Buch lesen: «S-T-I-K-S. Брат во Христе. Второе пришествие»

Schriftart:

* * *

Глава 1

Кровососущая тварь была где-то рядом. Примерялась к жертве, желая вонзить в нее свое жало с первой попытки. Рэб звериным чутьем определил, с какой стороны ждать нападения, и затаился. Тварь решилась. Ультразвуковой фон ее присутствия сменился полной тишиной.

Рэб звонко шлепнул себя по уху и проснулся. Включил лампу. На ладони остался след убитого комара. В открытом окне ветер мирно шевелил шторку и доносил с улицы стрекот сверчков. Рэб ухмыльнулся. Мгновение назад, во сне, он чувствовал себя зверем, готовым к схватке. Чертов Улей прописал свой код в ДНК, интерпретируя все что угодно – от сна до грозового раската – через призму странного мира.

Адреналиновый выброс заставил сердце учащенно колотиться. Рэб встал, прошел на кухню и поставил чайник. Пока тот грелся, он вышел на крыльцо. На дворе стояло жаркое оренбургское лето. В июле даже ночью не чувствовалось свежести. На короткое время перед рассветом становилось прохладнее, чтобы дать всему живому передышку перед следующими знойными сутками. Даже ветер в этих местах не приносил облегчения, только обжигал и сушил кожу.

Местные, казалось, не замечали суровости степного климата, каждый день в большом количестве приходили на набережную, гуляли, смеялись, фотографировались, покупали мороженое, катались на гироскутерах и велорикшах. Рэб вздохнул, представив, какая тяжкая участь ждет жителей этого города. Он был уверен, что они этого не заслужили.

В окнах спальни старухи, сдававшей ему «летнюю кухню», зажегся свет. Бабке не спалось. «Скорая» приезжала к ней по нескольку раз в месяц, как правило, по ночам. Рэб был уверен, что доводили ее до предынфарктного состояния собственные мысли, которым она предавалась во время бессонницы. Единственный сынок – алкоголик, жулик, не вылезающий из тюрем, – мотал матери нервы, а в промежутках между отсидками пытался наложить лапы на имущество матери и пустить ее по миру. Вряд ли старушка выдержала бы такой удар. Рэбу даже пришлось ее защитить однажды от наглого отпрыска. Несмотря на то, что он больше не был мутантом, где-то внутри он все еще ощущал себя им. Одного удара хватило, чтобы отправить сынка в долгий нокаут. После этого наглец не появлялся, но изводил мать звонками.

Рэб глубоко вдохнул ночной воздух, напоенный запахом остывающего дерева, железа и сушеной травы. На плите засвистел чайник. Рэб вернулся в свое жилище. Сердце успокоилось, но томление в душе осталось. Томление по состоянию зверя, в которое он перенесся во сне, – примитивное, но ясное и такое понятное и даже желанное. Рэб считал, что он превратился в адреналинового наркомана, снимающего потребность в естественном наркотике через схватку с мутантами Улья.

Будь сейчас у него связь с его друзьями из «Затерянного мира», они бы немало удивились тому, что ему удалось вернуться на Землю, и категорически не поняли бы его желания вернуться назад. А Рэб каждый миг своей жизни мечтал об этом, понимая всю противоестественность своих желаний. Улей изменил его полностью, заменил код в спиральной хромосоме ДНК, очистил от черствого налета душу, заставив ее сиять. Не было у Рэба ничего, что могло его держать на Земле, – ни родных, ни близких, ни какого-то вменяемого смысла. И если после указанной Варном даты этот кусок города не провалится в Улей, Рэба ждало темное бессмысленное будущее.

Рэб понемногу готовился к встрече с Ульем. После продажи имущества денег у него было на маленькую войну. На эти деньги он купил списанный «бардак», оплатил его капремонт, переоборудование под свои нужды и поставил на консервацию в арендованном гараже неподалеку. Мобильность и бронированные стены на первое время могли гарантировать ему хоть какой-то шанс не попасть на зуб спешащим в перезагруженный кластер мутантам.

