Buch lesen: «Параллели. Том II»

Schriftart:

ISBN 978-5-0064-1281-1 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-0903-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Таня Зарипова

1977—78 учебный год для Тани начался как-то нервно. В школе это был старший 9-й класс, много ребят поступило в техникум и покинуло школу, девочки, в свою очередь, ушли в медучилище. Одним словом, шли постоянные перемены в составе одноклассников. На начало года была параллель 9 «а» и 9 «б», однако вскоре администрация школы приняла решение оставить только один 9-й класс, следовательно, все «лишние» учащиеся отправлялись по месту прописки в близлежащие школы или в училища.

Такая бесцеремонность вызывала множество детских трагедий. Действительно, трудно было логически объяснить, почему ученик, проучившийся в школе номер 3 восемь лет, вдруг должен был перейти в другую школу, якобы более близкую к его месту проживания. Как бы там ни было, к октябрю месяцу в школе остался один 9-й класс, в составе которого оставили лишь «заслуженных» учеников, а именно, ученик должен был отвечать следующим требованиям – успешно учиться, быть спортсменом и уметь отстаивать спортивную честь школы, быть ребенком начальственного состава города или иного ответственного лица. Одним словом, был сформирован элитный класс в элитной школе, да и райком партии был рядом, буквально через одно здание.

Вначале ребята, собранные в итоге в один класс из трех 8-х классов прошлого года и двух девятых классов года текущего, устававшие после постоянных усушек и утрясок, перестали нести на себе печати прошлого: «ашников», «бэшников», «вэшников» и превратились в единственно существующий 9 А или просто – девятый. В классе стали образовываться новые миниколлективы, группы, отдельные содружества и пары друзей.

В самом начале учебного года Таня со своей подругой – Ирой Каюковой подымалась по лестнице на третий этаж, где, собственно, и находился кабинет русского языка и литературы их классного руководителя – Шеверевой Валентины Павловны. Уже на последних ступеньках лестничного пролета Таня увидела стоящего на площадке своего одноклассника – Антонова Андрея, рядом с ним стоял высокий светловолосый парень, глаза которого сразу поразили Таню своей глубиной. В груди что-то сжалось и замкнулось. Непонятное, неведанное чувство охватило всю ее с ног до головы. Ее почему-то страшно заинтересовал знакомый Андрея, но, как и было свойственно ее кроткой натуре, Таня все эмоции удержала в себе и лишь слегка повернула голову, здороваясь с ребятами. И снова его глубокие глаза затронули ее душу, потянули за собой, не отпуская мысли.

Девочки прошли в кабинет и сели за парту. Через минуту в класс вошли Андрей и его спутник, они прошли и сели прямо за ними на следующую парту. Тане стало так жарко и волнительно, она уже не в силах была скрывать своего интереса к новичку – Сереже Никоненко, приехавшему из Алма-Аты. Ее поразили его красивые глаза, умный взгляд и полная независимость от окружающих. Вначале, когда девятых классов было два, они с Антоновым Андреем – одноклассником, учившемся с Таней с первого класса, сели за ними с Ирой – ее подругой, но после того, как 9 класс в школе остался один, переместились на третий ряд, четвертую парту, и оказались как бы за ними под некоторым углом.

Сережа привлекал ее внимание грамотной речью, мало кто из мальчишек так мог говорить. Он не примыкал ни к одной из вновь образованных мальчишеских группировок, был абсолютно независим. Хорошо сложен, подтянут с отличной спортивной подготовкой, он становился интересным объектом девичьего внимания. Таня не раз украдкой смотрела на него через проход между рядами и их взгляды даже нередко встречались, но это были лишь сущие мгновения, после чего контакт прерывался так же мгновенно, как и начинался.

