Buch lesen: «Игра на повышение»

Schriftart:

Иллюстратор Геннадий Александрович Шелестов

ISBN 978-5-0064-2975-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Во множестве художественных книг рассказывается о том, как тратятся, делятся, отнимаются и воруются деньги. А о том, как они зарабатываются, откуда берутся, как правило, либо вообще не говорится, либо упоминается вскользь в самых общих фразах. Книжный герой чаще всего или богат изначально, или получает наследство, или, наконец, просто разом отхватывает куш.

Постепенное восхождение к материальной обеспеченности, по-видимому, полагается авторами делом скучным и недостойным описания. А, возможно, они просто не владеют вопросом в достаточной мере для детального проникновения в механику этого процесса.

Возможен ли бизнес без криминального уклона? Какими качествами нужно обладать, чтобы заработать деньги? Можно ли сделать это путем созидания, а не разрушения? Сколько человеку денег нужно? – именно таким вопросам посвящена данная книга. Это, конечно, не учебное пособие, но, прочтя ее, можно сделать весьма полезные для себя выводы.

Глава первая. ГАМБИТ

Он посмотрел на свои руки. Красивые у него руки. Сильные, загорелые. Да и сам он мужик, что надо! Не зря бабы к нему всю жизнь липнут.

«Еще бы! – подумал он. – В сорок пять лет владеть такой империей! Единолично! Хер, с кем поделюсь хоть малейшей долей! Тут только начни отщипывать. И не заметишь, как скатишься к колхозу. А так – вот они!»

Роман обвел взглядом людей за большим полированным столом, во главе которого сидел.

«Члены совета директоров хреновы! Сидят, супчики, навытяжку, как аршины проглотили. Потому что знают: хозяин тут один. Он. Роман Яковлевич Поспелов. Президент Финансово-промышленной группы „Деловое партнерство“. Звучит! Только задолбало все. Обложили банкиры, сволочи, как волка флажками. Не вырвешься. А как хочется плюнуть на всех, сесть в самолет до Парижа, забрать там Светку – и на Карибы! Бултых с масочкой в теплый океан! А вода нежная-нежная, прозрачная-прозрачная! И по белому песочку на дне переливаются блики от поверхностной ряби. И зеленовато-полосатые рыбы-попугаи с хрустом отгрызают кусочки кораллов…»

– …Таким образом, вопрос с реструктуризацией задолженности по этой группе налогов можно считать урегулированным, – докладывал тем временем финансовый директор. – А вот по НДС надо что-то решать. Мы тут нащупали выход на министра обороны…

– Оборона-то здесь причем? – с пренебрежительной гримасой перебил Роман.

– Ну, он ведь раньше налоговое ведомство возглавлял. И теперь, хотя и ушел на оборону, но все ниточки в руках оставил. Поэтому, если решать, то только через него.

«Гребаная страна! – вздохнул про себя Поспелов. – Все через жопу!»

Он уже несколько лет, как почти отошел от дел, живя в Европе, и, если бы не этот кризис, продал бы, наверное, свою империю с потрохами, да колесил бы сейчас где-то со Светкой или с кем-нибудь еще!

«А так сиди вот и слушай этих мудаков! – Роман наморщил нос и несколько раз моргнул, словно спросонок. – Ничего толком решить не могут! Только мямлят да в рот заглядывают! Козлы тупые, в такое болото завели!»

– Ладно, – перебил он докладчика. – С этим понятно. Разберетесь как-нибудь. Что с банками?

– С шестью из семи соглашения подписаны.

– А с седьмым?

– С этим пока по нулям.

– В чем проблема? По какому пункту не можете договориться?

– Там проблема не в пунктах…

– Они – что там? Не понимают, что если обанкротят нас, то денег отсюда не увидят никогда?

– Дело не в этом. Там просто решать не с кем. Банк государственный. Деньги по большому счету никого не волнуют – не свои же! Руководство витает в высоких сферах, ему наши проблемы до фени. На контакт не идут. А исполнители заняли формальную позицию и не хотят ни на йоту отклоняться от инструкций. Дрожат за свои задницы.