С оружием было сложнее. Огнестрел он мог купить только охотничий и только гладкоствольный, от которого было много шума и мало пользы. Рэб обошел округу, но не нашел ни одной воинской части или нормального отделения полиции. Разжиться нарезным оружием мародерским способом после перезагрузки ему тоже не светило. Рэб все равно оформил охотничий билет и купил себе магазинное ружье двенадцатого калибра. Выглядело оно серьезно, но Рэб знал, что его заряды возьмут только совсем молодых мутантов. Оставалось надеяться на останавливающий шок тяжелой пули.

Из рессоры от грузовика один умелец изготовил Рэбу настоящий меч – тяжелый, с ухватистой рукояткой. Меч срубал молодые деревца без усилий и дарил надежду на то, что оружие последнего рубежа обороны сможет помочь в случае чего. Рэб сделал запас алкоголя – самую дешевую водку – на будущие коктейли «живца» из споранов.

Как-то поздно осенью, когда Рэб возился в гараже, в гости заглянул пацаненок лет восьми.

– Здрасьте! – первым поприветствовал он Рэба.

– Здорово!

– У вас, что, танк? – спросил любопытный мальчишка.

– Ну, почти. – Рэб оглядел свою технику. – Это боевая дозорно-разведывательная машина.

– У папки моего джип. Здоро-о-овый! – Пацаненок встал на цыпочки и поднял руки вверх, силясь изобразить размер машины. – Он на нем на охоту ездит.

– Так у тебя отец – охотник?

– Да. Косулю недавно привез.

– Так косуль нельзя стрелять. Они же в Красной Книге.

– Моему папке можно. Он начальник.

Рэб не стал уточнять, начальником чего был отец мальчишки.

– Много у него оружия?

– Завались! Есть с оптическим прицелом, есть помповые, и даже двустволки есть. Мамка говорит ему, что он совсем чокнулся со своими пушками.

– Ну, женщины, они всегда так говорят.

– А вы тоже будете охотиться?

– Собираюсь, но как получится; может быть, просто удирать буду.

Мальчишка хохотнул, но ничего не понял.

– Тебя как зовут? – спросил Рэб бойкого мальчонку.

– Евсеем, – представился пацан.

– Евсеем. – Рэб удивился тому, как смело родители достали из закромов истории старое забытое имя для своего ребенка. – А где твой дом?

– Во-о-он тот, в конце улицы. – Пацаненок махнул рукой. – Самый здоровый.

Рэб вышел из гаража, чтобы посмотреть. В конце улицы выделялся своими размерами и глухим высоким забором трехэтажный особняк. Возле дома стоял «Крузак» с лебедкой, шноркелем и алюминиевыми сэндтреками на крыше.

– Серьезная тачанка у твоего папки! – похвалил Рэб отца мальчишки.

– Откуда хочешь, выедет. Хоть через речку, хоть через гору.

– Вижу. Кем он у тебя работает?

– Начальником, я же говорил уже.

– Извини, просто переспросил. – Рэб закрыл гараж. – Ладно, Евсей, приятно было познакомиться, пойду домой.

– Ладно, иди, – разрешил мальчишка. – А когда ты на танке кататься будешь?

– Не знаю. А что?

– Прокатиться хочу. Сфоткаюсь и пацанам в классе покажу. Возьмешь?

Мальчишка явно не был обучен общению с взрослыми. Непосредственность из него так и лезла. Правда, Рэба это ничуть не смущало.

– Возьму, если папка отпустит.

– Бу-у-у-у, может не отпустить. Он строгий, особенно когда трезвый.

– Ну, как повезет. Давай!

– Пока!

Мальчишка побежал домой. Рэб несколько секунд смотрел ему вслед, обдумывая новые факты, будто специально преподнесенные ему судьбой. Этот огромный особняк стоило взять на заметку.

Вскоре произошла встреча с отцом Евсея. Рэб в очередной раз наведывался в свой гараж. Часть патронов он решил хранить в «бардаке», потому что в час пик бегать со всем грузом вряд ли получится.

– Оба-на! Вот это техника! – раздался голос совсем рядом.

Рэб вздрогнул от неожиданности и выглянул из люка мехвода. Перед ним стоял краснолицый мужчина в шортах, в короткой майке, прикрывающей большой живот только до половины.

– Нахрена он тебе? – беспардонно спросил незнакомец.