После уроков, как правило, все спешили по домам, а так как им было совсем не по пути, то и ни о каком общем пути домой речи быть не могло, как и совместных бесед. Таня с интересом наблюдала, как регулярно Сережа опаздывает на первый урок, ровно на пять минут, по нему можно было даже сверять часы. Звонок, все вставали у столов, входил учитель, здоровался, приглашал сесть, все садились, учитель открывал журнал, медленно начинал проверку присутствующих, открывалась дверь, в проеме появлялся Сережа, говорил: «Здравствуйте, разрешите войти?», получал утвердительный кивок учителя и, не спеша, проходил на свое место. При этом учителю никогда не приходилось исправлять «н/б – «не был», так как Сережа умудрялся опаздывать ровно на столько времени, сколько необходимо учителю для того, чтобы дойти до его фамилии по списку в журнале. Тане даже иногда казалось, что Сережа просто уже приучил учителей к своему явлению на занятия и урок может начаться только после его окончательного появления. Никто из ее одноклассников не опаздывал с педантичной регулярностью и никому другому это не спускалось без каких-либо замечаний. А на него учителя даже не сердились, удивительно!

По мере того, как учебный год их 9 класса набирал обороты, стали складываться и межличностные связи между ребятами. Как ни странно, этому способствовало то, что прежде вызывало раздражение, растерянность и даже открытый протест. Бесконечные усушки и утряски класса способствовали сплоченности школьного коллектива. Ведь теперь решительно никто не мог взять на себя право сторожила, к которому, видите ли, прибавили новеньких, нет, все были поставлены в одинаковые условия и даже порядковый литер «а» полностью стал номинальным, ведь никаких 9«б», 9 «в» и т. д. больше в школе не было.

Тане очень нравилось ходить в школу, общаться с одноклассниками, заниматься какими-то общешкольными делами. Особенно ей нравились генеральные уборки, проводимые в школе не реже одного раза в месяц. Это было весьма веселым занятием для старшеклассников, одно только мытье полов, окон, подоконников и учебных парт чего стоило. Сколько воды приходилось принести в классы или коридоры, а ведь ее еще и требовалось вынести. Шумные и веселые мероприятия по наведению чистоты сопровождались смехом и бесконечными шутками ребят друг над другом, перепачканные, но довольные они не замечали усталости, ценили обоюдоострый юмор и никогда не спешили по домам.

И действительно, что было делать дома? Скучать в гордом одиночестве, когда здесь и сейчас нескончаемым потоком лились смех и безудержное веселье. К тому же ребята одноклассники стремились показать свою молодецкую удаль – таскали огромные ведра с водой, отчаянно оттирали надписи с учебных столов, применяя всю силу молодых мужских рук. Девочки искусно мели и мыли пол и стены, словно сдавали экзамен на звание умелой хозяйки. И всенепременно все невольно оценивали друг друга. Возникали симпатии и складывались первые пары. Уставшие, но довольные, по окончании мероприятий стайками растекались по домам.

Таня, как и все девочки, не лишала себя удовольствия смотреть на мальчиков особым – оценивающим – взглядом. Ей нравилось, как ловко и легко Сережа справлялся с тяжестями, чувствовалась трудовая закалка, какое-то природное умение, прирожденная ловкость. В то же время она замечала его особую манеру вести себя с девочками. Он много шутил, даже балагурил с ними, особо никого не выделяя, никогда не отстранялся от помощи. И в то же время с ним чувствовалось некое расстояние, которое он ни в коем случае не позволял сокращать. Его полная независимость как-то тревожила своей непостижимостью и одновременно притягивала. Раздражало в нем одно – стремление шутя ставить девчонкам подножки и так же шутя легонько наступать на ноги.

