Buch lesen: «Последний дракон Цзянху»

Посвящается моему мужу, который всегда был моей опорой и поддерживал меня.

«И пробудится Черный Дьявол из Преисподней и ввергнется в мир людей, чтобы сжечь его своим адским пламенем.

И когда Черный Дьявол проглотит Небесное Светило, мир погрузится во тьму».

«Пророчество о Черном драконе» из «Летописи тысячи времен»

© Ши Лин, текст

© Yulevan, иллюстрации на обложку и в блок

© В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава 1. Три с половиной жениха

На востоке Цзянху¹, там, где Лазурная река впадает в Восточное море, стоит, подпирая небо, гора Алого Феникса. На самом деле, это две горы, но они расположены так близко, словно одну величественную вершину рассекли надвое прямо до земли, а Лазурная река, примерившись к новому руслу, устремилась в расщелину, чтобы эти два острых пика уже никогда не соединились вновь.

Тысячи лет назад один странствующий даос очистил этот двузубец от различных существ, как демонических, так и обычных земных, и решил основать орден совершенствующихся заклинателей, который находится там и по сей день. Орден Алого Феникса постепенно набирал силу и обрастал учениками, являя миру все больше даосов, стремящихся постичь Дао Небес и Земли, пока не стал одним из самых крупных и влиятельных орденов Цзянху.

Оба пика горы были усеяны различными постройками, деревянными и каменными, но неизменно выкрашенными в белый, алый и кое-где в золотой, что создавало нарядный контраст зимой, когда все было заметено валами снега, и летом, когда среди буйства зелени то там, то здесь выглядывали яркие домики с резными изогнутыми крышами. Северный пик, называемый Короной Феникса, был увенчан каменной площадкой, на которой устроилась небольшая беседка с крышей, выстланной тонкими листами золота, отражающих огонь солнца на закате и создающих иллюзию, будто на вершине горы зажгли огромный факел. Вид из этой беседки открывался прекрасный, в ясную погоду охватывая бескрайнее Восточное море и часть континента, включая Северный хребет, едва различимый на горизонте. Южный пик горы, именуемый Хвостом Феникса, был немного ниже, поэтому красивые виды не закрывал. Куда подевались остальные части феникса, жители горы предпочитали не задумываться, довольствуясь красивыми названиями, а не вложенным в них смыслом. Впрочем, метафоричность на горе все же присутствовала – оба пика были соединены двумя мостиками – внизу висел деревянный подвесной Мост Земли, а наверху, ближе к вершинам изгибался, устремляясь ввысь, изящный резной каменный Мост Небес, символизируя смертных людей внизу, богов наверху и даосских совершенствующихся, застрявших где-то посередине.

В один из зимних дней, когда низкое солнце едва пробивалось из-за хмурых туч, щедро орошающих землю крупными хлопьями снега, орден Алого Феникса гудел и жужжал, словно улей. Причиной тому было важное событие, а именно приезд гостей с севера. Разумеется, люди в известный орден приезжали часто, но в этот раз дело было в самих гостях. В этот день должна была прибыть Шао Цинмэй, единственная дочь главы Ледяной Звезды – ордена, находящегося на таком далеком севере, что даже летом снег на вершине их горы не таял. Шао Цинмэй была известна далеко за пределами своего ордена благодаря утонченной красоте и изяществу, а причиной ее визита стало знакомство с единственным сыном главы ордена Алого Феникса – Ван Чжэмином. И хотя это было всего лишь знакомство, все понимали, что помолвка не за горами, неотвратимая, словно сход лавины в конце зимы. Ван Чжэмин, которого эта лавина должна была накрыть с головой, изрядно нервничал и десять раз за утро проверил свою одежду и прическу, чтобы предстать перед возможной будущей супругой в самом достойном виде.

