Buch lesen: «Зона особого внимания»

Описанные в романе события и персонажи вымышленные.

Трудно убить в себе зверя, не испортив при этом шкуры…

Народная мудрость

Московская область.

Исправительно-трудовая колония общего режима

Хозяин, он же начальник колонии подполковник Губин, тоскливо посмотрел на циферблат. 15 минут назад часы начали отсчитывать вторые сутки с тех пор, как зона встала на уши. Бунт вспыхнул отнюдь не стихийно, многое говорило о его неизбежности еще неделю назад, однако понадеялись, как всегда, на русское авось и животный страх зеков перед «карателями» – спецназом УИН.¹ Но после того как в штрафном изоляторе умер от побоев уважаемый среди криминального народа зек Паша Тунгус, уголовники «положили» на спецназовские БТРы, «черемуху» и будущие переломанные ребра с челюстями. Для начала взялись за активистов-красноповязочников, участвовавших в истязании Тунгуса. Двое погибли на лесоповале, пострадали от «несчастного случая», остальные, изрядно избитые, укрылись в административном корпусе. Вовремя, к их счастью, подоспевший отряд спецназа «Факел» взял взбунтовавшуюся жилую зону в плотное кольцо, не давая зекам вырваться за его пределы.

«Спецы» не торопились брать штурмом жилую зону: разгоряченные первыми победами уголовники вовсе не собирались сдаваться. Более того, вероятность прорыва бунтовщиками спецназовских заслонов возрастала. Для Губина это было концом карьеры: бунт, даже успешно подавленный спецназом, не утаишь, тем более что без большой крови дело не обойдется. Пойдут комиссии, пресса с дерьмом смешает, а уж если вцепится какой-нибудь пидор-правозащитник, так и сам в зеках окажешься: если будут копать как следует, на судебное дело накопать как два пальца обмочить – и сам не святой, и помощнички те еще ухари…

– Ну чего там? – с усталой нервозностью спросил Губин у вернувшегося в штабную комнату командира «Факела».

– Совсем херово. – Квадратный, среднего роста волкодав в сердцах махнул рукой, похожей на саперную лопату. – Они взбесились! Если им не врезать прямо сейчас, они через полчаса будут здесь…

– И повесят нас за одно место, – мрачно закончил Губин. – Значит, штурм?

– Мы готовы, – без всякого энтузиазма сообщил командир. – Эх, сколько народу поляжет! – и уже не сдерживаясь, заехал ребром ладони по дверному косяку. Штаб слегка тряхануло. – Ладно, пошли.

В соседней комнате у окна расположилась светловолосая девушка в камуфляже со спецназовской эмблемой – снайпер Юля, единственная женщина в спецподразделении. В прицеле ее СВД² мелькал высокий, атлетически сложенный парень с непонятной татуировкой, видневшейся из-под разорванного бушлата. Это был лидер бунтовщиков Саша Токарь, осужденный за разбойное нападение.

– Могу снять в любой момент, – голос Юли звучал буднично. Судьба Саши зависела от зоркости ее голубых глаз.

– Подожди, – остановил вошедший командир. – Снимешь по моей команде, настрой рацию. А пока держи его.

– Есть, – и нежная щека снова коснулась окуляра оптического прицела. После того как пять лет назад вскоре после свадьбы погиб Юлин муж, офицер милиции, к преступникам у девушки отношение было однозначное.

– Значит, так, – командир вернулся к Губину. – Формируй сводный отряд, пойдете зачищать то, что мы не дочистим. Юля снимает Токаря, с левого фланга мы взрываем пару шумовых и световых гранат и вперед: на правом фланге капитан Смирнов и его волкодавы в полной амуниции, ну а в центр пустим БТР. Твои ребята сзади.

– Ясно, – хозяин выдохнул и сплюнул в форточку. – Короче, мясорубка.

– Мясорубка, – в голосе спецназовца звучала усталая злость.

– Начинаем сразу же после взрыва шумовых гранат, – привычным движением командир затянул под подбородком ремешок бронированной полусферы, выскочил на улицу и одним прыжком очутился на корпусе БТРа.