С этой причудой Таня мириться не хотела. Поэтому, как только Сережа рискнул осуществить свою «коронную» шутку с ней, она одарила его таким молниеподобным взглядом, что он растерялся и быстро отвел глаза. Тане понравилась его реакция, она одержала маленькую, совсем незаметную для окружающих, но все-таки победу. Правда, почему-то ей захотелось, чтобы Сережа непременно нарушил ее требование и попытался вновь пошутить с ней. Сережа, в свою очередь, продолжил свое участие в мероприятии под названием «генуборка», частенько украдкой поглядывая на Таню. Таню он воспринимал как некую недосягаемую высоту. Она казалось ему настолько чистой, что даже шутить с ней как-то по-дружески, как было принято в классе, требовало от него значительных эмоциональных усилий.

Таня отличалась от его одноклассниц. Прежде всего, своей какой-то первозданной скромностью, граничившей с всеохватывающей застенчивостью, правдивостью и правильностью. Ее невозможно было обидеть, поступить с ней хоть как-то, хоть в какой-то мере недостойно. Находчивый и предприимчивый во всех случаях в жизни, с ней он просто терялся. Смущение охватывало его столь бурно, что, не понимая его причин, он немедленно оставлял робкие попытки контактов с Таней. И все-таки какая-то неведомая сила заставляла держать ее в поле зрения в школе или в собственной голове в остальное время.

В конце учебного года школьная администрация установила обязательную отработку для учащихся 9 классов, так как у них не было ни переводных, ни выпускных испытаний. Работать необходимо было целый месяц, и работа, в основном, сводилась к ремонту и благоустройству школы. Сказать, что ребята были не против, это почти что ничего не сказать. В массе своей школьники были довольны возможностью дополнительного общения.

Школа подходила к своему логическому концу. Оставался последний год учебы, десятый – выпускной класс. Тане было грустно заканчивать относительно беззаботную пору юности, она умела ценить каждый день, каждое мгновение этой школьной жизни. Поэтому, как только закончились занятия и началась отработка, она с энтузиазмом включилась в новое амплуа – маляра-штукатура. Каждый рабочий день в школе находилась работа. Конечно, в школе хватало различных необходимых занятий. Учебные классы после насыщенного учебного года остро нуждались в восстановительных процедурах, да и как могло быть по-другому.

Стены не могли выдержать «броуновского движения» вечно бурлящих ученических потоков. Беготня младшеклассников, удары портфелей о стены, шарканья множества ног о крашеные доски полов не могли не приводить к эстетическим потерям. Поэтому работы было, как говорится, делать, не переделать. Впрочем, девятиклассники вовсе не тяготились работой, а, напротив, охотно включались в совместный труд, осознавая свой вклад в дальнейшую жизнь своей родной школы. Приходить конечно же приходилось в рабочей форме одежды и часто можно было наблюдать курьезное зрелище.

Так как девочки на работу, в отличие от мальчиков, старались приходить все-таки «прилично» с их субъективной точки зрения, то классному руководителю – Валентине Павловне, приходилось быть, ну, очень изворотливой, назначая на работы девчат, явно одетых более нарядно, чем требовало задание. А на ее вопрос: «Это у тебя рабочая форма одежды?» она всегда слышала утвердительный ответ «Да». Что оставалось делать озадаченной учительнице, как не выкручиваться, подбирая виды работ, количество работников и время выполнения, только б по возможности максимально сохранить одежду своих учениц.

С другой стороны, как могли девочки прийти в «чем попало» и не блеснуть собой перед своими и другими мальчиками. Часто можно было наблюдать довольно забавную картину. Красит такая красавица стену или пол, или парту, и делает это словно в замедленном кино. Как же, она может испортить маникюр, замечательную блузку, или не менее модные брюки. От того движения ее становятся плавными, словно и не красит она, а вдохновенно рисует картину маслом по холсту. Конечно, такие эпизоды не могли не вызывать интереса у противоположного пола. Они рождали смех, позволяли подтрунивать парням над своими одноклассницами и в целом способствовали приятной веселой обстановке.

