Buch lesen: «Магнолия Зибольда»

Schriftart:

Корректор Нина Алексеева

ISBN 978-5-0064-3975-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Глаза слипались, а одеревеневшие руки неуклюже цеплялись за руль, до ближайшей стоянки оставалось около 40 километров. Доктора говорят, что, если твое внимание ослабевает настолько, что ты пропускаешь нужный поворот, необходимо остановиться и немного поспать, но кто их слушает. Некоторые коллеги-дальнобойщики, которых он знал, полжизни проводили в подобном состоянии, то есть как только выезжали из пункта отбытия, так впадали в анабиоз и приходили в сознание только когда надо было разгружаться. Но он так не мог.

Из чащи елового леса на идеальное покрытие выползала легкая дымка, превращая пустую дорогу в серебристую ленту, убегающую вверх. Перевалив через вершину холма, водитель опешил… Куда подевалась разметка? Перед ним лежала черная дыра свежего асфальта, вся в клочьях тумана, неровно освещенная фарами. Он сбросил скорость до черепашьей и включил противотуманный свет. Это не сильно помогло, впереди по-прежнему лежал черно-белый пунктир дороги, в низине напоминавший огромную чашу с молоком.

Молодой парень крепко выругался. Его ошибка, когда он проворонил развилку, теперь превращалась в досадную необходимость замедлять ход и терять время. По этой безлюдной дороге он уже проехал 12 километров, не поворачивать же обратно, тем более навигатор подсказывал, что скоро снова выезд на трассу.

Плотная пелена внизу вызывала смутное беспокойство – там могло таиться все что угодно, от забытого трактора до гигантской ямы. Водителю совсем не хотелось оказаться в кювете, поэтому он, чертыхаясь, перешел на первую передачу и стал осторожно продвигаться вниз. По мере приближения озеро тумана вело себя как живое, оно будто бы двигалось, оно менялось, то расслаиваясь как чайный гриб, то сбиваясь в плотные комки. Подъехав к самому краю белого моря, парень привстал, чтобы видеть твердь под передними колесами, и вздрогнул, когда неожиданно зазвонил телефон, смачно выругался, но движения не прекратил.

– Да нет, еще не доехал. Минут сорок, я думаю… Блин, что за фигня?!

Многотонный красавец-грузовик остановился в последний момент, в трех метрах от скрюченной фигуры, которая с первого взгляда показалась туго набитым пластиковым мешком. Парень шумно выдохнул и поблагодарил всех богов, каких знал, – он не готов был принять на себя такой грех.

Потревоженный туман колыхался и лениво переваливал через нагое туго скрученное тело. Оно отливало матовой белизной алебастра, и только позвонки, выпиравшие из-под кожи, блестящим пунктиром пересекали его от края и до края. Из кабины было невозможно разглядеть, теплится ли жизнь в этом существе, но шофер ни за какие пряники не решился бы покинуть ее. Он схватил рацию и что было сил заорал:

– Ребья-а-а… есть кто-нить рядом?

Потом, вспомнив о том, что темнота может скрывать и другие неожиданности, парень проверил блокировку дверей и уже надумал удрать, включив заднюю скорость, когда сквозь помехи наконец долетел знакомый голос:

– Валерка, ты? Чего вопишь как резаный, я чуть кружку не уронил!

– Петрович, милый, я просрал развилку…

– Я видел тебя впереди. Думал, ты специально.

– Да куда там! Я в жопе… помоги.

– Колесо?

– Нет. Трупак на дороге.

Петрович разразился витиеватой бранью, смысл которой сводился к тому, что дуракам везет на идиотские ситуации. Молодой коллега смиренно слушал и только заднюю скорость переключил на холостой ход.

Спустя полчаса в низине собралось уже пять экипажей, находившихся поблизости. Огромные машины торчали из тумана, как недокуренные бычки из пепельницы, а их водители собрались на консилиум над неподвижной фигурой. Путем нехитрых манипуляций и громкой брани они определили, что трупак совсем не трупак, а женщина, и она жива, но находится в ступоре. Ночью, пусть и летней, весьма холодно лежать на дороге. Кто-то достал кусок брезента и накрыл несчастную.