– Обождите, командир! – неожиданно раздался чей-то громкий голос. Спецназовец и Хозяин повернули головы в сторону сводного отряда. Голос принадлежал невысокому худому офицеру лет сорока. Это был командир отряда капитан Колосов, один из немногих по-настоящему уважаемых зеками сотрудников администрации.

– В чем дело, Колосов? – Хозяин с трудом скрывал раздражение, с капитаном у него были давние разногласия.

Маленький капитан вышел из строя и хорошо поставленным командным голосом начал:

– Час назад из соседнего поселка я связался по телефону с Московским СИЗО номер 2. – Он сделал паузу.

– Что тебе там надо было? Почему через мою голову? – Хозяин был на грани срыва.

– Вас не было у телефона, действовал по обстановке. Местные товарищи вошли в наше положение. Короче, к нам едет Маршал. Через час-полтора они будут здесь. – Капитан замолчал, давая возможность начальству отреагировать должным образом. Среди спецназовцев и сотрудников администрации прокатился ропот.

– Так… – утробным голосом произнес Губин. – Ну и что это даст, по-твоему? – Последовала красноречивая пауза. Нарушил ее капитан Колосов.

– Я думаю, во избежание кровопролития следует немного подождать. Час-другой погоды не сделают. Если кто и сможет спустить пар и кончить дело миром, так это Маршал. Надо только нашей публике сказать, чтобы ждали и на стенку не лезли, им же хуже будет.

Хозяин коротко выматерился и махнул рукой:

– Ладно, Колосов, – злые, навыкате, белесые глаза начальника колонии смотрели на капитана в упор, – под твою ответственность, мать твою ети, имей в виду. А сейчас пойдешь и утихомиришь этих… – подполковник мотнул головой в сторону бурлящей жилой зоны. – Так и скажи: вот приедет Маршал, он вас рассудит… Посмотрим, как это подействует.

– Есть, – буднично, по-солдатски ответил Колосов.

В бараке жилой зоны капитану не дали пройти дальше дверей.

– Уйди, Колосов, – Саша Токарь, казалось, совсем сошел с тормозов. – Ты всегда уважал народ, и народ уважал тебя! Но терпеть беспредел вертухаев и сук из актива мы больше не будем. Если сегодня мы простим ментам и сукам Тунгуса, завтра нас всех поодиночке опустят или хором раздавят.

– Тунгус авторитетом был! – брызнул слюной из фиксатого рта Сашин сподвижник, квартирный вор Варлам. – Дуй, Колосов, к своим краснооколышным и пошли их от нашего имени!

Капитан слушал распаленных событиями зеков молча, давая выпустить пар.

– Вот что, Токарь, Варлам, – неожиданно жестко начал свою речь отрядник, когда бунтари немного успокоились, – а также все остальные! Проблема ваша серьезна, я имею о ней понятие! Только вот крови не хочется, ни вашей, ни пацанов из «Факела». Поэтому попрошу не лезть на наши заслоны и немножко подождать.

Зеки снова угрожающе зашумели.

– Час назад я договорился, сюда приедет Маршал…

Когда за Колосовым закрылась дверь, с минуту все молчали.

– А он нас, сука, не обманет? – мощный татуированный боец, именуемый Боксером, не мигая смотрел на старших, Токаря и Варлама.

– Колосов не сука. – Токарь сплюнул через плечо и огляделся по сторонам. – Надо ждать, пацаны! Иначе менты многих перемочат! Сила все же за ними.

– Утихомирились. – Хозяин устало разминал сигарету и морщил широкий лоб. – Но заслоны усильте, – обратился он к командиру «Факела». – Что творится, что делается, ети их мать! – причитал Губин. Радоваться было рано, однако на душе полегчало, появился шанс спустить ЧП на тормозах… Командир отдавал по радиостанции короткие команды, а Колосов молча сидел в дальнем углу штабной комнаты.

Так прошло около часа.

– Прибыли гости дорогие! – доложил с порога прапорщик из взвода контролеров.

