Buch lesen: «Наблюдая за Большой медведицей», Seite 41
«Во втором» лагере…
Встреча с волком, мягко говоря, шокировала туристов. Даже не настолько, как встреча с разрисованным медведем. Ведь теперь они столкнулись с реальной угрозой для жизни, лицом к лицу. В такие моменты начинаешь понимать, что выживают лишь сильные и те, кто готов бороться до последнего. Но был и плюс: благодаря пережитому, туристы, наконец, прочувствовали на практике слова Валенова о том, что выжить можно, если только они будут действовать сообща.
Юля сидела у костра рядом с Элиной, помогала готовить ужин. Даже похвалу от нее получила.
– Не ожидала, что люди твоего образа жизни умеют готовить, – заметила повариха. Юля, конечно, надулась и хотела сказать в ответ что-нибудь обидное, но вовремя остановилась, понимая, что после пережитого ругаться с человеком, который был с тобой рядом в критической ситуации – не самое правильное решение. А тут и Элина, протерев очки, извинилась сама…
Пока девушки готовили ужин, Могильников обрабатывал рану Роману Александровичу, Кира ему помогала. Отметины волчьих зубов на руке и спине Олега Уюковича промывал и смазывал йодом Дарьян. Вызвался на помощь и Эдкевич, но Кира настояла, чтобы отцу помог именно сын. Дарьян отошел к палатке, а девушка убедила Эдкевича заняться каким-нибудь другим, как бы неотложным, делом. Впрочем, Могильников младший, вернувшись к костру, всеми способами пытался увильнуть от столь почетной миссии, попытался упросить Эдкевича поменяться заданиями, но тот отказался наотрез.
– Олег Уюкович, это очень сильный поступок, – специально громко сказала Кира, и случайно задела бинтом рану Романа, тот запищал.
– Терпи, казак! Вы в рубашке родились, Роман Александрович! Капкан, смотрю, так ювелирно вошел, что кость не повредил!
– Держи его, – сурово сказал Могильников, поднес иглу и специальные нитки.
– Нет! – заверещал руководитель, вырвался из плена помощников патологоанатома и попытался убежать подальше, лишь бы его ногу оставили в покое, – моя нога уже лучше себя чувствует, все само прошло!
– Валенов, не беси меня, сядь на место, сказал! – рявкнул Могильников.
– Моя нога, не отдам! – воинственно пищал Валенов.
– Роман Александрович, вы чего, как ребенок себя ведете? – вмешалась Элина. – У вас рана воспалится, и тогда Олегу Уюковичу топор придется взять… Понимаете?
– Помню, дед мой, как-то водкой от энцефалита вылечился, – вмешался Эдкевич. Тишина. Все уставились на шутника.
– Чего опять не то!? – не понял парень.
– Не заставите! – кричал Роман. – Давайте обработаем, бинтом замотаем, и все пройдет само. Не нужно меня иголкой тыкать!
– Рану нужно зашить. Точка! – взорвался Могильников.
– Хорошо, давайте просто бинтом замотаем, – согласилась Кира, Могильников оскалился на нее, но та незаметно патологоанатому подмигнула.
– Вот это другое дело! – обрадовался Роман. – А то, видите ли… Иголкой они меня протыкать захотели!
Роман вернулся к костру, и тут Кира ударила его по лицу, как в крутых боевиках делают сильные ребята, используя кулак в качестве мощного обезболивающего. Прием сработал. Валенов упал и замолчал.
– А вы говорите, анестезии нормальной нет! – бодро произнесла Кира.
– Да что же вы за нелюди такие?! То кидаете меня, как мешок картошки, то прибить хотите! – застонал очухавшийся Роман Александрович. – Хватит меня мучить!
Кира вздохнула и помогла ему подняться. Девушка искренне извинилась. Объяснила, мол, хотела, чтобы он на время потерял сознание, а Могильников ему рану зашил. Роман отвечал весьма эмоционально. Тогда Кира снова его ударила. Валенов снова упал. Через десять секунд снова очнулся, поднялся сам. У Киры глаза на лоб полезли.
