Buch lesen: «Лео»

Schriftart:

ISBN 978-5-0065-2326-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я знаю, ты смотришь на меня. Не выносишь это, но возвращаешься каждый раз. И каждый раз говоришь себе, что больше не придешь. Упертая. Сжимаешь пальцами цепочку на своей шее. Нервная. Люблю тебя такой дерганной. Ненавижу, когда ты здесь, но не могу прогнать. Злюсь на тебя снова, но без тебя уже не так. Даже боль не та. Не вижу, но знаю, что вздрагиваешь от каждого джеба. Пропускаю удар. Ты закрываешь глаза. Вскрикиваешь, но толпа заглушает твой голос. В моих глазах кровь, в твоих – слезы. Ты не переносишь кровь. Рассечения ввергают тебя в панический ужас. Дрожишь и злишься на меня. С ума схожу от этих растерянных и напуганных медных глаз. Трусиха. Закусываешь губу. Взволнованная, испуганная. Удар, еще один. Уходи, упрямая. Уклон. Ты сильный, я сильнее. Подойди ближе, давай, ты же, черт возьми, инфайтер. Цепкий клинч. Ты как-то назвала это объятиями. Смешная. Ну, нет, ничего не выйдет, я не отдам тебе этот бой. Я не упаду, не сегодня. Не перед ней. Твой хук – мой кросс. Капа отдает привкусом металла. Дружище, ты не протянешь и двух раундов. Твои блокажи участились. Дыхание сбилось. Смотри мне в глаза и паникуй. Ты не техничен и устал. Мне скучно. Я скоро спущусь с победой, Джо, но ты только снова будешь осматривать издалека мои ссадины, оценивая масштаб ущерба на моем лице. И осуждающе молчать. Бесишь. Но без тебя нет ни вкуса крови, ни вкуса победы. Ты проклятый катализатор всего.

I

Торонто всегда был немного угрюмым для меня. За эти пять лет он не стал мне домом. Возможно, я так и не смогла впустить его в свое сердце. Я всматривалась в него каждую ночь, тихо наблюдая за его жизнью через окна своей квартиры, но так и не смогла им проникнуться. Чужой, как в первый день.

Вот и сейчас я стояла у панорамных окон своего пентхауса и из последних сил пыталась его полюбить с высоты птичьего полета. Ничего не чувствую кроме холодного стекла бокала в моих пальцах.

Я действительно ничего не чувствую.

Я начала новую жизнь. Я стерла прошлую себя. Я переборола судьбу. И только я знаю, чего это мне стоило.

Однажды я смогла перестать думать о прошлом. Перестала жалеть себя. Я победила, я отвернулась от застывшей боли. И пришло немного свободы. Я не терзалась больше и смогла идти дальше. Я не сразу поняла, какую цену я заплатила за это шаткое ощущение покоя через годы. Я сломала себя, и теперь никогда не смогу быть прежней. Я живу в умиротворенной пустоте. Я не злюсь, не расстраиваюсь, не выхожу из себя. Я не могу огорчиться, но и вместе с тем, не могу радоваться. Счастье от привычных мелочей не приходит. И я не знаю, где найти немного искренней радости для себя. Я будто не чувствую жизни вокруг, она идет как-то по касательной. Я утратила осознанность. Я не узнаю себя больше. Мысли будто не мои. Сны утомительные и чужие. Они изматывают так сильно.

Я сознательно однажды оставила себя одну в этом городе. И он сделал меня похожей на себя. Угрюмой, зябкой и равнодушной.

Одним глотком допиваю вино и закрываю глаза, чтобы этот город, наконец, погас.

Звонит будильник. На часах 4:00, а в комнате еще ночной сумрак. Опускаю ступни на холодный пол в поисках тапочек. Этот город отучил меня ходить босиком.

Кофейный пар такой густой над стаканчиком. И так приятно пахнет. Всего на доли секунды я вспомнила, как когда-то он заманчиво смешивался с запахом океана. Дергаю головой, отгоняя воспоминания, опускаю на стакан крышку и выхожу.

Ветрено. Кутаюсь в пальто, направляясь к машине.

– Доброе утро, мисс Дэвис, – водитель открыл мне дверцу. Стало тепло и тихо. Отпиваю немного кофе и закрываю глаза, пока мы едем в студию.

