Дверь закрылась, и я судорожно отдираю от себя пластилин, скатываю его в шарик и прячу за тумбочку. Я больше не могу этого терпеть – его следов тут не будет.
Осторожно, прохожу по его следу, двигаясь от древнейших времён к настоящему, и собираю краски.
Его любезность не даст усыпить моё внимание – каждое касание, даже секундное, не скроется от меня.
В углу комнаты сформировалась планета – с жёлтыми реками, печальными зелёными океанами, в центре которой часовой механизм отсчитывал секунды до взрыва.
Спрятался за тонкое, но непробиваемое для пластилина, одеяло. Я знаю, что когда он войдёт – его же собственные цвета обрушатся на него тысячью пластилиновых брызг-осколков.
Тогда я обрету свободу.
Мятная эволюция
Мой язык – сумоист, пытающийся победить жука.
Много лет он пытается выдавить его изо рта, но силы неравны, и мерзкие ножки щекочут и ранят меня, не давая покоя.
Круг пора разомкнуть – язык уходит на заслуженную пенсию, не совершив ни одной победы.
Зубная артиллерия обрушивается на хитиновую броню и сминает её.
Кусочки корпуса, внутренностей жука, моих надежд и слюна перемешивается во рту – мятный вкус наполняет прошлое, и я понимаю, что могу создать что-то. Только поменяй немного расположение – иной вид, новая запись в классификацию – готовое бессмертие для узкого круга энтомологов.
На большее я не рассчитываю.
Но, кроме вечности, меня интересует создание своего хитинового клона – моих слабостей у него не будет, жук с человеческими глазами, но без страха и сомнений, расправит крылья.
Продолжение подсчёта
Автобус врезается в многотысячную толпу.
Кровь и знания брызгами разлетаются во все стороны – пирамиды прокололи колёса, но этим движение не остановить. Только в салоне немного потряхивает.
В окно видно человеческие страдания – мои глаза капли на нём. Вот взгляд соединяется с другим, капля-глаз увеличивается и катится вниз – с каждым таким объединением видения становятся ближе ко мне.
Дельфины выныривают из красных вод и в то мгновение, пока я их вижу, занимаются подсчётом какой-то бухгалтерской задолженности. В их лязгающих вскриках я слышу первобытный рок и своё имя, рефреном звучащее в нём.