– Кто таков? – не отвечая на вопрос, спросил Рэб.

– Мне сын рассказал, что в этом гараже танк стоит. Я подумал, что у него фантазии детские разыгрались.

– Евсей?

– Ага, мой сын. Меня Валерой зовут.

– Рэ… в смысле, Анатолий.

– В смысле, Анатолий. Скрываешься, что ли? – Углы губ у Валеры были опущены вниз, что придавало его лицу презрительное выражение.

– Зачем мне скрываться? Анатолий, могу паспорт показать.

– Я бы глянул, на всякий случай. Без обид, но ты у меня вызываешь подозрение.

– Чем же? – Рэб почувствовал, как внутри него зарождается антипатия к этому наглому красномордому мужику.

– Пока не могу сказать. Профессиональное чутье.

– Какая профессия его дает? – поинтересовался Рэб.

– Я – замначальника ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний).

– М-м, понятно. Не привлекался, – ответил Рэб.

– Это мы проверим. – Валера почесал оголенную часть живота. – Паспорт принеси, сегодня.

– Вы при исполнении? – поинтересовался Рэб.

– Я всегда при исполнении. Не люблю, когда рядом со мной появляются мутные личности. Тебе ничего не грозит, если ты ни в чем не замешан. И на «бардак» документы давай.

Рэб достал свой паспорт, по случаю оказавшийся у него с собой.

– Паспорт держи, сканируй, проверяй на что хочешь, а вот документы на машину не дам. Не твоего профессионального круга обязанности. И не наглей, когда не на работе.

С этими словами он протянул свой паспорт Валере, в мгновение ока ставшему пунцовым. Мужчина молча выхватил паспорт и вышел из гаража. Рэб сплюнул на бетонный пол. Он разозлился на себя за то, что не сдержался. От этих замначальников можно было ждать чего угодно. Пришла идея даже исчезнуть до часа икс, но такой поступок мог навести на него лишние подозрения.

Два дня Рэб пребывал в дурном настроении и в ожидании подлости со стороны государственного человека. В его руках была власть, а Рэбу совсем не хотелось устраивать сейчас бодание с ней. Он, честно признаться, совсем забыл о том, что живет в мире, где существует понятие гражданских прав и ответственности, и что есть службы, зорко следящие за этим. Рэб ощущал себя временным человеком здесь и потому позволил себе действовать неосмотрительно.

На третий день, рано утром, к калитке подъехал тот самый «крузак». Из него вышел Валера в полной охотничьей экипировке. Рэб не стал дожидаться, когда он войдет во двор, и первым вышел навстречу.

– Здорово, отец Анатолий! – поприветствовал его Валера. – Я был уверен, что у тебя другое имя.

– Здорово! Проверил-таки?

– Надо было – сам понимаешь, не потерплю, если на моей улице заведется уголовник.

Рэб взял из рук мужчины свой паспорт.

– Только мне непонятно, зачем ты бросил церковь, продал все, а теперь живешь, как монах, с танком.

– Осознал, что не тем занимался всю жизнь. Не тому служил.

– А «бардак» как вписывается в эту концепцию?

– «Бардак» – это мое хобби и свобода быть, где хочу.

– Ну да, пройдет, где хочешь, и броды искать не надо. Может, сгоняешь с нами на охоту как-нибудь?

– Спасибо за предложение, я подумаю.

– Бывай, поп-отшельник!

– Давай. Удачной охоты!

У Рэба отлегло от сердца: не таким уж подлым оказался Валера и не таким краснолицым, как в прошлый раз. Видать, не с похмелья.

Как-то осенью, еще до наступления морозов, Рэб выгнал БРДМ из гаража и спустился к берегу Урала, чтобы проверить свою машину на плаву. Нашел подходящий бережок, чтобы не совсем пляж, но и не обрыв, и нырнул с него в реку. Тяжелая машина ушла носом под воду, пропустив ее во все лючки, но всплыла и даже поплыла, разгоняемая водометнымдвигателем. На противоположный берег «бардак» спокойно выбрался по илистому дну. Рэб погонял его по пойме реки, распугав спящих бомжей в самодельной палатке.

