Его беспокоило не то, что королевский замок подвергся нападению большого и сильного войска. Слава Богу, замок был хорошо укреплен, заботливо оснащен и снабжен всем необходимым на подобный случай. Гарнизон был подобран из стойких и закаленных в битвах воинов. Для успешной обороны замка его защитникам не хватало, пожалуй, только мармелада. Да и то, по правде говоря, если повару приказать, то будет и мармелад.

Короля волновало другое. На холме, напротив главной башни с воротами, в окружении пышной свиты, в позолоченных латах, с распущенной гривой смоляных волос, восседала на холеном жеребце его родная дочь, юная Хельга, наследница престола, его любимица, «детеныш».

В небольшом отдалении за её спиной, неровными шеренгами посверкивала на солнце сталью наемная пехота. Вдалеке пылила кавалерия. Вокруг замка шныряли вражеские лазутчики.

Все, как всегда. Ничего необычного. Ничего, кроме дочери.

Была чудесная пора «бабьего лета». Солнышко нежно ласкало щеки осенним теплом. Воздух был настолько хрустально прозрачен, что в самой дальней дали отчетливо виднелась каждая веточка на деревьях и безупречно очерченные тени. Тихо. Ни ветерка. Пахло виноградом, дынями, грушами, какими-то неведомыми осенними плодами.

Леса лениво опадали сухой листвой, лимонно—желтой, бордово-красной, медно-бронзовой.

Как хотелось вновь быть молодым, ловким, беззаботным. Широко раскинув руки, скакать на резвом коне по выкошенным полям, дышать полной грудью. В копне душистого сена расцеловать до беспамятства юную чаровницу.

Куда там, старому-то хрычу, с таким-то брюхом. Воистину грешен чрезмерным чревоугодием и винопитием. Вот и сейчас. На войне, а сам без доспехов, в одном кожаном камзоле. Что людей-то смешить, коли из-под стального нагрудника пузо выпирает.

Торопится дочурка трон занять. И с закрытыми глазами видел Король упрямо сжатые губы, сощуренные глаза, крохотные желваки на скулах. Родная кровь. Красавица. Наследница.

Но расслабляться, распускать слюни никак нельзя.

И воины, и полководцы у доченьки весьма недурственные, имеют определенные рекомендации и вполне заслуженную боевую репутацию.

И пришли они сюда не на парад. Они пришли жечь, резать, грабить. Первая кровь уже пролилась в полевых стычках и сшибках.

Ну, а свергнутого Самодержца доченька, видать, в дальний монастырь определит, дабы он там древние хроники переписывал. Благо батюшка грамоте обучен весьма.

Короткий свист, скрежет. Тупой удар. Грохот обрушенного железа. Звон разбитого стекла. Каменной крошкой Его Величество больно стегануло по щеке.

Через мгновенье он стоял, прижавшись спиной к простенку между бойницами, и сжимал рукоятку кинжала.

Государственный Канцлер, с худым и вечно печальным лицом, точно так же стоял у другого простенка. Молодой усатый красавец, Маршал королевского войска, сверкая полированными доспехам, бестолково топтался посреди площадки. Святой Отец, с чревом не уступающим королевскому, сидя на корточках, неспеша перебирал четки и внимательно оглядывался.

Более в башне никого, только узкий круг своих.

В толстой деревянной балке прочно застряла короткая и толстая арбалетная стрела. Другая, такая же, стрела сорвала со стены железный щит со скрещенными алебардами, разбив при этом фонарь дорогого витражного стекла. Третья стрела валялся на полу возле бойницы, она врезалась в гранит облицовки, и наконечником выбила каменную крошку, доставшуюся Королю.

Помолчали. Маршал наконец-то отошел к стене.

Король, крякнув, потер рукой оцарапанную щеку:

– Господа, никто ничего сказать не желает? Все-таки три стрелы влетели одновременно в узкую бойницу. Да еще с той стороны реки…

– На все воля Божья. – Проворчал, будто бы про себя, Святой Отец.