– Ну, и что теперь делать?

– Надо выходить на самый верх, чтобы оттуда поступило указание. Иначе тупик.

– Молодцы! Если вы такие умные, что ж вы такие бедные? «На самый верх!» Легко сказать! Это не один месяц нужен! У нас суд с этими говнюками когда?

– Через три недели, – отозвался начальник юридической службы.

Роман повернулся и посмотрел на календарь с большим логотипом «Делового партнерства». В пластиковом квадратике виднелась сегодняшняя дата: 1 февраля 2010 года, понедельник.

– Как насчет отложить?

– Не получится, Роман Яковлевич. Откладывали, сколько могли.

– Блин! Ладно. Я понял. Все свободны.

Роман встал, резко оттолкнул кресло и вышел в соседнюю комнату.

«У-ф-ф! Как все остохренело!»

Он помотал головой, словно хотел таким манером разом сбросить с себя груз дурацких проблем. Подошел к столику, на котором стояла бутылка виски, плеснул в стакан янтарной жидкости и добросил пару кубиков льда из холодильника.

Ему требовалась разрядка. Светку бы сейчас сюда! Но она в своем Париже. Коза упрямая! Может, Катьку, секретаршу, трахнуть? Да нет. По сравнению со Светкой она, конечно, уродина. Дылда дубовая. Светка – вся нежненькая, аккуратненькая, от головы до пяточек. Пушок под животиком, как у бельчонка. А под пушком, кажется, будто и вообще ничего нет – такое все ювелирное, филигранное. И бедра – как под лекала очерчены. Производит же природа на свет такие создания! Она, правда, сука дурная, пушок свой все время сбрить норовит, и татушку безвкусную сделала. Но тут уж, извините! Стадный инстинкт. Главное, от подруг не отстать! Идиотка, конечно! Но красивая, не отнять. И как у нее вся эта красота и нежность уживается со стервозностью натуры? Хотя, может, потому-то она ему и нравится? Маманя у него тоже характерец имеет – будь здоров! Мужики ведь вечно ищут бабу, похожую на мать. Стервы вообще давно бы перевелись, если б их сыновья не вырастали любителями стерв.

Он, правда, пошел поперек матери и женился на тихоне. Но природу не обманешь. Вот и сидит теперь женушка, рохля плаксивая, одна в Барселоне. Ладно, пусть детей воспитывает. У нее, правда, и это неважно получается, хотя, вроде, педагогическое образование. Растут такими же мерзавцами, как и он сам. Ну, ничего, для успеха в жизни это неплохо.

Однако он отвлекся. Надо что-то решать. Три недели мелькнут – и трындец! Вот, ёханый бабай, задачка!

Еще не так давно Роман рулил своей империей сам. Пропадал на работе с утра до ночи. А потом вдруг как в голову стукнуло: слушай, сороковник уже стукнул – а ты жизни-то и не видел! Бабки – это хорошо, но только ты их зарабатываешь, а другие ими пользуются! Мамочка себе дом новый отгрохала, жена с детьми с курортов не вылезают, охранники на твоей даче потаскух своих в твоем бассейне купают, а ты должен горбатиться на них всех – так, что ли? А для себя когда собираешься пожить? При таком раскладе оглянуться не успеешь, как конец на полшестого покажет! Дед по матери, царство ему небесное, бывало скажет – как прикажет. «Ромка, – говорит, – никогда не откладывай чих-пых на старость, а выпивку на воскресенье. Оно ж может и не получиться!»

Подумал Роман тогда вот так, плюнул, спихнул все дела на генерального директора и рванул в кругосветку. Один. Наврал жене с три короба, дескать, поездка сугубо деловая, и двинулся наугад, меняя маршрут на ходу. Была у него такая детская мечта: не просто куда-то поехать, пусть даже очень далеко, а именно опоясать шарик.