– Город гулял всю ночь из-за чемпионата, столько людей приехало, – парень за рулем посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Я не разговариваю до пяти утра, Мэтью, – я держала глаза закрытыми. Гидрогелевые патчи под нижними веками приятно холодили кожу.

– Простите, забыл, – на этом он замолчал, и мы доехали до студии Четвертого канала в тишине.

– Доброе, Джоан, гример уже у тебя! – продюсер промчался мимо меня в коридоре. Здесь вовсю бурлила жизнь перед утренним выпуском новостей. Яркий свет пробуждал лучше кофе, а утренняя суета тонизировала. Я вошла в гримерку и опустилась перед зеркалом.

– Выспались, мисс Дэвис? – гример всегда встречала меня этим вопросом. И улыбкой. А я кивала. Всегда.

Карен беззаботно щебетала, пока наносила макияж, но я почти не слушала. Я не останавливала ее: звонкий голос бодрил с утра.

– Две минуты до эфира! – продюсер прошел мимо моего стола в студии. Ассистент проверял нательный микрофон, пока я делала привычные упражнения для разработки артикуляции. Я сложила руки перед собой и рассматривала красный маникюр в ярком свете осветительных приборов. – Ты очаровательна, как всегда, Джоан Дэвис, – Скотт улыбнулся мне, проверяя камеры и свет. Я улыбнулась ему в ответ своей фирменной выученной улыбкой. – Пять секунд до эфира! Посторонние ушли с кадра, тишина на площадке!

Загорелась красная лампочка прямого эфира. Привычные звуки интро и кадры заставки заскользили на большом экране передо мной. Упираю нос туфля в стол, как обычно. Титры заскользили по суфлеру.

– Доброе утро, Торонто! С вами я, Джоан Дэвис, и ваш любимый Четвертый канал. К главным новостям.

Я читала ровно, никогда не запиналась. Все отработано четко, все идет по привычному сценарию утреннего выпуска. Освещение основных событий, новости спорта, а потом развлекательный блок и прогноз погоды.

Пока читаю, слегка покачиваю туфлей, будто задавая себе ритм. Волнение прямых эфиров давно покинуло меня, последний год даже дыхание не сбивается.

– И у нас прямое включение с главной арены страны, Майкл, как обстановка? – смотрю на нашего спортивного обозревателя на большом экране.

– Доброе утро, Джоан, – через пару секунд он заговорил, – сегодня церемония награждения тяжеловесов первенства, эта ночь была поистине фееричной, мы с замиранием сердца наблюдали за жесткими боями спортсменов со всего мира. Вот такой бокс нам нужен, Канада! Торонто, я к вам не с пустыми руками, мне чудом удалось поймать в коридорах арены новоиспеченного чемпиона, этой ночью он получил пояс лучшего в своем весе, как настроение, Лео?

Оператор слегка повернулся, и я увидела на экране эти карие глаза. Сердце сократилось так резко, что от сильного спазма оборвалось дыхание. Ток пошел по пальцам.

– Настроение отличное, возвращаться с победой всегда приятнее, – он слегка улыбнулся уголком губ. Строгий взгляд. Немного припухшие глаза. Щетина на лице совсем длинная. Он был таким другим.

– Обошлось без травм?

– В этот раз все прошло гладко.

– Как тебе Торонто, чемпион?

– Немного угрюмый.

Майкл засмеялся, а я сжалась. Меня словно парализовало. В ушах шумит, сердце колотится, воздух на площадке будто закончился вдруг. Я задрожала так сильно.

– Поздравляю с победой, Лео, это был красивый бой, – он пожал мужчине руку. – Студия?

Я застыла. Первый раз замерла в прямом эфире. Меня трясло, жар шел по позвоночнику, а холод по пальцам.

– Джоан? – Майкл улыбнулся шире. – Кажется, у нас небольшие неполадки со связью со студией. Джоан?

Я вдруг заметила, как изменились карие глаза на экране. Взгляд будто стал другим. Клянусь, я почувствовала, что он смотрит на меня.

– Отомри уже! – громкий голос продюсера в моем наушнике вернул меня из мыслей. Я вздрогнула.

– Спасибо, Майкл, увидимся на церемонии награждения! – я смотрела, как сменилась картинка: лицо Лео исчезло с экрана, словно и не было никогда. – На связи со студией был наш спортивный обозреватель Майкл Эндрюс.