Ребята в массе своей одевались на работы гораздо проще, им было легче в этом смысле, рубашка и брюки были не только унифицированной формой одежды, но и позволяли относиться к себе с изрядной долей скептицизма. Тем не менее, и среди них находились франты, приходящие на работу как на «праздник», но все-таки среди ребят это явление было большой редкостью. Администрация школы тоже не форсировала события, прекрасно понимая некоторую веселость происходящего. Главное, чем она была озабочена, так это безопасностью во время работ, исключению любых рисков и опасностей для жизни и здоровья учеников.

Таня отрабатывала со своей многолетней подружкой Ирой Каюковой. Ира была девочкой особенной, со своими взглядами на жизнь, окружающих одноклассников, учителей. Она росла в интеллигентной семье: отец был директором ПМК (передвижной механизированной колоны), мать – инструктором райкома партии. Ирин папа был очень предприимчивым человеком, они построили добротный благоустроенный дом, со всеми удобствами, что было большой редкостью для Атбасара. Когда у папы возникали какие-то бы ни было неприятности на его работе, в дело, как не трудно было догадаться, вступала его жена и любой промах или неприятность, не успев хоть чуточку сгуститься над папиной головой, тут же рассеивалась. И хотя дома Ира частенько становилась свидетельницей трудных разговоров между родителями, когда мать Иры строго указывала отцу на его промахи и укоряла его в недальновидности, однако Ира для себя сделала вывод – «отец деловой человек, умеющий из текущего момента извлечь максимальные выгоды, а мама просто перестраховщица», только и всего.

Так Ира и привыкла людей мерить исключительно по определенным только ею лично, так называемым «деловым качествам» – умению извлечь выгоду из своего служебного или иного положения, направить это умение на свое собственное благосостояние, так сказать, добиться в жизни комфорта. Все остальные люди, которые не смогли по тем или иным причинам обзавестись нужными связями, положением, вещами и имуществом, были для нее сортом вторым, не реализованным. Вместе с тем, нельзя было не отметить в ней музыкальной одарённости, интеллектуально развитая, умеющая хорошо говорить и внешне весьма привлекательная, Ира пользовалась заслуженным авторитетом в среде одноклассников. Как и Таня, она носила длинные волосы, обрамляющие симпатичное лицо с вырисованными губами. Одевались Ира и Таня с опережением моды. Ира любила шить и с удовольствием, раздобыв какую-то модную выкройку, они на уроках труда мастерили себе интересные юбки или другие модные вещи.

Сдружившись в классе четвертом, с тех пор они почти не расставались, даже в музыкальную школу Таня пошла, следуя примеру Иры. В их дружеской паре тон задавала Ира. Впрочем, ее это устраивало полностью, скромная и застенчивая Таня была для Иры очень удобным партнером, позволяла ей лидировать без значительных усилий, так Ире было удобно и комфортно в дружбе, одним словом, так, как она привыкла поступать во всем. Иногда Таню коробили ее отношения к одноклассникам, особенно ее высокомерие в их личностных разговорах об одноклассниках. Стоит отметить, что в личных Ириных беседах со школьными товарищами ее вряд ли можно было заподозрить в надменности. Говорила она всегда с уважением, юмором, по-дружески.

Как-то, когда они еще учились в седьмом классе, на весенних каникулах класс повезли в Белоруссию. Могилев, Хатынь ждали ребят. И хотя Ира с Таней собирались ехать вместе, но Ира неожиданно отказалась от поездки, не поехал и Танин двоюродный брат – Ринат. Таким образом, Таня осталась в поездке одна. Они с Ирой всегда в классе держались несколько особнячком – своей парой, и вдруг Тане пришлось как-то находить выход из сложившейся ситуации. Ее разместили в купе, где ехали в основном учителя и мальчишки. Таня медленно стала осваиваться в новой для себя ситуации, когда ей не на кого было опереться.

