Кровь и мёд

Самый разумный план действий

Рид

В лагере воцарилось зловещее молчание. Все смотрели на Лу. Она сделала глубокий вдох, чтобы собраться с духом, и наконец заговорила, озвучив наши мысли:

– Как она нас нашла?

Вопрос был хороший. Но неверный.

Я смотрел на костер и представлял, как бледная рука Морганы витиеватым элегантным почерком пишет эту записку, а вместе с ней – и наш смертный приговор.

Я должен был принять решение.

– Вы же сами ушли из лагеря! – рявкнула мадам Лабелль. – Чтобы искупаться, подумать только.

– Отсюда много миль до Шато ле Блан, – возразила Лу, и я почувствовал, что ей с трудом удается говорить ровно и спокойно. – Даже если вода смыла защиту Коко, даже если деревья нашептали Моргане, где мы, так быстро сюда добраться она бы не успела. Она ведь не может летать.

– Разумеется, успела бы. И ты бы успела, будь на то веская причина. Вопрос лишь в нужном узоре, который следует найти.

– А может быть, она уже была здесь и наблюдала за нами. Может, она все это время за нами следила.

– Это невозможно.

Я поднял взгляд и увидел, как потемнели глаза мадам Лабелль.

– Я сама заколдовала эту яму.

– Так или иначе, – сказала Коко, подбоченившись, – почему она просто не похитила Лу из ручья?

Я снова обратил взгляд к огню. Тоже хороший вопрос, даже лучше. Но все еще неверный.

Мне снова вспомнились слова Морганы. «Слезами зелеными плачет одна в гробу взаперти много дней». Ответ был прямо у нас под носом. Я тяжело сглотнул, размышляя о главном слове. «Гроб». Конечно же, в этом и был замысел Морганы. Скорбь обрушилась на ворота моей крепости, но я сдержал ее натиск, отмахнулся от осколка тоски, который грозил вот-вот пронзить мне сердце.

Медленно, размеренно я разложил все свои мысли и чувства по местам.

– Не знаю, – ответила Лу с досадой и стала расхаживать туда-сюда. – Это так… так на нее похоже. И пока мы не узнаем, как Моргана меня нашла – и чего она хочет, – здесь оставаться опасно. – Она резко обернулась к мадам Лабелль. – Вы правы. Нам нужно немедленно уходить. Сегодня же.

Она не ошибалась.

– Но Моргана уже знает, что мы здесь, – сказала Коко. – Что помешает ей просто последовать за нами?

Лу двинулась дальше, не сводя взгляд с тропы, которую протоптала в земле.

– Она попытается. Конечно же, попытается. Но к игре, которую она затеяла, еще не все готово – иначе она бы уже меня забрала. И до тех пор у нас есть время, чтобы сбить ее со следа.

– Восхитительно. – Бо закатил глаза и плюхнулся на свой спальник. – Над нашими головами висит невидимый топор.

Я глубоко вздохнул.

– Не такой уж невидимый.

Все глаза на поляне обратились ко мне. Я заколебался. Я еще не решил, что делать. Если я прав – а я был в этом уверен, – многие погибнут, если мы останемся в стороне. А если не останемся… то направимся прямиком в ловушку. И тогда Лу…

Я посмотрел на нее, и сердце у меня сжалось.

Лу окажется под угрозой.

– Господи боже, – воскликнул Бо. – Сейчас не время играть в мрачного героя. Выкладывай живей!

– В записке все сказано. – Указав на угли костра, я пожал плечами. Получилось скорее нервно, чем хладнокровно. – Плач, слезы, гроб. Речь о похоронах. – Я многозначительно посмотрел на Лу, и она ахнула.

– Похороны Архиепископа!

Я кивнул.

– Она заманивает нас туда.

Лу нахмурилась и качнула головой.

– Но…

– Это лишь часть послания, – договорил за нее Ансель. – Что значит остальное?

Я усилием воли заставил себя сохранять спокойствие. Собранность. Пустоту, защищенную стенами моей крепости от бури чувств, бушующей снаружи.

– Не знаю. Но что бы она ни задумала, это связано с его погребением, я в этом уверен.

Если все верно, готов ли я рискнуть жизнью Лу ради спасения сотен, быть может, тысяч невинных людей? И если я поступлю так, то буду ли хоть чем-нибудь лучше Морганы? Пожертвовать одним человеком, чтобы спасти многих, – это звучало разумно, но все равно по некой причине неправильно. Даже если бы речь шла не о Лу. Цель не оправдывала средств.