После долгих споров и препирательств суровые рыцари дорог бережно погрузили полуживую женщину в кабину Петровича, потому что у него имелась лежанка сзади и молодой напарник, который мог приглядывать за ней в дороге. Машины выстроились караваном и чинно двинулись в сторону столицы, разумно рассудив, что там ей окажут квалифицированную помощь. Заварившему эту кашу Валерию было поручено по дороге дозваниваться в экстренные службы, дабы не терять драгоценного времени. Он ругал себя на чем свет стоит и мысленно прощался с тщательно выстроенными планами на наступающий день.

Примерно через час пути по свободной дороге их встретила машина скорой помощи в сопровождении полиции. Медики перегрузили пострадавшую к себе и, включив сирену, умчались в сторону висящего над городом лилового зарева.

А трое полицейских пытались опросить шумных свидетелей и заполнить протоколы, но совладать с семерыми дальнобойщиками оказалось непростым делом, это все равно что попытаться собрать в спичечный коробок семерых кузнечиков – так же утомительно и бессмысленно. Шоферы орали, жестикулировали, понять ничего невозможно было. Один полиционер, самый важный и пузатый, сделал попытку уединиться в постовой машине с главным свидетелем, но это не осталось незамеченным. Остальные водители взяли в кольцо полицейский автомобиль, и такой хоровод на свободной дороге не мог не привлечь внимания проезжавших мимо коллег. Большие и малые фуры притормаживали, шоферы высовывались из своих кабин и интересовались: помощь нужна? Но так как им не отвечали ничего вразумительного, всего через полчаса пять из шести полос автотрассы были заняты грузовиками.

На подмогу наряду полиции с воем и сверканием поспешили собратья по оружию, но протиснуться к своим им не удалось – плотно сдвинутые грузовики не пропускали. К их огромному сожалению, проблесковые маячки не имели физической возможности раздвигать препятствия. Мужественные стражи порядка с автоматами на перевес дружно высыпали из двух автомобилей и, грозно топая казенными ботинками, врезались в самую гущу галдящей толпы и вывели своих «из окружения». Без потерь.

За это время добрая половина неба заметно посветлела, на пороге уже топтался новый день. После ритуала кругового рукопожатия члены могучего клана дальнобойщиков разошлись по своим грузовикам, неся сжатую информацию о событиях тем, кто оставался в кабинах. Всех их ждала дорога, кого-то близкая, кого-то дальняя, но они уезжали с легким сердцем, уверенные, что их тоже не бросят в беде.

2

Марта привыкла жить одна, не делить ни с кем пространство, не подстраиваться под чужое расписание, не рассчитывать на чью-то помощь. Сейчас ей приходилось менять свои привычки, ибо в ее доме прижился мужчина. И не то, чтобы она была против, но его инициативы в этом было больше, чем ее. Так, наверное, и должно быть, но Марте не хватало профессионализма в межполовых играх. В студенческие годы она страшно влюбилась и скоропостижно вышла замуж, ей тогда казалось, это навсегда, но она ошиблась. Любовь растворилась в быту, и муж ушел, а горький осадок остался. И вот именно сейчас, когда раны зарубцевались и она перестала ждать, что любимый одумается и приползет на коленях, когда свобода обрела настоящую ценность, на ее личное пространство претендует очень настойчивый кандидат.

Излучавший свет собственной непогрешимости доктор Кустов прилип к Марте прошлой зимой, и сначала она не воспринимала его всерьез. Но мужчины умеют быть весьма настойчивы, если не сомневаются, что они хотят именно этого. Он переехал к ней четыре месяца назад, и испытательный срок еще не закончился.

Оба были настолько разными во всем, что Марту это пугало. Он был ранней пташкой и вставал чуть свет, она же любила засиживаться допоздна. В еде он предпочитал свиную отбивную и рюмочку виски по вечерам, она же настойчиво кормила его овощами и изредка позволяла себе итальянское фризанте. Она любила ветер, хаос, беспорядок, он был до скуки чистоплотен и педантичен. Но тем не менее по вечерам она ждала его с работы, а он ее.