И действительно, к штабному помещению подъехало два бронированных микроавтобуса. Первыми из них вышли рослые ребята в полумасках и камуфляже с эмблемами специального отряда быстрого реагирования МВД РФ. Профессионально оглядевшись вокруг и опустив короткоствольные автоматы дулом вниз, бойцы отступили в стороны, и тут из второго микроавтобуса вышли двое немолодых мужчин выше среднего роста, одетых в недорогие темные полуплащи. По роду своей деятельности оба они носили погоны. Тот, что повыше, с внимательным взглядом и короткой щеткой рыжеватых усов, Михаил Петрович Каменев, имел майорские на милицейском кителе, ибо уже почти двадцать лет прослужил в уголовном розыске. А вот у второго, белоголового, погоны были вытатуированы на плечах. Шикарные эполеты времен войны 1812 года. Это и был Маршал – вор в законе, признанный авторитет, причем не только среди криминального люда. Лицом Маршал был некрасив, но далеко не уродлив и чем-то неуловимо походил на актера Георгия Жженова (тоже, кстати, немало лет отмотавшего на зоне). Такие лица нравятся женщинам и внушают уважение мужчинам.

– Приветствую всех! – голос Маршала был низок и немного хрипловат. – Оторван от важных дел: сижу в Бутырке по обвинению в вымогательстве. – Вор кивнул в сторону оперативника. – Поэтому перехожу сразу к делу. Хозяин! – Маршал вычислил Губина по количеству звездочек на погонах и начальственному выражению обрюзгшего лица. – Как сообщил мне ваш подчиненный, – деловым тоном говорил законник, – здесь пахнет большой мокрухой. Так? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Мое слово известно всем: мокрухи быть не должно! Пошли…

– Не боитесь, что сбежит ваш Маршал? – поинтересовался командир «Факела» у милицейского майора, который доставил вора в колонию. Оба провожали глазами спину законника, который вместе с Колосовым двигался к жилой зоне.

– Не сбежит, – уверенно отозвался опер, раскуривая «Беломор».

– Ну у вас и уверенность! – областной спецназовец пытался подковырнуть милицейского майора.

– Не сбежит, – еще более уверенно произнес оперативник и продолжил: – Во-первых, он дал слово, а во-вторых, незачем ему бежать!

– Неужто так тюрьму любит? – вступил в беседу находящийся рядом молодой капитан из «Факела».

– А он выйдет через четыре дня, – ответил майор, пуская элегантные дымовые колечки, и тут же спросил: – Сегодня какое число?

– Двадцатое, – почти одновременно произнесли спецназовцы.

– Ну, точно. – Майор был невозмутим. – А двадцать четвертого он выходит. Это он сам со своим адвокатом так рассчитал и заявил следователю. А слово у него… – опер на минуту задумался, – недаром у блатных поговорка ходит: «Слово Маршала – закон!»

– Пацаны! Мне дали мало времени, поэтому быстро и по делу. – Маршал стоял в тесном кольце зеков рядом с Сашей Токарем и Варламом. – Что тут у вас?

Слово взял Саша:

– Маршал, вертухаи и активисты завалили Тунгуса…

– Что он отдал концы, я знаю. – Голос законника звучал бесстрастно, как у мирового судьи, человека мудрого и потому справедливого. – Мне сообщили, что Тунгус умер от сердечного приступа. Это был мой хороший кореш, и я знал, что сердце у него всегда сильно шалило. Так ты говоришь, менты и актив приложили к этому руки?

– ДПНК³ Скворцов придрался к нему не по делу и укатал в карцер. А потом явился туда пьяный с прапорами Барановым и Черненко, да еще пятеро красноповязочников к ним примазались. С восьми вечера до половины одиннадцатого гнули Тунгуса. Он их посылал все время, пацан из хозобслуги слышал, ну а те мочили Пашу дубьем, а потом притащили противогаз, напялили на башку и стали шланг пережимать. Паша к одиннадцати вечера и преставился.

– Да тут у любого бугая мотор лопнет, – зло добавил Варлам. – А Скворцов и прапора вообще звери, могут за ноги к потолку подвесить и окурки об задницу тушить…

– За эти слова отвечаешь? – резко развернулся к Варламу Маршал.

– На себе испытано, – скривился в беззубой усмешке Варлам, – могу показать…

– Верю, Варлам. А что же актив у вас такой херовый? – глубоко посаженные синие глаза Маршала налились металлическим блеском.