И все же… из присутствующих именно я знал Моргану лучше всех. Лучше, чем знала ее мадам Лабелль и даже Лу. Они знали Госпожу Ведьм женщиной. Матерью. Подругой. Я же знал ее как врага. Я изучал ее действия и планы, предугадывал ее атаки – таков был долг моей службы. Последние несколько лет своей жизни я все лучше и лучше узнавал ее повадки. И что бы она ни задумала на похороны Архиепископа, от этого замысла разило смертью.

Но я не мог подвергать угрозе жизнь Лу. Просто не мог. Если меня чему и научили те немногие страшные мгновения в Модранит – когда в ее горле зияла открытая рана, когда ее кровь лилась в жертвенную чашу, – так это что жизнь без Лу мне не нужна. Да и не то чтобы это вообще было важно. Если умрет Лу, умру и я. В буквальном смысле, равно как и десятки других людей, в том числе Бо и… остальные.

Моя семья.

Я содрогнулся от мысли об этом.

Все те люди, которых Моргана надеялась погубить, уже не были для меня безликими чужаками. Они стали братьями и сестрами, которых я пока что не знал. Братьями и сестрами, о которых я пока что не смел и мечтать, не смел даже думать. Они были где-то там, в этом мире. И им грозила опасность. Я не мог просто бросить их. Моргана, по сути, сообщила нам, где скоро окажется. Если там смогу оказаться и я, если сумею как-нибудь ее остановить, отрезать гадюке голову и спасти свою семью и Лу, если не позволю ей осквернить погребение моего патриарха…

Я слишком углубился в мысль и не заметил, как тихо стало вокруг.

– Ты притягиваешь ответ за уши, – сказал наконец Бо, качая головой. – Строишь выводы на пустом месте. Ты хочешь пойти на похороны, я понимаю, но это не значит, что и Моргана там будет.

– Я хочу не пойти на похороны, а помешать ее планам.

– Мы знать не знаем, что она планирует.

Я потряс головой.

– Знаем. Она не станет докладывать нам все до мелочей, но угроза ясна…

– Рид, дорогой, – мягко перебила меня мадам Лабелль. – Я знаю, ты очень любил Архиепископа, и возможно, тебе нужно туда пойти, примириться с потерей, но сейчас не время бездумно бросаться…

– Вовсе не бездумно.

Мои руки сами собой сжались в кулаки, ровно дышать удавалось с трудом. В груди стало тесно. Слишком тесно. Разумеется, им не понять. Дело было вовсе не во мне. И не в… примирении с потерей. Все дело было в правосудии. И если… если с этого начнется мое искупление, если я смогу проститься…

Осколок тоски проник глубже. Стало больно.

Я все еще смогу защитить Лу. Смогу уберечь ее.

– Ты ведь сама хотела найти союзников, – продолжал я, уже решительнее. – Так скажи, как нам это сделать. Объясни, как убедить оборотней и русалок сражаться плечом к плечу друг с другом и с шассерами. Все может получиться. И тогда у нас хватит сил дать Моргане отпор, когда она нанесет удар.

Все переглянулись. Многозначительно и с сомнением. Все, кроме Лу. Она смотрела на меня очень странным взглядом, и мне это не понравилось. Я не мог прочесть выражение ее лица, а прочесть Лу мне удавалось всегда. Этот взгляд… напомнил мне о временах, когда Лу скрывала от меня свои секреты. Но между нами больше не было тайн. Она ведь мне это обещала.

– А мы… – Ансель потер затылок, глядя себе под ноги. – Мы вообще знаем точно, что похороны состоятся?

– И где они состоятся? – добавил Бо.

– И когда? – вставила Коко.

– Выясним, – настаивал я. – И будем готовы.

Бо вздохнул.

– Рид, не глупи. Если ты прав насчет записки – а я в этом сомневаюсь, кстати, – мы угодим прямо Моргане в лапы. Именно этого она и хочет…

Абсалон возник у меня в ногах в тот самый миг, когда я открыл рот, чтобы возразить – и наконец вспылить, – но меня перебила Лу.