Постепенно освоившись, Таня раскрылась. Для окружавших ее мальчишек она вмиг стала не только популярна, но и особенно уважаема. С ней было интересно общаться, к ней тянулись, преграда. разделявшая ее и Иру от всего класса, какая-то непроницаемая стена, рухнула. Мальчишки теперь соперничали за ее внимание, наперебой предлагали свою помощь по любому пустяку. Вместо того, чтобы как-то напряженно переносить поездку, Таня окунулась в атмосферу общеклассного интереса. Девочки-одноклассницы, видя какой бешеной популярностью пользуется Таня, поспешили тоже входить с ней в общение. Тане тоже нравилось нравиться, она заинтересовалось новичком, недавно прибывшим в класс – Мишей Нездолий, сыном третьего секретаря райкома.

Миша тоже явно симпатизировал ей, но тут, как всегда, на самом интересном месте, возникла интрига. Дело в том, что ее одноклассник, Женя Кобзарь, уже не первый год оказывал ей знаки внимания, а так как по дороге домой из школы им было по пути, то Женя не преминул этим воспользоваться и со своим другом Андреем Антоновым стали провожать ее до дома. И хотя Андрюшка Антонов ей нравился даже больше, чем Женя. однако под таким мощным напором с его стороны она уступила, не придавая этим ухаживаниям слишком большого значения.

Как оказалось, зря. Интрига началась, благодаря ее движущей силе – Игорю Пашкову, сыну второго секретаря райкома. Как часто бывает, соперничество между вторым секретарем райкома Пашковым и третьим секретарем, вероятно, наступавшим первому на пятки, вовсе не заканчивалось на месте непосредственной работы, но протекало, благодаря домашним разговорам, которые, естественно, слышали дети, на поле детских соперничеств в классе. Видя, как с каждым мгновением сближаются Таня и Миша, Игорь выложил беспроигрышную карту. Весь класс как бы знал, что Женя, друг Игоря, дружит с Таней. И вдруг Таня, такая легкомысленная, увлеклась этим ниоткуда взявшимся Мишей и равнодушно взирает на страдания бедного и несчастного Жени. Подготовив общественное мнение с выгодой для себя, Игорь пришёл к Тане и стал ее стыдить за якобы допущенное ею легкомыслие. Он не успокоился, пока Таня не уступила и не стала ходить по экскурсиям с так называемым ее верным другом Женей. Вернувшись с той поездки, Таня настолько рассердилась на Женю, что минимизировала с ним всяческие контакты, потом пришло лето, каникулы, и их так называемая дружба исчезла сама собой. И все же после поездки Таня вернулась совершенно другой, раскрывшейся, свободной и очень интересной личностью. Одноклассники, и мальчишки, и девчонки, с большим интересом теперь смотрели на нее и искали ее дружбы. Но, как и следовало ожидать, восстановившаяся пара двух подружек, Иры и Тани, вновь разобрала привычные для себя роли.

Ира предоставила справку о том, что по состоянию здоровья ей нельзя контактировать с лакокрасочными материалами, дышать пылью и т. д. Еще бы, разве могла Ира запачкать свой маникюр или, тем более, повредить его на столь низкоквалифицированном труде. Администрация определила ее в пионервожатые в пришкольный лагерь на весь период отработки. Наташа Жикунова – девочка, приехавшая учиться в 9—10 классе из села Спасское Атбасарского района, там не было десятилетки и Наташу отправили в город к дяде – брату матери. Дом, в котором жил дядя Наташи, был буквально в нескольких сотнях метров от дома Тани, и девочки со школы и в школу ходили вместе. В школе Наташа села с тоже вновь прибывшей девочкой – Фатимой Гочуа, а Таня продолжала сидеть с Ирой. Так и получалось, что постепенно возникла дружба между Таней и Наташей. Только эта дружба, в основном, была внешкольной, а школьной дружбой оставалась дружба с Ирой.