Государь вопросительно глянул на Священника.

– Не знаю я ничего. – Буркнул Отче, не поднимая глаз.

Помолчали.

– Ваше Величество. – Подал голос Канцлер, – Два дня назад к Принцессе прибыл отряд богемских наемников. Тамошние оружейники славятся мастерством, да и стрелки-арбалетчики тоже.

Король медленно поднял на него тяжелый взгляд.

– Ваша мысль, Милорд, мне ясна. Можете не продолжать.

– Маршал, – Обратился Монарх к молодому красавцу. – Вы вернулись из поездки. Когда прибудут поместные бароны со своими дружинами и вассалами?

– Ваше Величество. Бароны все как один, по первому…

– Маршал, – Поморщился Король. – Мне важно Ваше, сугубо личное, мнение.

– Государь. – Опустил глаза молодой воитель. – Бароны прибудут вовремя, дней через шесть или семь. С дружинами. Но без вассалов, без знамен и без копий.

– Рыцарская верность… Клятвы на клинках… Шкурники… – Процедил сквозь зубы Монарх.

Встряхнулся.

– Простите, Маршал, к Вам это не относится. К Вам, Канцлер, разумеется, тоже. Отче, помолитесь за меня.

– Аминь. – Понимающе кивнул Священник.

Голос Короля окреп, приобрел повелительный тон.

– Маршал, немедленно распорядитесь. Довести всем и каждому. По стенам и башням всяким бездельникам попусту не болтаться. Укрываться за зубцами. Стражу удвоить. Быть готовыми к отражению штурма. Быть готовыми к поимке ночных лазутчиков. Милорд Канцлер, Вам даю три дня сроку. Разберитесь. С арбалетчиками должно быть покончено. Отче, Ваша братия, надеюсь, знает, чем надлежит заняться. Если надо – пошлите людей хоть в Богемию, хоть в Индию, хоть к самому Папе Римскому.

– Что касается этого… – Государь кивнул на лежащую возле его ног стрелу, – Рассчитываю на вашу скромность, господа.

Все молча склонили головы. Один за одним вышли из башни.

Король остался один.

Он гнал от себя ползущие в голову навязчивые черные мысли. Пытался оставить ей лазейку: «Молодая ещё, глупая. Она может и не знать. Мало ли что делается без ведома королей за их спинами, их именем. Советчиков и доброжелателей у неё хватает. На Вольных Землях, в небольшом баронском замке, прикинувшись безобидной овечкой, затаилась её мать, Отверженная Королева. С чужого голоса поет девочка, с чужого ножа мед слизывает».

Не вдруг решила любимая дочурка занять семейный престол. Несколько лет назад, еще будучи пятнадцатилетней соплячкой, возмечтала она принять опеку над «выжившим из ума, спившимся отцом». Тогда, кроме конфуза, у неё ничего не вышло. И вот снова. Уже во главе целого войска.

Одного стрелка пришлось зарезать прямо на месте, ещё в осадном лагере, больно прытким и несговорчивым он оказался. Двух оставшихся доставили в замок. После страшных пыток и допросов в подвале Главной Башни, обоих утопили ночью в реке.

То, что пленники рассказали, рисовало весьма неприглядную картину. Профессиональные стрелки, они были наняты за хорошие деньги по личному приказанию Принцессы. Задача им была поставлена четкая и однозначная – Короля должно не стать. Описание внешности, привычки, ближайшее окружение, схема замка, все в мельчайших подробностях было им предоставлено.

Святая братия тоже свой горький хлеб отработала. Отцы предоставили кое-какие письма и расписки из вражьего стана, праведным путем добытые – божьим словом и стальной «фомкой».

Лазутчики кое-каких гонцов перехватили, а те перед тем, как повиснуть в петле, весьма многое порассказали.

Факты сопоставлены. Сведения перекрестно перепроверены.

В том, что любимая дочь и наследница наняла убийц сомнений у Короля не осталось.

