Buch lesen: «Дом Пламени и Тени»

Сара Дж. Маас

Schriftart:

Посвящается Слоан, которая своей улыбкой освещает всю Вселенную

Sarah J. Maas

HOUSE OF FLAME AND SHADOW

This edition published by arrangement with Laura Dail Literary Agency, Inc and Synopsis Literary Agency

Издательство Азбука^®

ЧЕТЫРЕ ДОМА МИДГАРДА,

о которых было объявлено в 33 году в. э. Имперским сенатом в Вечном Городе

ДОМ ЗЕМЛИ И КРОВИ

Оборотни, люди, ведьмы, обычные животные и множество других, к которым взывает Ктона, а также некоторые, избранные Луной.

ДОМ НЕБА И ДЫХАНИЯ

Малакимы (ангелы), фэйцы, элементали, спрайты¹ и те, кто благословлен Соласом, наряду с теми, к кому благоволит Луна.

ДОМ МНОГОВОДИЯ

Речные духи, русалки, водные звери, нимфы, келпи, никсы и другие, за которыми наблюдает Огенас.

ДОМ ПЛАМЕНИ И ТЕНИ

Демонаки, жнецы, призраки, вампиры, дракийцы, драконы, некроманты и множество злонамеренных и безымянных существ, которых сама Урда не в состоянии увидеть.

Пролог

Стоя на коленях перед своими бессмертными хозяевами, Лань воображала, что бы почувствовала, получи она возможность разорвать им горло.

Ее собственное горло холодило тяжелое серебряное ожерелье. Оно всегда оставалось холодным, и тепло кожи не могло его согреть. Словно загубленные ею жизни, которые символизировало это ожерелье, хотели, чтобы и она терпела ледяную хватку смерти.

Каждый серебряный дротик на форме волкожутней был наградой за мятежника, который больше никогда не ступит на землю Мидгарда. Лидия получила столько дротиков, что они уже не помещались на ее сером имперском мундире. В какой-то момент ей пришлось переплавить их на ожерелье.

Знал ли кто-то в этом зале, чем на самом деле оно являлось?

Ошейником с золотым поводком, другой конец которого вел к чудовищам, восседавшим перед ней.

И возникало ли у этих чудовищ хотя бы малейшее подозрение, что верная служительница, замершая у их ног, думала про состав и вкус их крови и как бы то и другое ощущалось у нее на языке и зубах?

Но сейчас она стояла на коленях – ей пока не позволили встать. И весь мир стоял и будет стоять на коленях до тех пор, пока шестеро астериев не выпьют из него все соки и не бросят труп гнить в пустоте пространства.

Хрустальный пол под коленями Лидии снова сверкал. Слуги Вечного Дворца дочиста отмыли его от крови. Ни малейшего ее привкуса не ощущалось в стерильном воздухе, ни одна случайная капелька не пачкала колонны, окаймляющие зал, словно и не было событий, произошедших всего два дня назад.

Но Лидия Сервос не позволяла себе задумываться о тех событиях. Особенно сейчас, в окружении врагов, когда рядом с ней на коленях стоял Поллукс, и одно из сверкающих крыльев касалось ее лодыжки. Будь на его месте кто-то другой, это можно было бы принять за знак поддержки и солидарности.

Поллукс – Молот – заявлял таким образом право собственности, и не более.

Усилием воли Лидия сделала глаза холодными, мертвыми. Усилием воли сделала таким же и сердце. Сейчас ее взгляд был сосредоточен на двух фэйских королях, которые тоже стояли на коленях и тряслись за собственные шкуры.

– Мой покойный сын действовал по собственной прихоти, – заявил Морвен, король авалленских фэйцев. Лицо у него было мертвенно-бледным. Высокий, темноволосый, он явился сюда во всем черном, однако не чувствовалось, что он убит горем. – Знай я о предательстве Кормака, я бы сам выдал его вам.

Лидия мельком взглянула на сборище паразитов, занимавших хрустальные троны.

Ригелус, как обычно, придал себе облик фэйского мальчишки-подростка. Он сидел, подперев кулаком тонкий подбородок.

– Помнится, ты держал сына на коротком поводке. Поэтому мне трудно поверить, будто ты ничего не знал о его действиях.

Над широкими плечами Морвена заклубились тени, скользя по его чешуйчатым доспехам.