Как натура творческая Марта ценила эксперимент гораздо выше запланированного результата, поэтому ни одно ее кулинарное творение не являлось точным повторением предыдущего. Даже ее бутерброды не были похожи один на другой, вся игра заключалась в нюансах, так порой крошечная веточка петрушки кардинально меняла вкус, запах и цвет, что тоже немаловажно.

Сегодня базовый рецепт паэльи претерпел существенные изменения: вместо традиционной основы – мясной, куриной или креветочной – Марта использовала грибы, и результат пока не был известен даже ей. Сочетание вкусов томатов, грибов и болгарского перца было весьма рискованным.

Она перевела глаза на беззвучно работающий телевизор, это была старая холостяцкая привычка: изредка поглядывать на экран, но не слушать. А там какие-то люди кричали друг на друга, это было видно по их искаженным лицам. В последнее время стало модным трясти своим грязным бельем на всю страну. Слишком много негатива вокруг, подумала Марта и щелкнула пультом.

Короткий автомобильный гудок возвестил о прибытии Семена Леонидовича в «порт приписки», он пока стеснялся открывать дверь своим ключом и таким образом сообщал, чтобы ему отрыли. Она была благодарна ему за эту предупредительность.

– Приветик. Я по дороге купил шпикачки, но по дивному аромату из кухни понимаю, что вряд ли до них дойдет дело. Или еще не готово?

– Твои шпикачки могут оказаться очень кстати, если мой эксперимент окажется неудачным.

Вот за одно это можно было полюбить эту женщину, она никогда не навязывала своих вкусов. Кустов улыбнулся, вспомнив, какие истерики устраивала ему бывшая жена, когда он отказывался есть ее сомнительную стряпню. Он подошел поближе и благодарно чмокнул Марту в лоб.

– Радость моя, разве у тебя бывают неудачные эксперименты?

– Я же человек, а следовательно, не идеальна. К тому же женщина…

– Для меня ты самая прекрасная и талантливая женщина.

– Не люблю лести. Ты голоден? – Марта заглянула под фольгу, которой была накрыта сковородка. – Или подождешь полчасика?

– Я могу ждать всю жизнь… – игриво произнес Семен Леонидович.

Марта не повелась на флирт, а предложила ему разогреть шпикачки.

– Чуть не забыл, у меня есть для тебя кое-что интересное.

Все рассказы доктора обычно начинались с этих слов, но Марте совсем не было интересно слушать истории про чужие болячки.

– Если ты опять что-то обнаружил своим эндоскопом, то не надо.

– Нет, совсем не я. Это мой коллега.

Если Кустову что-то казалось интересным, то он обязательно хотел это донести до тех, кого любил, и отвлечь его от этого пагубного занятия было невозможно. Но Марта все же сделала очередную попытку.

– А я вот сегодня в интернете прочитала…

– Да ты послушай сначала, а потом расскажешь про свой мусор из интернета.

– Ах у меня мусор! – возмутилась Марта. Но потом немного подумала и согласилась.

– Сегодня под утро в нашу клинику привезли молодую женщину, найденную на безлюдной дороге, без одежды, она была в спутанном сознании. Дежурный врач осмотрел ее…

История оказалась не просто интересной, но и весьма загадочной. Женщина была глухонемой жительницей Владимирской области, которая не помнила, что с ней произошло и как она оказалась на дороге. Ей назначили множество анализов и консультаций специалистов. Вся больница гудела как улей, сплетничая о том, что с ней произошло.

– Токсикология еще не готова, но по биохимии видны небольшие отклонения.

– Сеня, пропусти медицинские термины, по-человечески расскажи, что выяснили?

– Хорошо. Ее не морили голодом, не насиловали. Мышечная слабость, заторможенность и келоидные рубцы, вот и все, что обнаружено на данный момент. Рубцов много, разной степени заживления.

– Рубцы – это шрамы, правильно я понимаю? А келоидные – это какие?