Старейшина Бай неторопливо шла по свежевыпавшему снегу, и шаги ее были столь легкими, что даже не оставляли следов. Из-за того, что главу ордена вызвали по делам в столицу, именно ей как наставнице его единственного сына доверили честь приветствовать гостей. Другие адепты ордена низко опускали головы и расступались, когда встречали ее на своем пути. То ли из уважения, то ли боясь попасть под горячую руку, памятуя о тяжелом характере Бай Сюинь. Обычно сонные, едва поднявшиеся поутру ученики сегодня были слишком бодры и перевозбуждены, словно и не ложились спать вовсе. То тут, то там слышались шепотки, которые старейшина Бай сначала хотела пресечь, ибо нечего адептам даосского ордена сплетничать, словно торговкам на базаре, но потом махнула на это рукой. Она понимала, что это внезапное воодушевление продлится день, максимум два, а потом все вернется на круги своя.

Причиной оживления была даже не сама Шао Цинмэй, хотя всем было интересно взглянуть на нее хоть одним глазком, а ее сопровождающие. Разумеется, молодая госпожа Шао, несмотря на свой статус заклинательницы, не могла путешествовать в одиночестве. Она должна была прибыть в орден в сопровождении своего старшего брата Шао Цинлуна, известного, увы, не красотой, хоть он и был красив, а высокомерием и дурным характером. Вторым же спутником был человек по имени Да Шань², и именно он являлся главной причиной несмолкающих голосов вокруг.

Уникальность Да Шаня заключалась в том, что слава о нем вышла далеко за пределы его ордена, и не благодаря его силе или особым умениям, а вопреки им, ибо ни того, ни другого у него не было. Да Шань жил на пике Ледяной Звезды, но при этом не был учеником ни одного из старейшин ордена. Он везде сопровождал молодую госпожу Шао Цинмэй, не являясь ее родственником. Слухов о нем ходило едва ли не больше, чем о легендарных мастерах, и слухи эти были донельзя противоречивые.

Бай Сюинь шла к главным воротам встречать гостей, невольно прислушиваясь к шепоткам, которые адепты передавали друг другу, словно самую страшную тайну.

– Я слышал, он задушил медведя голыми руками!

– А я слышал, что он потомок древних великанов!

– Как вы можете верить в такие глупости? Великаны вымерли тысячи лет назад. Это просто какая-то болезнь, вот и все.

– А я слышал, что он совсем дурак и ничего не понимает…

– Был бы он дураком, разве ему бы доверили сопровождать молодую госпожу Шао?

Старейшина Бай мысленно закатила глаза, внешне сохраняя все тот же благородный облик. Эти дети готовы были поверить в любую глупость. Впрочем, она не могла отрицать, что ей и самой было немного интересно взглянуть на столь известного адепта ордена Ледяной Звезды, который формально и адептом-то не был, а просто жил на их горе. Единственное, что было доподлинно известно о Да Шане, – это что о его прошлом никто ничего не знал и что он был немым.

Когда Бай Сюинь вышла к широкой расчищенной площадке перед главными воротами, Ван Чжэмин в сопровождении другого ученика, Су Шуфаня, уже ждал ее там. Сын главы, очевидно, нервничал. Он топтался на месте, не зная, куда деть руки, и то и дело поглядывал на лестницу, на которой в любое мгновение могли показаться гости. Старейшина Бай едва заметно им кивнула и встала рядом, заложив руки за спину. Она смотрела, как рыхлые хлопья снега кружатся в воздухе и оседают на камни, и думала, что надо было спуститься с горы встречать гостей, все-таки подниматься по лестнице, запорошенной снегом, не самое простое дело. Впрочем, гостей с севера снегом они вряд ли удивят.

Солнце мутным белым пятном поднималось выше, тучи медленно рассеивались, являя куски бледно-голубого неба. Прошло уже четверть шичэня³, когда старейшина Бай увидела людей, поднимающихся по лестнице. Впереди шел невысокий молодой человек с надменным лицом в длинном белом плаще, расшитом серебристой цепью гор по низу. Следом за ним на каменную площадку поднялась красивая девушка, закутанная в белый меховой плащ.