«Почему мужчина врет своим женщинам? – подумал он, ласково прощаясь с супругой. – Даже тем, которые от него полностью зависят? Жене, которую разлюбил? Любовнице, которой не верит? Дочери, на которую вечно не хватает времени? Наверное, потому что знает: пока он в силе, ему, по большому счету, никто не нужен. Но кто ведает, что будет завтра? Приходит момент, когда силы оставляют даже самых крутых и волевых. И что тогда? К кому ползти в слабости и немощи? К тем, кого ты обжег и оттолкнул своей правдой? Нет, ты поползешь к тем, кого удержал и привязал своей ложью».

Роман вернулся из путешествия раньше, чем предполагал. Мир оказался не таким разнообразным, как думалось. И люди везде те же, и отели те же, и дурные бабы, стандартно клюющие всегда на один и тот же набор фраз, и проститутки, жарко шепчущие «O, yes, baby!», поглядывая на часы. Нет, ну поначалу было, конечно, любопытно.

Вспомнить хотя бы ту юную креолочку из борделя в Рио-де-Жанейро. Девчонка выглядела необычайно эффектно в сетчатом боди, сжимая темными пухлыми губами соломинку коктейля. Правда потом… Она легла, оставив на себе высокие, до середины красивых мускулистых бедер, черные лакированные сапоги на толстых «платформах-копытах». Расстегнула внизу пуговички боди и раздвинула пальцами свои прелести: «Правда, я похожа на клубнику в шоколаде?» Действительно, смуглость кожи сгущалась в этом месте до цвета горького шоколада, а потом входила внутрь неправдоподобно яркой розовинкой.

Он почему-то потребовал снять все. И тут же пожалел об этом. Без сапог ее ноги с высокими слаборазвитыми икрами и торчащими мясистыми белесыми пятками выглядели уже совсем не так эротично, а долетевший из пустых длинных голенищ ядреный запашок вообще напрочь отбил желание…

Или та японочка из Нагано? Сколько ей было лет? Шестнадцать или тридцать? Понять невозможно, спрашивать бесполезно. Во время секса она хныкала, как обиженный ребенок, у них это считается верхом эротики. А он смотрел и думал: «Нет, ну почему нельзя хоть чуть-чуть подстричь свои сады?»

Недели странствий бежали одна за другой, у него стали путаться в голове города, горы, реки. Еще один чей-то дворец, еще одна знаменитая пещера, еще один водопад, опять силуэты пальм на фоне заката, где-то уже было почти точь-в-точь. Или – ну, вот видел он эти египетские пирамиды на фото, а теперь – живьем. Разница только в том, что, глядя на фото, он не вступил в верблюжью какашку. А, может, и не верблюжью. Во всяком случае, малую нужду погонщик этих гордых животных справил, никого не стесняясь, прямо на легендарные камни, просто присев в своем нестиранном балахоне.

Отправляясь в поездку, Роман думал, что соскучится по работе. Но – нет! Наоборот, за время странствий он совсем отвык трудиться. Оказывается, праздность запросто битком забивает день. Утро-вечер, утро-вечер. Только пить стал больше.

После возвращения домой на фирме он показывался нечасто и лишь время от времени заслушивал отчеты генерального директора о состоянии дел. Дела, кстати, шли нормально. Страна окончательно оправилась от кризиса, подытожившего девяностые годы, обрела стабильность, все росло вместе с ценой на нефть.

Бизнес как самолет. Ты можешь бросить штурвал и идти пить кофе со стюардессами. И поначалу ничего не случится. Но в какой-то момент лайнер тихонечко снимется с автопилота и, ускоряясь, помчится к земле. И, пока ты заподозришь неладное и добежишь до кабины, тянуть штурвал на себя будет уже поздно.

Не важно, что послужит толчком. Внешние ли условия, внутренние ли неполадки. Причина будет не в них. Какими бы умелыми ни были управленцы, какими бы старательными ни были исполнители, как бы удачно ни складывалась конъюнктура, но праздность шефа все равно понемногу портит компанию, разъедая ее, как ржавчина ест незащищенный металл.