– Верно. Именно этого она и хочет, – тихо и задумчиво проговорила она, указав на нас. – Именно в такие игры она и любит играть. Жестоко обходиться с людьми, управлять ими, сеять рознь. Она ждет ответа. Она его жаждет. И самый разумный план действий сейчас – держаться от нее подальше.

Последнее она сказала мне.

– Слава Девичьему цвету. – Мадам Лабелль с облегчением выдохнула, утерла лоб и улыбнулась Лу, что случалось нечасто. – Я знала, что ты не прожила бы так долго, не имея хоть капли здравомыслия. Если похороны в самом деле состоятся и Моргана в самом деле планирует их расстроить, времени на подготовку у нас не будет. Ехать по дороге долго и опасно – нас ведь ищет все королевство. До владений стаи Жеводанского зверя почти две недели пути, а до обители русалок в Лё-Меланколик – по меньшей мере неделя в противоположную сторону. – Она снова встревоженно утерла лоб. – Кроме того, и там, и там нам потребуется провести несколько недель, чтобы укрепить со всеми необходимые отношения. Мне жаль, Рид, но мы просто не успеем всюду.

Лу смотрела на меня и ждала.

Я ее не подвел.

– Прошу тебя, Лу, – шепнул я, подступая ближе. – Самый разумный план действий не всегда самый верный. Это ведь еще недавно была моя работа – я всю жизнь боролся с Морганой и Белыми дамами. Я знаю, как они действуют. Ты верно сказала – Моргана сеет хаос. Подумай сама. В день, когда мы встретились, она совершила покушение на короля на параде в честь его сына. – Вспомнив об этом, я обернулся к Бо. – Она напала на собор во время празднования дня Святого Николая. Как и всегда – прямо посреди толпы. Так она защищается. Так она ускользает. – Я взял Лу за руку и с удивлением ощутил, как дрожат ее пальцы. – На похороны Архиепископа соберется толпа, которой во всем королевстве прежде не бывало. Люди со всего мира съедутся в Цезарин, чтобы почтить его память. Хаос, который устроит Моргана, будет разрушителен. А у нас есть возможность ее остановить.

– А если никто не захочет помочь нам бороться с ней?

– Захочет. – Я ощутил укол вины, но отмахнулся от него. Пока что мне нужно было лишь согласие Лу. О последнем я расскажу, когда на кону не будет людских жизней. – Кровавые ведьмы и русалки нам не нужны. Земли оборотней не так далеко от Цезарина – день-два езды, не больше. Мы обратимся к королю Огюсту и Жево… К Блезу. Сделаем все необходимое, чтобы их убедить. Ты сама сказала – Моргана не солдат. И не станет сражаться, если силы будут равны. – Мои мысли уже неслись полным ходом, ища разные пути к цели. – Она не будет ожидать, что шассеры вступят в альянс с оборотнями. Мы подстережем ее в засаде… Нет. Отвлечем внимание с помощью шассеров и выманим ее из города, где будут поджидать оборотни. Все может получиться, – повторил я, теперь уже громче.

– Рид. Ты ведь знаешь: это ловушка.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Я не за себя волнуюсь. – Лу коснулась ладонью моей щеки. – Моя мать грозила скормить мне твое сердце, если я снова сбегу.

– Этого не будет.

– Да. Не будет.

Она опустила руку, и все выжидательно застыли. Никто не смел даже дышать. В это мгновение в лагере что-то неуловимо переменилось. Не сговариваясь, мы все посмотрели на Лу, ожидая ее решения. Не на мадам Лабелль. На Лу. Я уставился на нее, чувствуя, как на меня снисходит озарение. Она – дочь Госпожи Ведьм. Я и прежде знал это. Разумеется, знал. Но до нынешних пор не понимал, что это значит. Если все пойдет по плану… Лу унаследует корону матери. И титул. И власть.

Лу станет королевой.

Лу станет Девой, Матерью и Старухой.

Она вздрогнула, будто и сама в тот же миг это поняла. Широко распахнула глаза и скривила губы. Выходит, это открытие ее не порадовало. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, Лу посмотрела на Коко, а та в ответ коротко кивнула.

– Ладно. – Лу присела и поманила пальцем кота, который вился у нас в ногах. – Абсалон, можешь доставить послание Жозефине Монвуазен? – Она виновато посмотрела на Коко. – Это письмо должно быть от меня.