После обмена церемониальными поклонами старейшина Бай торжественно произнесла:

– Молодой господин Шао, молодая госпожа Шао, добро пожаловать в орден Алого Феникса.

– Для нас большая честь посетить ваш орден, – вежливо ответил Шао Цинлун. – Старейшина Бай, это моя младшая сестра Шао Цинмэй.

Старейшина Бай вежливо кивнула, а затем повернула голову к своим ученикам:

– Это мои ученики, Ван Чжэмин и Су Шуфань.

Юноши повторили церемониальный поклон, и на широкой каменной площадке воцарилась тишина. Бай Сюинь чувствовала одновременно и облегчение, что гости прибыли только вдвоем, потому что адепты ордена теперь угомонятся и прекратят сплетничать, и разочарование, потому что все же поддалась утреннему влиянию и хотела увидеть этого Да Шаня.

Брат и сестра Шао переглядывались, посылая друг другу какие-то мысленные сигналы, когда Шао Цинлун, наконец, не выдержал и прошипел сквозь зубы:

– Да где его там носит?

Но не успел он повернуться к лестнице, как на ней показалась фигура поднимающегося человека. Его голова была низко опущена, оставляя обзору лишь копну густых, слегка вьющихся волос. На его плечи был накинут плащ из черного косматого меха, что делало его издалека похожим на огромного медведя. Человек поднялся по лестнице, подошел к молодому господину и госпоже Шао и встал чуть позади. Теперь разница между ними была особенно очевидна – своей широкой спиной он мог с легкостью закрыть их обоих.

Этот человек был огромен – ростом не менее шестидесяти цуней⁴, с широкими плечами, которые из-за мехового воротника выглядели еще больше, он возвышался над другими, словно черная гора, присыпанная снегом. Когда он подошел к остальным, то даже не обратил ни на кого внимания и не удосужился хоть на какое-то приветствие, а просто встал с низко опущенной головой, глядя на свои руки, прижатые к груди.

– Ты! Немедленно поздоровайся должным образом! – зашипел на него Шао Цинлун, но был проигнорирован.

Молодой господин Шао окончательно вышел из себя и вытащил из-за пояса короткий кнут. Да Шань не стал его останавливать, а лишь повернулся к нему спиной, подставляя ее под удар. Раздался глухой шлепок – кнут попал по меху, и вся сила удара утонула в нем. Скрипнув зубами, Шао Цинлун снова замахнулся кнутом.

– Брат, пожалуйста! – схватила его за предплечье Шао Цинмэй, пытаясь остановить.

– Не заступайся за него! Опять этот ублюдок позорит нашу семью!

Но Шао Цинмэй не отпустила, и ему пришлось отступить.

– А-Шань, покажи, что там у тебя? – она повернулась к Да Шаню.

И только тогда Да Шань показал свои ладони, в которых лежала маленькая серая птичка.

– Ох, А-Шань, с ней что-то случилось? Ты нашел ее на земле? – внимательно рассматривала она птицу.

Да Шань молча кивнул, поднял голову и наконец посмотрел на собравшихся на площадке людей, а потом снова опустил взгляд на птицу в своих руках.

– Думаю, у нее сломано крыло, поэтому она упала и замерзла, – продолжала изучение находки Шао Цинмэй.

– Ты притащил сюда дохлую птицу? – вспылил Шао Цинлун. – Это же дурной знак! Что еще от тебя ждать? Принесешь дохлую свинью? Или лошадь?

– Брат, – мягко сказал Шао Цинмэй. – Эта птица жива, просто ее надо согреть и вылечить. Уверена, А-Шань с этим справится.

Словно в доказательство ее словам, птица нахохлилась, встряхнула перьями и снова замерла, прижавшись к теплым рукам. Старейшина Бай и ее ученики молча наблюдали эту странную сцену. Очевидно, что уже к обеду слухов на горе станет в два раза больше.