– Ничего не понимаю! Обычно я соперниц таким ударом в нокаут отправляю, а этот встает сразу! – выговорила она и попыталась ещё раз ударить руководителя. Но Валенов замахал перед ней руками, ногами и заорал:
– Отойди от меня, я сумасшедший!
Между Романом и Кирой встал Дарьян.
– Стой, красавица, овощ из него так сделаешь, – он повернулся к Валенову: – Как ты? Голова не кружится?
– Идите вы все лесом…. Я ребят пошёл искать. Без вас.
– Сядь, кому сказал! – взревел патологоанатом, поднялся со своего рыбацкого стульчика. – В лес он собрался с такой ногой…
– Один, – добавила Элина и стала активно протирать очки.
Валенов послушно присел на поваленное деревце.
– Ты пойми, дурачок, мы за тебя все переживаем, ровно, как и друг за друга. Сам же говорил, что мы – команда – сказал Уюкович.
– А про меня забыли, значит? На меня, в общем-то, белка сумасшедшая напала! – решил вставить свое слово Эдкевич.
– Ну, иди ко мне, полюбаю! – отрезал Дарьян.
Эдкевич скорчил гримасу и отвернулся.
Могильников дал Валенову несколько минут, чтобы тот успокоился. За это время Кира и Дарьян закончили смазывать раны самого Олега Уюковича. После Кира попросила кого-нибудь из девушек помочь Эдкевичу обработать его «укушенную рану» – как пишут в криминальной хронике. Вызвалась, не раздумывая, Элина, но Юля ее остановила, попросила не отвлекаться от кухни, потому что никто в лагере не готовит лучше. Она предложила свою помощь.
– Ты точно справишься? – с сомнением спросила Элина.
– Обидно звучит, – фыркнула Юля и взяла в руки мазь.
– Ты уверена, буренка? – спросила и Кира. Юля недовольно на нее посмотрела, но не ответила, взяла мазь, повернулась к Эдкевичу и попросила того снять майку, чтобы осмотреть укусы и царапины, оставленные на торсе белкой Иваном.
– Все больше радуешь нас, Юля, – похвалила Кира, впервые назвав Волка по имени. Никто не обратил внимания, но от похвалы Киры девушка улыбнулась. Она тоже в первый раз услышала добрые слова в свой адрес от своего заклятого врага – Зайца. Было приятно.
Операция с руководителем прошла намного проще, чем все полагали. Роман выдохнул, сделал несколько глотков из фляги Могильникова, махнул рукой и со словами: – «Ну, ремонтируйте меня!» вцепился в руку Кире. Девушке показалось, что ее руку положили в тиски. Как только игла коснулась его ноги, руководитель заорал и потерял сознание. Очнулся и увидел на ноге бинт…
Ночь… Лагерь Леи и Тощего.
В жизни Леи этой ночью наступил момент, о котором она мечтала. Момент – ночь с Тощим. Да, самые горячие читатели сейчас могли бы нафантазировать что-то более интересное, чем просто сон, но автор комедии вынужден их разочаровать – это был просто сон. Причем, Лея несколько раз пыталась обнять Мишку, но тот и во сне «вытекал» из ее объятий. А когда Тощий погрузился в глубокий сон, то начал перемещать свое тело по всей палатке в разные стороны. Поэтому, видимо, Кире и не нравилось ночевать с ним рядом – беспокойный он очень… Впрочем, Лея не стала эмоционально реагировать на то, что Тощий даже во сне старался держаться от нее подальше. Она радовалась любым мелочам. А тут – большущий шаг на пути к сердцу любимого ей удалось осуществить! «Может, так и нужно было, чтобы мы заблудились?» – подумала она, перед тем, как сомкнуть глаза.
Но спала недолго. Тощий во сне принялся кричать: «Убить всех людей!», затем переместился на середину палатки, придавив Лею, и сладко захрапел.
– Миша! – пискнула от тяжести девушка, но Мишка не проснулся. Он перевернулся на бок, свернулся калачиком у входа и захрапел, почесав себя за ухом.
А Лея принялась думать о трагической истории Лоа Локроа. У девушки была настолько сильная энергетика, что своими эмоциональными и продолжительными размышлениями она привлекла внимание еще одной несчастной души.