– В детстве он был упрямым и своевольным. Но я думал, что давным-давно выбил из него все это.

– Получается, ты ошибался, – язвительно бросила королю Гесперус – Вечерняя Звезда. Она была в облике светловолосой нимфы. Длинные тонкие пальцы постукивали по сверкающему подлокотнику трона. – Мы можем лишь предполагать, что его вероломство уходило корнями в гнилую землю вашего королевского дома. И теперь эту гниль нужно безжалостно выжигать.

Лань знала короля Морвена не один десяток лет, но сейчас он впервые молчал, не отвечая на обвинение астерийки. Вчера его вызвали сюда, и он послушно явился. Однако ему явно не понравилось напоминание об иллюзорности его автономии. Даже на туманном острове Аваллене.

Где-то в глубине души Лань радовалась, видя, как этот речистый фэец, не закрывавший рта на имперских и прочих встречах, на всех собраниях и балах, сейчас тщательно взвешивает каждое слово, сознавая, что оно может оказаться последним.

– Я и понятия не имел о преступных деяниях моего сына и его трусливом сердце. Я клянусь золотистым серпом Луны. – В голосе Морвена зазвенела впечатляющая ярость. – Я решительно отвергаю все, что двигало мыслями и поступками Кормака. Его тело не удостоится ни могилы, ни погребения. Оно не поплывет на корабле к Землям Лета. Я позабочусь о том, чтобы его имя было полностью вычеркнуто из всех хроник нашего дома.

Лидия позволила себе каплю сожаления из-за смерти агента Офиона. Наследного принца Аваллена, отдавшего все ради уничтожения гнусных существ, перед которыми она стояла.

То же делала и она. Делала и будет делать.

Полярис – Северная Звезда, – избравшая себе облик темнокожей и белокрылой ангелицы, заметила Морвену, лениво растягивая слова:

– Ты бы при всем желании не смог отправить тело Кормака к Землям Лета, поскольку этот безрассудный парень сгорел дотла. И пытался сжечь нас. Как будто жалкий огонь способен это сделать.

Полярис негромко рассмеялась, и Лидии показалось, словно ей когтями раздирают кожу.

Морвен молчал. Он сказал все, что мог. Сама его коленопреклоненная поза показывала: если понадобится, он будет молить о пощаде. До этого вполне могло дойти, однако пока король Аваллена хоть и стоял на коленях, но головы не опускал.

Легенда утверждала, что даже астериям не под силу проникнуть сквозь туманы, окружающие Аваллен. Правда, Лидия не слышала, чтобы такие попытки предпринимались. Возможно, Морвен поспешил явиться сюда и по этой причине, дабы не давать астериям повода проверить истинность легенды.

Если некая древняя сила, окружавшая Аваллен, действительно могла заграждать доступ астериям, ради сохранения этой тайны стоило пресмыкаться и лебезить перед ними.

Ригелус закинул ногу на ногу. Непринужденная поза. Непринужденный голос. Таким голосом Светлая Рука отдавал распоряжения о казни целых семей.

– А ты, Эйнар? Что ты имеешь сказать о своем сыне?

– Дерьмо, – злобным шепотом произнес Поллукс, стоявший на коленях рядом с Лидией. – Предатель.

Его крыло по-прежнему касалось ее ноги, словно нога была его собственностью. И вся Лидия целиком.

Король Осени не обратил внимания на слова Молота. Он игнорировал всех, кроме Ригелуса.

– Рунн с рождения был необузданным, – сухо ответил он Ригелусу. – Я делал все, чтобы держать его в рамках. Почти не сомневаюсь, что он вляпался во все это из-за махинаций его сестры.

Лидия сдержала желание стиснуть кулаки. Усилием воли заставила сердце биться в привычном, замедленном ритме, чтобы ванирские уши ничего не заподозрили.

– Значит, ты готов уберечь одного своего ребенка, отказываясь от другого? – спросил Ригелус, губы которого сложились в легкую улыбку. – Что ж ты тогда за отец, Эйнар?

– Ни Брайс Куинлан, ни Рунн Данаан более не имеют права называться моими детьми.

Ригелус склонил голову набок. Его короткие темные волосы поблескивали в сиянии хрустального зала.

– Я думал, она взяла себе имя Брайс Данаан. Ты аннулировал ее статус принцессы?