Бай Сюинь не отрывала взгляда от человека в черном плаще с косматым мехом, держащим в руках маленькую неприметную птичку. У этого парня были широкие брови и темные глаза, скулы, словно выточенные из камня, прямой нос и резко очерченные губы. Это было самое красивое лицо, которое старейшина Бай когда-либо видела в своей жизни, а людей она повидала немало. Она покосилась на маленькое личико молодой госпожи Шао, а затем на лицо ее брата, и тут же вернула взгляд обратно. Почему среди всех этих слухов никто не сказал, что Да Шань такой красивый?

Старейшина Бай больше не чувствовала ни январского холода каменных плит под ногами, ни легкого ветра, подхватывающего пухлые снежинки. Силой воли она отвела взгляд от чужого лица и уставилась куда-то под ноги, делая вид, что притоптанный на каменных плитах снег заинтересовал ее сверх меры.

Ван Чжэмин несколько раз покосился на свою наставницу, которая не поднимала взгляда, неловко кашлянул, а потом вышел вперед:

– Молодой господин Шао, молодая госпожа Шао, вы, должно быть, устали с дороги, позвольте проводить вас в ваши комнаты.

– Молодой господин Ван очень гостеприимен, – вежливо кивнула Шао Цинмэй, и все направились к гостевым домикам.

Старейшина Бай шла впереди всех, с трудом сдерживая желание обернуться и прилипнуть взглядом к одному конкретному человеку, чтобы рассмотреть его более основательно и со всех сторон. Зато теперь стало понятно, почему молодая госпожа Шао везде таскает его за собой. Если бы у Бай Сюинь был такой близкий друг, она бы тоже не хотела оставлять его без присмотра.

После того как гостей проводили к их временному дому, Шао Цинлун вежливо поблагодарил сопровождающих, и старейшина Бай тут же ушла, словно спеша по какому-то очень важному делу. Так как жить с Шао Цинмэй под одной крышей Да Шань не мог, его поселили по соседству. Молодая госпожа Шао спросила Ван Чжэмина, есть ли тут место, где никто не бывает, потому что Да Шань предпочитает тренироваться в уединении, и Ван Чжэмин посоветовал тому найти какую-нибудь поляну в роще к западу от их домов. На том они и разошлись. Шао Цинлун планировал провести несколько дней на горе, а потом отправиться в столицу по делам ордена. Приглядывать за молодой госпожой Шао должен был остаться молчаливый Да Шань.

Бай Сюинь быстро вернулась в свой павильон и захлопнула дверь, словно за ней гнались полчища демонов во главе с самим демоническим владыкой. Скинув верхнюю одежду, она села за стол и принялась с усердием разбирать бумаги, дабы занять свою голову чем-то существенным и выгнать из нее все лишние мысли, которых там не должно было быть. Проигнорировав и обед, и ужин, и понадеявшись, что Ван Чжэмин вместо нее будет развлекать гостей, она проработала до самого вечера, а, увидев, что солнце уже зашло и на улице стемнело, отложила бумаги. Толстобокий месяц поднимался за окном, и Бай Сюинь решила выйти прогуляться где-нибудь в тишине, чтобы освежить голову перед сном.

Накинув на плечи теплый плащ и спрятав руки в длинные рукава, старейшина Бай вышла из дома и направилась в сторону рощи, в которой любила гулять в одиночестве. Снег под ногами искрился под лунным светом, на бархате черного неба россыпью раскинулись звезды. Бай Сюинь легко шла по сугробам, вдыхая морозный свежий воздух. Ее голова прояснилась, а мысли собрались туда, где им и место – по полочкам, каждая ровно там, где положено. Произошедшее сегодня просто было нелепой случайностью, которая не должна нарушать привычный ход вещей. В конце концов, старейшина Бай не юная дева, чтобы так бурно реагировать на внешность мужчины. Тем более он был слишком молод, едва ли ему было больше двадцати.