Трофейные арбалеты притащили в арсенал замка. Дивной работы и большой цены изделия. Каждый – штучная вещь. Это не полевые самострелы, что клепают десятками.

Подоспели, наконец, разудалые бароны, без вассалов, с дружинами, более похожими на свиты. Кое-кто из них тайком делал визиты к Принцессе (король не молод, к чему портить отношения с наследницей престола).

«Войско» – однако.

По ненавязчивому наущению Аббата прибыл к Принцессе со смиренным отеческим визитом Его Преосвященство Епископ. С утра до ночи канючил он над ухом Её Высочества о любви к ближнему.

Король, черт побери, был все ещё жив.

Осада как-то сама собой затягивалась.

Холодный осенний ветер гнал по небу тяжелые свинцовые тучи. Моросило. Принцесса стояла на холме напротив воротной башни. Одна, без свиты. В красном бархатном камзоле, в красном же берете с белым страусовым пером. Сощурившись, она неотрывно смотрела на угловую башню.

Снова конфуз. Наемники-стрелки куда-то запропастились. Епископ над душой навис. Надо снимать осаду и распускать войско. Оно дороговато обходиться, а деньги уже давно закончились… Снова придется возвращаться к маме в замок.

Король-отец от переговоров отказался. Любимую доченьку даже увидеть не пожелал.

Хельга про себя недобро усмехнулась: «Ничего-ничего. Пройдет совсем немного времени, и Старый Хрыч все забудет и все простит. Куда он денется от любимой-то доченьки. Посмотрим».

По всем дорогам, городам и селам Королевства проскакали гонцы-глашатаи. На всех площадях и рынках, во всех монастырях и замках гулко пророкотали барабаны и хрипло пропели трубы:

«Во имя Всемогущего Господа и Святой Девы Марии! Вопреки козням дьявола и вопреки проискам врагов Короны, единственной и неоспоримой наследницей Престола была, есть и остается любимая Королевская дочь – Хельга Благонравная! Такова Наша Королевская Воля!»

В те же самые дни далеко на севере, по раскисшей от холодных дождей дороге, брел, опираясь на длинную суковатую палку, слепой старик. Рваный плащ на нем промок до нитки. Старика бил озноб. Он был болен и голоден. Он не знал, день сейчас или ночь. Старик тихо плакал. Его звали Лир. Когда-то, еще совсем недавно, он был королем.

Королевская охота

«Коли все любви покорны,

Дак и я покорный тож»

(Л. Филатов. «Сказка про Федора —стрельца, молодого удальца»)

Когда-то несмышленый теленок тыкался глупой мордочкой в мамино вымя. Бычок-подросток игриво бодался со сверстниками. Молодой бык яростно бился с соперником за право обладать своей избранницей. Матерый зверь сражался насмерть с волчьими стаями и со свирепыми кабанами. Со временем он стал повелителем зверей и птиц в своем лесу, хозяином троп и водопоев, ягодных полян и зеленых лугов, соснового бора и березовой рощи. Он стал гордым владыкой своего гарема и отцом многих детей. Он стал Могучим Туром – Королем Лесной Чащи.

Воздух был чист, свеж и бодр. Воздух сам вливался в тело, словно родниковая вода. Земля слегка подмерзла. Мелкие лужицы затянуло коркой молодого ломкого льда. Листья уже опали, и в лесу стало видно немного далее, нежели летом.

Хрустя валежником и сгибая упругие ветви, Матерый Зверь выломался из чащи на опушку. Впереди путь ему преграждала река. Бык остановился. Он тяжело водил боками, с хрипом выдыхал воздух. Он был ранен в недавней схватке, терял кровь, а вместе с кровью терял и силы.

По следам Могучего Тура шла неутомимая погоня. Слышались голоса, ржание лошадей. Легкий ветерок доносил запах погони – людского и конского пота, вина, кожи, железа.