– Такие выпуклые. Кстати, в них хирург обнаружил органику. Какие-то веточки или ростки…

Кустов даже не предполагал, какую ошибку совершает, он всего лишь хотел сделать приятное своей подруге. Обладая пытливым умом и природным даром замечать всякие мелочи, Марта любила ломать голову и строить догадки в рабочее время, не выходя из своей каморки, так она отвлекала себя от скучных обязанностей консьержки. Поиск логических связей иногда заводил ее мысли в такие дебри, что верилось с трудом, что такое может быть, но жизнь подтверждала многие ее безумные версии.

– Хотя существует вероятность того, что женщина просто не в себе, – Семен Леонидович попытался привлечь внимание Марты, так как она слушала своего доктора в пол-уха, ее мысли витали где-то далеко, – или страдает каким-то психическим заболеванием. Но раны она вряд ли наносила себе сама. Потому что шрамы есть и в труднодоступных местах.

Абсолютно все виды тайн притягивали Марту как магнит, начиная от возникновения Вселенной до самой простой и обыденной: почему Клара Вадимовна с пятого этажа упорно игнорирует мусоропровод и ежедневно выносит ведро на улицу. Но если последняя легко раскрылась: почтенная старушенция просто совершала моцион – она называла это фитнесом, то первая была скрыта от человеческого разума навсегда.

– Погоди, Сеня, а как врачи общались с пациенткой?

– Писали на таком специальном планшете с фломастером. Даже не думай об этом!

Кустов правильно прочел мысли своей подруги – у нее горели глаза хорошо знакомым ему азартом.

– Мне так кажется, что полчаса уже прошли.

– Возможно, – рассеянно проговорила «хозяюшка».

Семен Леонидович оказался предоставленным сам себе в неподходящее время, во время желанного ужина. Он осознал свой промах. Если бы история была рассказана на полчаса позже, он был бы накормлен.

– Если ты не против, дорогая, я поухаживаю за собой сам, – попытался он вновь привлечь ее внимание.

Ответа не последовало.

Мужчина должен быть решительным во всем, что касается жизненно важных вещей, таких, как защита родной земли, завоевание любимой женщины и добывание хлеба насущного. Под покрывалом из шуршащей фольги Кустов нашел что-то из риса, грибов и зеленого горошка.

– Сеня, я могу попросить тебя? – голос Марты был непривычно ласковым. Это вызывало чувство тревоги.

– Дай мне полчаса, счастье мое, – Семен Леонидович накладывал себе еду. – И я буду готов тебя выслушать.

Ждать даже полчаса – это было для Марты серьезным испытанием, но она училась уважать интересы своего мужчины. Она поднялась и быстро расправилась с накладыванием еды в тарелку – Кустов был слишком медлителен во всем. Мимоходом она поставила разогреваться шпикачки, нарезала хлеб, налила чайник. Прошло всего две минуты.

Казалось бы, всего полчаса… Но ведь это 30 минут! А секунд аж 1800!! Она ушла в комнату и вернулась одетая для выхода на улицу. Семен Леонидович опасался произносить что-либо, видя, как Марта старается соблюдать его условие. Обычно важный и неспешный, он торопился, понимая, что ни секунды сверх 30 минут она ему не простит. Чай пил, обжигаясь и глядя в серые глаза подруги, которые были холодны как сталь.

Не выдержав напряжения, Кустов сдался.

– Ладно. Я все понял. Но надо позвонить.

Дежурный врач, которого Семен Леонидович знал не очень хорошо, оказался милейшим дядькой, больше похожим на добродушного дровосека. Он смотрел на Марту со скрытой в густой бороде улыбкой, пока Кустов пытался объяснить, зачем им нужно видеть пациентку из палаты интенсивной терапии.

– Лично я считаю, что в любопытстве ничего зазорного нет, – голос у дежурного врача был бархатный, а интонация лечебная, выработанная годами. – И если вы пообещаете мне, что не будете обнародовать информацию, полученную от пациентки, я разрешу вам пообщаться с ней. Но у меня есть два обязательных условия. Первое – не использовать никаких записывающих устройств, а лучше отдать мне телефоны, чтобы я не следил за вами. И второе – если пациентка бодрствует, я дам вам полчаса.