На этот раз толчком послужил новый кризис, пришедший в две тысячи восьмом. Он ударил по всем, как молния. Но те капитаны, кто крепко держал в руках штурвал, сумели сманеврировать, выровнять полет и потихоньку снова начали набор высоты. А империя Поспелова полетела в тартарары. Где-то в глубине души он понимал, что сам во всем виноват. И тем активнее отказывался признать, даже наедине с собой, хоть каплю своей ответственности за происшедшее.

«Генеральный – сука! Вот кто причина всех бед! Я же ему всё доверил! А он – так подвел, подлюка! И теперь вон волком смотрит. Обвиняет, небось, во всем его, Поспелова. Забыл, кому обязан всей своей карьерой?!» – упорно твердил себе Роман.

Нет, он видел, что его собственные недавние решения, принятые в горячке, оказались неудачными. Решив кинуть всех кредиторов, он придумал схему: собрать бизнес – в одни компании, а долги – в другие. Потом компании-должники обанкротить и отдать на растерзание заимодавцам (слово-то какое «заимодавец» – почти как «убивец»). Пускай рвут на части отброшенный хвостик ящерицы, а он тем временем спокойно выведет основное производство из зоны риска.

Напуская тумана, чтобы скрыть свою махинацию, Поспелов затеял масштабную реорганизацию с переброской активов из одних своих структур в другие. Но не учел, что такие действия, которые ему казались чисто внутренним делом, попали под обложение налогами. Суммы оказались огромными, и вся красивая схема застопорилась и развалилась.

«Ну и что? – возмущался Роман. – Я не могу знать всего. Никто не может. А вы, советчики хреновы, куда смотрели?! Должны были подсказать! Обсчитать последствия заранее! Бабки за что получаете? Еще и приворовываете, не сомневаюсь! Как говорил тот купец: „Ребята, имейте совесть! Воруйте с прибылей, а не с убытков!“»

Он, правда, кривил душой. Потому что советы были, и советы разумные. Но ему не хватило терпения в них вникнуть. Вместо этого он самонадеянно схватился за штурвал и с излишним рвением стал дергать его в разные стороны. Конечно, Роман быстро ощутил, что подрастерял навыки и уже не владеет ситуацией в полной мере, но это же, в конце концов, и не его задача! Он – собственник!

Когда бизнес вырастает до таких размеров, идеально хороших или идеально плохих решений быть уже не может в принципе. Каждое решение по кому-то ударит, кого-то обидит, породит новую проблему. Вопрос только в соотношении плюсов и минусов. Управление требует учета все большего числа факторов, а ожидание отдаленных последствий становится сродни лотерее: неизвестно, выиграешь или продуешься до нитки. Тут принцип должен быть, как у врачей: «Не навреди». Медики – те давно привыкли иметь дело с чересчур сложной системой, в которой они, по большому счету, ничего не понимают – с человеческим организмом – поэтому и можно частенько от них слышать неторопливое: «Давайте понаблюдаем».

Но в кризис сидеть и наблюдать было – смерти подобно. Вот Роман и взялся рулить. Ну, может, не всегда удачно. Тем не менее, ситуацию-то в целом почти выправил! Сейчас все вообще было бы уже нормально, если бы не идиотская позиция банков, настаивающих на немедленном возврате кредитов в этот сложный момент. Да и с ними ведь удалось договориться! Почти со всеми. Всего один остался.

«Тем обиднее не допрыгнуть эту малость до заветной планки и валиться теперь в пропасть! – снова мотнул головой Поспелов. – Не хочется, блин! Что же придумать?»

Он впал в глубокую задумчивость. Взгляд был устремлен в никуда, полноватое лицо обвисло и выглядело особенно рыхлым и отталкивающим. Но потом оно разом преобразилось, подобралось и обрело упрямо-сосредоточенное выражение, означавшее, что решение принято.

Роман поставил на столик пустой стакан, вернулся в кабинет и сел за стол.

– Катя, – нажал он кнопку селектора. – Начальника службы безопасности ко мне.

– Вызывали, Роман Яковлевич?