Враг был силен, жесток, коварен и неумолим. Его нельзя было победить. От него нельзя было уйти. От него нельзя было откупиться. Могучий Тур понял, что враг преследует именно его и только его, что враг не остановится, пока не добьется своего, пока не возьмет у зверя жизнь.

Бык развернулся к лесу, крепко уперся ногами в землю, наклонил вперед длинные и острые рога, ударил копытом. Он был готов к своему последнему бою.

Десяток королевских дружинников, растянувшись редкой цепью, азартно и шумно продирались сквозь чащу. Король с Аббатом шли в середине. Впереди вроде бы развиднелось. Никак – поляна.

– Впереди река. Ему никуда не уйти. – Государь неуклюже уклонился от ветки и невзначай дернул уздечку. Кони шли в поводу, они устали, да и верхом по лесному бездорожью не очень-то разъездишься.

– Он ранен и исходит кровью. – Монах показал свободной рукой на густые темные пятна, видневшиеся поверх опавших листьев, – Пора бы ему остановиться. Берегись, Государь. Зверь может напасть. Сил на последний бросок у него хватит.

– Вот он! – радостно воскликнул кто-то.

Охота зашевелилась веселее. Тяжело подпрыгивая, люди заспешили навстречу зверю.

Тур стоял изготовившись к схватке. Всхрапывал. Бил копытом. Из ноздрей его с силой вырывались клубы пара.

Наконец Король с Монахом выбрались из леса, остальные поспешали следом, один за одним появлялись на опушке. Загибаясь на крыльях, цепь окружала добычу.

– Воистину – это королевский трофей. – Восхищено прошептал Святой Отец, глядя на быка.

В самом деле. Могучий Тур высотой в холке превышал самого рослого воина, изогнутые рога его были не менее пяти локтей длиной, лоб шириной с рыцарскую грудь. Что бы перевесить его на чаше весов, потребовался бы десяток вооруженных воинов.

– Он не просто бык. Он владыка здешнего леса. – продолжал Монах. – Это великая честь для тебя, Государь.

Король, не отрывая пылающего взгляда от Тура, медленно вытягивал длинный меч из ножен.

– Все назад! – пророкотал над лесом монарший глас.

Воины выставили вперед клинки, но послушно отступили на несколько шагов назад. Законы поединка одинаково священны для всех, и для королей, и для простых дружинников, и для лесных зверей.

Лесной Владыка сразу высмотрел и выделил Короля из прочих. Теперь он смотрел только на него одного. Он без сомнений признал противника достойным и равным себе.

Вложив всю мощь луженой глотки в протяжный боевой клич, Государь ринулся в атаку.

Тур ответил могучим ревом и тяжело поскакал навстречу врагу.

Все случилось быстро, в единой схватке. Противники сшиблись. Его Величество далеко отлетел, отчаянно молотя по воздуху руками и ногами, и грузно плюхнулся спиной на землю. Зверь сделал еще пару шагов вперед, остановился, медленно опустился на передние колени и завалился на бок. Кровь толчками уходила из глубокой раны на его шее. Взгляд медленно угасал.

Король, тяжело опираясь на окровавленный меч, с трудом поднялся, Сильно прихрамывая, он подошел к поверженному врагу. Победитель Тура твердо уперся ногой в огромную тушу, он широко развел руки, поднял лицо к небу и радостно во все горло захохотал.

Соратники грянули мечами о щиты и, потрясая над головами оружием, издали дружный ликующий рев.

Лес скорбно молчал.

Отторочили от седла бурдюк с вином. Кто-то протянул Монарху полный кубок. Тот жадно выпил хмельное зелье и не глядя отшвырнул пустой сосуд. Бурдюк пошел по кругу среди воинов.

– Ваше Величество! – Юный паж краснел от волнения и от выпитого вина. – Ваш нынешний подвиг будут помнить в веках! Менестрели сложат баллады в Вашу честь! Рыцари из далеких стран будут приезжать в Ваш замок, что бы только увидеть столь невиданный трофей, как эти грозные рога!