– Да это давно уж. Хозяин, а особо зам по режиму со Скворцовым лютуют. Хотят показать, что здесь они цари и боги! Всю мразь в актив согнали! Тоже красноповязочники: на воле кто малолетку отодрал, кто бакланил по мелочам, а главный старика-инвалида по пьяни прибил. – Саша остановился, чтобы перевести дух.

– Тунгус, ясное дело, восстал против такого беспредела! – продолжил Варлам. – Ну Скворцов с суками и решили его обломать.

– Понятно. – Маршал хрустнул пальцами и обвел взглядом стоящих рядом зеков. – А теперь слушайте мое слово!

Наступило молчание, и Маршал заговорил:

– Ваши суки – мразь! Они все, вместе взятые, мизинца Паши Тунгуса не стоят! Насколько мне известно, двоих вы уже наказали основательно.

– Основательней некуда! – весело откликнулся какой-то зек из задних рядов.

– Это справедливо! И остальным активистам это послужит хорошим уроком! Я думаю, можно позволить им вернуться на зону. Ни в каком активе, конечно же, они состоять больше не будут.

Послышались недовольные реплики, но вскоре все смолкли, и Маршал продолжил:

– Мое правило известно всему бывшему эссесеру: мокрухи быть не должно! Вы молодцы, отстояли свое имя и не дали падали сесть вам на шею! Но все должно иметь предел, мы ж не беспредельщики какие-нибудь!

Бунтовщики одобрительно зарокотали.

– Поэтому бунт считаю законченным! Все расходятся по баракам! Никаких наказаний ни один из вас не понесет, это я вам обещаю! А Скворцова и этих двух вертухаев… Как говоришь их?

– Баранов и Черненко, – ответил Саша Токарь.

– Скворцова, Баранова и Черненко вы на зоне больше не увидите… Принято?

– Принято…

Сперва неуверенно, а затем все живее недавние бунтари разбредались по баракам.

– Держись, Сашок. – Маршал на прощанье обнял Токаря как близкого человека. – И в зоне все должно быть по-людски!

На выходе из барака к Маршалу протолкался Варлам, один из самых пожилых в блатной компании, державшийся особняком.

– Погоди, Маршал, «базар» есть. Не хотел при всей кодле… Да и вообще не хотел говорить: доказать ничего не могу, но тебе скажу, а ты смотри сам. Короче, что-то чую я подлянку какую-то. Вроде «стучит» кто-то из наших или ментам, или отморозкам.

– Ты, Варлам, сечешь, что ты сказал? – просипел Маршал сквозь стиснутые зубы. – За такой «базар» надо отвечать головой. Что ты знаешь?

– Тунгус знал. Его не просто так завалили. Он мне шепнул, что Скворцов знает о том, что на последнем московском сходняке решили общак перезатырить, но не знает куда и кто будет его держать. А ведь на сходняке были только свои, да что свои – были, считай, только законники и кое-кто из положенцев⁴… Я-то не знаю, что там решали, а Тунгус знал, вот из него и взялись выбивать. Что слышал, то сказал, дальше думай сам или забудь, а отвечать я ни за что не могу, сам видишь…

– Ладно, Варлам, об этом никому. Я сам разберусь. Ну будь, мне пора. – Маршал с каменным лицом, по-прежнему не разжимая стиснутых зубов, вышел из барака.

– Бунта нет, Хозяин. – Маршал непринужденно стоял перед Губиным, немигающе глядя в выпученные бесцветные глаза подполковника. – А теперь послушай и ты мое слово – и, выдержав паузу, продолжил: – Чтобы ни одного наказания ни одному пацану за давешнее. Ясно?

– А убитых из актива куда девать? – Хозяин был недоволен, тон Маршала его бесил, но главное, бунта как не бывало, и это заставляло Губина идти навстречу законнику.

– Хозяин должен быть умным и не спрашивать, как и чем ему подтираться. Спишите как несчастный случай. Или как с Тунгусом.

Губин молча проглотил сказанное.

– Ведь вы же лично за Пашу отвечать не имеете желания? – Маршал следил за реакцией Хозяина. Тот молчал, возразить было нечего.