Спасибо мирозданию за существование таких комфортных и понятливых людей, подумала Марта, хотя прекрасно знала, что сейчас она приоткрывает дверь, за которой ее ждет все что угодно, кроме спокойствия. Но это был ее сознательный выбор.

В палате с приглушенным светом на высокой кровати сидела молодая женщина с простым невыразительным лицом и смотрела в стену остановившимся взглядом. Ее реакция на вошедших была вялой, с изрядной долей христианского смирения. Из-за белых халатов посетителей она решила, что ее ждут очередные процедуры или осмотр.

Человеческая речь такой же уникальный инструмент, как прямохождение или мышление, цену им понимаешь только тогда, когда лишаешься. За полчаса даже неспешной беседы можно было обсудить сотню интересных событий, включая политику, а за то же время переписки объем обмена информацией снизился в разы. Затратив титанические усилия, Марте удалось узнать, что Валентина Столыпко – сирота и проживает в гордом одиночестве в деревне Зезевитово Владимирской области, достаточно далеко от того места, где ее обнаружили, примерно в 30 километрах. Работает она в строительном магазине в соседней деревне, находящейся на трассе. Из фактов это было все. На остальные вопросы ответы были расплывчатые и неточные.

Женщине не удалость припомнить, когда и при каких обстоятельствах она покинула свой дом в последний раз. Где она была, с кем, как долго, она тоже не знала. Место, где она находилась в последнее время, описывалось ею как нечто с деревянными стенами без окон и стеклянным потолком. К удивлению обоих мужчин, в конце встречи Марта попросила пациентку показать ей ступни. Объяснить эту просьбу она не пожелала.

3

– Ну, скажи на милость, зачем тебе это надо? – Семен Леонидович попытался заглянуть в лицо отвернувшейся Марты. – Тебе слишком спокойно живется? Скучно?

Марте совсем не хотелось обижать своего друга, но против правды не попрешь: она рано или поздно всплывет, а незадачливый лгунишка пойдет ко дну под грузом собственной лжи, так она считала. Поэтому она старалась не врать без крайней необходимости и сейчас тоже понадеялась на понимание близкого ей человека.

– Сеня, не горячись. Пойми меня правильно, мой мозг ничем не занят, он простаивает, как станок во время кризиса, он ржавеет, он разрушается…

– Пожалей меня, – Семен Леонидович провел ладонью по лицу, как бы стирая неприятные виденья. – Ты можешь хотя бы сократить эпитеты?

– Ладно, – легко согласилась Марта и разрубила большим ножом кабачок пополам. – Мой чердачок пустует, мой самый важный орган не задействован в повседневной жизни, поэтому он дает сбои. Он ищет связи там, где не надо.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно поинтересовался Кустов.

– Мне совсем не хочется знать, что ты подаришь мне на день рождения, это все он, – Марта постучала себя по голове, затем развернулась фасадом к доктору и прижала руки к груди. – Я люблю сюрпризы… а он лишает меня удовольствия, я вынуждена притворяться, и это ужасно.

– А вот сейчас я ничего не понял.

Марта физически ощущала, как под натиском сдерживаемых эмоций трещит хлипкая стена вселенской мудрости и понимания Кустова. Она отвернулась и продолжила кромсать петрушку.

– Сказала «А», говори «Б».

– Я не могу, ты будешь злиться, – опустив голову прогундосила Марта. – А я этого не хочу.

– Не хочет она… – куда-то в сторону проговорил Семен Леонидович и сел. Затем отпил остывшего чаю, видимо, заливая поднимавшуюся лаву, сделал глубокий вдох-выдох и только потом продолжил:

– Давай.

Марта протянула ему очищенную морковку в знак примирения, и только после того, как Кустов сделал первый хрусь, она призналась.

– Я правда не хотела. Открыла историю браузера и увидела… Мне нужно было найти сайт, где я видела устричный соус… Прости.

– Понятно, – обреченно проговорил Кустов и после короткой задумчивой паузы набрал какой-то номер из памяти своего телефона. – Девушка, я вам сегодня звонил. Да, по поводу мольберта. Я могу отменить заказ? Непредвиденные обстоятельства… Да, спасибо.