На виске Короля Осени дрогнула жилка.

– Я еще решаю, какое подобающее наказание для нее избрать.

Поллукс зашелестел крыльями и, не поднимая головы, злобно заявил Королю Осени:

– Когда мои руки доберутся до этой поганой дырки между ног, называющейся твоей дочерью, ты будешь рад, что отрекся от нее. За то, что она сделала с Гарпией, я отплачу ей в десятикратном размере.

– Вначале тебе придется ее найти, – холодно сказал ему Король Осени.

По мнению Лидии, Эйнар Данаан был одним из немногих фэйцев Мидгарда, способным открыто перечить столь могущественному ангелу, как Молот. Янтарные глаза фэйского короля, такие же, как глаза его дочери, были устремлены на астериев.

– Ваши мистики уже установили ее местонахождение?

– Ты не желаешь узнать, где находится твой сын? – с лукавой улыбкой спросила Октартис – Южная Звезда.

– Я знаю, где находится Рунн, – невозмутимо ответил Король Осени. – Он заслужил то место. – Король повернулся в сторону Лидии и холодно на нее посмотрел. – Надеюсь, ты выжмешь из него все ответы до последнего.

Лидия выдержала его взгляд. Ее лицо было подобно камню, льду. Подобно смерти.

Взгляд Короля Осени скользнул по ее серебряному ожерелью. На губах появилась легкая одобрительная улыбка. Но его вопрос был адресован Ригелусу, а властный тон искренне восхитил Лидию.

– Где Брайс?

Ригелус вздохнул. Им владели скука и раздражение. Смертельно опасное сочетание.

– Она предпочла покинуть Мидгард.

– Вскоре мы исправим эту ошибку, – добавила Полярис.

Ригелус предостерегающе глянул на астерийку. Все пятеро были его подчиненными.

– Так, значит, Брайс нет в нашем мире? – слегка дрогнувшим голосом спросил Король Осени.

Морвен опасливо взглянул на него. Все знали, что единственное место на Мидгарде, откуда можно попасть в другой мир, – это Северный Разлом в Нене. Разлом был обнесен стеной, препятствующей незваным гостям из других миров попасть на Мидгард. А единственное место, куда можно попасть с Мидгарда, – это Хел. Значит, Брайс сейчас находилась там.

Лидии никогда не приходило в голову, что стена вокруг Северного Разлома служила и иной цели – удерживала обитателей Мидгарда от бегства с планеты.

Большинство обитателей Мидгарда.

– Этими сведениями нельзя делиться ни с кем, – напряженным тоном произнес Ригелус.

Об остальном можно было догадаться по его тону: под страхом смерти.

Лидия присутствовала при совещании астериев, требовавших ответа на вопрос: как Брайс Куинлан открыла врата в другой мир прямо из их дворца, буквально просочившись сквозь пальцы Светлой Руки? Недоверие и гнев правителей служили слабым утешением после случившегося. Оно и сейчас не давало Лидии покоя. Отзвуки событий того страшного дня не оставляли ее ни на мгновение.

Позади астерийских тронов зазвенел серебряный колокольчик – вежливое напоминание о другой запланированной встрече, которая должна начаться очень скоро.

– Наш разговор еще не закончен, – предупредил двух фэйских королей Ригелус. Костлявым пальцем он указал на открывшиеся двойные двери, за которыми находился коридор. – Только вздумайте сболтнуть о том, что вы слышали сегодня, – и на планете не останется ни одного уголка, где бы вы смогли укрыться от нашего гнева.

Фэйские короли поклонились, встали и молча удалились.

Давящие взгляды астериев переместились на Лидию, прожигая ей душу. Она выдерживала их, как выдерживала все ужасы своей жизни.

– Поднимайся, Лидия, – произнес Ригелус с намеком на участливость. – И ты поднимайся, мой Молот.

Лидия загнала поглубже желчь, обжигавшую внутренности, словно кислота, и встала. Поллукс тоже встал. Его белое крыло коснулось ее щеки. Мягкое прикосновение перьев никак не вязалось с его гнилой душой.

Снова прозвенел колокольчик, однако Ригелус поднял руку, подавая знак секретарю, стоявшему в тени ближайших колонн. Встреча немного подождет.

Ригелус развалился на троне.