– Правильно! – Маршал поднял указательный палец. – Скворцов, Баранов и Черненко должны ответить. Так, кажется, звать ваших главных помощничков? Куда вы их денете, ваш вопрос, но в бараки им больше дороги нет – без вариантов, хоть переводите, хоть выгоняйте, хоть изведите, как тараканов, но если братва их опять увидит, все начнется по новой. Вам это надо?

Губин попытался что-то произнести, но законник резко оборвал его:

– А уцелевшие активисты могут вернуться в зону. Их не тронут. Правда, они уже не активисты, а простые российские заключенные.

– Ну, хватит командовать. – В голосе Хозяина помимо неприязни звучало скрытое удовлетворение. В конце концов он отделался легким мандражем.

– Лично я бы на вашем месте извинился перед народом, – с издевкой произнес вор. – Но это дело вашей совести!

Через несколько минут бронированные милицейские микроавтобусы мчали Маршала к его нынешней резиденции – одиночной камере в Бутырской тюрьме, где он находился под следствием за вымогательство. Маршал молча смолил сигарету за сигаретой, собственная судьба его сейчас мало волновала, исход дела был предрешен, а вот как понимать сказанное Варламом… Если действительно кто-то стучит, значит, сыплется весь его мир… Нет, не может быть, ведь были только свои. Но отмахнуться и забыть тоже нельзя. Надо разобраться, а как?

– Слушай, Георгий Константиныч, тебе известен такой Ильдар в бакинской группировке? – спросил вдруг майор Каменев. – Он у Казыма Бакинского на подхвате.

– Я многих знаю, – процедил Маршал.

– У него родители в Москве или в Баку? Я слышал, он женился недавно?

Майор начал с нейтральных вопросов, надеясь разговорить Маршала: обстановка неофициальная, вместе сделали дело, которым каждый доволен, сейчас они вроде попутчиков в недолгой дороге…

– А тебе, майор, известен такой следак Миша Гомин в прокуратуре города? У него кто свидетели по делу Колуна?

– Ты что, Маршал, соображаешь, что спрашиваешь? И что за тон? Я тебе не Губин!

– Так и я вроде не на допросе. А тон… Ты майор, а я как-никак Маршал. Так что кончим на этом.

До Бутырки доехали молча.

Вечер следующего дня. Москва.

Парк культуры имени Горького, ресторан «Закавказье»

У немногочисленных посетителей парка этот ресторан не пользовался особой популярностью. Когда-то рядовая закусочная, он так и не достиг уровня элитных заведений для широкой публики. Совсем другое дело узкий круг хороших и очень хороших людей (качество определял сам хозяин). Для них находился скрытый от посторонних глаз столик в уютном интерьере, и еда была другая, и напитки, и, конечно, обслуживание. За одним из таких столиков сидел хорошо, но неброско одетый молодой человек, «приятный во всех отношениях», это был уже полнеющий усатый кавказец, ленивый взгляд которого ясно давал понять простому смертному, что тот червяк перед лицом сверхчеловека. Под столиком у левой ноги кавказца стоял неприметный черный пластмассовый «дипломат». Столик был накрыт на две персоны, и вскоре появился второй, просто приятный, также начавший полнеть молодой славянин. Несмотря на штатское одеяние, опытный глаз сразу определил бы в нем служивого.

– Задержался у начальства, – как бы извинился вновь прибывший, поприветствовав ожидавшего его сотрапезника. – Ну как, сначала удовольствие, потом дело? Или наоборот?

– У нас положено сначала удовольствие, – кавказец в упор посмотрел на соседа и оскалился в улыбке. – Не возражаешь, дорогой?

– Зачэм возражать, обичай хороший, – с невольным акцентом проговорил тот, стараясь попасть в тон собеседнику. – Особенно если тут чисто и мусора нет. Ты все проверил, дарагой?

– Я же тебя пригласил, считай, что ты у меня дома. Хозяина нехорошо обижать… Тебе чего налить?

Неспешно расправившись с изысками кавказской кухни, молодые люди приступили к тому, ради чего и оказались в этом симпатичном заведении.

