СССР, которого больше никогда не будет

© Шан Сапаров, 2023

ISBN 978-5-0060-9026-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СССР, которого больше никогда не будет.

Роман. Шан Сапаров. 1

После обеда, я неспешно вышел из дома. Я должен был купить хлеба и молока в магазине с незамысловатым названием Продмаг. Но, местные жители называли его просто гражданским магазином. В советском союзе, магазины часто называли той, улицей на которой, он находился. Была ранняя весна и с залийских гор, подул пронизывающий и холодный ветер. Я, поежившись от холода, быстрым шагом прошел пять кварталов и увидел недалеко от магазина Данияра Кипиша и Алексея Буряка. Данияр учился в школе №64 и был моим ровесником, а Алексей был моим одноклассником. Он раньше усиленно занимался дзю-до и даже занял первое место среди юниоров г. Алма-Аты. Они сидели на корточках и о чем-то оживленно говорили.

– Салам пацаны, – поприветствовал я их, пожимая им руки.

– Салам Сункар, – ответил Алексей.

– Цукер, у тебя новые шкеры! Классные, – сказал Кипиш.

– Сестра купила, – не без гордости ответил я. Кстати, среди районных пацанов у меня было прозвище Цукер-сахарок, за то что, я, всегда говорил мягко и уклончиво, уводя любую конфликтную тему в сторону. А дал мне это прозвище мой друг Сергей этнический еврей по прозвищу Колобок, заменив слово сахар на еврейский лад. Вот так я и стал Цукером. Хотя, многие считали, что это прозвище мне дали за то, что моя мама Сара – София была не чистой казашкой и имела семитские корни. Но по большому счету для меня, это, не имело никакого значения. Ибо, мой отец, был чистокровным казахом и внешне я был похож на своих сородичей.

– Мы тут взяли травки с вином. Пойдем с нами в лог. Там дунем и бухнем, – предложил мне Кипиш, поддерживая бутылку вина под мышкой куртки.

– Хорошо. Вы идите. Я вас скоро догоню, – уверенно сказал я и поспешил в магазин.

Купив хлеба и молока, я положил их в черную авоську, после спустился в лог к пацанам. Они, уже раскурив папиросу, неспешно потягивали дешевое вино.

– Будешь? – предложил Данияр, протянув мне папиросу.

– Нет. Спасибо, – ответил я.

Я не любил курить марихуану, хотя не буду врать, что не пробовал, но мне не нравился этот специфический запах и состояние умиротворения, которое наступало позже. Эдакая беззаботная эйфория, уносившая мои мысли куда-то далеко от реальности. В мир сюрреализма и безудержного смеха.

– Хлебни хоть вина брат, – предложил мне Буряк.

– No problem brother, – ответил я и, взяв бутылку, сделал пару глотков кислого, дешевого вина. Вскоре вино ударило по моей голове.

Я общался с ними, остро осознавая, что мы очень разные. Я занимался спортом и самообразованием, а они растрачивали свою юность на алкоголь и наркотики. Их родители были простыми рабочими, а мои интеллигентами. И у меня в отличие от них, была цель поступить в Университет и стать журналистом, как свой отец. А их жизнь, увы, была связана с криминалом. И в лучшем случае, их ждал тюремный срок, а в лучшем, они могли закончить свою жизнь под забором от передозировки наркотиками. Но они были районными хулиганами. И меня влекло к ним, как говорилось противоположности, притягивали друг друга. И возможно, я искал равных себе по духу людей. – Цукер, пошли с нами на Малуху? – предложил Кипиш. Его глаза стали красными и от него разило вином. Он, шатаясь, показывал рукою вниз, так местные называли Малую станицу.