– Что ты делаешь? – растерянно спросил я, хватая ее за руку и поднимая в полный рост. – Нам ведь нужно обратиться к Огюсту и Блезу…

– Слушай, шасс. – Лу похлопала меня по груди, а потом отстранилась и снова присела рядом с Абсалоном. – Если уж мы решились на эту затею, нам потребуется вся возможная помощь. Русалки и впрямь слишком далеко, но вот кровавые ведьмы… Может, твоя мать и права. Может, при благоприятных обстоятельствах Жозефина действительно проявит сговорчивость. – Она добавила, обращаясь к Коко: – Говоришь, лагерь крови близко?

Коко кивнула.

– Обычно в это время года они обитают здесь.

Лу кивнула и что-то шепнула Абсалону. Я ощутил, как внутри зреет подозрение.

– Ты же говорила, что бывшего шассера они принимать не станут, – сказал я.

Коко выразительно вскинула бровь и усмехнулась.

– Не станут.

– Тогда как?..

Кот исчез в облаке черного дыма. Лу медленно поднялась и отряхнула с колен грязь.

– Рид, нам придется разделиться.

Цвет волос

Лу

– Белое вино и мед, затем смесь корней чистотела с оливковой мареной, маслом семян тмина, опилками и щепоткой шафрана. – Мадам Лабелль бережно разложила пузырьки на камне, из которого мы сделали своего рода стол. – Если оставить все это настаиваться в течение целого солнечного цикла, смесь окрасит твои локоны в золотистый цвет.

Я ошалело уставилась на множество склянок.

– У нас нет столько времени.

Мадам Лабелль посмотрела мне в глаза.

– Разумеется, но, возможно, получится… ускорить процесс с помощью определенных ингредиентов.

Мы разом оглянулись на Рида, который в одиночестве сидел в противоположном углу лагеря, точил балисарду и не желал ни с кем разговаривать.

– Нет.

Я потрясла головой, отодвигая пузырьки подальше. Вся суть этой безнадежной затеи заключалась именно в том, чтобы замаскировать меня без помощи колдовства. После всего, что произошло с Ридом у ручья… не стоило понапрасну дразнить гусей.

– Неужели не нашлось париков?

Мадам Лабелль фыркнула и снова потянулась к сумке.

– Представь себе, Луиза, как это ни удивительно, в крохотной крестьянской деревушке Сен-Луар одежных лавок нет. – Она шлепнула на камень еще одну склянку. Внутри нее что-то шевелилось. – Быть может, ты предпочтешь баночку маринованных пиявок? Я слышала, если оставить их в волосах подольше в солнечный денек, насыщенный черный цвет обеспечен.

Пиявки? Мы с Коко в ужасе переглянулись.

– Мерзость, – заявила она.

– Вот уж точно.

– Тогда, вероятно, подойдет вот это? – Мадам Лабелль выудила из сумки еще два пузырька и бросила по одному Коко и мне – или скорее в Коко и в меня. Я успела поймать свой прежде, чем он сломал бы мне нос. – Паста из оксида свинца и гашеной извести сделает твои волосы черными как ночь. Только будь осторожна, продавец сообщил мне, что побочные эффекты бывают довольно неприятными.

Неприятней ее ухмылочки они определенно быть не могли.

Бо, который копался в сумке Коко, застыл.

– Что за побочные эффекты?

– В основном смерть. Совершенно ничего страшного. – Мадам Лабелль пожала плечами, так и источая сарказм. Я его не оценила. – Это, безусловно, гораздо безопаснее, нежели колдовство.

Сощурившись, я присела, чтобы самой обыскать ее сумку.

– Это просто мера предосторожности, ясно вам? Я пытаюсь проявить участие к Риду. Он с колдовством сейчас не слишком в ладах.

– А когда-то разве был в ладах? – пробурчал Ансель.

Тоже верно.

– Можно ли винить его за это?

Я наугад стала доставать пузырьки, изучать этикетки и отбрасывать их в сторону. Мадам Лабелль, видимо, всю аптеку в деревне скупила.

– Он всего дважды использовал колдовство, и в обоих случаях погибли люди. Ему просто нужно… время, чтобы примириться с этим. И с самим собой. В конце концов у него получится.

– Точно ли получится? – Коко с сомнением изогнула бровь и снова смерила Рида долгим взглядом. – Ведь… матагот неспроста к нам явился.