Машиной остался доволен: воды за время переправы она набрала немного. Если бы Рэб предварительно хорошо подготовился, смазав солидолом все ответственные за протекание лючки и дверки, то ее могло бы и совсем не быть. Откапиталенный дизель тянул хорошо, гидравлика работала, коробка, хоть и с хрустом, но переключалась. Возможно, ему было непривычно пользоваться ею из-за того, что первые передачи не были синхронизированы и требовали двойного выжима сцепления для переключения. Все, что Рэбу хотелось от этой машины, имелось, а именно – броня и проходимость.

По возвращении в гараж Рэб снова наткнулся на Евсея. Пацаненок, насупившись, смотрел на проезжающий «бардак». Рэб остановился, откинул люк и выбрался из него наполовину.

– Здорово! Чего хмурый?

– Ты обещал меня прокатить! – перекрикивая шум двигателя, высказался мальчишка.

– Ты еще спал, когда я уехал, – отмазался Рэб.

– Не спал. Я слышал.

– Отец не заругает нас? – Рэбу не хотелось испытывать судьбу.

– Нет, он уехал.

– Ладно, забирайся, – пригласил Рэб.

Пацаненок дернулся, но остановился, озадаченный отсутствием привычных дверей. Рэб вначале хотел открыть ему бортовой люк, но решил, что мальчишке это не будет так интересно. Открыл верхний люк и пригласил Евсея.

– По колесу забирайся!

Мальчишка ловко забрался на броню. Его глаза горели восторгом. Для него разведывательная машина была настоящим танком.

– Влезай. – Рэб кивнул на люк.

Евсей спустился в машину и потянул за собой крышку люка. Огляделся, удивляясь простым и откровенно устаревшим органам управления машиной.

– А пушка тут есть?

– Нет, с пушкой гражданским не продадут.

– Понятно, а то захочется пострелять.

– Точно. Куда поедем?

Евсей пожал плечами.

– Ясно; значит, маршрут выбираю я.

Рэб прокатил мальчишку вдоль Урала, заехал в воду, но форсировать не стал. Даже такой демонстрации возможностей машины пацаненку хватило за глаза, особенно тогда, когда волна накатила на лобовые стекла, – он рефлекторно пригнулся, как будто она могла плеснуть ему в лицо. А когда «бардак» проехался вдоль улицы, на которой по выходным собирался стихийный рынок, Евсей высунулся в люк и изображал, как он стреляет по людям из пальца.

– А их-то за что? – спросил Рэб, когда мальчишка вернулся в машину.

– Это зомби, дохляки, они могут прокусить нам колеса.

– Эти? Не. Эти не прокусят.

– А какие прокусят?

– Знаешь, есть такие матерые зомби, их кусачами зовут, вот они могут кинуться на колесо и отсобачить от него кусок, а если элитник…

– Вы что, их видели? – Евсей недоверчиво посмотрел на Рэба.

– Тю, сколько раз! Так близко, как тебя.

– И где?

– Ну, в другом месте. – Рэб уклонился от ответа, не желая пудрить мозги ребенку.

– Ха-ха, я знаю, вы врете, зомби только в кино бывают!

Рэб остановил «бардак» возле роскошного дома Евсея.

– Было бы здорово, чтобы твой дом не зацепило, когда придет время. Беги, а то мамка будет ругаться.

Евсей собрал складки на лбу, пытаясь понять, о чем сказал Рэб, но так ничего и не понял. Ловко выбрался в открытый люк и спрыгнул на землю.

– Спасибо! – услышал Рэб через броню звонкий голос.

Зимой Рэб затих. Занимался по большей части рубкой дров для отопления летней кухни. Старушка сама не пользовалась ею зимой, поэтому сэкономила на газовом отоплении. Тонкостенное помещение приходилось топить круглосуточно. Иногда суровые метели, набиравшие силу в ровных степях, не давали возможности протопить скромное жилище. Рэб за зиму дважды заказывал грузовик угля, прилично переплатив за съем не приспособленного для суровых зим строения.

Морозило весь март, и только к концу его установилось стабильное тепло. Чем ближе было к дате, отмеченной в записке Варна, тем неспокойнее было на душе Рэба – в первую очередь, из-за сомнений в поводу необходимости возвращения в Улей, во вторую – из-за того, что Рэб считал себя обязанным уменьшить, насколько возможно, количество людей в кластере. Зная о том, что случится перенос, он автоматически становился ответственным за их судьбу.