Вскоре послышался скорбный плач, который прошлой ночью уже слышали туристы. Лея почувствовала, как нечто будто зазывает ее выйти из палатки. Будто гипнотизирует. Внушает ей такую мысль. Но как ни странно, эта мысль девушку совсем не настораживала. Она чувствовала то же тепло, расплывающееся по телу, какое чувствовала перед встречей с Лоа Лакроа. Чувство внушало доверие. «А если это возлюбленная Лоа?» – подумала Лея, чем окончательно убедила себя в том, что нужно выйти из палатки навстречу зову.
Она раскрыла замок, аккуратно высунула голову – никого. Внезапно наступила тишина, словно тот, кто плакал, затих, когда увидел человека. Лея взяла в руку, на всякий случай, топор, который лежал у входа.
Плач послышался снова, на этот раз с обратной стороны палатки, постепенно отдаляясь к лесу. Несмотря на позитивные мысли, она все же почувствовала страх. Прокрутила в голове байки о злобных таежных призраках, которые часто травил Эдкевич. «А вдруг, это один из них… Какая-нибудь бабка Агапка?» – еще больше пугала себя Лея. Тем не менее, она все-таки решила выбраться наружу и осмотреться. Тощего будить не стала – уж больно сладко спал её ненаглядный. Ей повезло – костер еще окончательно не погас, и потому кромешная темнота не смогла накрыть лагерь плотным одеялом. Плач прозвучал снова. Автор комедии считает, что если бы в тот момент в лагере в здравом уме присутствовал бы любой другой путник – страх бы точно поглотил его разум и тело. Просто представьте, дорогие читатели! Лес. Ночь. Вы одни. И вдруг слышите, как кто-то рядом плачет… Плачет тоненьким голосочком, и тянет каждый звук. И эти звуки наполнены невыносимой скорбью и болью. Ужас!
– Кто ты? Чего хочешь? – громко спросила дрожащим голосом Лея. Наступила тишина и девушка почувствовала, как каша из мыслей в ее голове стала постепенно таять, перед ее мысленным взором появилась картина: дерево, возле которого, по словам Лоа, они с любимой признались друг другу в любви, и где впервые поцеловались, вновь расцвело. Затем картинка сменилась: Лея увидела сцену своего знакомства с Лоа, но будто бы со стороны. Последний кадр – привидение прощается с Леей. После – девушка вернулась в реальность. Лея была шокирована тем, что сейчас с ней происходит. Она оцепенела, руки дрожали. Плач прекратился. С одинокой осинки сорвались последние пожелтевшие листья. Подул ветер, на удивление – достаточно теплый. Он донес три листочка до Леи и уронил ей на ладонь. Три листочка. А в голове прозвучала: «Вера, надежда, любовь…»
– Здравствуй, Лея… – раздался спокойный, очень красивый женский голос.
Девушка подняла голову и увидела метрах в двух от себя облако из сухих листьев. Они кружились, обрисовывая фигуру человека. «Это она, точно она, я… я чувствую, что эта любимая Лоа Лакроа!» – шептал внутренний голос Лее.
– Здравствуйте, – тихо произнесла девушка.
– Я искала тебя, Лея, – звучал голос призрака в голове человека.
– Меня? – осторожно переспросила она.
– Да, тебя, Лея. Я давно летаю над тайгой в поисках моего любимого. Но все время я чувствовала лишь холод вокруг, а в душе моей – лишь отчаяние. Но совсем недавно, холод сменился теплом. Сквозь серые краски туманов стали пробиваться солнечные лучи.
– Ваша история не дает мне покоя. Я много думала о вас. Смерть разлучила вас, и это очень, очень печально… – вздохнула Лея.
– После долгих скитаний и поисков Лоа, я отчаялась. Но на покой уйти без него не смогла. Ты переживала о нас и искренне желала счастливого завершения нашей с ним истории. Потому-то в нашем сером мире ты и светилась ярко, словно солнце в ясный день. И если Лоа смог открыться тебе, то почему бы не довериться и мне? В последнее время я все чаще стала задумываться над тем, что Лоа, возможно, уже покинул это мир и отправился на покой. Но благодаря тебе я узнала, что… что – привидение заплакало, – что Лоа где-то рядом. Что он тоже ищет меня. Что мы еще можем найти друг друга, обрести счастье и отправиться в долгий путь!