Особенно дружба между Таней и Наташей стала крепчать в период отработки, так как девочки и на нее шли вместе, часто работали вместе и, естественно, вместе возвращались. Именно в этот период стали проявляться у Иры собственнические взгляды к Тане. Таню она считала не только своей близкой подругой, но и человеком, который должен ради их дружбы жертвовать буквально всем, временем, интересами, предпочтением. Странно, но такой подход распространялся в основном на Таню. У Иры же было особое – привилегированное положение, ей, ввиду ее исключительности, позволялось допускать многочисленные отступления от многочисленных, ею же установленных правил. И с каждым разом Тане все трудней приходилось смиряться с претензиями Иры на абсолютную истину в единственном лице – Иры.

На последней неделе отработки мальчишек увезли в совхоз «Садовый», на военную подготовку, без ребят сразу стало скучно. Девочки приуныли и с трудом закончили эту последнею неделю отработки. Впереди маячили заслуженные летние каникулы. После семейного совета родители отправили их с братом Радиком на родину матери, в деревню Бородулиха, что под Семипалатинском. Здесь жили многочисленные родственники по линии матери Тани, ее двоюродные братья, у которых было довольно много детей. Как правило, Радик и Таня разделялись в Бородулихе, и каждый из них жил в окружении своих сверстников, где было интересно им самим. Таня всегда останавливалась у тети Магзизы – жены брата матери, у которой было две дочери, Зоя и Венера, старшая из дочерей, Зоя, и была подругой Тани. Тетя Магзиза была редкостный предприниматель, она выращивала уток, увозила тушки на рынок в Рубцовск, где их быстро раскупали.

Рубцовск был городом московского подчинения и снабжался хорошими товарами. Тетя Магзиза привлекала своих дочерей и Таню к общипыванию уток, в награду за труд она привозила им различные товары. День в летней Бородулихе был заполнен хозяйскими заботами. Нужно было полить огород, нередко прополоть его, накормить многочисленную живность, в основном птицу. А вот самое интересное начиналось вечером, когда после дневного летнего зноя и рабочего дня на улицу к месту сбора молодежи, на пятачке у бревна, стекались многочисленные ручейки местной молодежи. Ребята рассаживались на бревне, лузгали семечки, рассказывали друг другу различные байки, шутки, анекдоты или играли в распространенные в их среде игры. Главной ценностью оставалось общение. Время летело быстро и безостановочно.

Горожанка Таня, веселая и находчивая, совершенно безобидчивая, с шикарно длинными волосами, красивым разрезом глаз пользовалась завидной популярностью у местных ребят. Особую настойчивость проявлял Валера Королев, он учился в городе, в училище, на машиниста-тракториста широкого профиля. Валера обладал слаженной фигурой чуть ниже среднего роста, песочными прямыми волосами и светло-карими глазами. Обаятельная и мягкая манера разговора, неспешные движения тела заставили Таню обратить на него внимание.

Валера, как верный страж, всегда был рядом с ней, приходил ей на помощь по первому, едва уловимому обращению. К концу лета он, наконец, выиграл соревнование на внимание Тани среди многочисленных деревенских ухажёров и удостоился чести быть приближен к объекту своего почитания. Как и любая девочка ее возраста, Таня не задумывалась о продолжении этой симпатии с его стороны, она просто купалась в лучах восхищения и внимания. Ей нравилось «нравиться» и только! Что у этого летнего забавного романа может быть продолжение, она даже и не помышляла, впрочем, как и многие девочки на ее месте. Их с Радиком летний отдых подходил к концу и с каждым днем все грустней было ощущать неизбежность отъезда, приближения расставания с веселой компанией друзей. Они с Валерой стали задерживаться подольше на бревне, даже после того, когда практически все уходили по домам. Когда Зоя – подруга Тани – предлагала Тане идти спать, Валера старался задержать Таню под разным предлогом, хотя бы на минутку. Таня жалела его, говорила Зое: «Иди, я сейчас приду» и оставалась сидеть на бревне. Зоя понимающе кивала и бежала в дом. Обменявшись еще несколькими нелепыми фразами с Валерой и частенько не получив адекватного ответа, Таня устремлялась вслед за Зоей, и на этом вечер окончательно заканчивался.