От глупой идеи оповестить людей накануне грозящей опасности он отказался, боясь показаться сумасшедшим, со всеми вытекающими последствиями в виде изоляции. Да и не послушались бы его люди. Мало ли вокруг дураков, вещающих о конце света, геенне огненных и спасении? Он сам никогда бы не послушал человека, призывающего покинуть дом и спрятаться за городом, чтобы не провалиться в Стикс. Для обычного человека, не попавшего в перезагрузку, ничего не изменилось бы, а только укрепило веру в сумасшествие оракула.

Любая идея, приходившая Рэбу в голову, имела огромные недочеты, сулившие проблемы ему лично, либо была малоэффективной. Тогда он решил действовать топорно и наверняка. Идея была не нова и отработана столетиями. Рэб решил заминировать предполагаемый размер кластера. Нет, он не собирался минировать по-настоящему, достаточно было взорвать одну бомбу где-нибудь подальше от людей и разбросать по округе муляжи.

Он рисковал. Никакой перезагрузки просто могло не быть, и тогда ему грозило заключение по суровой статье «терроризм». Рэб даже представил заголовки: «Бывший священник решил ускорить жителям города встречу с Богом» или «Священник что-то знает, поэтому выбирает ад». Честно говоря, на последствия ему было плевать. Будущего без Улья для него не существовало.

Теплыми весенними днями Рэб мастерил муляжи, благо, хозяйке было глубоко плевать, что происходит на ее летней кухне, где часть помещения была заставлена подозрительными коробочками с проводами. Одна из них была почти настоящей бомбой. Шумихой, для привлечения внимания.

Рэб зарегистрировался на городском информационном портале, обучился фотошопу, чтобы наделать фотографии, на которых совместил узнаваемые городские места с жертвами терактов. Получилось вполне правдоподобно. Купил незарегистрированную sim-карту и телефон с рук, чтобы усложнить силовикам его поиск. Познакомился со словом «прокси» касаемо интернета и теперь выходил через IP-адреса, находящиеся в других странах. И все для того, чтобы продержаться тринадцатого мая до шестнадцати часов двадцати одной минуты. Позже этого времени любые охотники автоматически меняли статус на жертв.

Рэб много бродил по округе, присматривая места для установки муляжей взрывных устройств. Район у набережной, где он жил, был исключительно частной застройки. Во дворах цвели яблони, вишни, черемуха, распространяя великолепный аромат. Не раз Рэб ловил себя на мысли: а ну его, этот Улей, в задницу! Вытравить его из себя и попробовать начать жизнь сначала? Сиюминутные сомнения, однако, проходили быстро, стоило остаться наедине с собой и почувствовать глубокую душевную тягу к возвращению в тот смертельно опасный мир. Рэб называл это чувство синдромом Улья, по аналогии с синдромами ветеранов, желающих вернуться на войну.

Накануне знаменательной даты Рэб отправился в гараж, чтобы перегнать «бардак» во двор. Евсей появился сразу, как только он открыл двери.

– Кататься? – спросил он из-за спины Рэба.

– Черт! Ты чего подкрадываешься?

– Я не подкрадывался.

– К дому подгоню, завтра, может, сгоняю куда. – Тут Рэб подумал о судьбе мальчика. – Завтра никуда не едете?

– Нет. Батя только с охоты приехал. Спит. Мамка ушла к бабушке. Не любит, когда батя с охоты злой приезжает.

– Бабушка рядом живет?

– Да, вон там. – Евсей махнул рукой вдоль улицы.

– Ясно. Ты бы подбил их уехать за город куда-нибудь завтра – на дачу, там, или в какой-нибудь парк.

– Не-е-е, батя завтра будет откисать, баню натопит, париться будет и пиво пить.

– А ты сам можешь уехать до вечера, а потом вернешься.

– Зачем? – Мальчишка удивился.

– Предчувствие нехорошее насчет завтра. Будет лучше, если сделаешь, как я прошу.

– Меня не отпустят. Батя у нас командовать любит: принеси то, принеси это.