– Уходим на рекламу, сейчас, – голос в наушнике раздраженный и омерзительно громкий.

Красная лампочка погасла. Я вскочила с места и сорвала микрофон.

– Мисс Дэвис! – моя ассистентка бросилась ко мне. – Вам плохо?

Я металась вокруг стола, пытаясь успокоиться. Не сейчас, не сейчас, сейчас не время. Дыхание обрывалось, паническая атака вдруг снова обрушилась на меня через много лет. Хватаю стакан воды и делаю пару больших глотков. Спазм в гортани. Я закашлялась.

– Что нашло на тебя? – продюсер орал так громко. У меня шумит в ушах. Чувствую, что вот-вот потеряю сознание. Опираюсь на стол и глубоко дышу, прижав подбородок к груди. – Приди в себя, быстро! Нужно закончить эфир! Соберись!

Я дрожала. Они все окружили меня. Воздуха нет. Круг из взволнованных лиц сужается вокруг меня, крадя последний кислород. Они никогда не видели меня такой. Я задыхалась от боли вмиг нахлынувших чувств. То, что я давно похоронила в себе, возвращалось так резко и с новой силой. Пропускаю вдохи.

– Выпейте, – ассистентка протянула мне успокоительное. У меня стучали зубы от дрожи.

– Минутная готовность, быстро навели порядок в кадре! – голос продюсера был безжалостным. Я никогда не слышала его таким.

Помню, как неслась в уборную. Длинный яркий коридор вызывал мигрень, они все смотрят на меня, косятся и шепчутся. Как я могла допустить такое? Как потеряла себя на минуту? Все плывет вокруг, душно. Стараюсь из последних сил держать лицо и не разрыдаться. Запираю дверь и подбегаю к раковине. Опускаю голову, чтобы отдышаться.

Не сейчас. Не смей все портить, не смей возвращаться. Только не снова. Только не ты.

Ополаскиваю лицо ледяной водой. Руки еще дрожат. Я уже забыла, как он может болеть внутри. И как он один смотрит на меня. Вспышка в груди такая сильная, все горит, кровь погорячела. Он обрушился на меня так неожиданно. Я не была готова. Черт. Не готова видеть его. Не готова снова и снова теперь слышать его голос в своей голове.

Все вокруг закружилось вмиг. Хватаюсь за стену и сползаю вниз.

– Нет, не входи опять в мою жизнь, – закрываю лицо руками, будто защищаясь от его образа в мыслях. – Убирайся! – я закричала и зажала рот рукой, разрыдавшись. – Ты не разрушишь меня снова, не позволю, – я до боли впиваюсь ногтями в тыльную сторону ладони. – Приди в себя, Джо, ну же, -я отдышалась. – Послушай, это пустота без тебя досталась мне нелегко, не делай этого со мной снова, умоляю, – я медленно поднялась на слабые ноги. Хватаюсь за края раковины, чтобы обрести опору. – Даю тебе минуту переждать эту бурю, Джоан Дэвис, – я смотрела на разводы туши на своих щеках и будто опять возвращалась в те безумные дни рядом с ним. И вот я стою у зеркала в своей комнате и горю от него. Так сильно, что брошусь в океан, чтобы потушить этот огонь. Вздрагиваю и делаю глубокий вдох. – Я не позволю тебе упасть снова, Джо. Ты уже не та влюбленная до безумия девчонка, ты контролируешь свою жизнь. Всего минута его присутствия, слышишь? Он больше не появится, это просто сбой. Все прошло.

Макияж уничтожен. Я не могу так появиться при всех. Намыливаю руки и умываюсь.

Я пришла в себя только в гримерке. Все как в тумане. Я заперла дверь и просто пыталась снова начать дышать ровно. Прижимаю ладонь к груди. Больно. Больно. Больно.

– Открой! – стук в дверь и разъяренный голос продюсера.

– Не сейчас! – закрываю глаза.

– Сейчас! Живо открывай! – он дергал за ручку. Я встала и впустила его внутрь. Не могу смотреть ему в глаза. Опускаюсь обратно в кресло и потираю руками лицо.

– Знаю, знаю, Скотт. Мне жаль, это больше не повторится.