– Нет, брат. Мне нужно отнести хлеба и молоко домой. Пока молоко не прокисло, – ответил я, твердо решив не подаваться на их уговоры. Помня, что прошлый раз, они, позвав меня с собой, поймали одного пацана с крепости, (так назывался соседний район, находящийся за парком культуры и отдыха имени М. Горького) и, наехав на него, после избили. Правда, слегка. Но, сути дела, это не меняло. Все же, по моему мнению, это было очень унизительно. И я тогда категорически отказался бить его. Бить того, кто был беззащитным и слабее, было выше моих сил. И вообще драки без причины мне не нравились. Но, им нужны были деньги, и это было основным мотивом для драки.

– А у вас, кажется, молоко убежало, – захохотал Буряк, а Кипиш залился гомерическим смехом. Я, вспомнив фразу из мультфильма, Малыш и Карлсон, улыбнулся.

– Ладно, пацаны. Еще увидимся, – сказал я и поспешил домой. Уже темнело.

2

На следующий день после школы, я сходил на тренировки по боксу. Потом неспешно пошел домой через парк культуры и отдыха имени М. Горького. Возле кинотеатра Родина я увидел двух моих одноклассников Марат Т. И Сергея Я. Они оба были одеты в школьную форму, и я вспомнил, что сегодня они отсутствовали на уроках. Марат был невысоким и худым, а Сергей был полным и высоким. Они ели мороженое.

– О, Сункар. Ты откуда? – спросил Сергей.

– С тренировки, не видишь что ли? – сухо отрезал Марат.

– Да. Все верно. Я с тренировок, – ответил я.

В парке расцвели деревья, после зимней спячки. Пахло весною.

– Пойдем с нами в кино? – предложил Марат.

– Он на днях нашел сто рублей. Теперь, вот, мы прожигаем их, – тихо рассказала мне Сергей, заговорщическим голосом.

– Да, ладно! Нашел? – съязвил я.

– Хлебом клянусь братан! – сказал Марат. Он резко покраснел и готов был начать креститься. – Да, ладно. Верю я тебе, – миролюбивым тоном усмехнулся я, хотя понимал, что Марат, скорее всего, украл деньги из тайника своих родителей. По слухам, они были очень зажиточными людьми и торговали спиртом, где-то на складах в центральной части города Алма-Аты.

– Может, поедим? – предложил я.

– Блины с мясом и со сметаной будешь? А на десерт пломбир с дюшесом? – спросил Марат.

Я радостно закивал своей головой. После, двухчасовой, усиленной тренировки разгорался ужасный аппетит. Марат полез во внутренний карман своего костюма. Он был очень щедрым парнем. Парнем рубахой, готовым поделиться со своим ближним всем, что имел.

После сытного полдника, мы вначале сходили на сеанс индийского фильма, а после посмотрели американское кино. Вечерело. Сумерки плотнели на глазах.

– Ну, пацаны огромный рахмет. Я пойду домой, – попрощался я с ними.

– А может еще на один, последний сеанс сходим? – предложил Сергей.

– А после, поужинаем, – добавил Марат.

Я понимал, что я им был нужен как телохранитель. На всякий непредвиденный случай. Парк Горького был нейтральной полосой. И в любую минуту сюда могли придти залетные гости из центральных районов города. И хрупкий мир, мог быть нарушен по любому поводу, и в принципе, без повода. И Марат с Сергеем не хотели становиться жертвами этого перемирия. Они были обычными пацанами, далекими от районных движений. Просто им не повезло родиться и жить в самом криминальном районе города Алма-Аты. – Без обид пацаны. Мне пора домой. Завтра дел по горло, – твердо ответил им я, и неспешно пошел домой.

3

Через несколько дней я встретился с Буряком и Кипишем возле нашей школы. Они редко ходили на уроки, но как говорили директор нашей школы Зульфира А. редко, но метко. И это был тот случай, когда они пришли в школу вместе, правда вечером. Было темно. Фонари на столбах, слабо освещали темную улицу.

