Кому в эмиграции жить хорошо

 
Поди, не верят более
Ни картам, ни судьбе.
Да и с деньгами, яхонты,
Все нынче подтянулися:
Уж лучше съесть две порции
Монмартрского борща,
Чем зря с судьбой заигрывать —
Доить ежа в мешке…
Вот и сижу счастливая, —
Вяжу жилеты теплые
Да по домам окраинным
Знакомым разношу —
Коли у вас в редакции
Кому-нибудь понадоблюсь, —
Свяжу в кредит, родимые,
Хоть тридцать лет носи!..»
Приятели почтительно
Гадалке поклонилися,
Сверх таксы расплатилися,
Вздохнули и ушли.
 

IV

 
Час от Парижа – много ли?
По тишь в полях безмерная,
Вокруг усадьбы крохотном
Крутым кольцом стена.
Каштаны оголенные
Мотаются-качаются,
Луна, бельмо печальное,
Над кровлей ворожит…
А из окна вдоль дворика
Желтеет свет полоскою.
Тепло и столовой низенькой…
Хрипят-стучат часы.
Приятели-анкетчики
Пьют чай с вареньем яблочным
У круглого стола
И слушают задумчиво,
Как голосит комариком
Пузатый самовар.
Их добрая знакомая,
Дородная хозяюшка
Агафья Тимофеевна,
Шестое выдув блюдечко,
Ладонью губки вытерла
И начала доклад:
«Что вам сказать, затейщики?
Живу-дышу, не жалуюсь,
Мои испанки-курочки,
Могу сказать, не хвастаясь,
Известны всем вокруг.
Пером, как уголь, черные,
Дородны, как боярыни,
Штаны на ножках – с муфтою, —
Не куры, а орлы…
И яйца, что гусиные, —
Чуть наберу лукошечко —
Не донесешь до станции,
С руками оторвут.
Но, как раба последняя,
Весь день-деньской я в хлопотах, —
С зари помет выскребывай,
Курятник подметай,
Да тачку при из лавочки
С пшеном иль с кукурузою, —
Едят мои испаночки,
Как батальон солдат…
Все, почитай, что выручу,
Они же сами слопают,
А я с моей племянницей
Остаточки жую.
Ни именин, ни праздников,
Среда ли, воскресение,
Одним лишь руки заняты,
Одним башка затуркана:
Корми, лечи и чисть.
А летом… сверх пропорции
Другие удовольствия, —
То вдруг подроют сеточку,
Здоровые ведь, бестии! —
И шасть к соседу в сад…
Летишь, скликаешь, мечешься.
За вес, что смято-склевано,
Свои яички кровные
Неси соседу в дань…
А ястребы? А коршуны?
А крысы с ближней мельницы?
Повадились, проклятые,
Прорыли ход под сеткою
И задушили, аспиды,
Четырнадцать цыплят…»
 

* * *

 
Агафья Тимофеевна
Седьмое блюдце налила,
Подула и отставила
И кротко говорит:
«В усадьбе этой, милые,
Конечно, есть счастливые,
Да только уж не я…» —
«А кто?» – привстав над креслицем,
Спросил Козлов стремительно.
«Да, куры, куры, батюшка!
Живут в тепле и в сытости,
Без горя и забот…
Не я ль при них поденщица?
Не я ль за них уборщица?
А им, вальяжным барыням,
Всего лишь и хлопот —
Знай с петухом амурничай,
Да яйца от безделия
По всем углам неси…»
 

* * *

 
Три друга рассмеялися,
И в старом самоварчике
Три рожи добродушные
Широко расплылись.