Король благосклонно кивнул:

– Ты хорошо сказал, юноша.

Подошел Аббат:

– Сразить такого гиганта одним ударом меча, и при этом самому остаться в живых. Это – настоящий рыцарский подвиг, Государь. Мальчик прав, память о Короле-Быкоборце останется в веках.

Венценосец не ответил, он молча смотрел за реку. Там, не далее, чем в трех милях виднелись зубцы на стенах большого замка. Это были владения Злобного Маркграфа. Хозяин дома отсутствовал. Всем было известно, что он уже второй год сражается в далеких землях с непокорными саксами. А вот красавица Графиня осталась одна и целыми днями попусту грустит у окна, вроде как – ждет не дождётся своего господина.

Даже придворные поварята хорошо знали, что в присутствии Прекрасной Графини Король начинал краснеть, заикаться, говорить несуразное и совершать нелепые поступки. Поговаривали шепотом, что Старый Хрыч мечтает обрести благосклонность красавицы и лелеет надежду открыто провозгласить ее своей Дамой Сердца.

Святой Отец при случае увещевал своего государя:

«Ты сам обременен браком, Королева, хоть и отвержена, но она твоя законная супруга»;

«Графиня является дамой замужней, а ее супруг, хоть и предается в данное время военным забавам, однако жив и отменно здоров»;

«Император и Папа ну никак не одобрят твоих подвигов на поприще куртуазных утех»;

«Совсем не обязательно выставлять твои с ней отношения всем напоказ».

Но все это опять же шепотом.

И Король пристально глядел на замок. А Монах с грустью смотрел на Венценосца.

– Подойди ко мне! – Король кликнул давешнего пажа.

– Я к Вашим услугам, Мой Государь! – Юноша с обожанием глядел на своего повелителя.

– Возьми вон тех троих воинов. Отсеките голову у быка, да не скупитесь, отсеките так, чтоб было вместе с шеей. Вырежьте сердце, да поаккуратней, чтобы оно целым было. Отвезете голову и сердце вон в тот замок. Ниже по течению есть брод, там вы перейдете реку. На своем щите преподнесешь Графине бычье сердце, а на моем большом щите преподнесешь ей бычью голову. Ну и от моего имени скажешь там что-нибудь, что приличествует в подобных случаях. Я слышал, что ты сведущ в куртуазной словесности. Так уж постарайся ради своего господина. Все что будет сказано и сделано при этом, запомни в подробностях. После мне расскажешь.

– Все будет исполнено с усердием и в точности, Ваше Величество. – Юноша сиял от гордости за оказанное доверия, светился от счастья лицезреть неземную красоту женщины, о которой судачила вся округа.

Монарх обернулся к притихшим воинам:

– Что приуныли, други? Или бычьей головы пожалели?

– Да уж больно трофей хорош. – Пробормотал кто-то.

– Рога бы знатно смотрелись в каминном зале. – Вторил ему другой.

Прочие загалдели:

– Язык бычий, сердце – чистое мясо…

– А губы, а щеки, а мозги…

– Э-э-эх…

Король развернул плечи, выпрямил спину, задрал подбородок. Взгляд его сделался жестким.

– Или я не в праве своем?!! – Взревел он. – Или я не первый рыцарь Королевства?!! Или, как рыцарь, я не вправе посвятить боевой трофей Даме Сердца?!!

Все затихли. Слова заветные «Дама Сердца» были сказаны перед небесами и перед людьми. Холодный осенний ветер разнесет их теперь по замкам и монастырям, по городским площадям и базарам, по дорогам и харчевням.

– Ваша доблесть, Государь, и Ваше благородство служат достойным примером для всего нашего рыцарства. – Проговорил Аббат.

– Слава Благородному Рыцарю! Слава Королю! Слава Прекрасной Даме! – Вразнобой загалдела дружина.

– Слава!!! Слава!!! Слава!!! – Уже бодро и дружно гремело по лесу.