– По нашим данным, у ваших «друзей» стволов поменьше, чем у вас, но аппетиты куда больше, – начал славянин. – А с выходом Маршала они собираются перейти к активным действиям против вас. Что конкретно они задумали, я еще не знаю, но наши люди работают, как только что унюхают, сообщу. Боюсь, что они готовятся применить силу, неизвестно только где, когда и как именно…

– Так ведь Маршал вроде из этих, старых законников, которые рук марать не любят, а давят своим авторитетом, думают, их слово и для нас закон, а мы Беломорканал не строили и не собираемся…

– Это он для понта, сам понял, что времена совсем не те, а вы и поверили… Смотрите, объе…ут они вас, мое дело предупредить и дать расклад, а дальше дело ваше, можете вообще слинять им на радость.

– Значит, война? – резко, но спокойным тоном начал кавказец.

– Очевидно, да. – Славянин выглядел еще более спокойным, почти флегматичным.

– Хорошо… – Настроение кавказца поползло резко вниз, оскал уже совсем не походил на улыбку.

– Не ядерная, уцелеете, – попытался взбодрить своего визави славянин.

– Мы-то уцелеем, – мрачно процедил кавказец, – но эти псы умоются кровью, если начнут.

– Они не дети малые, если начнут, то и ваших немало положат. Такова се ля ви, естественный отбор, – философски произнес славянин.

– Я своих не подставлю, мои люди считаные и как бараны под нож не пойдут. – Кавказец немного помолчал и продолжил: – Придется набирать отморозков. Расходы.

– Правильно. Одобряю! Нанимай уральских, а еще лучше донецких. Возьмут немного, зато отморожены на всю голову. По нашим данным, ихняя бригада пару недель без серьезных дел по столице шляется.

– Благодарю за совет, – за все время беседы кавказец первый раз улыбнулся. Улыбка получилась жутковатой. – Ну ладно, давай остальной расклад; мы главное знаем, людишки их на виду, хаты известны, но что-то, может, мы и не сечем, так что давай, доблестная и краснознаменная, колись, сверим, кто больше в курсе, а? – обратился он к славянину.

– Вечером деньги, утром стулья, – ответил крылатой фразой славянин. – Если не подходит, деньги утром, но стулья будут только вечером.

– Не волынь, «капуста» у твоей правой ноги в «дипломате». Уйдешь – заберешь, соврешь – ответишь, ты наш закон знаешь.

– Не пугай, не первый раз. Слушай и мотай на свой красивый ус…

Оказалось, что доблестной и краснознаменной об оппонентах кавказца известно куда больше, чем он ожидал, новые знания его огорчили – противник был неслаб, даже очень неслаб, но главным оказалось то, на что кавказец и не надеялся: его собеседник намекнул, что в стане противника у него (не у азербайджанской группировки, которую представлял кавказец, а у него лично) есть единомышленник, и не простая пешка, а из влиятельных, за которым пойдут другие. Это открывало совсем другие перспективы…

– Еще два вопроса, – кавказец явственно ощутил, как за спиной отрастают ну прямо орлиные крылья. – Надо сделать так, чтобы доблестная и краснознаменная не путалась у нас под ногами, когда мы начнем. Ты это сможешь? У тебя есть там канал? – Он поднял указательный палец к потолку.

– Не боись, она будет как та обезьянка: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Но для этого надо сам знаешь что, и не столько, сколько у тебя под столом. А канал у меня надежный, осечки не будет, и мочите, ребята, друг дружку как можно больше и основательней! Шучу, шучу – усмехнулся представитель краснознаменной, заметив, как надулись желваки у собеседника. – А второй вопрос?

– Смотри, дарагой, дошутишься, – акцент кавказца стал заметнее, ему все труднее становилось сдерживать ненависть и презрение к этому подонку, продававшему своих однокровников и свою Контору, но пока что многократно окупавшему все расходы. – Второй вопрос такой: нам нужна хорошая «крыша» на самом верху, чтобы пристроить бабки, не мелочь, с мелочью мы управляемся сами, я говорю о больших бабках… Короче, нам нужен свой банк, из тех, что в первой десятке, чтобы туда нос не совали все, кому не лень, ты меня понял? Это твой канал может?