Упомянутый матагот в этот самый миг лежал на нижних ветвях ели и смотрел на нас желтыми глазами.

Мадам Лабелль вырвала у меня свою сумку и одним движением сердито сгребла все пузырьки обратно.

– Мы не знаем наверняка, что матагот здесь именно из-за Рида. Мой сын явно не единственная беспокойная душа в этом лагере.

Она посмотрела на меня и сунула мне ленту. Та была толще прежней, которую я когда-то носила, но все же… черный атлас вряд ли скроет мой новый шрам.

– Уже дважды твоя мать пыталась тебя убить. Откуда нам знать, быть может, Абсалон здесь как раз из-за тебя.

– Из-за меня? – фыркнула я, приподнимая волосы и позволяя Коко завязать ленту у меня на горле. – Чушь. Со мной все хорошо.

– Ты с ума сошла, если вздумала, что лента и краска для волос спрячут тебя от Морганы.

– Не от Морганы. Она ведь и так уже может быть здесь и наблюдать за нами. – Я на всякий случай подняла над головой средний палец. – Но вот от всех, кто увидит эти чертовы объявления о розыске, краска и лента могут меня укрыть. А может, и от шассеров тоже.

Завязав бант, Коко коснулась моего локтя, и я отпустила волосы. Тяжелой густой волной они упали мне на плечи.

– Да уж, на этих объявлениях прямо вылитая ты, – сказала Коко насмешливо. – А уж с какой точностью художник изобразил твой шрам…

Я невольно фыркнула и обернулась к ней.

– На отросток какой-то получилось похоже.

– Весьма большой.

– И весьма фаллический.

Мы расхихикались, а мадам Лабелль рассердилась еще больше. Бормоча что-то про детей, она направилась к Риду. Ну и до свидания. Мы с Коко только пуще захохотали. Ансель пытался посмеяться с нами, но улыбка у него вышла довольно натянутая. Мои подозрения подтвердились, когда он спросил:

– Как думаете, в лагере Ля-Вуазен нас никто не тронет?

Коко ответила мгновенно:

– Никто.

– А остальным разве ничего не будет угрожать?

Посерьезнев, Коко посмотрела на Бо, который украдкой снова стал копаться в ее сумке. Она шлепнула его по руке, но промолчала.

– Не нравится мне это, – продолжал Ансель, переминаясь с ноги на ногу и заметно волнуясь все больше. – Если магия мадам Лабелль не смогла спрятать нас здесь, их на дороге она тоже не спрячет. – Он с мольбой в глазах повернулся ко мне. – Ты сказала, что Моргана грозилась вырезать Риду сердце. Когда мы разделимся, она может его похитить и заманить тебя обратно в Шато.

Рид час назад сказал ровно то же самое – точнее, даже рявкнул.

Оказалось, идея заполучить союзников для битвы с Морганой на похоронах Архиепископа пришлась ему по вкусу гораздо меньше, когда выяснилось, что нам придется разделиться. Но чтобы эта безумная затея сработала, ведьмы крови были нам нужны, а Ля-Вуазен четко дала понять, что в ее лагере Риду не место. Ведьмы крови не могли похвалиться большим числом, но репутация их была весьма устрашающей. Настолько, что Моргана каждый год отказывала им в прошении вернуться в Шато.

Я надеялась, что это заставит их хотя бы задуматься над тем, чтобы восстать против нее.

По крайней мере, Ля-Вуазен готова была нас выслушать. Абсалон почти мгновенно вернулся с ее согласием. Если мы придем без Рида, в лагерь она нас пустит. Что ж, и на том спасибо. В полночь мы с Коко и Анселем должны были встретиться с ней у Сен-Луара и отправиться в лагерь крови. Я знала, что рядом с Ля-Вуазен мы более-менее будем в безопасности, но вот остальные…

– Я не знаю. – Я беспомощно пожала плечами, и Коко поджала губы. – Остается только надеяться, что колдовства Элен окажется достаточно. Кровь Коко тоже будет у них при себе. А если станет совсем худо… У Рида есть балисарда. Он сможет себя защитить.

– Этого мало, – пробормотала Коко.

– Я знаю.

Но больше сказать было нечего. Если Рид, мадам Лабелль и Бо сумеют пережить встречу с шассерами, Белыми дамами, головорезами и бандитами с Ля-Ривьер-де-Дан – единственной дороги через лес, названной так в честь зубов мертвецов, которых на ней скопилось немало, – на земле оборотней опасность возрастет десятикратно.