Пир удался на славу. Звано было множество гостей. Участники охоты глядели соколами. Подробности охоты передавались из уст в уста и приобретали все более и более героический характер. Окончание же охоты описывалось исключительно в романтическом духе.

Столы ломились от яств.

Горячий хлеб – прямо из королевской пекарни.

Жареные карпы – прямо из монастырского пруда.

Утиные яйца, деревенский сыр, тушеные овощи, крепкие румяные яблоки, черные маслины.

Но главным блюдом на столе было мясо добытого на охоте быка. Его было в изобилии. Оно было изжарено большими и малыми кусками, на вертелах и на противенях, с заморскими специями и под домашним соусом.

Вина, пива, браги было вдоволь и на любой вкус.

Жарко трещали дрова в каминах. Ярко пылали факелы.

Играли музыканты. Кувыркались акробаты. Кривлялись шуты.

Шумно веселились воины Короля. Чинно восседали их дамы. Взвизгивали и похихикивали прислуживающие за столами кухонные девки. Рычали над обглоданными костями собаки.

Виновник торжества восседал во главе стола. В этот день он с полным правом чувствовал себя властным монархом, героем, великим охотником и благородным рыцарем. Он благосклонно принимал почести. Он от всей души веселился. Он отпускал соленые шутки, хохотал, осыпал приближенных милостями. Он много пил, много ел и был, что говорится, душой праздника.

В самый разгар веселья в пиршественный зал торжественно вошел давешний паж, тот самый, которого Король отправил к Графине с дарами. Следом за ним шествовали трое воинов. Юноша нес на вытянутых руках большой серебряный поднос, на подносе возвышалась целая гора отборных гроздей алой рябины. Поверх ягод лежал небольшой шарф, скорее платок, в котором явственно угадывались цвета Прекрасной Дамы.

Стихла музыка. Замолкли гости. Затаились по углам шуты и акробаты. Лишь трещали дрова в каминах, да ворчали собаки под столом.

Король медленно поднялся с кресла. Что-то со звоном посыпалось со стола. Щеки и уши Его Величества заливал густой румянец. Глаза светились.

– Говори. – Хрипло проговорил Государь.

– Мой Король, Прекрасная Графиня из Замка за Рекой приняла Ваши дары и, в свою очередь, прислала Вам знаки своей любви и преданности. Эти спелые грозди она собирала своими руками, а этот платок ранее хранился у нее на груди.

– Так Графине понравились мои дары? Что она говорила? Рассказывай-же!

– Мы были приняты весьма радушно. Увидев дары, Прекрасная Госпожа была несколько смущена, но в то же время приятно взволнована. Дары несомненно принесли ей большое удовольствие.

– Продолжай, мой юный друг.

– Чаровница поднесла мне кубок с вином из своих рук и повелела мне рассказать о Вас во всех подробностях.

– Подать сюда вина! Пей, юноша, Пей и говори.

– Я выпил сладкое и душистое вино, затем взял в руки лютню и долго пел Юной Волшебнице о Ваших славных подвигах и о Вашей великой любви к ней. Слова сами собой рождались на моих устах, уплывали под высокие своды замка и сплетались в балладу.

– И она слушала?

– Она слушала, как завороженная. Местами смеялась, местами смущалась, местами роняла слезы. Этот платок впитал капли её слёз, Государь.

Король взял с подноса платок Графини, поднес к лицу и, зажмурившись, шумно вдохнул его запах. Затем он взял гроздь рябины, положил в рот ягоды и медленно сжевал их.

– Ты заслужил награду, верный паж. – Проговорил Самодержец.

– Я уже получил награду, мой Государь. Прекрасная Дама одарила меня золотым перстнем с изумрудом. Простите меня, Ваше Величество, но я не посмел отказаться. Воины же получили по золотой монете каждый.

– А теперь ты получишь королевскую награду!

Король будто бы преобразился. Он стал словно выше ростом и шире в плечах. Лицо его побледнело и приобрело строгость. Голос стал звучен и торжественен.