– Я тебя понял, и канал мой… – славянин поднял палец к потолку, копируя жест кавказца, – канал мой много чего может. Здесь вам, ребята, светит вариант, который вам и не снился, но это… Тут я должен быть в доле, такого вам без меня сто лет не найти…

– Ладно, давай свой вариант, если дело стоящее, бедняком не помрешь, – обнадежил кавказец, добавив про себя: «Хотя помрешь обязательно и, похоже, скоро»…

Через четверть часа кавказец, расплатившись, ушел.

Тот же день. Москва, Шаболовка, 6.

Региональное Управление по борьбе с организованной преступностью по г. Москве

Старший оперуполномоченный по особо важным делам майор милиции Каменев ждал уже около часа. Зам. начальника РУОП полковник Громов сказал, что примет его через пять минут, но наручные часы майора показывали, что прошло уже пятьдесят пять. Михаил Петрович промокнул носовым платком лысину, хотя на улице было прохладно, ему стало жарко. Наконец дверь начальственного кабинета распахнулась, и Громов пригласил Каменева на беседу. Несмотря на аристократическую дворянскую внешность – высокую, стройную фигуру с гордой осанкой, седую голову и тонкие черты узкого смуглого лица, большую часть своей жизни Громов посвятил занятиям неблагородным: ловил жуликов, расхитителей, бандитов и тому подобную публику. С Каменевым его связывала долгая совместная работа, со временем перешедшая в дружбу.

– Извини, Миша, тут у меня трудный разговор был с налоговыми органами, сам понимаешь, прерывать неудобно, – полковник убрал в сейф бумаги и уселся напротив Каменева.

– Игорь, говорю прямо: Москва на пороге бандитской войны, – голубые глаза майора смотрели в упор, не мигая.

– Это точно? Источники надежные? – Игорь был опытным опером и быстро сориентировался.

– Источники, откровенно говоря, погань последняя, друг друга продадут, не моргнув глазом, но… – начал Каменев.

– Тогда это не разговор, – оборвал его Громов. – «Москва на пороге войны» – это тебе шутки? Домыслы это одно, факты – другое. Лекцию об основах ОРД⁵ тебе читать? Раз пришел, говори все. Не доверяешь, ступай и пиши рапорт в Главное управление. – Громов был резок, но отходчив.

– Игорь, не пыли, дело серьезное, – как ни в чем не бывало продолжал Каменев. – Кое-кто хочет стравить кавказские и славянские группировки и устроить серьезное мочилово. Я сейчас разрабатываю одного из приближенных Маршала, есть у них такой авторитет… Так вот, он встречается по-дружески с людьми, с которыми нормальный бандит встречаться не должен, а из их речей следует, что готовится большая война. Будут взрывы, расстрелы и все сопутствующее. Пострадают невинные люди, в результате криминогенная ситуация окончательно выйдет из-под контроля. Это само по себе ЧП, но есть в этом деле одна деталь, такого дерьма у нас вроде раньше и не бывало. Кое-кому у нас в Конторе это, оказывается, на руку, слушай внимательно…

Разговор бывалых оперов продолжался еще около часа. Затем Громов сказал:

– Я верю тебе, Миша, хотя, возможно, ты что-то преувеличиваешь, но это даже хорошо. Придется этим заняться серьезно. Не уверен, что нам такое по зубам, однако надо что-то делать. У тебя что сейчас в разработке?

– Автостоянка. Дело о группировке, перепродающей угнанные иномарки.

– Вот ею пока и занимайся официально. А сам тем временем продолжай разработку своего авторитета, постарайся идентифицировать его контакты. Понимаешь, нужны факты, причем неоспоримые. А я свяжусь с подразделениями по борьбе с бандитизмом и задам пару наводящих вопросов смежникам из ФСБ. Вечером зайди, поговорим.

Возле своего служебного кабинета Каменев обнаружил переминающегося с ноги на ногу коротко остриженного коренастого парня лет двадцати. Бритый затылок, широченная спина, мощная шея и бицепсы, крепкий подбородок, позолоченная цепь на шее явно указывали на его принадлежность – урка, причем из начинающих, больно простодушно глазами лупает, наверное, простой боец, низшее звено какой-нибудь банды, определил майор. Странно, такие сюда попадают только под конвоем…

– Вы майор Каменев? – неожиданно робким голосом спросил посетитель.