Сложно было сказать, кого лу-гару ненавидели больше – охотников, ведьм или принцев.

И все же Рид знал эти земли лучше любого из нас. И также лучше всех нас он знал Блеза. Я могла лишь надеяться, что дипломатические навыки Бо и мадам Лабелль помогут в деле. Судя по тому, что я слышала о Блезе – а слышала я о нем не так уж много, – правил он справедливо. Может быть, он всех нас еще удивит.

Так или иначе, у нас не хватало времени, чтобы посетить оба лагеря вместе.

Вечером мы собрались отправиться на разведку в местную пивнушку, чтобы выяснить точную дату похорон Архиепископа. Если повезет, мы успеем встретиться в Цезарине раньше и вместе обратиться к королю Огюсту. Мадам Лабелль настаивала, что его можно убедить сотрудничать с нами. Что ж, доберемся до его замка – узнаем.

Как и Анселю, эта затея мне не нравилась. Вся, от начала до конца. Слишком мало времени, слишком много дел и недостающих кусочков мозаики. Остальное мы сложим вместе вечером, а пока…

– Ага! – торжествуя, Бо вытащил из сумки Коко два пузырька.

У нее с собой было много разномастных ингредиентов для кровной магии – некоторые узнаваемые, вроде пряностей и трав, а некоторые нет – например, серый порошок и прозрачная жидкость, которые держал в руках Бо.

– Древесная зола и уксус, – объяснил он.

Когда мы непонимающе уставились на Бо, он нетерпеливо вздохнул.

– Для твоих волос. Ты ведь все еще хочешь покрасить их по старинке, да?

– А. – Мои руки сами по себе взметнулись вверх, прикрывая волосы, будто пытаясь защитить их от Бо. – Да… да, конечно.

Коко ободряюще стиснула мое плечо, сверля Бо яростным взглядом.

– А ты точно знаешь, что делаешь?

– Я многим своим пассиям помогал красить волосы, Козетта. Собственно говоря, как раз до тебя была у меня пышная блондинка по имени Эвонна… – Он наклонился ближе и подмигнул нам. – Не от природы блондинка, конечно, но другие ее природные дарования с лихвой восполняли этот изъян.

Когда Коко сощурилась и до боли крепко впилась пальцами мне в плечо, Бо ухмыльнулся.

– В чем дело, ma chatte^[3]? Неужто ты… ревнуешь?

– Ах ты…

Морщась, я похлопала ее по руке.

– Не волнуйся, когда мы закончим, я его для тебя расчленю.

– Медленно?

– Кусочек за кусочком.

Коко удовлетворенно кивнула и направилась к мадам Лабелль, оставив меня с Анселем и Бо. Между нами повисло неловкое молчание, и я нарушила его, нервно махнув рукой:

– Ты и правда знаешь, что делаешь, да?

Бо прошелся пальцами по моим волосам. Без Коко он как будто бы сник и теперь смотрел на золу и уксус с опаской.

– Ни разу в жизни я не утверждал ни о чем подобного.

У меня внутри все сжалось.

– Но ты сказал…

– Я сказал, что помогал своей пассии красить волосы, и то лишь чтобы позлить Козетту. На самом деле я наблюдал, как пассия красит себе волосы, а сам в это время, обнаженный, кормил ее клубникой.

– Если испортишь мне волосы, я с тебя кожу сниму и вместо плаща ее буду носить.

Он вскинул бровь и оглядел этикетки пузырьков.

– Принято.

Честное слово, если в самое ближайшее время обнаженная пассия не начнет кормить клубникой меня, я весь мир сожгу к чертям.

Налив и насыпав в ступку Коко поровну золы и уксуса, Бо стал с надеждой толочь эту смесь, пока в итоге через несколько секунд не получилась зловещая серая каша. Ансель с тревогой смотрел на нее.

– А как бы ты это сделала? Если бы наколдовала себе другой цвет волос?

Бо разделил мои волосы на пряди, и у меня вспотели ладони.