– Встань на колени, юноша. – проговорил он и медленно вытянул из ножен свой меч.

Паж, еще не веря в происходящее, опустился на одно колено и низко склонил голову. Король плашмя коснулся лезвием плеча юноши:

– Будь благороден, верен и храбр. Посвящаю тебя в рыцари. Встань.

Посвященный резво вскочил и выпрямился. Король же ни слова больше не говоря со всего размаха влепил ему увесистую пощечину. Только голова мотнулась да на разбитой губе кровь выступила.

– Это последняя в твоей жизни пощечина, на которую от тебя не последует ответа. – Проговорил Государь. – Нарекаю тебя Рыцарем Бычье Сердце.

С этими словами Венценосец отстегнул свой меч и опоясал им новоиспеченного благородного рыцаря. После он сорвал с пояса кошель с золотом и кинул его ближайшему из трех воинов, сопровождавших юношу к Графине:

– Вы же, храбрые воины, отныне будите служить этому благородному рыцарю. Служите так же верно, как служили мне. – Он обвел взором пиршественный зал и зычно прокричал – Слава благородному рыцарю Бычье Сердце!

– Слава! Слава! Слава! – Дружно загремел замок.

Когда шум стих, Король поднял руку и громогласно приказал:

– Подать мне коня!

Сквозь расступившуюся толпу он широким уверенным шагом двинулся к выходу.

– Куда же Вы, Ваше Величество. Остановитесь. – Едва не рыдая взмолился Аббат.

– Как первейший и благороднейший рыцарь Королевства я не могу позволить, что бы Дама Сердца ждала меня напрасно.

– Слава Королю! Слава Благородному Рыцарю! Слава Прекрасной Даме! – Вновь загремел ликованием замок.

Король с головой бросился в омут «медового месяца». Целыми днями и ночами он пропадал в замке своей Прекрасной Дамы. Их везде и всюду видели вместе. На охоте и на званом пиру, в храме Господнем и в придорожно таверне, на городской ярмарке и на деревенском празднике, на торжественных выездах и на воинских смотрах, на турнирах и на прогулках. И везде Король был рука об руку, стремя к стремени со своей возлюбленной. У обоих глаза сияли счастьем, щеки горели румянцем, грудь волновалась дыханьем. Они были, на редкость, красивой парой Он был заботлив. Она была нежна. Он источал властность, силу и зрелое мужество. Она источала игривость, грацию и молодой задор.

Монарх вовсе устранился от дел державных, полностью посвятив себя Прекрасной Графине.

Однако хорошо отлаженный государственный механизм работал по-прежнему без сбоев.

Канцлер берег и преумножал королевскую казну, ревностно взымал подати со смердов, торговцев, мастеров и прочего люда, трясся над каждой монеткой, не ленился поднять с земли даже ржавый гвоздь или потерянную подкову.

Маршал по своему разумению двигал отряды по приграничью. В коротких и жестоких схватках добывал славу себе и мир королевству.

Аббат вершил суд праведный над королевскими подданными, принимал послов иноземных, отправлял вдаль гонцов скорых.

Крестьяне пахали землю, купцы торговали прибыльно, разбойники разбойничали понемногу, бароны пьянствовали безудержно. Страна жила своей жизнью. Люди с легкой завистью радовались за своего Короля и его подругу. Аббат с легким сердцем отпускал им грехи и дарил свое благословление.

Так прошла мягкая бесснежная зима, миновала бурная цветением весна, подходило к концу лето.

В один из дней, в разгар очередной королевской охоты, к Государю подскакали верхами Аббат и Маршал.

– Государь! Прибыл гонец с вестями! – Не слезая с коня, прокричал Молодой Воитель.

– Что там еще? – Недовольно через плечо проворчал Венценосец.

– Ваше Величество, Герцог и наследник Императорского Престола, распустил свое войско. Война с саксами закончена.

– Ну и слава Богу.