Тут слез не сдержала и Лея…
– Почему же я чувствую то, что чувствуете вы? Ведь души не могут излучать энергию! – спросила Лея.
– Мы и не излучаем, дорогая девочка. Мы можем лишь вступить в контакт с живым существом и только при его желании. Я бы не могла прочитать твои мысли о Лоа, не смогла бы найти тебя и поговорить, если бы ты этого не хотела сама. Но твое искреннее желание помочь, позволило мне и Лоа обратиться к тебе за помощью.
– А почему же вы блуждаете по лесу? Я думала, вы оба погибли на пустоши, в тумане!
– Я не помню подробностей своей смерти, но точно помню, что в тот роковой день, смогла выбраться с пустоши к границе леса. Возможно, поэтому моя душа может витать над всей тайгой. Не помню. Я и имя-то свое не помню…
На несколько мгновений повисла тишина. Листья так и порхали в воздухе.
– Скажи, дорогая Лея, он все это время, выходит, искал меня на пустоши?
– Он с самого момента своей смерти не оставлял попыток найти вас. Ни на секунду не терял надежды. А сейчас принял решение ждать вас у того дерева, где вы впервые признались друг другу в любви.
Лея снова услышала плач…
– Мама была права. Мир будет жить, пока в нем есть такие добрые души, как ты, Лея Карабейникова. Благодарю тебя. А листья эти – мой тебе подарок.
Девушка опустила голову, но три листочка, которые упали ранее на ее ладони, исчезли.
– Но где они? – запереживала девушка.
– Ты их не потеряла, не волнуйся. Эти листья – вера, надежда и любовь. Они живут в тебе. Когда тебе станет грустно, просто вспомни о них. Верь, надейся, люби и тогда обретешь счастье! – сказал призрак. Затем подул сильный ветер, и разбросал в разные стороны облако из сухих листьев. Душа любимой девушки Лоа Лакроа полетела к нему навстречу.
Некоторое время Лея стояла неподвижно. Она улыбалась, чувствовала душевное умиротворение и неуёмное желание бороться за свое счастье.
Девушка вернулась в палатку, уложила Тощего в «человеческую» позу из позы «голова торчит из палатки и лежит на земле», обняла его и уснула счастливым человеком…
Глава 19. Здравствуйте, я – ваш водитель
Для Александра Казбековича поездка в не самой дружной компании оказалась сущим адом. Когда в группе есть два волевых человека, которых не в силах усмирить даже сам руководитель, поход априори обречен на неблагоприятные приключения.
Бегемотов и Петроградская. Петроградская и Бегемотов. Эти двое всю дорогу спорили и о политике, и о психологии, и о медицине, и о… разработках биологического оружия, спонсируемых фондом Билла Гейтса – обо всем, в общем, спорили… Когда дело дошло до вопросов любви, они готовы были друг друга выкинуть из поезда. Причем, во время движения. Напомним читателям, что Бегемотов пережил очень болезненный развод, и не без помощи Жоры Кельскопца, а ведь жену свою он очень любил! Несколько лет ему понадобилось, чтобы вернуться в реальный мир и снова видеть его в ярких красках. Оленька же пережила и вовсе трагическую историю. Ее жених погиб под колесами внедорожника, принадлежавшего браконьерам Атаса Желудева. В тот день полиция гналась за автомобилем, в котором, по наводке некой Маргариты, перевозили оружие. Внедорожник вылетел на тротуар и протаранил автобусную остановку, где стояли жених Оленьки с букетом цветов и девочка с рюкзаком. Девчонку парень успел оттолкнуть, и та отделалась переломом ноги, а он принял на себя удар и скончался по дороге в больницу.
К чему автор комедии это рассказал? К тому, что Бегемотов настаивал на том, что любви в мире нет, все люди – лицемеры. Как только влюбленность проходит, женщины топчут чувства мужчин и уходят. Оленька же наоборот, утверждала, что искренняя любовь существует, что она даже спустя два года после гибели жениха, не может и думать о других мужчинах – он был для нее тем самым, единственным.