– Заходи, Коля, садись. Разговор есть.

– Слушаю, Роман Яковлевич.

«Да ты, паскуда, не только слушаешь, но и пишешь», – подумал Роман. В последнее время он был уверен, что все его разговоры, и по мобильнику, и в этом кабинете, записываются. Поэтому приобрел привычку при обсуждении щекотливых тем говорить, как на допросе у следователя. Все фразы облекались им в такую обтекаемую и двоякую форму, которая всегда позволила бы потом заявить, что он имел в виду нечто совсем другое.

Начальник службы безопасности, человек небольшого роста, плотный, седоватый, с короткой стрижкой на круглой голове, был не только подчиненным, но и родственником – мужем двоюродной сестры. Его водянисто-светлые глаза с годами выцвели настолько, что радужка совершенно слилась с белками, и в щелках между веками чернели только маленькие зрачки, бездушные и безжалостные, какие бывают у собак бойцовских пород.

Роман сам когда-то переманил его из органов и, в общем-то, с тех пор они, как говорится, съели вместе не один пуд соли, но кому сегодня можно доверять?

– В общем, Коля, ты был на совете и понимаешь, насколько серьезная ситуация, – Поспелов доверительно наклонился к собеседнику и изобразил на лице столько дружелюбия и расположения, сколько мог. – Если мы не предпримем что-то экстраординарное, то через месяц на наших местах будет сидеть кредитный комитет, состоящий из тупых банкиров, ни хера не смыслящих в нашем бизнесе. Это пипец, Коля.

– Я понимаю, Роман Яковлевич. Говорите: что надо. Все сделаем.

– Это хорошо, что ты все правильно понимаешь. Значит, смотри. Я смогу отрешать все вопросы и вернуть ситуацию в нормальное русло. Я знаю, на кого выйти наверху, чтобы закрыть рот этим банкирам. Но, скорее всего, потребуется организовать чей-то визит к нам с соответствующими публичными заявлениями. На это понадобится время, которого у нас нет. Его нужно выиграть любой ценой. Надо сыграть гамбит. Знаешь, что это такое?

– Слышал, но… Нет, не знаю.

– В шахматы никогда не играл?

– Ну, в детстве, разве… А так, вообще-то, мы с пацанами больше в «очко».

– Понятно. Короче, в шахматах есть такой прием. Когда надо выиграть время, противнику жертвуют фигуру, и, пока он охеревает от неожиданности, делается быстрая атака на короля и – мат!

– Так… – было видно, что начальник безопасности лихорадочно пытается сообразить, куда клонит хозяин.

– Короче, нужна жертва. Чтобы спутать ситуацию и дать мне время для решения вопроса.

– Какого рода жертва?

«Ага, так я тебе и сказал в прямом эфире», – подумал Роман, а вслух произнес:

– В данном случае не до щепетильности.

Он выразительно посмотрел на собеседника. Маленькие черные зрачки в белесых щелках буравили его в ответ

«Ты хоть собака и опасная, но не вожак. А я – вожак, поэтому будешь делать то, что я скажу», – красноречиво говорил взгляд шефа. И был он у него таким тяжелым, что, как правило, собеседники не выдерживали и отводили глаза. Но не в этот раз. Начальник службы безопасности продолжал смотреть. Неподвижно, преданно и серьезно. При этом где-то глубоко в маленьких черных зрачках Роману почудилась снисходительная усмешка. Пауза затянулась.

– Жертва должна быть значимой. Не пешка, а ферзь. Иначе не сработает.

Роман обернулся и посмотрел на стену кабинета, где в темных деревянных рамочках висело несколько фотографий, сделанных, в основном, во время визитов к ним разных высокопоставленных чиновников. Среди фотографий была одна, где Поспелов стоял вдвоем с генеральным директором. На ней Роман и остановил сейчас взгляд. Потом снова перевел его на собеседника и убедился, что тот тоже посмотрел в нужном направлении.

– Да, – кивнул Роман в ответ на вопросительный поворот к нему собачьих зрачков. – Но все должно быть исполнено четко и организованно. Так, чтобы комар носа не подточил.