– Я-то Каменев, а вот кто ты и как сюда попал, это вопрос! – майор вставил ключ в замочную скважину и открыл кабинет.

– Я Пушкарев, – неуверенно продолжал парень, видимо, не ожидавший от хозяина кабинета столь агрессивного тона. – Из Высшей школы милиции, прикреплен к вам на практику.

– Тьфу, е-мое… – хлопнул себя по лысому темечку Каменев. Он совсем забыл, что вчера ему звонили из милицейской школы и предупредили о прибытии слушателя-практиканта. Михаил Петрович пытался отбиться от ненужного ему в данный момент педагогического поприща, но милицейское начальство было неумолимо. В приказном порядке велено передавать опыт подрастающему ментовскому поколению.

– Ну заходи, практикант, – жестом пригласил слушателя майор. – Как зовут-то тебя?

– Александр, – парень уже не смущался, ел глазами начальство и был готов с ходу применить на практике накопленный теоретический багаж.

– Михаил Петрович, – пожал майор широкую, как лопата, ладонь Пушкарева. – Ты, Саня, машину водишь?

– У меня профессиональные права, – гордо отрапортовал практикант. – Могу рулить любой тачкой, кроме танка и бронепоезда!

– Ну надо же, как мне с тобой повезло. Держи ключи! – майор протянул Пушкареву брелок. – Вон мой автомобиль, самый крайний, – Каменев показал в окно на руоповскую автостоянку, – разогрей двигатель и жди меня. Я тут быстренько рассую кое-какие бумаги и подойду. Действуй!

Саня, повесив брелок на указательный палец, направился к выходу.

– Только не перепутай, – добавил вслед майор. – Там рядом машина командира СОБРа, тот сначала бьет, а потом спрашивает документы.

– Не перепутаю, – весело откликнулся Саня. Каменев усмехнулся, ну и молодежь пошла, ему бы золотую фиксу и брюки на три размера больше, и можно в кино показывать, типичный бычок при бандитском авторитете, чем его заманили в школу милиции, непонятно, сейчас такие шкафчики нарасхват…

Минут через десять Каменев уселся рядом с водителем.

– Посмотрим, как ты знаешь Москву, – майор назвал адрес.

– Четверть часа, и мы на месте. – Саня крутанул руль, и они выехали с территории РУОПа.

– Едем опрашивать потерпевших, – пояснил суть поездки Каменев и начал вводить слушателя в курс дела о торговле угнанными иномарками. Бремя педагогической деятельности уже не казалось столь несвоевременным и невыносимым. Пушкарев же был просто в восторге от такого начала, он слышал немало разговоров о том, что на практикантов сваливают бумажную работу, которой он боялся как огня и готовился отбиваться от нее до последнего, а тут с ходу за руль, и мчимся выполнять оперативную работу! Это был кайф, это было круто! Если бы он знал, насколько круто это окажется…

Через 15 минут.

Фирма «Лондон-сервис»

Потерпевшим оказался темпераментный азербайджанец Гасан, президент фирмы «Лондон-сервис». В Лондоне он никогда не бывал, но по телевизору видал, что город приличный, автомобилей на улицах невпроворот и сплошь крутые иномарки, ну совсем как у него в сервисе. И звучит хорошо, особенно если ударение на последнем слоге: Лондон. Возвышает как-то. Кое-кто из персонала пытался приспособить очевидную рифму, но Гасан самородных поэтов пресекал сурово, и погоняло вслух не произносилось.

Президент принимал Каменева и Саню в своем кабинете, обставленном, как ему казалось, в лондонском стиле: толстый бельгийский ковер на полу, кожаные кресла, стол чуть поменьше бильярдного, вместительный бар, блондинистая секретарша килограмм на девяносто – весьма аппетитная и к кому надо весьма приветливая. С майором президент встречался не в первый раз, когда-то Гасан Такоев был не в ладах с законом, однако сейчас отдалился от преступного мира и переквалифицировался в бизнесмены, дела вел солидно, вполне легально. Возможно, у него и было что скрывать от налоговых органов, но данный вопрос не входил в компетенцию РУОПа.