Легко ступая по снегу, с помощью цигун⁵ старейшина Бай отталкивалась от сугробов, едва касаясь их и продвигаясь между деревьев, тянущих свои голые ветки к небу, пока не увидела глубокие следы. Они были такого размера, что с первого взгляда было понятно, кто их оставил. Словно здесь прошел великан, пробивая гладкие бока сугробов до самой земли и оставляя за собой рыхлые глубокие норы, отмечавшие его путь. Бай Сюинь остановилась в замешательстве, не зная, то ли продолжить идти вперед, то ли развернуться и пойти обратно. Но любопытство оказалось сильнее, поэтому она незаметной тенью скользнула вдоль чужих следов, пока не оказалась возле небольшой поляны, на которой один человек тренировался с мечом.

Увидев его, старейшина Бай резко выдохнула и сделала шаг назад, вцепившись в ветку ближайшего дерева, словно хватаясь за спасительную соломинку. Человек впереди был голый. Не весь, на нем все еще оставались штаны, закатанные до колен. Босыми ногами он уже вытоптал небольшую поляну. Его обнаженная спина с упругими мышцами, перекатывающимися под кожей, блестела влагой в лунном свете, а падающие снежинки таяли, едва коснувшись разгоряченного тела. Длинные волосы Да Шаня были заплетены в свободную косу, взметавшуюся в воздух, словно кнут, за его движениями. В руках он держал простой железный меч, с которым тренировался, делая выпады и развороты.

Бай Сюинь безмолвно наблюдала за ним, не в силах отвести взгляд и машинально отмечая, что техника этого человека была ужасной, а в движениях не было ни красоты, ни изящества. И все же они завораживали. А может, дело было не в движениях, а в самом человеке. Выдыхая изо рта клубы пара, прикрыв глаза, он всецело отдавался тренировке, не замечая ничего вокруг. Старейшина Бай неосознанно сжала ветку дерева, за которую все еще держалась, и та предательски хрустнула, разнося по округе этот внезапный звук, разрывающий тишину.

Да Шань резко остановился и обернулся. Они встретились взглядами. Старейшина Бай повернулась, словно ничего не произошло, намереваясь уйти и надеясь, что это не похоже на бегство, когда почувствовал атаку со спины. Она развернулась, выхватывая с пояса меч прямо в ножнах и отбивая атаку. В темных глазах нападающего она увидела не ярость, а искорки веселья. Да Шань отскочил, развернулся и снова бросился вперед в ложном выпаде, слишком простом, чтобы это сработало. Бай Сюинь легко отбила и вторую атаку, в неверии глядя в чужие веселящиеся глаза, когда до нее наконец дошло: это было приглашением на бой. Грубым, слишком прямолинейным, совсем как этот огромный человек.

И она приняла вызов. Да Шань кружил вокруг нее, пытаясь добраться, но каждый раз сталкивался лишь с ножнами ее меча. И все же он не сдавался, продолжая наступать снова и снова. Бай Сюинь целиком отдалась бою, ее голова опустела, а меч стал продолжением руки. Она вновь ощутила это привычное чувство осознанности, когда ты находишься здесь и сейчас, а весь мир замирает в ожидании. Но этот бой был слишком легким, их силы были неравны: даже самый младший ее ученик лучше владел мечом, чем этот человек. Кто вообще его этому учил? А потом она вспомнила, что никто: у Да Шаня не было учителей. Судя по всему, он тренировался сам, наблюдая за другими адептами ордена, что объясняло его хаотичную технику и неуклюжие движения.

Он нападал грубо, рассчитывая на свою силу. В кулачном бою, может, и был бы шанс, но не здесь, не в бою на мечах против настоящего мастера боевых искусств. Такой способ мог сработать с равным соперником в коротком бою, но, если бы бой затянулся, он быстро бы выдохся и проиграл. И скоро Да Шань и правда замедлился, его дыхание сбилось, а разгоряченное тело окуталось паром. Пришло время завершать эту неравную схватку. Бай Сюинь позволила ему подойти совсем близко, а потом легко развернулась и рубанула ножнами под коленями противника. Тот тут же упал как подкошенный прямо в сугроб.