– Как продвигаются допросы? – спросил он так, словно спрашивал о погоде.

– Мы пока находимся на начальной стадии, – ответила Лидия, чувствуя, что ее рот как будто не принадлежит ей. – Чтобы сломить Аталара и Данаана, понадобится время.

– А Изверга? – спросила Гесперус, и темные глаза нимфы злобно вспыхнули.

– Я пока ищу наилучшие подходы к нему. – Лидия стояла с высоко поднятой головой, заложив руки за спину. – Но дело в том, ваши лучезарности, что необходимые сведения мне придется вытаскивать из всех троих.

– Как ты всегда и делаешь, – сказал Ригелус, скользнув взглядом по ее серебряному ожерелью. – Мы позволяем тебе уйти, Лань. Иди, занимайся своей тонкой работой.

Лидия поклонилась в пояс, делая это с имперской безупречностью. Поллукс сделал то же самое, изящно сложив крылья. Образ совершенного солдата, специально выведенного для этих целей.

Только оказавшись в длинном коридоре, на достаточном расстоянии от тронного зала, Молот заговорил:

– Думаешь, эта сучка действительно отправилась на Хел?

Он кивнул назад – на тусклые, молчаливые хрустальные ворота в противоположном конце коридора.

Вдоль стены по-прежнему стояли бюсты астериев в их различных обличьях и позах, какие они принимали на протяжении столетий. Это были точные копии тех, что падали и разбивались во время погони за Брайс. В окна, разбитые молниями Аталара, вставили новые стекла.

Как и в тронном зале, здесь ничто не напоминало о недавних событиях. За хрустальные стены дворца не просочилась ни одна крупица сведений.

Правда, одно доказательство все же существовало. Теперь по обе стороны ворот стояли астерийские гвардейцы. Их белые с золотом знаки отличия сияли на солнце, струящемся из окон. Руки в белых перчатках сжимали древки копий, наконечники которых напоминали упавшие звезды. Забрала на золотых шлемах были опущены, не позволяя видеть лица. Впрочем, этого и не требовалось. В лицах гвардейцев не было ни индивидуальности, ни жизни. Этих элитных высокородных ангелов выводили ради повиновения и служения. И все они рождались со сверкающими белыми крыльями. Один такой белокрылый ангел шел сейчас с Лидией.

Она старалась идти неспешно, держа путь к лифтам.

– Я бы не стала тратить время на поиски. Но куда бы ни попала Брайс Куинлан, рано или поздно она обязательно вернется.

За окнами виднелись семь холмов Вечного Города, залитые солнцем. Почти все они были застроены домами с терракотовыми крышами. А за границей города, чуть к северу, поднимался еще один такой же холм. Сверкание на его вершине было ярким, как свет маяка.

Холм этот назывался горой Хермон. Двести лет назад Аталар и архангелица Шахара подняли первый и последний мятеж ангелов против астериев, закончившийся сокрушительным поражением. Не желанием ли побольнее ударить по Аталару объяснялось то, что теперь гору превратили в склад новых астерийских гибридных механокостюмов? Находясь в подземном застенке, Хант никак не мог этого видеть, но он знал Ригелуса: размещение новых машин явно было символичным.

Вчера утром Лидия прочла доклад о том, что астерии успели создать за несколько последних недель, невзирая на попытки Офиона им помешать. Несмотря на ее попытки им помешать. Но подробности, изложенные в докладе, не могли передать впечатления, производимого механокостюмами, когда их освещало предзакатное солнце. Город сотрясался от гула военных грузовиков, которые везли к Хермону все новые партии костюмов. Новостные агентства захлебывались от восторга, расписывая потрясающие возможности этих монстров, напичканных высокими технологиями.

При виде механокостюмов у Лидии всегда сводило живот. Так случилось и сейчас, когда она смотрела на их стальные корпуса, сверкавшие на солнце.

Еще одно свидетельство поражения Офиона. Несколько дней назад повстанцы уничтожили партию механокостюмов на острове Идра и лабораторию, где они разрабатывались. Но все это было сделано слишком поздно. Ригелус втайне создал эту металлическую армию и разместил на бесплодной вершине горы Хермон. Гибриды нового поколения, которые управлялись на расстоянии и не требовали, чтобы внутри находился ванирский солдат, однако такая возможность по-прежнему сохранялась. Получалось, механокостюмы, уничтоженные мятежниками, служили для отвлечения внимания Офиона, а Ригелус, не теряя времени, совершенствовал эти. В них соединились магия и технология, обеспечивая максимальную эффективность и сберегая жизни имперских солдат. Для повстанцев это означало неминуемую гибель, а для всего движения Офион – неминуемое поражение.