В общем, поводов для споров у этих двоих было нескончаемое множество. Они спорили по пути в аэропорт. Спорили в самолете. Спорили в поезде. И, даже выйдя из поезда на перрон станции «Курья нога», продолжали спорить, употребляя в отношении друг друга весьма красноречивые выражения. Единственно, что не позволял себе именно Бегемотов – материться и унижать девушку. А вот Оленька в гневе не скупилась на грубости. Правда, после спора она впадала в уныние – стыдно становилось перед Володей.
Куприянов не раз пытался успокоить этих двоих, особенно, когда самолет, в котором они летели, чуть экстренно не сел в другом городе – Бегемотов и Петроградская устроили скандал. Пассажиры назвали их дебоширами. И незапланированная высадка могла состояться, если бы Бегемотов на юридическом языке не объяснил неправомерность действий сотрудников авиакомпании: «Коль в конфликте их супружеской пары нет угрозы общественной безопасности, действия обслуживающего персонала незаконны!» Судно продолжило полет в точку назначения. Куприянов сделал спорщикам очередное внушение, Петроградская буркнула: «Сядьте, Александр Казбекович, не дебоширьте…». Куприянов так вскипел, что одним взмахом руки выбил поднос из рук стюардессы, пролив кипяток из кружки на брюки какой-то злющей бизнесвумен.
В общем, самолет решили все-таки посадить экстренно, причем в том же аэропорту, в котором однажды высадили и группу Валенова. Проводили их фразой – «все вы, туристы, ненормальные… один из вас, тощий парень, недавно в воздухе запасной выход открыть пытался!» Куприянову, при этом, выписали штраф.
Стоит отметить, что Бегемотов и Петроградская замечания руководителя не игнорировали, конечно. Они замолкали, на некоторое время отворачивались друг от друга. Но после у кого-нибудь из них рождался новый аргумент или возникала новая тема для полемики, и все начиналось сначала…
Иногда случалось, что они на время становились союзниками и принимались сообща спорить с другими. К примеру, на одной из станций они умудрились поспорить с начальником поезда о чистоте в вагонах. О том, что недопустимо ехать с младенцами и горшками в плацкартных вагонах. Начальник пригрозил их высадить, на что Бегемотов разозлился, запер в служебном купе проводника, мамашу с вечно орущим младенцем и его ночным горшком.
На ближайшей станции в вагон вошла полиция. Бегемотов, естественно, это предусмотрел и успел выбежать через соседний вагон, прихватив свой рюкзак. Полицейские были внушительных размеров, говорили грубыми голосами. Оленька, конечно же, молчала, отдуваться за всех пришлось Куприянову. У него итак все кипело внутри от безобразного, как он считал, поведения двух членов группы, а тут еще и полицейские, по всей видимости, недовольные своей жизнью, хамить начали. Александр Казбекович вступил с ними в словесную перепалку. Кончилось тем, что бедняге надели наручники и высадили с поезда всю группу за… дебош. Куприянова отвели в отделение полиции на вокзале, Оленька пошла за ним.
– Где Бегуньков? – увидев ее, заорал Куприянов.
– Мне почем знать, где этот черт, я ему не жена! – грубо ответила Петроградская.
– Гражданочка, выйдете отсюда! – приказал полицейский. Девушка вышла. Возле кабинета сидел охранник Святослав. Ни Бегемотова, ни Ветродуя рядом не было.
– И где остальные? Вера же за нами шла?
– Мне почем знать? Она мне не жена! – отрезал Святослав. Дежавю, однако…
– За что мы тебе платим… – буркнула Оленька и села в метре от него на стул.
– Если бы, платили… Шантажом заманили в этот ваш поход! – фыркнул охранник.
– Ну и команда… – покачала головой девушка.
После недолгого общения с сотрудниками полиции, Куприянова отпустили. Они с Оленькой и Святославом вышли на перрон – Бегемотов и Ветродуй стояли метрах в ста от входа в вокзал у павильона с мороженым. Владимир облизывал пломбир на палочке, Ветродуй тоже стояла с мороженым, но никак не могла приступить к его поеданию – осматривалась. Функция у нее такая в банде была – ответственная за безопасность.