– Понял, – кивнул Коля и нахмурился в задумчивости. – Это будет стоить денег!

– Понятно, – Роман сдержал раздражение. – Но ты осознаешь, что на кону? Тут не до экономии.

– У него двое детей, дочь и сын.

«Вот, блин, специально вслух конкретизирует! – не удержался, досадливо поморщился Поспелов. – Точно, гад, пишет! Выпотрошить бы его сейчас, повыдергивать все эти микрофоны! Но с ним же связываться! Мал клоп, да вонюч! И потом – кто, кроме него, сделает?»

– А-а… – протянул он, откидываясь на спинку кресла, как будто разговор поменял тему. – Ты про это? Нет, ну здесь, конечно, надо будет помочь. А по первому вопросу я жду от тебя развернутых предложений. Когда будешь готов?

– Завтра, максимум послезавтра.

– Хорошо. Дашь знать.

«Надо будет встретиться с ним не здесь. Где-нибудь в укромном местечке и поговорить под громкую музыку», – подумал Поспелов, глядя в спину выходящему.

Потом снова посмотрел на свои руки. Неужели на них скоро появится кровь? Вернее, как раньше писали в романах: обагрит! Да… Не думал он, что дойдет до этого. Даже в лихие девяностые, уж чего только не было, а и то как-то обошлось. Но сейчас Роман просчитал все варианты и уверен: по-другому не сработает. Тем более, этот дурачок сам виноват. Как специально голову под топор сует! Хотя поначалу, вроде, такой хороший мужик был. Поспелов устало поднялся из-за стола и опять направился в соседнюю комнату, где его ждала недопитая бутылка виски.

Восемь лет назад он понял, что прежнего генерального нужно срочно менять. Подходящей кандидатуры среди своих не нашлось. Одни – бесстыжие воры, другие – бесполезные лизоблюды.

Тот, прежний, генеральный был, что называется, еще из бывших. Типичный динозавр парка советского периода. В более поздние годы журналисты, ностальгирующие по ушедшей эпохе, воспоют образ «красных директоров», спасавших заводы от бандитского разгула девяностых. Их будут изображать как альтруистов, беззаветно преданных делу, положивших жизнь на алтарь родного предприятия. И такие действительно были.

Но гораздо чаще – и Поспелов знал это по личному опыту – бывшие советские начальники принадлежали совсем к другому типу: беспринципных и некомпетентных карьеристов-номенклатурщиков, готовых ради своих убогих частных интересов распродать за бесценок все, что попало в их распоряжение.

В период СССР львиную долю рабочего времени такие директора посвящали решению сугубо личных проблем, а единственным мерилом их успешности как руководителей было довольство или недовольство начальства. Любой провал можно было прикрыть, если на то будет добрая воля вышестоящего куратора. Поэтому куда важнее вопроса: «Наладил ты производство или развалил?» были вопросы: «Сумел ли принять шефа на уровне или не сумел? Удалось ли показать ему свою щедрость и собачью преданность? Смог ли ты напоить шефа до беспамятства? Удалось ли собрать на него солидный компромат? Уловил ли момент, когда покровителя пора менять?» Бюрократическая мудрость, попавшая в уста персонажа известного фильма «Гараж», гласила: «Вовремя предать значит – предвидеть».

А уж с приходом перестройки и начального периода приватизации, полного неразберихи и безвластия, эти руководители пустились в безудержное разворовывание вверенных им предприятий, которое ограничивалось только узостью их мышления, да въевшимся в их жалкие душонки страхом, укоренившимся еще со сталинских времен.

Бывший генеральный принадлежал именно к такому типу директоров. Он достался Поспелову в довесок к приобретенному комбинату. Опасаясь наломать дров по неопытности, Роман сохранил матерого руководителя, имевшего крепкие связи в местной администрации. Однако тот, получив от нового владельца солидное финансирование, занялся не организацией производства, а капитальным ремонтом собственного кабинета и строительством огромного загородного дома.