– Что это было? Что за ступор? Ты сама не своя была в кадре, будто призрака увидела! И теперь на тебе лица нет!

Я только вздохнула. Как же он был близок к истине в своих догадках, это воистину был призрак из прошлого.

– Говорю же, это первый и последний раз. Все под контролем, – я глубоко вдохнула.

– Отдохни, съезди в отпуск, ты же ни разу даже отгула не брала…

– Нет, не нужно, – я вскинула на него глаза, – я хочу работать, я в порядке.

– Ты лицо этого канала. Я люблю тебя, ты знаешь. Так что соберись.

Я кивнула.

– Послушай, – он присел на край стола, – в нашем деле репутация – самое важное. Я постараюсь замять все. Ты знаешь, твои коллеги и конкуренты с радостью раздуют скандал из этой твоей ошибки. Ты можешь потерять все за один день.

– Я знаю это, – сжимаю челюсть.

– У тебя стальной характер. И ты не ошибаешься. Железная леди «Четвертого» Джоан Дэвис не может себе такое позволить.

– Скотт, я тебя услышала. Нет повода для беспокойства, – я сглотнула.

– Иди домой, Джоан. И разберись с этим дерьмом до завтрашнего эфира.

Вечерние огни этого города неприветливые будто и неуютные. Сегодня я позволила себе чуть больше одного бокала. Делаю большие глотки в ожидании, что перестану видеть его лицо перед собой. Его голос сегодня задел меня за живое, достал до того, что я закопала глубоко внутри. И мне совсем это не нравилось. Этот его взгляд взорвал меня, и я все еще не могла справиться со своими мыслями. Помню, как двигались его губы в кадре. Закрываю глаза и отставляю бокал. Не дури, не впускай его снова в себя. Да откуда ты взялся столько лет спустя?

Беру телефон и хочу загуглить свой позорный эфир. Не могу. Откладываю телефон на диван. Поднимаю снова, начинаю вводить в строке поиска его имя. Что ты делаешь? Блокирую экран.

Я обняла свои колени, притянув их поближе к груди. Я будто распадаюсь на молекулы. Этот груз такой тяжелый. Я не выдержу, если придется проживать эту историю вновь…

II

5 лет назад

Я помню тот день, как вчера, в мельчайших деталях. Солнечное летнее утро. Вместо будильника звучит «Troublemaker».

Первым делом проверяю блог, эти несколько минут можно позволить себе провести в постели. Но не дольше. Я собрала почти миллионную аудиторию, и сегодня я один из самых популярных инфлюенсеров в нашем городе. Как же ненавидит это слово мой папа. И ровно так же обожают следить за моей жизнью все эти незнакомцы.

Йога. Медленная, чтобы проснуться. Горячий душ. Но не слишком, вредно для тонуса кожи. Ароматный крем для душа. Трехэтапный уход за кожей лица. Бальзам для губ. Лосьон для тела. Фото в зеркале с тэгом #nomakeup.

Привычная рутина, чтобы не выбиться из графика. Люблю следовать плану во всем, от питания, до отдыха. Жизнь расписана по минутам и на годы вперед. Закончу колледж в этом году, перееду в Канаду, стану ведущей новостей одного из крупнейших телеканалов. В мечтах, конечно же, работа в канадском «Golden Globe», как и у любого уважающего себя журналиста. И, как у любой уважающей себя женщины, красивая семья. Непременно с Кевином. Кевин подходит, он отличный малый. Двое детей и столько же золотых ретриверов.

На завтрак фруктовый салат: до полудня можно фруктозу. Делаем утренний пост и желаем доброго утра. Просматриваем план на день.

– Отложи уже телефон, Джо, – это голос мамы. Первое предупреждение.

– Ты забыла сфотографировать салат, – рядом приземляется брат. Второй камень в меня. Держись, я тебе отомщу, маленькая обезьяна. Сейчас придет папа.

– Она сроднилась со своим айфоном, Зак, оставь, – за столом показался папа. Ну, значит пора сворачиваться.

– Я, вообще-то, зарабатываю на этом. И готовлю почву для будущей профессии, – пытаюсь защищаться. – Это инвестиции в будущее, – блокирую экран и поднимаю голову. – Пап, – сладко улыбаюсь, – ты обещал сегодня вечером пустить нас с девочками в бассейн поплавать.