– Это что такое было? – прошипел Александр Казбекович, – вы, что тут мне с Ольгой устроили? Сначала в самолете дебош, затем начальника поезда до нервного срыва довели. А как пришла пора отвечать за свои поступки – досталось мне? Не группа, а пионерлагерь какой-то!
– Александр Казбекович, никто не просил вас следить за мной, думаю, как и за Ольгой. В самолете вы сами виноваты, что вас оштрафовали. В поезде – ругаться с полицейскими стали, не по этой ли причине нас высадили? Думаю, что и с самолетом – та же история. Уж слишком вы нервный, – нагло ответил Бегемотов.
– Что ты сказал?! – от такой дерзости Куприянов чуть не потерял дар речи.
– Не будем ругаться, – попыталась успокоить начальника Оленька.
– Закрой рот, – рявкнул на девушку Куприянов.
Вера Ветродуй закатала рукава куртки:
– Грубо вы с женщинами разговариваете, а мы ведь существа беззащитные!
Бегемотов доел мороженое, вытер руки влажной салфеткой и подошел к Куприянову.
– Александр Казбекович, не в ваших интересах мне угрожать. Я не имею ни малейшего интереса доказывать вам, у кого половой орган длиннее. Мы не в детском саду. Хочу лишь напомнить, что вы заинтересованы в данном походе больше, чем мы, и потому портить отношения с членами группы – решение, в корне, неправильное. Следить за мной не нужно, я взрослый человек и потому отвечаю за свои поступки. Если я решил, что хочу конфликтовать с Ольгой – я буду это делать, не выходя за рамки приличий, конечно. Если кого-то такое поведение не устраивает, то я готов лично обсудить с этим человеком данный вопрос. Напомню, это ваш руководитель заблудился, а не я. Не грубите Ольге, она, я так понимаю, и за вас тоже пашет на работе, а вы ей хамите. Нехорошо это… – Бегемотов закончил речь, развернулся и ушел к рюкзаку.
Куприянов, казалось, проглотил язык. А Ольга… В ее сердце в этот миг попала стрела Купидона.
Бегемотов достал из рюкзака кошелек и купил себе еще пломбир в стаканчике.
– Тоже мороженое хочу, – застенчиво сказал охранник. Куприянов на него глянул зверем и приказал оставаться на месте.
– Петроградская, позвони Лешему, скажи, что мы прибудем на станцию позже. На следующем поезде поедем, он через шесть часов, – рявкнул Куприянов.
Бегемотов резко остановился, покраснел, скрипнул зубами, сжал кулаки, хрустнув пальцами.
– О, нет! – как бы шепотом «прокричала» Вера, подошла к Володе и очень крепко обхватила его руками.
– Что вы сказали? – громко переспросил Бегемотов, повернулся к Куприянову и не заметил, как выронил несколько сторублевых бумажек.
– На следующем поедем, – холодно повторил тот.
– Нет, дальше… Кому позвонить должна Ольга? – спросил Володя.
– Тип есть один, Леший. Он… – не договорил Казбекович.
– Связной тургруппы на маршруте? Связной группы вашего Валенова? – перебил он Куприянова.
– Да, верно, – опешил от такого напора Куприянов, – знаете его?
– Не наломайте дров, Владимир Германович, – прошептала Вера, – для многих ваша фамилия – синоним самых кровавых разборок в криминальном мире. Узнают, что вы тот самый Бегемотов, спрятаться от Сталина с Жуковым вряд ли нам удастся. Они вышли на след, сами понимаете.
Бегемотов закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
– Ну, как сказать… Слышал я… – выдавил из себя Бегемотов и закончил, – принесу коньяк!
Вера вытаращила на него глаза.
– Вы же десять лет не пили, какой коньяк! – возмутилась она.
– Но ты же не хочешь, чтобы я сорвался! – нервно ответил Володя. Его просто переполняло желание, как можно скорее увидеть Лешего и надрать ему уши.
– Вам не кажется странным, что сестра брата на «вы» назвала? – задумчиво сказал охранник Святослав, облизывая эскимо на палочке. Да, он все-таки купил мороженое, несмотря на то, что Куприянов запретил куда-либо отлучаться с перрона.