– Евсей, лучше получить по жопе один раз от отца, чем смотреть, как он превращается в чудовище.

– Вы о чем? – Мальчишка не мог понять намеков Рэба, а Рэб не мог объяснить так, чтобы ему поверили.

– Понимаешь? – Рэб почесал затылок. – Я много чего знаю. Завтра случится нехорошая вещь, большой кусок города провалится в тартарары. Все, кто живут в этом куске, попадут в ужасный мир, а те, кто будут находиться вне куска, для них ничего не изменится, будто ничего и не было.

Судя по выражению лица ребенка, он не спешил верить Рэбу, еще больше убедив его в том, что никакие увещевания на людей не подействуют.

– А мамка с папкой тоже провалятся?

Рэб осекся, чуть не сказав, что провалятся.

– Нет, с ними все будет нормально, – фальшивя, произнес Рэб.

– Фантазер вы истории выдумывать! – Евсей забрался одной ногой на ступицу колеса машины, придерживаясь за скобу.

– Ну, так, большой жизненный опыт. Не веришь мне?

– Не-а. Батя сказал, что вы мутный тип, отступник.

– Бате твоему виднее: через его руки много негодяев прошло. Ну, если не веришь, то хотя бы после тумана, который завтра случится, запрись в комнате и сиди, как мышь. Ведь если случится туман завтра, ты поверишь, что я говорил правду?

– Не-а, не будет тумана.

– Какой ты упертый ребенок! Отходи в сторону, я буду выезжать.

Евсей вышел из гаража и встал у ворот. Рэб завел мотор, наполнив гараж солярочным дымом. Не стал долго прогревать мотор, чтобы не задохнуться. Выехал, встал рядом и выбрался наружу, чтобы закрыть ворота. Мальчишка не уходил.

– Я не буду тебя сегодня катать, домой еду, оттуда не вернусь уже.

Евсей картинно опустил плечи и оттопырил нижнюю губу.

– Прости, парень! – Рэб хлопнул мальчишку по плечу, но тот его отдернул. – И не забудь: когда увидишь туман, прячься в комнате, подопри дверь чем угодно и не выходи и не издавай звуков. И жди меня.

– Не буду. – Мальчишка сложил руки на груди и попытался носком сандалика выковырять из бетонной отмостки камень.

– Эх, завтра ты будешь думать по-другому. Всё, давай, пока!

Евсей не ответил. Ему удалось выковырять камень. Он взял его в руки. Рэб забрался в «бардак» и шумно тронулся с места. В зеркало заднего вида он увидел, как Евсей бросил вдогонку камень. По броне разошелся звонкий удар.

– Обиделся! – усмехнулся Рэб.

Он неожиданно поймал себя на мысли, что никогда не испытывал отцовских чувств. Был какой-то суррогат их к Крофт, но у нее был отец, и Рэбу не надо было заботиться о ней, как о своем ребенке. Он подумал: если бы у него был сын, как бы он поступил, отправился бы тогда в Улей? Вопрос, заданный самому себе, застал Рэба врасплох. Он заставил его сомневаться в истинной ценности принятого им решения. Почему-то ему показалось, что между родным сыном и Ульем он выбрал бы сына. А если бы у него была полная семья, то вариант с Ульем даже не рассматривался бы. Конечно, его бы тянуло туда точно так же, как и сейчас, но он не смог бы осиротить семью своими «хотелками». Чтобы вернуть бодрое расположение духа, Рэб заставил себя думать, что отсутствие у него семьи есть Божий промысел, данный ему для благородной цели.

Рэб заехал на заправку, залил баки всклянь и набрал пять двадцатилитровых канистр. Пока он управлялся с заправкой, вокруг него собралась толпа из водителей, ждущих своей очереди, и зевак, решивших разглядеть списанный «бардак» вблизи. Мужики промеж себя отпускали ехидные комментарии в адрес Рэба, но он не реагировал на них.

Когда Рэб заезжал в ворота двора, на крыльцо дома выползла старушка.

– А что это за трактор? Сирень мне придавил. На трактор мы не договаривались.

– Я доплачу, баб Дусь, – пообещал Рэб.

Старушку этот аргумент успокоил. Она еще немного побухтела и убралась восвояси.