– Это много от чего зависит. – Я поискала узор, и несколько золотых завитков потянулись мне навстречу. Коснувшись одного, я наблюдала, как он змеей обвивается вокруг моей руки. – Мне нужно было бы изменить что-то в себе снаружи. Я могла бы для этого изменить что-нибудь внутри. Или – в зависимости от цвета – могла бы извлечь оттенок, тон или насыщенность из нынешнего цвета моих волос и что-нибудь с ним сделать. Например, затемнить с его помощью глаза.

Ансель покосился на Рида.

– Не надо. Мне кажется, Риду нравятся твои глаза. – Будто испугавшись, что обидел меня, он быстро добавил: – И мне тоже. Они красивые.

Я усмехнулась, и тугой узел волнения у меня внутри немного ослаб.

– Спасибо, Ансель.

Бо посмотрел на меня, наклонившись через плечо.

– Ты готова?

Кивнув, я закрыла глаза, и Бо взялся красить первую прядь.

– А почему тебе так интересно? – спросила я Анселя.

– Просто так, – быстро ответил он.

– Ансель. – Я приоткрыла один глаз и смерила его суровым взглядом. – Говори давай.

Не глядя на меня, Ансель толкнул носком сосновую шишку. Прошло несколько секунд. Потом еще несколько. Я уже открыла рот, собираясь его поторопить, но тут он наконец сказал:

– Я почти не помню свою мать.

Мой рот со щелчком захлопнулся.

Рука Бо застыла у меня в волосах.

– Они с отцом погибли в пожаре, когда мне было три года. Порой мне кажется… – Ансель быстро посмотрел на Бо, и тот поспешно продолжил намазывать серую пасту мне на волосы. Ансель с облегчением снова завозился с сосновой шишкой. – Порой мне кажется, что я помню ее смех… или его улыбку. Знаю, это глупо. – Он так самоуничижительно хохотнул, что мне стало тошно. – Я даже не знаю их имен. Слишком уж боялся спросить об этом отца Фому. Он однажды сказал, что мама была благонравной богобоязненной женщиной, но как знать, вдруг она была ведьмой. – Ансель замялся, тяжело сглотнул и наконец посмотрел мне в глаза. – Совсем как… как мать Рида. И как ты.

При виде надежды в его глазах у меня сжалось сердце. Откуда-то я знала, на что он намекает. Знала, куда ведет наш разговор, и знала, что он хочет – что ему нужно – от меня услышать.

Как же жаль было разочаровывать его.

Когда я промолчала, Ансель сник, но все равно упорно продолжал:

– И если так, может быть, может… мне тоже подвластно колдовство. Это ведь возможно.

– Ансель…

Я взяла его за руку, размышляя над этим. Если он прожил с родителями – причем и с отцом тоже – до трех лет, очень маловероятно, что его мать была Белой дамой. Да, она могла жить не в Шато, как и многие ведьмы, но даже они очень редко оставляли сыновей у себя. Их считали бременем, неспособным унаследовать колдовство матерей и внести вклад в родовое наследие.

Я невольно посмотрела на Рида. Короткими злыми ударами он точил балисарду камнем.

Как же сильно мы ошибались.

– Это возможно, – повторил Ансель, вздернув нос в несвойственном ему упрямстве. – Ты говорила, ведьмы крови не бросают своих сыновей.

– Ведьмы крови не живут в Цезарине. Они обитают в своих ковенах.

– Коко – нет.

– Коко – исключение.

– Может, и я тоже.

– С чего вдруг все это, Ансель?

– Я хочу научиться сражаться, Лу. Хочу изучать колдовство. Ты могла бы научить меня и тому, и другому.

– Вряд ли я тот человек, который…

– Нас впереди ждет опасность, верно? – Он не стал ждать от меня подтверждения очевидного и продолжил: – Вы с Коко жили на улице. Вы умеете выживать, вы обе сильны. Рид учился сражаться, у него есть навыки борьбы и балисарда. У мадам Лабелль есть колдовство, и даже Бо додумался, как отвлечь ведьм на Модранит.

Бо фыркнул.

– Вот спасибо.

Ансель не обратил на него внимания. Плечи его поникли.

– А от меня в той схватке не было никакого толку. И в лагере крови тоже не будет. Я просто никчемный.

Я нахмурилась.

– Не говори о себе так.

– Почему? Это правда.