– Ваше Величество, законный супруг Прекрасной Графини прямо сейчас скачет во весь опор к своему родовому замку и прямо-таки жаждет заключить свою жену в жаркие объятия.

– Ка-ка-как в объятия… Этому не бывать! – Его Величество аж поперхнулся от такого неожиданного поворота событий.

– Не горячитесь, Государь. Закон и правда на его стороне.

– Я – Король! Я – рыцарь, черт побери!

– Ты христианин, сын мой. Подумай-ка лучше, как спасти Графиню от праведного мужнего гнева. – Аббат уже слез с лошади, разминал ноги и смотрел на Государя снизу-вверх.

– Найдем убежище. Да хотя бы и у тебя в Обители. Ведь не прогонишь?

– Ну ты и удумал… – Пришла очередь Святому Отцу поперхнуться от предчувствия столь великих хлопот.

Однако спасать Прекрасную Даму Сердца Королю и Аббату не пришлось. Прослышав о скором и неминуемом возвращении грозного мужа, Графиня под покровом ночи тихо и незаметно исчезла из своего замка. Вместе с ней исчезли драгоценные украшения с каменьями, меха и шелка, злато и серебро. Следы Чаровницы вскоре отыскались в большом торговом городе, где она незамедлительно оказалась в объятиях Богатого Скототорговца. На пристани Купца ждала роскошная галера, на коей любовники благополучно и отбыли в дальние страны.

Королю остались на память сморщенные сухостью и покрытые пылью ягоды рябины да смятый платок.

Маркграфу остались на память великолепные турьи рога.

Король стойко принял свой неслыханный разгром на полях куртуазных сражений. Он выпил объемистую флягу крепкого кипрского вина. Метнулся на недельку к Маршалу в приграничье. В короткой жаркой схватке знатно получил шестопером по шлему. Еще недельку повалялся в горячке под надзором лекаря и Аббата. И, как новенький, явился перед народом во всей своей красе на очередной деревенской свадьбе. Он от души хлебнул крепкой крестьянской браги, щедро одарил молодых серебром и лихо оттанцевался с тещей жениха, обалдевшей от монаршего внимания на всю оставшуюся жизнь. А потом Монарх всерьез и надолго с головой погрузился в государственные дела.

Как-то в дороге, следуя по делам державным, сподвижники государевы, как бы невзначай, завели разговор.

– А ведь Маркграф затаит на тебя злобу, Ваше Величество. – Задумчиво произнес Аббат.

– Войной что ли на меня пойдет? – Самодовольно ухмыльнулся монарх.

– Силенок у него маловато, не стоит даже волноваться, раздавлю, как лягушку. – Отозвался Маршал.

– Ну и на поединок он меня не вызовет. – Уже серьезно произнес Король. – На ристалище у нас с ним шансы будут равными, а Маркграф – человек расчетливый, он бьет только наверняка.

– Он может потребовать суда. – Предположил Святой Отец.

– А что он может предъявить?! – Возмутился Король. – Что, мол, Благородный Господин и Благородная Госпожа почтили своим присутствием городскую ярмарку, или приняли приглашение знатного вельможи на пиршество, или отстояли всенощную в храме Господнем?! Так что же здесь такого?!

– Но ведь слухи-то… Молва людская… – Замялся Аббат.

– Никто нас с Графиней никто за ноги из сеновала не вытаскивал, и никто свечку нам в опочивальне не гасил.

– У Маркграфа высокие покровители. – Вздохнул Священник.

– Ерунда. – Расхохотался Король. – Ко мне благоволит сам Император, а ты, Отче, пользуешься благосклонностью самого Папы.

Аббат перекрестился и махнул рукой. Маршал расхохотался вслед за своим Монархом.

Ку-ку. – Съехидничала лесная кукушка.

12 Weiter

Жил да был один Король. Повесть. Рассказы

Жил да был один король

Дела семейные

Королевская охота

Andere haben auch gelesen:

Weitere Bücher von diesem Autor