Вот тогда Поспелову и посоветовали человека без советско-номенклатурного багажа, имевшего опыт руководящей работы уже в новой экономике, на фондовом и зерновом рынках. По возрасту – почти ровесник, на пару лет старше Поспелова. По образованию – физик. Соображает быстро. Блеск в глазах есть. А главное, на чем сошлись будущие соратники – это полное неприятие партийно-советской системы хозяйствования.

Конечно, поручать руководство комбинатом человеку совершенно, что называется, со стороны, было шагом рискованным, но Роман любил нестандартные решения. «Вот вам, караси, щука в море, чтоб не дремали!» – подумал он, подписывая приказ о назначении.

Новый директор взялся за дело с энтузиазмом и в короткий срок освоился, став надежной опорой Поспелова. Вместе они дни и ночи работали над подъемом комбината. Результат не заставил себя ждать. Предприятие весомо заявило о себе на рынке трубной продукции, успешно конкурируя с уральцами и украинцами.

Роман был буквально влюблен в своего ставленника. Вообще-то он не очень дорожил людьми. Еще в ранней юности прочел у Бальзака слова, глубоко запавшие в память: «Чем хладнокровнее вы будете рассчитывать, тем дальше вы пойдете… Смотрите на мужчин и женщин, как на почтовых лошадей, гоните, не жалея, пусть мрут на каждой станции, – и вы достигнете предела в осуществлении своих желаний… Перестав быть палачом, вы превратитесь в жертву». Всю жизнь Поспелов исповедовал именно такой подход к людям, и эта стратегия его ни разу не подвела. Нового генерального он тоже не жалел. Но любил. Поэтому многое позволял и прощал. Прощал ошибки. Ну, с кем не бывает. Прощал, когда тот стал приворовывать. Ну – нет людей, которые не воруют. Уж как Петр Первый головы за это оттяпывал, а все равно крали! Так уж человек устроен. Сам у себя и то нет-нет, да и украдешь!

Разлад у них начался через пару лет после того, как Роман отошел от дел. Как-то он заметил, что генеральный тоже стал брать с него пример. То на усталость пожалуется, то в отгул попросится, а то и вообще в отпуск засобирался. Пару раз посреди дня с работы исчезал. И, главное, на звонки при этом не отвечает! В первые годы их сотрудничества такое и представить было невозможно.

Сначала Роман попытался образумить своего любимчика и даже проявил определенное терпение и великодушие, чем сам был приятно удивлен. Не ожидал от себя такого. В приливе благородства он завалил генерального дорогими подарками, обновил ему служебный автомобиль на шикарную модель, выписал крупную премию, по-доброму посоветовал, куда лучше съездить с детьми на праздники.

Однако длилось это совсем недолго. Вскоре эгоистичная натура Романа восстала. «Какого хрена? – мысленно возмутился он. – С кем этот козел вздумал равняться? Одно дело – хозяин, который вообще работать не обязан, и совсем другое – управленец, наемная рабочая сила».

Да и подарки оказались, что называется – не в коня корм! Вместо благодарного рвения генеральный, наоборот, выказал отчуждение, стал избегать общения, отмалчиваться. На заседаниях совета сидел мрачный и, хотя после пары стычек в открытую больше не перечил, было видно, что с решениями хозяина не очень согласен.

А уж когда доброжелатели донесли, что эта неблагодарная тварь нелестно отозвалась о некоторых действиях Романа, – ну, тут стало окончательно ясно: все, издох бобик. Теперь это больше не боевой патрон, а стреляная гильза. Толку с него уже не будет. И главное, отпустить же нельзя! Слишком много знает! Прикинь, если, падло, к тем же банкирам переметнется! Вместе они его, Поспелова, в тонкий блин раскатают!

Роман представил своего бывшего любимчика в первых рядах недругов, и внутри все заныло от ревности, омерзения и злобы.

Так генеральный директор оказался фигурой, неудобной на занимаемом посту, зато очень удобной в качестве жертвы при разыгрывании гамбита.