Бай Сюинь смотрела на человека, выронившего меч и лежащего на спине прямо в снегу. А потом Да Шань рассмеялся таким счастливым смехом, что этот звук, проникнув в уши Бай Сюинь, осел где-то на дне ее сердца грузом, от которого уже не избавиться и который оттуда не вытряхнуть. Сглатывая вязкую слюну во внезапно пересохшем рту, старейшина Бай подошла ближе и протянула руку, чтобы помочь ему встать. Да Шань поднял свою руку и аккуратно сжал чужую, скорее вежливо принимая помощь, чем действительно пытаясь ей воспользоваться. Если бы он захотел, то со своим весом легко бы опрокинул Бай Сюинь с ног. Да Шань встал, посмотрел ей прямо в глаза и улыбнулся, а потом нахмурился и повел плечами, пытаясь избавиться от прилипшего к спине снега.

Бай Сюинь шагнула вперед и подняла руку, чтобы помочь ему отряхнуть снег, но рука замерла в воздухе. Если бы она поддалась порыву, то прикоснулась бы к чужому голому телу. Она медленно опустила руку, а потом развернулась и молча ушла.

Когда Да Шань избавился от прилипших к спине комьев снега, второго человека на поляне уже не было. В ордене Ледяной Звезды Да Шань наблюдал за другими учениками и учился у них. Иногда Шао Цинмэй смотрела на его тренировки и делала замечания, но она не была мастером. Однажды он случайно услышал, как ее учитель говорил своим ученикам, что только в бою с сильным противником можно чему-то научиться. С тех пор он вызывал на бой каждого, кого встречал. В большинстве случаев его просто избивали, но это была не такая большая плата за то, чтобы стать сильнее.

Подняв меч, он прикрыл глаза, вспоминая новые движения, которые сегодня ему показала эта заклинательница, и попытался их повторить. Он двигался снова и снова, пока снег на поляне окончательно не превратился в ровное утоптанное поле.

* * *

Бай Сюинь, отталкиваясь от сугробов, буквально летела к своему дому, а добравшись до него, вбежала, сбросила плащ и прислонилась спиной к прохладной двери. Ей было слишком жарко, и дело было не в тренировке. Выровняв дыхание, она закрыла лицо руками и застонала. Это было какое-то наваждение. Этот человек, этот невозможный человек испытывал ее, и, кажется, она провалила это испытание.

Добравшись до кровати, Бай Сюинь быстро скинула одежду и забралась под покрывало в надежде забыться глубоким сном, но ее чаяниям не суждено было сбыться. Она долго ворочалась, но милосердный сон, обещающий забвение, так и не шел.

На самом деле она была не таким невинным человеком, как думали о ней другие, в конце концов, она была уже взрослой женщиной. Эта зима была двадцать восьмой в ее жизни. Когда ей исполнилось шестнадцать, родители решили ее выдать замуж. К счастью, ей повезло: она была любимицей семьи и никогда прежде не разочаровывала родителей, поэтому, когда юная дева Бай отказалась выходить за какого-то незнакомца, семья пошла иным путем. Родители мудро рассудили, что молодых надо познакомить и красивый молодой господин из хорошей семьи легко очарует их строптивую дочь. Целых полдня Бай Сюинь гуляла по саду в родительском поместье в компании молодого господина из хорошей семьи, который все время пел себе хвалебные песни, а его слуги с готовностью ему вторили, словно им за это доплачивали жалованье. Дева Бай с ужасом представляла, что ей придется жить с этим человеком и делить одно ложе, и кровь закипала в жилах, а руки сами тянулись к поясу, где не находили привычной рукояти меча. Со стороны, должно быть, это выглядело, будто она хватается за живот, потому что молодой господин из хорошей семьи спросил, нет ли у нее несварения, и посоветовал больше заботиться о своем здоровье во благо их будущих детей. Дева Бай избила своего жениха прямо там, в саду. На его крики сбежались все слуги поместья, а родителям пришлось выплатить изрядную компенсацию за то, что молодой господин «случайно упал».