– Ну, что пацаны вот водка. Выпьем? – предложил Данияр, срывая позолоченную пробку с самопальной водки, которую, производили в домашних цехах предприимчивые турки в малой станице.

– Ну, тогда вздрогнем, – сказал Буряк и, взяв бутылку, стал пить прямо с горла.

После Данияр взяв бутылку, выпил водки. Я, молча приняв бутылку из рук Данияра, сделал пару глотков. Горький привкус, остался у меня во рту, отдав обжигающим теплом в области живота. Вожделенный напиток всех алкоголиков советского союза не понравился мне. Но как говорилось, дело вкуса у каждого человека, был делом индивидуальным. Вскоре хмель ударил мне в голову, легким нокдауном.

Пасмурный, темный вечер уже не казался мне таким скучным и монотонным. Душа требовала праздника.

– Закуски нету пацаны, – сказал Кипиш. – Вообще-то говорят не нету, а нет. Это я прочитал в словаре Даля, – сухо заметил я. – Да, ладно Цукер не умничай. Тебе это не к лицу брат, – сказал Буряк.

– Точно, – согласился с ним Кипиш.

– Хорошо. Не буду. Что будем делать? – обратился я к ним. Легкий хмель окончательно овладел мною. Редкие прохожие проходили рядом с нами. Я подумал, что родители сейчас, возможно, сидели в гостиной и смотрели телевизор с очередной программой КПСС, где обсуждались очередные реформы в стране. И я, категорически не хотел идти домой. Меня отчасти раздражала вся эта политическая тематика по телевизору. Мне просто хотелось смотреть какие-нибудь развлекательные программы или интересные фильмы. В принципе, как и все подростки.

– Пойдем, пацаны прогуляемся по нашему району. Вдруг нам встретятся какие-нибудь залетные фраера, – предложил Кипиш.

Сколько волка не корми, а он все в лес смотрит. Это поговорка очень подходила к моим друзьям. Они просто не умели культурно отдыхать, постоянно ища приключения на свои юные задницы. Им нужны были враги, с которыми им, нужно было, обязательно сразится. И я знал, наверняка, что спроси их об этом сейчас, для чего это они делают, то они бы не дали мне вразумительного ответа. Порой в их действиях, я не видел ни логики, ни смысла. Они мне напоминали Дон Кихота с его верным спутником Санчосом Панчесом, которые пытались бороться с ветряными мельницами. Хотя стоило отдать должное, мои друзья не были благородными рыцарями, и были далеко не альтруистами. Они были уличными разбойниками, джентльменами удачи.

Мы, молча, не сговариваясь, пошли вниз в центральную часть района Татарку, а после свернув в лог, поднялись к школе №64. Там, чуть ниже мы спустились к поликлинике №2 и сели на поляне. Тем временем небо прояснилось, обнажив яркие звезды с полной луною. – Ну, вот видите, и погода уже налаживается, – заметил я. – Покурим? – предложил Кипиш и, вытащив папиросы Беломорканал, ловко и умело стал забивать косяк.

Папироса, с марихуаной неспешно передавалась между ними. Мне они не предлагали, зная, что я категорически и принципиально не курил анашу. Понимая, что это только начало для пристрастия к более сильному наркотику. А дальше, возможно их ожидал героин. Они знали, что я прав, но не хотели меняться. Возможно, это был их протест. Родителям и самой советской системе. И незаметно для себя, они стали зависимыми от легких наркотиков и дешевого пойла. Их разговоры сводились лишь к одному, где найти очередные деньги на водку и наркотики.

Тем временем, пацанов окончательно развезло от папиросы с марихуаной, и они решили разойтись по домам.

– Ладно, пацаны. Я тоже пойду домой. Пока, – сказал я и пошел по улице Шухова домой.

– Цукер! Завтра подтягивайся ко мне домой вечером. Желательно после семи часов вечера, – крикнул мне Кипиш.

– Зачем? – удивленно спросил я.