А как иначе? Слишком значительные ресурсы на кону. В мире больших денег ценность человеческой жизни падает ниже плинтуса. Это факт. Грустный, но факт.

Роман сцепил пальцы на холодном стакане виски и задумался.

«Большие деньги. Что они дают человеку?

Брать все, что хочешь, все, что нравится, не думая, не считая. Покупать людей. Зачищать последствия своих ошибок и идиотских поступков. Не бояться будущего. Быть принятым в серьезные круги.

Хотя считать, конечно, все равно приходится. Потому что в мире больших денег возникают такие желания, что простому смертному в голову не придут. Да и самые простые вещи приобретают такой ценник, что – о-го-го! Богатый человек – это тот, кто платит миллионы за то, что бедный имеет практически даром. Как говорят китайцы, неимущий крутит педали велосипеда на улице, а толстосум – педали велотренажера в личном спортзале. Вот и вся разница.

Каждый шаг вверх по ступеням комфорта и влияния требует все больших затрат. Чтобы покупка была лучше вдвое, платить приходится совсем не вдвое, а десятикратно, а то и больше».

Когда он после возвращения из своей кругосветки купил дом в Барселоне и перевез туда семью, поначалу было интересно. Они с женой дружно обставляли респектабельное жилище, скупая все самое красивое и дорогое. Наконец-то появилось время для детей: аквапарки, диснейленды всякие.

В Барселоне хороший шопинг по шмоткам, пожалуй, один из лучших в Европе. Особенно, что касается престижных брендов. На какое-то время это увлекло, но потом гардеробные комнаты оказались забиты пакетами и коробками с вещами, о которых он просто даже не помнил, а, распаковывая, удивлялся. Как в том анекдоте, где одна подруга говорит другой: «Ты знаешь, мне иногда кажется, что часть гардероба я специально держу на тот случай, если вдруг сойду с ума! Чтоб было в чем тогда выйти!»

Обустроенный дом после нескольких показов статусным гостям тоже как-то в глазах Романа потускнел. Можно было бы купить и получше.

Ни один автомобиль уже не казался достаточно приемистым и достаточно комфортным. Стоило приобрести одну модель, как тут же хотелось другую.

Каждая покупка – это выбор. И, когда этот выбор делаешь, то, кроме удовольствия от приобретения, обязательно остается след сомнений от процесса выбора. А правильно ли ты его сделал? Может, то, что ты отверг, было все-таки лучше?

Когда только начинаешь восхождение по социальной лестнице, там все ясно: каждое твое приобретение на порядок превосходит предыдущее. Но потом разница переходит в какие-то детали. И парадокс, но чем выше качество товаров, из которых ты выбираешь, тем меньше удовлетворенности и больше сомнения приносит покупка. Вроде, хочешь чего-то, а купил – и разочаровался.

Тем более, радоваться-то все время невозможно. Количество и сила положительных и отрицательных эмоций не так сильно зависит от внешних причин. Это скорее внутреннее свойство характера. Когда есть потребность впасть в депрессию, благоприятные внешние факторы могут только отсрочить ее наступление и, сжимая пружину, усилят эффект. В конце концов, если нет другого повода, повеситься можно и от невыносимого, тоскливого, бесконечного отсутствия проблем.

Но обратного пути для того, кто отведал вкуса больших денег, уже нет. Пожив на вилле, переселяться в двушку с раздельным санузлом – все равно, что в гроб. Самому поддерживать чистоту и застилать постель – пытка, которую не вынести. Лететь экономклассом – не так тесно, как позорно. Поносив шорты за тысячу евро, надеть за тридцать – убийственное унижение.

Большие деньги – типичный наркотик. Сначала – кайф. Потом – привычка. И наконец, полная зависимость. Абсолютная невозможность жить, не тратя огромных сумм.

И доза нужна все больше и больше. И рано или поздно человек, находящийся во власти больших денег, как и наркоман, приходит к необходимости совершить преступление ради очередной дозы.

Роман откинулся на спинку дивана, запрокинув голову.