Следующая попытка сватовства случилась через два года, когда шум от скандала немного утих. На этот раз родители взяли с Бай Сюинь сердечную клятву, что она больше не станет избивать своего жениха. Она очень легко согласилась, что должно было навести их на подозрения, но навело лишь на мысль, что дочь наконец образумилась. Накануне встречи с новым женихом дева Бай вызвала на дружеский поединок всех учеников своего поколения. Когда на следующий день она спустилась с горы в рваной одежде и с избитым лицом, ее новый жених сбежал в ужасе. Родителям она сказала, что, будучи воином, она не может стать женой человека, который боится пары синяков. Те ругались дольше, чем в первый раз, но попыток не оставили.

Третий жених был отобран с особой тщательностью, учитывая все недостатки предыдущих двух. Он был немногословен и неплохо владел мечом. Жених под номером три прибыл в город Чанъян у подножья ордена в сопровождении своего друга-ученого. Встреча была мирной и без происшествий, а когда молодые изъявили желание встретиться еще несколько раз, то родители Бай Сюинь в душе возликовали, что их надежды и чаяния наконец свершатся. Они лишь не учли, что на каждой встрече присутствовал и друг-ученый потенциального жениха. Не знали они также, что тот тайком передавал Бай Сюинь маленькие записки с любовными стихами. Молодая дева Бай не чувствовала ни капли симпатии к очередному жениху, зато его друг был ей интересен. Он был начитан и мог легко поддержать разговор на любую тему. У него была хорошая фигура и благородное лицо, а взгляд, который он то и дело бросал на деву Бай, говорил о скрытой страсти. Не встретив сопротивления, друг жениха назначил тайную встречу. Он был из небогатой семьи, поэтому родители Бай не одобрили бы такой брак. Но если этот благородный человек смог бы растопить пожар в ее сердце, разве хоть что-то имело бы значение? Поэтому она пришла на встречу в ожидании, что вот сейчас произойдет то, о чем она читала в книгах: она воспылает всепоглощающей любовью к этому мужчине и будет счастлива прожить с ним до конца дней. Но этого не произошло. Он говорил ей пылкие слова любви, а потом схватил за грудь и полез целоваться. Она сломала ему нос. На этом их внезапный роман закончился, так и не успев начаться. Жених номер три узнал обо всем и со скандалом уехал, а родители сдались в своих попытках пристроить дочь с таким дурным характером. К счастью, она была не единственным ребенком в семье, поэтому свои старания они направили на других детей, а Бай Сюинь решила, что все люди разные и это просто не ее путь.

Но теперь, спустя много лет она внезапно осознала, что ошибалась. Просто в тех мужчинах не было ничего особенного, и даже тот, с любовными записками, мог вызвать в ней лишь любопытство. Они были слишком обычными. И вот теперь она встретила кого-то столь монументального, что по сравнению с этой огромной горой из мышц, густых волос и красивого лица, она сама выглядела, словно бамбуковая тростинка. Она могла бы целиком спрятаться в объятиях этого человека. Впервые в жизни она ощутила желание принадлежать кому-то. Целиком и полностью. Всем, чем Бай Сюинь когда-то была и когда-либо будет. Но это было невозможно.

Против нее было буквально все. Она была намного старше. У них был разный статус. Да и на ее репутации после тех историй было несколько пятен, что могло отпугнуть излишне щепетильного мужчину. Но даже если все это отбросить в сторону – это были лишь ее никому не нужные чувства. Разумеется, Да Шань никогда не согласится. Зачем ему отказываться от свободы ради женщины в годах, если вокруг столько прекрасных юных дев. Как Шао Цинмэй, например, которая все время рядом, понимает его с полуслова и смотрит таким нежным взглядом. Она даже взяла его с собой жить в другой орден. Насколько они на самом деле близки?

Бай Сюинь накрылась одеялом с головой, но, поворочавшись, смиренно признала, что сон к ней сегодня не явится, поэтому прямо в нижнем халате босыми ногами прошлепала к столу, зажгла свечу и вернулась к работе. Все, что угодно, лишь бы успокоить лихорадочный разум.