Вот и теперь все шло, как всегда: вдоволь наигравшись, молодежь сидела на их любимом длинном бревне, рассказывая многочисленные байки. В наступающем вечере слышались многочисленные стрекотания насекомых, мягкий, обволакивающий вечерний воздух стелился к самым ногам. Вдоль улицы блестели огоньками окна домов, и прозрачное звездное небо пригоршнями, с каждым новым часом, высыпало россыпь ярких звезд.

На душе было легко и спокойно. Валера с Таней остались одни на огромном бревне, вечер пахнул первой прохладой. Наступившее молчание нарушил Валера

– Тебе холодно?

– Нет, ничего.

Он подвинулся ближе и осмелился приобнять ее, его рука легонько коснулась девичьего плеча. Таня вздрогнула и отстранилась. Валера одернул руку, смутился, но заговорил.

– Тань, прохладно, хотел тебя согреть.

– Не нужно, Валера, мне не холодно.

– Извини, Тань, я не хотел тебя обидеть.

– Я не сержусь. Ты говорил, на практике будешь здесь, в деревне.

– Да, я напросился на уборку к нам в деревню, буду пшеницу жать.

– Да? Молодец.

В воздухе повисла звенящая тишина. Валера опять приобнял Таню. На этот раз она не отстранилась. Действительно, становилось прохладно и разлившееся по ее плечам тепло приятно грело. Смущенный косвенным разрешением, Валера затарахтел какую-то историю, даже особо не вдаваясь в ее смысловое значение, слишком он волновался. Калитка двора отворилась, в темноте показался размытый силуэт Зои. Всматриваясь в кромешную тьму, она выкрикнула:

– Тань, пошли домой, спать пора.

Таня вскочила испуганной птицей и, на ходу бросив Валере «Пока!», скрылась от него за калиткой. Валера вздохнул и с нескрываемым огорчением поплелся домой. Вбежав во двор, Таня кинулась запирать калитку. Зоя с удивлением смотрела на подругу.

– Ты чего? – наконец, сказала она.

– Калитку закрываю, – смущенно ответила Таня.

– Чего это ты, когда у нас калитку закрывали, Тань? Тебя чего, ошпарили, что ли, или ты немного не в себе? – Зоя хихикнула.

Таня рассердилась на подругу.

– Чего ты выдумываешь? Просто задержалась.

– А! А я-то думаю, с кем это ты там задерживаешься, а?

Подруги вошли в дом и, приняв вечерние обязательные процедуры по мытью рук и ног, побежали в спальню. Улегшись в кровати, они еще какое-то время хихикали. В конце концов, Зоя шепотом спросила:

– Ты с кем сидела-то?

– С Валерой.

– Целовались, что ли? – Зоя не выдержала и хихикнула.

Таня возмутилась.

– Ты что, с ума сошла, Зоя? Чтобы я с ним целовалась!

– Что, что, а то никто не видит, как он целое лето за тобой бегает, пылинки с тебя сдувает. Торчал бы он здесь с нами в деревне, если бы не ты. Укатил бы в город к друзьям, и все!

Зоя перевела дух и вновь вернулась к расспросам.

– Ну, так че, поцеловал тебя?

Таня покраснела до самых ушей.

– Ну, чего ты, Зой, че бы мы целовались, выдумаешь тоже!

– А че тогда сидели? – не унималась Зоя. – Обнимались хоть, что ли?

Таня опять покраснела до самых ушей. Ощущая, как кровь приливает к ее лицу, заставляет полыхать щеки, наливает теплом уши, а затем жарким потоком падает к ладоням, Таня думала: «Как хорошо, что нет света, и Зоя не видит выражение ее лица и его расцветку». А Зоя все не унималась, девичье любопытство брало верх над самообладанием.