– Вовсе нет. – Я сжала его ладонь и подалась ближе. – Я понимаю, тебе кажется, что ты должен заслужить место среди нас, но ты не должен. Это место уже у тебя есть. Если твоя мать была ведьмой – пусть, но даже если нет… – Он вырвал руку, и я вздохнула, мечтая отрезать себе язык. Может, хоть тогда не придется так часто жалеть о сказанном. – Ты вовсе не никчемный, Ансель. Никогда не думай о себе так.

– Мне уже до смерти надоело, что всем приходится меня защищать. Я хочу для разнообразия сам себя защитить или даже…

Я нахмурилась сильнее, и Ансель вздохнул, спрятал лицо в ладонях и потер глаза.

– Я просто хочу приносить пользу. Не хочу больше быть неуклюжим дурачком. Неужели я прошу о многом? Я просто… не хочу быть обузой.

– Никто не говорил, что ты неуклюжий дурачок…

– Лу. – Он посмотрел на меня покрасневшими глазами. Посмотрел с мольбой. – Помоги мне. Пожалуйста.

Я уставилась на него.

Мужчинам в моей жизни пора бы уже перестать говорить мне это. За этим словом всегда следовала катастрофа. От самой мысли о том, чтобы изменить в Анселе хоть что-нибудь, сделать его жестче, научить сражаться и убивать, мне становилось тошно. Но если ему было неуютно в собственной шкуре, если я могла хоть как-то ему помочь…

Я могла бы научить его драться, защищать себя клинком. Никакого вреда – и горького разочарования – от этого не будет. Что до уроков колдовства, можно просто… откладывать их. До бесконечности. И тогда он никогда не почувствует себя неполноценным в этом отношении.

– Конечно, я тебе помогу, – сказала я наконец. – Если ты правда этого хочешь.

На его лице расцвела такая светлая улыбка, что даже солнце меркло рядом с ней.

– Правда хочу. Спасибо, Лу.

– Будет весело, – проворчал Бо.

Я ткнула его локтем, мечтая поскорее сменить тему.

– Ну как там получается?

Он поднял липкую прядь и сморщил нос.

– Сложно сказать. Как я понимаю, чем дольше держать, тем насыщенней будет цвет.

– А как долго держала Эвонна?

– Еще бы я знал.

Полчаса спустя, после того как Бо закончил покрывать пастой каждую прядь, Ансель покинул нас и направился к Коко. Картинно вздохнув, Бо рухнул наземь напротив меня, совершенно не боясь перепачкать бархатные штаны, и посмотрел Анселю вслед.

– А я ведь был совершенно не прочь презирать этого болвана…

– Он не…

– Но, конечно же, он сиротка, который совсем себя не ценит, – продолжал Бо. – Кто-то должен сжечь дотла эту чертову Башню. Желательно вместе с шассерами.

Я ощутила где-то в области шеи странное тепло.

– Ну не знаю. По крайней мере, шассеры стали для него хоть какой-то семьей. Подарили ему дом. Я жила без того и другого и могу с уверенностью сказать, что такой парнишка, как Ансель, без всего этого не протянул бы долго.

– Меня обманывает слух, или ты в самом деле говоришь о шассерах что-то хорошее?

– Разумеется, нет… – Я осеклась, изумившись тому, что он прав, и неверяще замотала головой. – Старухин зуб меня побери, пора прекращать водиться с Анселем. Он кошмарно на меня влияет.

Бо фыркнул.

– «Старухин зуб»?

– Ну знаешь… – Я пожала плечами, чувствуя, как неприятное тепло расползается по коже головы. И становится с каждой секундой все жарче. – Это про выпавшие клыки Старухи. – Бо недоуменно посмотрел на меня, и я объяснила: – Женщина обретает мудрость, когда теряет зубы.

Бо расхохотался, но вот мне уже было совсем не смешно – мой череп пылал огнем. Я дернула себя за прядь волос и сморщилась от острой боли. Так ведь не должно быть, да? Что-то явно неладно.

– Бо, принеси воды… – Мой голос перерос в сдавленный крик, когда прядь просто оторвалась и осталась в моих пальцах. – Нет. – Я в ужасе уставилась на нее. – Нет, нет, НЕТ!

Рид мгновенно возник рядом со мной.

– Что такое? Что?..

Я с визгом швырнула липкую прядь в лицо Бо.

– Кретин! Ты посмотри… ТЫ ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ!

Испуганно вытаращив глаза, Бо стер склизкую кашицу с лица и попятился, когда я стала на него надвигаться.