– Странные вы… – произнес Александр Казбекович, – но менять команду уже поздно.
– Команду? Вы нас командой назвали? – расхохоталась Оленька.
– Лешему звони, я – за билетами! – сурово ответил Куприянов и направился к кассе.
Чуть позже…
Часы до прибытия поезда тянулись немыслимо долго. Куприянов успел сладко поспать в зале ожидания. Проснулся, посмотрел на часы и удивленно ахнул – спал всего-то 15 минут.
Бегемотов за это время все же купил маленькую бутылочку коньяка в привокзальном ларьке. Специально взял дешевый, чтобы запах отбил желание употреблять его внутрь – все же он следил за своим здоровьем. Свинтил пробку, понюхал, поморщился, но выкидывать бутылку не стал, подумал, что такая зажигательная смесь пригодится им в нелегком путешествии. Вздохнул и решил, что в сегодняшнем дне есть очень большой и положительный момент – ему предстоит долгожданная встреча с Лешим. Этому он был безмерно рад…
Убрав коньяк в рюкзак, Бегемотов решил прогуляться вокруг вокзала. Остановился у входа со стороны поселка Барабульки, и увидел на доске объявлений лист, на котором была напечатана его физиономия. Почему-то с кривым носом. Под фото подпись: «Разыскивается опасный преступник, Вениамин Бегемотов, главарь известной в России банды «Кривая панда». Честно говоря, автор комедии затрудняется сказать, что именно больше всего возмутило Володю: сам факт наличия объявления о розыске, кривой нос или то, что ему имя поменяли, причем на то, которое раздражало его больше всех имен на свете. Нет – нет, он не имел ничего против людей с именем Вениамин, но у коменданта общежития, в котором он жил во времена студенчества, был кот Вениамин. Это животное написало на его дипломную работу за день до защиты. И преподавателя, который сидел в составе комиссии на защите, тоже звали Вениамин. Он, единственный из всех членов комиссии, влепил Володе «трояк». В общем, Вениамины его «преследовали» всю жизнь…
Первым делом Володя сфотографировал сие художество на смартфон и отправил Вере, Клоуну Джеку и Маргарите. Затем, будучи подготовленным к ликвидации подобных листовок, вытащил из маленькой кожаной сумочки клей и свернутые в трубочку листы бумаги. Осмотрелся, убедился в том, что никто за ним не наблюдает, и наклеил поверх «Вениамина» листовку, объявляющую о розыске Геннадия Сталина. Подпись под ней гласила, что разыскивается опасный вор-рецидивист, грабитель домов престарелых, член секты «Шаманы Португалии», тунеядец, основатель финансовой пирамиды Ставроди, корреспондент антисоветской газеты «Хулиганы зрения лишают», варвар, мародёр и пьяница.
Издав короткий смешок, Володя, теперь уже в хорошем настроении, вошел в здание вокзала. Прошел в зал ожидания, где сидели остальные туристы, сбросил рюкзак, сел на скамейку, достал небольшую книжицу, с пожелтевшими от времени страницами и, по-прежнему улыбаясь, принялся читать.
Оля сидела напротив Володи, не спускала с него глаз. Старалась убедить себя в том, что он ей не нравится, а, наоборот, раздражает. Но чем дольше размышляла, тем больше убеждалась в том, что сама себя обманывает. Этот человек ей действительно был интересен. «За время недолгого путешествия, чтобы не происходило, он сохранял лицо в любой ситуации, ничего не боялся. И сейчас, вон, сидит, читает нестареющую классику. Ну а внешность! Внешность! У этого человека даже в походе волосы красиво уложены. Он умудряется даже бороду поддерживать в опрятном состоянии! Ну не чудо ли?» – вы понимаете, да, дорогие читатели, к чему вели ее размышления? Да, да. Все верно! Похоже, да даже не похоже! Она определенно в него влюбилась… окончательно и бесповоротно. Оленька Петроградская, роковая женщина в жизни не одного мужчины, влюбилась!
– Пятно на моей футболке увидела? – спросил Бегемотов и улыбнулся.
Оленька смутилась и отвернулась, не зная, что ответить.