Мольберт, вещь ее мечты рисовать, уплывал в страну призрачных миражей. Но Марта мужественно вытерпела – не возражала, не роптала: ей необходимо было разрешение Кустова на поездку, это того стоило.

– Прости, что испортила сюрприз.

– Тебе же хуже.

– Это случилось вчера, а сегодня я бы даже не заметила, голова занята, – продолжила оправдываться она.

– А как же твоя работа?

– Ты же знаешь мое отношение к этой работе.

Кустов конечно же знал, что Марту удерживали от увольнения только финансовая независимость и нежелание садиться ему на шею. Однако перебираться к Семену Леонидовичу под крыло она тоже не захотела, когда он уговаривал ее перейти работать к ним больницу. Она слишком хорошо знала, что такое работать вместе с близким человеком, ничего хорошего из этого раньше не выходило. Безусловно, консьержка – это не профессия, но все-таки среди людей, и времени свободного достаточно для очередного хобби: сейчас она увлеклась раскраской картин по номерам.

– Я уже договорилась со сменщицей. Дело только за тобой, – Марта понимала, что это шантаж, но ей необходимо было легализовать свою поездку, поэтому она пустила в ход тяжелую артиллерию. – Если ты запретишь, я никуда не поеду. Но учти, про Черногорию я тоже догадываюсь.

Это был коварный удар под дых. Кустов уже полтора месяца тайно планировал эту поездку и, зная проницательность Марты, шифровался как мог. Прекрасный, убеленный сединами Семен Леонидович вел себя как последний мальчишка, пытаясь окончательно завоевать сердце своей капризной подруги. Избегая любопытства Марты, он задерживался допоздна, чтобы на рабочем компьютере спокойно посмотреть отели, почитать отзывы туристов, побродить по виртуальным пляжам. И тут такой облом. Столько трудов – и все зря. Такое с этой женщиной случалось постоянно: он из кожи вон лез, чтобы удивить ее, но это было практически нереально, она все подмечала, обдумывала и делала свои потрясающие его выводы.

Да, пожалуй, другого выхода не было. Кустов почти смирился, что придется сделать так, как она хочет.

– У меня есть одно условие.

– Все что захочешь, – обрадовалась Марта.

– Возьми с собой Пашку. Одна ты не поедешь, хорошо?

Это единственное условие было почти невыполнимым и сводило на нет все предпринятые усилия.

– Ты шутишь?

Семен Леонидович прекрасно все понимал, но сделал вид, что удивлен ее претензиями.

– Сень, Гафер очень загруженный работой детектив. Где он возьмет время для ленивой поездки на природу? Да, я сказала: все что захочешь. Но я думала, ты попросишь о чем-то другом.

– Милая, ты меня удивляешь. Я иду на такие жертвы, а ты не хочешь и пальцем пошевелить.

– Так, секундочку, на какие такие жертвы ты идешь?

– Я доверяю тебя молодому, привлекательному парню, который готов ради тебя горы свернуть, а ты не хочешь даже попросить его о малюсеньком одолжении.

Это была истинная правда. Паша, невзирая на плотную загрузку, находил-таки время для встреч с ней, а вот доктора он сторонился, потому что тот угрожающе сверкал глазами при малейшей фамильярности с его стороны.

– А если он не сможет? – брови Марты встали домиком, пытаясь добиться сострадания.

Профессор Николаев, у которого Кустов в институте проходил практику, всегда говорил: пациентов жалеть нельзя, кошечек, собачек можно, а пациентов нет. Именно тогда Семен Леонидович и научился этому трюку. Всегда, когда слеза набухала в глазу и ему хотелось кого-то прижать к груди, гладить по голове и говорить: ну, ничего, все пройдет, все перемелется, он начинал надрывно кашлять, поднеся ладонь ко рту. За годы тренировок кашель получался все натуральнее, и кашлял он до тех пор, пока его не спрашивали: с вами все в порядке? Так он переносил внимание на себя и лишал собеседника преимущества. Но Марта уже раскусила этот маневр.