– Ну, что, даже обнять тебя не решился, что ли, чего сидели тогда?!

Она было хотела продолжить свою тираду, как Таня шёпотом прервала ее.

– Обнял, посидели и разошлись, давай спать Зоя, больше ничего не было, отстань.

– Обнял, – задумчиво поговорила Зоя, – это хорошо, а то я все думала, Валерка не решится. Ты-то вон у нас какая, городская барышня, а он парень простой – деревенский, смущается больно много.

– Давай спать, Зоя, я устала, – проговорила Таня и через секунды Зоя услышала ее мирное сопение.

«Вот молодец, – подумала Зоя, – спит, хоть бы хны». Зоя всегда завидовала Таниному умению засыпать, чуть только ее голова удобно устраивалась на подушке. Теперь подругу расспрашивать было бесполезно, спит. Поворочавшись еще какое-то время и окончательно убедившись в бесперспективности продолжения разговора, Зоя нашла удобную позу и стала проваливаться в полусонную дрему, предвкушая продолжительный и сладостный сон.

С утра Бородулиху облетела удивительная новость – дядя Антип вернулся из Москвы на «Волге»! Грациозная ГАЗ-21, зеленая, как цвета индейских прерий, красовалась в селе. Все домочадцы высыпали на улицу полюбоваться машиной. Она стояла на ослепительно белом солнце, сверкая молдингами хрома и выпячивая свои атлетические бока. На капоте красовался серебряный олень, стремительно несущийся вперед и рассекающий передними копытами набегающий воздух. В салоне были установлены два великолепных дивана, покрытые замечательным ярко-оранжевым кожзаменителем. Прозрачный спидометр, выгнутый как тетива туго натянутого лука, смотрелся стильно, а его полупрозрачные бока играли солнечными лучами. И самым настоящим чудом был внутрисалонный радиоприемник, чудесным образом ловивший прекрасную музыку.

За рулем сидел водитель – Юра, откомандированный Таниным отцом в помощь дяде Антипу для перегона «Волги» из Москвы в Бородулиху. Юра был симпатичным молодым человеком, высокий и стройный, он сразу произвел впечатление на Зою. Дядя Антип вовсе не имел прав и не управлял автомобилем, повинуясь решению своей волевой супруги Магзизы, он съездил в Москву, где его старший брат Денис помог выбрать машину, и с помощью Юры пригнал «Волгу» домой. Жена была довольна, теперь ее бизнесу открывались новые возможности, и для этого не нужно было больше нанимать машину, чтобы съездить в выходные в Рубцовск на рынок для торговли утками. Сын Рафик водил машину, работал водителем и мог прекрасно справляться с материнскими заданиями, на это и был расчет умной, предприимчивой Магзизы.

Первым делом машину надо было «обмыть», дабы она служила семье безотказно на многие годы. Вечером, после работы, в доме Магзизы и Антипа собрались многочисленные родственники за шумным столом. Юра и дядя Антип с удовольствием рассказывали о дороге длиной почти три тысячи верст от столицы до самой Бородулихи. Юра, которого, наконец, отпустило волнение от ответственного поручения шефа, Таниного отца, по перегону машины, расслабился и охотно балагурил.

Его внимание привлекла Зоя – подруга Тани. Стройная, с обворожительной, точеной фигуркой девушка притягивала его внимание, кружила голову и будила воображение. Дома Юру ждала молодая жена и ребенок, но он, как истинный мужчина, не мог отказать себе в удовольствии лицезреть томную красавицу – Зою. Останавливало его только благоразумие. Племянница директора все же требовала к себе достойного уважения, да и находился он в семье ее родителей – людей внимательных и даже суровых. Чего стоила сама Магзиза, от цепкого взгляда которой абсолютно ничего не ускользало. Поэтому, и только поэтому Юра благоразумно не позволял себе никаких вольностей.