– Видеокассеты посмотрим. Мама как раз уйдет в ночную смену, – ответил он заплетающимся языком.

– Приходи. Я тоже приду, – сказал Буряк.

– Все договорились. Я обязательно приду, – крикнул я и, почувствовав нестерпимый голод, побежал домой из-за всех сил.

4

Тем временем, жизнь в нашей стране протекала без особых изменений и катаклизм. Правда, в 1986 году на Украине был взрыв на атомной станции в Чернобыле. Последствия, которого были, не менее ужасны, чем взрыв атомной бомбы на Хиросиме и Нагасаки. Но, люди объединившись одной общей трагедией стали исправлять ситуацию в силу своих возможностей. Добровольные волонтеры со всей республики поехали в Чернобыль. Хотя последствия этого взрыва, по мнению мировых ученых должны были сказываться еще на нескольких поколениях украинцев. Трагедия украинского народа была невероятна, страшна и ужасна.

Я готовился к выпускным экзаменам и старался реже ходить на тренировки, но это было выше моих сил. И вопреки, требованиям своих родителей, я продолжал тайно посещать зал бокса. Моя бабушка Кульбала мечтала, чтобы я стал имамом, священнослужителем религии Ислама. Она узнала, что в Узбекистане, в Ташкенте был открыт двухгодовой курс в Медресе. Где обучали будущих имамов. Но мои родители имели светское образование и не хотели, чтобы я стал имамом. Они соглашались с мнением Ф. Энгельса, что религия это опиум для народа. Но открыто выступать против мнения бабушки не стали. И из уважения к ее возрасту и старомодным взглядам, что старшим нельзя возражать. Они не любили конфликтов с нею. Ища других способов воздействия на ее мнение.

Хотя и не могли предположить, что в будущем это профессия (имама) будет очень популярна и приносить баснословную прибыль. Одурманивание своей паствы станет очень выгодным занятием. Все зависело от моральных принципов будущего имама. – Ты должен отучиться в Медресе и стать имамом, – твердо сказала мне бабушка как то за ужином. Ей тогда недавно исполнилось семьдесят лет. Это была маленькая, пожилая женщина с сухим сложением тела. Но с твердым и сварливым характером. Для своих лет, она легко передвигалась, словно молодая женщина. И только клубок морщин на ее лице, выдавал ее немолодой возраст.

Несмотря на свои недостатки, она беззаветно любила меня. Со своей странной любовью.

– Зачем? – спросил у нее я.

– Чтобы в нашей семье, хоть кто-то стал святым. Стал имамом. Знатоком священного Корана. Ну, и похоронил меня со всеми почестями, – ответила она.

– А зачем, чтобы тебя похоронить, мне нужно обязательно стать имамом? – не унимался я.

– О Аллах! Что за бред ты несешь? – возмущенно сказала она.

– Ну, почему обязательно бред? Ты можешь себе представить? Мне нужно будет уехать в другую страну. Жить там два года и учить арабские слова. И их транскрипции. О, мой Бог, – раздраженно протянул я.

– Вот я думала, хоть кто-то в этой семье станет имамом. А теперь вижу, что и ты не хочешь быть имамом. А твоя мать? Я, думаешь, не замечаю, как она приносит эту колбасу кяфиров со свининой. И сама видела как-то. Что говорить? Течет в ней ее кровь, кровь этих бухарских евреев и потому, делает все мне назло. А ведь Бога то не проведешь. Так и скажи ей, – сердито проговорила она, заваривая густой, черный чай. Я без удовольствия доел ее суп, эдакой смеси казахского бульона с украинским борщом.

– Бурда, – подумал я про себя, улыбнувшись бабушке. – Чай попей внучок, – заулыбалась она. – Нет, не хочу. Супом сыт бабушка, – ответил я, понимая, что бабушка не сдаться просто так. И будет навязывать мне свое мнение, относительно моего будущего. Я же видел свое будущее иначе.