– И что с моими тренировками по боксу? – Зак опять за свое.

– Ой, всё, опять будем про эти потные драки говорить? – меня уже порядком достали эти разговоры.

– Заткнись, Джо, ты что понимаешь в спорте? Твоя отточенная поза собаки мордой вниз не делает тебя экспертом.

– Куда уж мне, и с каких пор кровавое агрессивное мессиво называется спортом? Пап, без обид, – поднимаю примирительно руки вверх: всегда забываю про его прошлое боксера. Он был одним из лучших. Теперь у него спортивный бизнес, он держит клуб, где «взращивает чемпионов». Зак твердо намерен идти по его стопам и построить карьеру чемпиона. Давай-давай, пару десятков сотрясений – и Паркинсон в среднем возрасте ждет тебя. Маленький идиот постепенно станет большим идиотом. Ты плавание два раза в неделю с учебой совмещать едва можешь. Папа давно отошел от спорта, даже не тренирует, и Зака пока на ринг не пускает. Правильно, пусть лучше приростом серого вещества занимается.

– Опять с утра завелись. Джоана, ты никогда не научишься держать при себе свое мнение? – мама – главный миротворец. – Тебе стоит поучиться сдержанности у Джен.

– Спорт, полный жестокости и ярости! Низкоинтеллектуальный и противный, пропитанный потом и кровью! Иди в балет, Закария, там так не потеют и не выбивают друг другу зубы! Даже говорить не хочу, аппетит пропал! – встаю и сбегаю из-за стола.

– Не закатывай глаза, блин, бесишь уже! – Зак злится и краснеет. Это помогает держать себя в тонусе. Я всегда побеждаю. Из нас двоих я – мозг.

– Техничный вид спорта, требующий силы и выдержки, – папа пытается меня переубедить. Никак не привыкнет, что это бесполезно, бедолага.

– Ты когда успела стать такой высокомерной язвой? – мама улыбается и пьет кофе.

– Прошу прощения, если задела чьи-то чувства, я ухожу, – целую всех участников занимательной беседы и иду за сумкой. – Папа, так что насчет твоего обещания?

– Ключи возьмешь у администратора, если приедете после 9.

– Класс, тогда захвачу купальник! – я подняла вверх большой палец. На самом деле, бикини лежали в сумке еще со вчерашнего вечера. – Я вынуждена откланяться, уже отстаю от графика, – мчусь прочь от семейной идиллии.

– Я бассейне не пить! – прощальная фраза от папы. Делаю вид, что она меня настигла уже за порогом.

Так начался день, в который жизнь бросила меня через голову и дала понять, что мой план на нее дальнейшую имеет свои погрешности, да что там, он ни черта не стоит, как и все то, что я создавала последние годы вокруг себя. День, который вернул меня в начальную точку, заставил все выстраивать заново. Все стало другим. И я.

Конечно, тогда я еще этого не знала. Я просто ехала в машине и беззаботно подпевала какой-то очередной дурацкой песне. Я всегда это делаю. Впереди у меня было 12 часов блаженного и безоблачного счастья. 720 минут проклятой непоколебимой уверенности в пригодности плана на будущее. Более 43 тысяч секунд на проживание прежней жизни. 8 тысяч ровных вдохов.

На занятиях чаще скучно, нежели полезно. Это время я составляю контент-план для будущих публикаций в блоге или пишу статьи. Я приучила себя много писать. Это несложно для человека, который так много говорит, как я. На самом деле, я выработала привычку записывать события в течение дня, идеи, что-то вроде дневника, содержание которого потом идет на статьи и посты. Также заполняю ежедневник, чтобы ничего не упустить. Здесь расписание мероприятий, съемок, встреч и так далее. Я люблю так жить, этот ритм не дает утратить тонус.