Охранник Святослав сидел рядом с Верой и грустил настолько сильно, что не реагировал на внешние отвлекающие факторы. Сутулился… Взгляд – в пол. Руки на коленях сложены в замочек. На щеку ему села поздняя осенняя мушка, охранник и на нее не отвлекся. Куприянов засыпал, и тут же просыпался, боялся, что без его контроля над группой, Бегуньков с Петроградской опять что-нибудь учудят, а штраф за дебош, естественно, выпишут ему. Самым спокойным членом группы Куприянова была Вера. Она по роду своей деятельности всегда была начеку. Вот и сейчас Ветродуй прогуливалась сначала по вокзалу, потом по привокзальной территории и наблюдала за всеми и всем. Если уж вести о розыске Володи распространились по маленьким городам, то нужно быть крайне осторожным.
Наконец, спящие стрелки часов проснулись и доползли до часа отправления нужного туристам поезда.
Группа Куприянова села в поезд и через несколько часов добралась до станции «Курья нога», где их ждали сопровождающие. То есть, это Куприянов думал, что их уже будут ждать.
Туристы сошли с поезда, прошли через вокзальчик на площадь – вокруг ни души. Лишь где-то вдалеке виднелись клубы дыма над трубой одинокого дома. Поселок был старый, почти заброшенный. Пассажиры, прибывшие вместе с туристами – пятеро взрослых и маленькая девочка, уселись в два легковых автомобиля и укатили. Поезд уехал, воцарилась тишина, лишь иногда прерываемая звуками ветра, пением птиц и урчащим животом охранника Святослава.
Несмотря на теплую погоду, Бегемотов надел кофту с капюшоном. А когда туристы расположились на скамейке возле фонарного столба, встал подальше от остальных. Все для того, чтобы Леший его не узнал издалека. Веры, на момент сотрудничества Бегемотова и Кельскопца, среди участников группы не было, поэтому прятаться от Лешего она не стала, бросила рюкзак рядом со скамейкой, принялась делать упражнения по растяжке мышц.
– Тебе жарко, что ли? – спросила Оленька Бегемотова.
– Да… Мороженого много съел, – ответил тот и несколько раз покашлял для большего эффекта, – видишь, болен смертельно, – добавил он, и мысленно плюнул через левое плечо.
– Может, градусник дать или от простуды что? – предложила Оленька.
– Нет, я солнечной энергией подкрепляюсь, – съязвил Володя и повернулся спиной к группе. Оленька скривила лицо, бросила рюкзак, стала хлопать руками по кармашкам в поисках телефона.
– Разве здесь связь есть? – поинтересовалась Вера.
Куприянов посмотрел на экран своего кнопочного мобильника – связи не было.
– Я спутниковый телефон ищу. Связи здесь нет, глушь, – сурово ответила Ольга, – не понимаю, зачем здесь поезда останавливаются! Три дома, да барак, наполовину сгоревший, – ворчала она.
– Ищи, давай, телефон! Нужно Лешему позвонить и выяснить, почему нас до сих пор не встретили, мы итак с большим опозданием прибыли! – рычал Казбекович.
– Нашла! – обрадовалась Оленька, достала трубку с антенной, нажала на кнопку – заиграла веселенькая мелодия.
– Наша группа пошла в поход с игрушечным телефоном? – хмыкнула Вера.
– Петроградская! – взревел Куприянов. – Это что ещё за детский сад! Где телефон, я спрашиваю?
Оленька занервничала, бросила телефончик на скамейку, антенна у него отломилась, батарейка выпала. Ольга в панике принялась рыться в рюкзаке, потом выложила все вещи. Подул ветер, комплект термобелья сдуло со скамейки на землю. Чувствовалось, что девушка вот-вот заплачет. Бегемотов, хоть и был человеком жестким, но слез чужих не выносил, ему всегда становилось жалко страдающего. Володя осмотрелся – не видно ли где Лешего или его водителя, потом подошёл к Оленьке, поднял одежду и прижал рукой к скамейке все ее вещи.
– Могу помочь чем-нибудь?
– Ну, где же он! Я его клала в рюкзак. И откуда здесь взялся этот игрушечный телефончик?! – Оленька все же заплакала.