Уснуть в последнюю ночь на Земле Рэбу не удалось. В голове проигрывались варианты развития завтрашнего дня. Малодушная часть характера уговаривала не использовать «террористический» вариант, а спокойно дождаться условленного времени и перенестись вместе со всеми людьми в Улей. Но другая часть характера, воспитанная как раз Ульем, не могла допустить такой вариант.

Когда Рэб понял, что уснуть ему точно не суждено, он собрался и вышел на улицу. Ему пришла идея расставить муляжи ночью. Он сделал несколько ходок домой, прежде чем израсходовал весь запас картонных коробок. Расставил их в тех местах, где днем было много людей: возле административных зданий, магазинов и даже школ. О детях стоило подумать в первую очередь. Настоящую бомбу, снаряженную порохом, он собирался взорвать на набережной. Ее конструкция, целиком выполненная из картона, не должна была нанести вреда никому, даже в непосредственной близости от взрыва. Бомба управлялась часовым механизмом, выполненным из старого стрелочного будильника. Рэб удалил в нем минутную стрелку, оставив только часовую. В десять утра она должна была упереться в контакт, замкнув цепь и вызвав воспламенение пороха.

Рэб успел «заминировать» окрестности до рассвета. К утру сон все же сморил его. Рэб не стал ложиться в постель и прикорнул за кухонным столом, положив голову на руки. Где-то в подсознании тикали часы, отмеряя последние мгновения до возвращения домой. Их мерный звук нарушил шум радио и свист нагревающегося электрического чайника. Рэб вместо будильника пользовался программируемым таймером для электросети.

Восемь утра понедельника. Город уже полностью проснулся, активно начиная новую трудовую неделю. Рэба настиг легкий тремор. Кружка с чаем тряслась в руках, как стакан в руках матерого алкоголика.

– Спокойно, дружище, все будет хорошо, и не такое видели. – Рэб уговаривал себя, списывая тремор на слабость тела, не познавшего настоящих испытаний. Ему казалось, что в душе он спокоен.

На самом деле это ему только казалось. Он чуть не подпрыгнул, когда открылась дверь на летнюю кухню. В дверях стояла баба Дуся.

– Ты мне когда за свой трактор отдашь? Ни пройти, ни проехать, загородил все.

– Блин, баб Дусь, ты хоть шаркала бы громче!

– Чего тебе тут бояться? Это я женщина одинокая.

Рэб воспринял ее ответ как иронию.

– Пяти тысяч хватит?

Старушка задумалась, хотя Рэб посчитал, что предложил денег с запасом. Баба Дуся вздохнула.

– Давай хоть пять – где ж тебе, тунеядцу, взять больше?

Рэб вынул купюру и отдал ее старушке. Та взяла ее, посмотрела на свет и убрала в передник.

– Баб Дусь, я слышал краем уха, тут какая-то операция намечается в наших краях, всех будут эвакуировать. Давайте я вам такси найму, съездите к подруге какой-нибудь, посидите до вечера, языки почешете?

Рэб был уверен, что после начала его операции в эту часть города не будут никого пускать, да и не поедет никто.

– Чего-о? Какая эвакуация?

– Такая, антитеррористическая.

– Правда, что ль?

– В интернете так пишут.

– Хм… к Люське съездить, что ли, может, не померла еще.

– Съездите, я вам денег на такси дам.

– Ты какой-то подозрительно любезный сегодня. Не задумал ли чего?

– Что вы, баб Дусь! Чего у вас есть ценного, кроме вас самих? Вы мне еще спасибо скажете.

Старушка замялась: жизнь приучила ее к подозрительности.

– Ладно, я сейчас позвоню ей: если живая, съезжу. – Баба Дуся развернулась и пошаркала домой. – Не знаю, чего купить ей: мыла в сундук или тортик?

Через полчаса она вышла в цветастом парадном наряде.

– Эй, Анатолий, вызывай такси! – крикнула она с крыльца.

– Сейчас.

Рэб облегченно вздохнул и набрал номер такси. Через пару минут оно увезло старушку на другой конец города. Рэб открыл ноутбук и приготовился. От волнения подводил мочевой пузырь, наполнявшийся слишком быстро. Рэб курсировал между туалетом и столом, как челнок. Последние минуты он терпел, боясь пропустить ответственный момент за не совсем потребным делом.