После занятий часто с подругами идем в любимое кафе на набережной. Они шумные, как и я. Нас тяжело заставить замолчать и легко рассмешить. В этом все мы. Сегодня к нам присоединился Кевин, проезжающий мимо и жаждущий лучшего в городе латте. И лучшую в мире меня. Мы вместе около года. Он идеальный: высокий, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый. Красавчик. И умен. Лучший на потоке. У него свой бизнес в сети и красивая улыбка. А еще нежные руки и приятный дорогой парфюм. Смотрю на его красивый загар и лососевую футболку и улыбаюсь. Он элегантно снимает свои авиаторы и целует меня. У нас идеальные отношения, мы не ссоримся, два раза в неделю с остаюсь у него на ночь в пентхаусе на последнем этаже. Мы пьем вино, смотрим кино, а утром я приношу ему латте в постель. Он спит долго, а я встречаю рассвет без одежды у огромных окон и чувствую себя невероятно счастливой. Кевин – часть моего безупречного плана дальнейшей жизни, часть моего коллажа прекрасного будущего. Его друзья не умеют держать язык за зубами, так что я уже знаю, что он купил кольцо с красивым камнем. Люблю представлять его на своем пальце. Как же восхитительно оно будет сверкать в лучах рассветного солнца, заливающего его огромную квартиру.

За салатом с креветками проверяю почту, социальные сети. Не люблю постить еду, но людям нравится. Особенно с розоватыми фильтрами, ну и каппучино с замысловатым пенорисунком. Мой бариста постарался, так что будем постить ланч. И селфи с девочками, мы отлично смотримся втроем. Немного ретуши, чистим задний фон, добавляем яркости и резкости – и в ленту. На сети уходит несколько часов в день, но как медийная личность, я смирилась с этими затратами, без них никак не получить хорошего контента и не достичь признания.

Дважды я топила телефоны. Сижу, погрузив ноги в теплую воду бассейна и листаю ленту. И думаю, переживет ли нынешний айфон этот наш девичник. Пузырьки в бокале медленно перетекают в мою голову. Расслабляюсь немного. Девочки плескаются и смеются, как ненормальные. Мы все уже немного пьяны. Откладываю телефон и сползаю с бортика в воду. Опускаюсь на дно. Вода теплая, мне так хорошо сейчас. Ровно час до распада моей реальности. Наслаждайся, глупая, хватайся на иллюзию полной жизни. Всплываю на поверхность и начинаю смеяться. Проклятые пузырьки.

– Так тихо, – Кэт хихикает, и звонкое эхо разбредается по коридору. – Ау!

– Не ори, здесь уже давно никого нет, – Рейч закрывает ей рот ладошкой, и мы втроем начинаем смеяться. Вокруг темно и пусто. Еще бы, на часах половина одиннадцатого. Девочки щипают друг друга и хихикают, я зеваю. Они проходят немного вперед, я отстаю, пытаясь отыскать ключ в сумке, и прислушиваюсь: где-то близко что-то стучит. Глухой стук. Ритмичный и тяжелый. Делаю пару шагов вперед, стук приближается, и я заглядываю в открытую дверь. В огромном пустом зале кто-то есть. Делаю шаг вперед.

Внутри темно и хорошая акустика. Похоже на звук ударов. А еще чье-то шумное дыхание. Напрягаю глаза: впереди у окна в желтом свете уличных фонарей движется силуэт. Еще шаг к нему. Я много выпила, кажется. Тень двигается быстро. Еще шаг. Тень боксирует. Ну, всё понятно. Хочу развернуться и уйти, но, почему-то, прислоняюсь к стене и наблюдаю за движениями силуэта. Судя по очертаниям, это парень. У него хорошая форма, непременно. И поставленный удар. Мне нравится этот его ритм. Улыбаюсь. Быстрые ноги и сильные руки. Груша дрожит от его ударов. Слышу глухие отголоски мелодии: он в наушниках. Интересно, что он слушает? Удар справа, снизу. Тогда я и не знала, что это хук и апперкот. Он так тяжело дышит. Но бьет сильно и упорно. Как долго это может продолжаться? Пусть длиться вечно. Выносливый. Улыбаюсь. Что-то в этом есть. Дрожь идет по рукам. Он не останавливается. Перчаток нет, голые кисти. Продолжай. От моих влажных волос душно, а может, от спиртного. Вдруг зазвонил телефон. Вздрагиваю и поспешно выхожу. Девочки заметили мое отсутствие и решили набрать. Не прошло и года.

До дома всего пара кварталов, сажусь в машину, но не завожу. Зависла. Дрожь не отпускает. Так странно. В голове ритмичный и глухой стук его рук о кожаную грушу. В ушах еще отголоски тяжелого звучного дыхания. Все выглядит прекрасным, когда ты немного пьян. Машина загудела, и через несколько минут я была уже дома.