– Значит, останешься дома, – твердо проговорил доктор. – Я не хочу постоянно дергаться и переживать за твою жизнь.

– Может, ты со мной поедешь? – Марта сама была мастером по эмоциональному манипулированию. – Там, говорят, красиво.

– Ни за что.

– А если я кого-нибудь другого найду, кто составит мне компанию?

– Нет, – быстро ответил Кустов, ни секунды не сомневаясь, что она на это способна. – Или Паша, или сиди дома.

Что Марта не любила делать, так это пользоваться хорошим к ней отношением людей в корыстных целях. Она горестно вздохнула и взяла телефон. Она подчинялась, но это давалось ей тяжело. Семен Леонидович чувствовал себя победителем, и свет самодовольства сочился из каждой поры его кожи. Преждевременное торжество – путь к поражению, потому как оно вызывает в человеке угнетенном волну отчаянного сопротивления. Вот и Марта в последний момент поддалась этому порыву и отказалась идти туда, куда ее направляли.

– Я не поеду.

Вот тут Кустов ни на шутку напрягся – он знал, что такое настроение подруги вылезет ему боком.

– Мартышечка моя, я же переживаю за тебя, – он неуклюже ткнулся головой Марте в плечо. – А Пашка тебя в обиду не даст.

– Ну да, ты не видел его беспомощного, когда он пытался отодрать от меня безумную старуху…

Телефон в руке зазвонил, и Марта рассмеялась:

– Вот вспомнишь дурака…

– Это Павел?

– Ага. Привет.

– Приветствую вас, Ваше Королевское Высочество.

– Гафер, ты меня понизил? Раньше я для тебя была королевой, а теперь всего лишь принцесса?

– А-а что не так?

– Высочество – это особа королевской крови, а Величество – это король и королева.

– Учту. А у меня появилась помощница, – похвастался Паша.

– Да ну? Красотка с губами-сосисками и длинными ногами?

– Если честно, то нет, – смущение Гафера чувствовалось даже через телефон. – Страшненькая, в очках, похожа на пацана, но очень сообразительная.

– Молодец, одобряю. Сосиски сдуются, грудь обвиснет, а мозги никуда не денутся, – Марта осеклась, наткнувшись на выразительный взгляд Кустова. – Если только Альцгеймер их не сожрет, но до этого еще, надеюсь, далеко. Ты позвонил похвастаться?

– Нет. Хотел пригласить тебя на пикничок…

– Пикничо-о-ок?.. Тебе помощь нужна? – догадалась Марта. – Сложное дело?

Паша знал, что его раскусят, но что так быстро, не ожидал. Он признался, что столкнулся с неадекватным клиентом, который требует от него доказательств виновности домочадцев в смерти его любимой собаки. Характер у мужика был крутой, капризный, и как с ним справиться, неопытный детектив не представлял.

– Может, лучше отказаться? – осторожно предложила Марта. – Таким угодить невозможно.

– Я пробовал, он угрожает ославить меня на весь интернет. А мне это ни к чему. Мы быстро с тобой смотаемся, полдня и все. С меня шашлык.

– Вообще-то у меня были другие планы… – Марта жалобно посмотрела на Кустова.

Это была попытка отбрыкаться от неудобной перемены планов, но всем было понятно, что она согласится. Доктор хорошо знал эту слабость своей подруги, она не могла отказать в помощи, если знала, что то, о чем ее просят, она сделает лучше, чем другие. Он довольно улыбался – такой расклад его больше устраивал. Пусть она лучше поможет парню выпутаться из трудной ситуации, чем будет искать приключений на свою пятую точку.

– Где живет твой диктатор? – обреченно спросила Марта.

– В Ростове.

– Ого, за полдня туда не доехать. Извини, но у меня только один день…

– Нет, ты путаешь с Ростовом-на-Дону – мы едем в Ростов Великий, это 200 км. Если выехать пораньше…

– Погоди, это по какой дороге?

– По Ярославке…

– О-о!

Но вот это «о-о» Семену Леонидовичу очень не понравилось, перед его глазами сразу поплыли страшные картины инквизиции. У его женщины имелся редкий дар намеренно наступать на банановую кожуру.