Большое табло часов на экране ноутбука отсчитывало последние секунды. Оно не успело дойти до ровно десяти часов. На набережной раздался взрыв. Из летней кухни он был слышен, как громкий хлопок.

– Поехали, – тихо произнес Рэб.

Окончание томительного ожидания придало ему уверенности и спокойствия. Рэб набрал номер приемной ФСБ по запасному телефону.

– Алло, это организация «Тигры освобождения России». Мы произвели взрыв на набережной города и заложили три десятка бомб рядом с ней. У нас есть требования, и если вы их не выполните, мы приведем свои угрозы в исполнение. Каждая бомба подключена к пульту, при попытке ее разминирования она будет взорвана вручную. Предлагаю отнестись к нашим требованиям со всей серьезностью.

– Какие у вас требования?

– Об этом мы сообщим вам через некоторое время.

Рэб отключился. Он старался говорить серьезно, но боялся, что немного переиграл. Теперь предстояло посеять хаос в интернете. Рэб вошел на городской информационный портал через прокси-сервер и выложил картинки ужасающего теракта, созданного в фотошопе. Подписи к каждой фотографии были одна страшнее другой: «Не меньше десяти убитых и десятки раненых», «Девушке оторвало голову», «Части тел разлетелись по округе».

Рэб разлогинился, сменил прокси-сервер и зашел с другого, под другим именем. Теперь он выложил фотографии с другого ракурса, для правдивости информации. Подписаны они были не менее кровожадными текстами: «Среди убитых есть дети», «Погибла вся семья», «Отец закрыл ребенка своим телом, но не смог спасти». Ему самому даже стало не по себе от той неправды, которую он выложил. Это точно была ложь во спасение. Для жителей города лучше было поверить в откровенное вранье, чем в страшную действительность Улья.

Тут же под фотографиями появились комментарии. Народ клюнул на провокацию. Рэб подлил масла в огонь: «Я слышал, по всему городу установлены мины. Первый взрыв – это только начало. Я сваливаю из города». Затем добавил с другого логина: «В нашем дворе лежит штуковина с проводами. По виду – СВУ. Забираю семью и еду в деревню».

Когда с улицы послышались частые хлопки дверок автомобилей и шум проезжающих машин, Рэб понял, что его задумка частично удалась. Он снова набрал приемную ФСБ.

– Надеюсь, вы поняли, что наши заявления не голословны. В одном из кварталов, рядом с набережной, стоит автомобиль, в котором находится заминированная емкость с зарином. За автомобилем ведется визуальное наблюдение, при попытке разминировать последствия будут ужасными. Тысячи ни в чем не повинных людей погибнут.

– Мы готовы вас выслушать. Назовите свои требования.

– Еще не время. Мы хотим видеть, как поступит власть и достойна ли она снисхождения.

Рэб отключился. Его корежило от высокопарных фраз, словно взятых из посредственного голливудского боевика. В комментариях под его фотографиями началась настоящая война. Слабые голоса очевидцев, пытающихся убедить, что никаких страшных последствий взрыва нет, топились обилием самых страшных предположений и многочисленных перепостов ложных очевидцев, видевших трупы по всей площади. Люди хотели ярких событий и не хотели правды. Рэб даже почувствовал гордость за свой профессионализм.

К полудню на улицах стало гораздо тише. Слышались только звуки сирен и тяжелый рык полицейских броневиков. Где-то орали в мегафон, призывая к спокойствию. Только народ был воспитан по-другому: когда власти призывают к спокойствию, то это лучший повод к панике и бегству.

Рэб позволил себе перекусить. Его отпустило. Тремор конечностей полностью прошел, почки больше не работали на износ. Рэб приготовил яичницу и ел ее с удовольствием, предполагая, что ест в этом мире в последний раз. Одним глазом он посматривал в ноутбук, ожидая официальных опровержений. Они не спешили появляться. Рэб был уверен, что власти уже в курсе того, что их разыграли чудовищным образом, но тянули время, чтобы стопроцентно удостовериться в этом, или же пытались найти человека, разыгравшего их. Время работало на Рэба.