Нужно лечь спать до полуночи, иначе завтра активность упадет. Такого мне не надо, ненавижу эту вялость. Лежу в постели и выкладываю запланированный вечерний пост. Впервые я опоздала с ним, раньше не позволяла себе выбиваться из графика праймтайма. Сегодняшнее шампанское дезориентировало слегка. Мысли путаются, сложно думать. Да и плавание утомило тело и добавила ко всему привкус усталости. Открываю ежедневник и просматриваю план на завтра. Хотела что-то вписать, но забыла. Ужас. Я больше не буду пить.

Сегодня было пасмурно, и день не задался с самого утра. Я плохо спала и утром бесилась из-за головной боли и сниженной активности. Всё шло не так, хотелось спать и пришлось пить кофе. Кофе уничтожает мой метаболизм. Некачественный и непродолжительный сон с вчерашним шампанским уничтожили мою кожу. Выгляжу не очень и бешусь еще больше. Бледнее, чем обычно, но спасибо, что не высыпало. К черту всё. Запиваю кофе апельсиновым фрешем и выдвигаюсь на занятия.

Возвращалась я уже поздно вечером. Насыщенный день подходил к концу. Как же я хотела в постель. Звонит телефон.

– Джо, – из гарнитуры в машине слышу голос папы, – ты уже на пути домой?

– Да, пап, скоро буду.

– Детка, я оставил на работе папку документами, тебе ведь по пути, заскочи в клуб и забери, если не сложно. Синяя, лежит справа на столе.

– Хорошо, нет проблем, – поворачиваю и паркуюсь у клуба.

Вечерами в клубе все выглядит иначе и иначе звучит. Здесь уже не так душно и очень тихо. Слышу только звук своих шпилек о паркет. Завтра нужно на съемку утром, до этого времени продолжаю разгрузку и снижаю до минимума количество жидкости. Послезавтра сдаю статью. Я уговорила свою треклятую мигрень затихнуть и из последних сил напрягаю мозг. Мчусь по коридору и вдруг слышу уже знакомый ритмичный стук. Боже, или ты не останавливался? Улыбаюсь и поворачиваю к дверному проему. Он снова там, у окна. Этот ритм, это дыхание, это непременно он. Видимо, тебе тоже нравится эта темнота и свежий воздух. И, может, спокойствие одиночества. Я прижимаюсь к дверному косяку и наблюдаю. Сосредоточенный, он ни за что не заметит меня. Как заведенный он избивает грушу. Интересно, о чем он думает в эти минуты? Прижимаю синюю папку к груди и размышляю о нем. Вдруг он остановился. В этот момент я насторожилась: неужели заметил меня? Он снимает толстовку и проходится по залу, восстанавливая дыхание. Вытирает лицо краем майки. Красивый затылок, очень короткие волосы. Мощная немного покатая спина. Отличная задница. Сильные руки, красивая трапеция. Босые ступни. Дышит часто, ходит по кругу, как загнанный зверь. Ну, почему здесь так темно? Разочарование. Уже поздно, нужно возвращаться домой. Да и хочется остаться незамеченной. Нравится наблюдать за ним издалека. Вчера сюда меня привел алкоголь и случайность, сегодня – стечение обстоятельств. Тогда я еще не знала, что завтра сюда меня приведет банальное желание увидеть его таким снова.

Тогда ночью я впервые думала о нем. Меня никогда не привлекали спортсмены, тем более, боксеры. Они всегда казались мне упрощенным вариантом мужчин. Но эта сила в нем цепляла. Я не знаю, кто он, даже не видела его лица. Почему он так сильно отпечатался во мне? Я сидела на террасе и пыталась сама себе объяснить вибрирующую внутри тревожность, из-за которой не могу заснуть. Очень хочется увидеть его лицо. Какой он? Какие у него брови, глаза, губы? Как звучит его голос? Любопытство съедало меня заживо. Я должна увидеть его, тогда успокоюсь. Так я объяснила себе тогда свое беспокойство. Очень глупо, но мне нужно было оправдать свое нелепое поведение и непонятное состояние. Только утром я заметила, что забыла опубликовать пост. Ну, здравствуй, саморазрушение, давно не виделись.

С восходом солнца эти мысли ушли из меня. Я встала с чистым сознанием и чувствовала себя полной энергии. Очень кстати, так как впереди была съемка для моей статьи. Включаю музыку и крашусь. Так я медитирую по утрам. Ящики туалетного столика забиты косметикой, большинство приходит сюда из пиаррыссылок косметических брендов. Это одна из моих слабостей помимо нижнего белья и обуви. Обожаю шпильки и красивое кружево.

Сижу в машине и пью кофе. Половина одиннадцатого вечера. Большая девочка с большими амбициями. Уставшая до ужаса. Хочу в постель, но сижу и смотрю на вход в спортивный клуб отца. Сижу и пытаюсь оценить весь масштаб своего кретинизма. Или же это пытливый ум? Здоровое любопытство? Сдаюсь, признаю собственный неадекват и вместо того, чтоб завести мотор и дать дёру, выхожу и иду внутрь. Я сегодня смелая. Уже на коридоре я слышу его и радуюсь, как первостатейная дура. Снимаю туфли, беру их в руки и поднимаюсь на темную трибуну: сегодня хочу увидеть больше, поэтому нужен хороший обзор.

Он внизу со своей кожаной игрушкой. Удар, еще, еще. Интересно, сколько длится его тренировка? Обзор хороший, но он далеко, и я снова не вижу черт его лица. Вот черт. Сейчас бы театральный бинокль. Свободная майка без рукавов открывает глазам сильные плечи и грудь. Любопытно. Обнимаю пальцами холодный металлический поручень и кладу на них подбородок. Красивые сильные икры. Как собрать этот пазл, черт возьми? Хотелось спуститься, подойти и заглянуть ему в лицо. Тогда я уверяла себя, что так эта занимательная игра потеряет для меня всякий смысл, но, если честно, я просто до жути боялась приближаться к нему. Жарко. Снимаю шейный платок и кладу на колени. Удары стихают и остается только частое и тяжелое дыхание. Измотан. Сильный и неугомонный, он ходит взад-вперед, давая себе восстановить дыхание и придумывая способ продолжать изматывать свое тело. Ему мало. Сколько же в тебе энергии? Плечи и руки блестят от пота. Он пытается загонять себя, пытается словно найти предел своих физических возможностей. Мне нравится размышлять о нем и догадываться о его мыслях. Пока я думала, он взял скакалку. Прыгает легко и быстро, а я бессознательно считаю обороты. Интересно, какого он роста? Насчитала с сотню прыжков и сбилась на этой мысли. Он остановился. Не устал, просто, видимо, дошел до поставленной цели. Завидую твоему упорству, кто бы ты ни был. Отсюда он кажется очень красивым. Я улыбаюсь, он ходит по залу, уперев руки в бока и опустив голову. Почему я здесь? Смотрю на часы: почти полночь. Дура. Корю себя за безответственность, но не ухожу. На что еще ты способен? Покажи мне всё. Пара десятков отжиманий. Кажется, на кулаках. Кажется, так он просто развлекается. Крутой. Зачет тебе. Поднимается на ноги, снова ходит. Потом опускается на матрацы на спину, складывает руки за голову и поднимает глаза в потолок. Я в ужасе сползаю вниз к полу и прячусь за ограждение. Только бы не заметил. Хватаю туфли и сбегаю.

Я выбежала на темную улицу. Сильный ветер ударил в лицо и подхватил волосы. Свежо, легко. Стою босая и глубоко вдыхаю вечерний прохладный воздух. Дрожь еще со мной. Он еще во мне со своим тяжелым дыханием. Я думала, очень скоро мне надоест, интерес угаснет, любопытство стихнет, сердце восстановит ритм. Я даже не догадывалась о том, как прочно он застрял во мне. Он губительно влиял на мой пульс. Ненавижу то, что не могу контролировать. Тогда я еще не знала, чем все это закончится. Я просто растерянно дышала посреди пустынной темной улицы, ложно полагая, что это только моя игра. Сжимаю каблуки босоножек и закрываю глаза. Уже знаю, что снова вернусь сюда завтра. Но не догадываюсь, что встречусь с ним лицом к лицу. Завтра я впервые посмотрю в его глаза. Вот так начиналась история о том, как моя жизнь рассыпалась под тяжелым ударом его поставленного джеба.