Лидии следовало бы заранее разузнать о хитроумном замысле Ригелуса, но она не сумела. А теперь весь этот ужас обрушится на мир.

Двери лифта открылись. Лидия и Поллукс молча вошли в кабину. Лидия нажала кнопку самого нижнего подземного этажа. Правильнее сказать, предпоследнего. До катакомб лифты не доходили. Туда можно было попасть только по хрустальной винтовой лестнице. Там обитала тысяча имперских мистиков, пребывавших в состоянии искусственной дремы.

Каждый из них сейчас пытался решить одну-единственную задачу: найти Брайс Куинлан.

Невольно возникал вопрос: если все знали, что Северный Разлом и другие ворота открываются только на Хел, зачем астерии тратили ценные ресурсы на поиски Брайс? Она попала на Хел, а потому незачем было приказывать мистикам ее искать, если только…

Если только Брайс Куинлан не оказалась в каком-то другом месте. Возможно, ее закинуло в иной мир. Если это действительно так…

Сколько времени ей понадобилось, чтобы туда добраться? Сколько вообще миров существовало помимо Мидгарда? И каковы шансы Брайс выжить в каком-то из них и вернуться на Мидгард?

Двери лифта открылись в сырой сумрак застенков. Поллукс двинулся по каменному проходу, плотно сложив крылья. Казалось, он старался, чтобы на белоснежных перьях не появилось ни одного пятнышка.

– Так ты поэтому сохраняешь им жизнь? – спросил он. – Держишь как приманку для этой суки?

– Да. – Лидия шла за ним. Светильники на стенах подмаргивали, словно им не хватало первосвета. – Куинлан и Аталар – истинная пара. Их узы заставят ее вернуться обратно. И вернется она не куда-нибудь, а прямо к нему.

– А ее брат?

– Рунн и Брайс оба Звезднорожденные, – сказала Лидия, открывая тяжелую железную дверь большой камеры допросов. Металл заскрежетал о камень. Звук до жути напоминал крики жертв, которых истязали в соседних камерах. – Она захочет освободить Рунна – своего брата и союзника.

За дверью начиналась каменная лесенка. Спустившись по щербатым ступенькам, Лань прошла на середину камеры, где на цепях, закованные в кандалы из горсианского камня, висели трое мужчин. С их тел капала кровь, уходя в решетку под босыми ногами.

Лидия подавила в себе все, что было способно чувствовать и дышать.

Аталар и Баксиан, подвешенные к потолку, находились без сознания. Туловище каждого покрывал жуткий узор из шрамов и ожогов. А их спины…

Если бы не это нескончаемое «кап-кап», как из неплотно закрытого крана, в камере было бы тихо. Кровь продолжала струиться из культей на месте крыльев. Горсианские кандалы замедляли скорость выздоровления почти до человеческого уровня, не давая узникам умереть, но заставляя их каждую минуту страдать от боли.

Лидия не могла смотреть на третью фигуру, висящую между ними. Вблизи него она не могла даже дышать.

Кожаный хлыст Поллукса чиркнул по каменному полу, а когда обрушился на окровавленную, воспаленную спину Аталара, Лидия успела погрузиться вглубь себя. От удара Умбра Мортис вздрогнул и качнулся на цепях.

– Просыпайся, – язвительно бросил ему Молот. – Такой прекрасный день, а ты дрыхнешь.

Аталар приоткрыл воспаленные глаза. В их темных глубинах сверкала ненависть.

Рабская татуировка, вновь появившаяся у него на лбу, казалась темнее, чем тени застенка. Распухшие губы искривились в звериной улыбке, обнажив окровавленные зубы.

– Доброе утро, дорогуша.

Справа от Аталара послышался негромкий хриплый смех. И хотя Лидия сознавала, что поступает глупо, она подняла голову.

На нее смотрел Рунн Данаан, наследный принц фэйцев Вальбары.

Его губа сильно воспалилась в том месте, где Поллукс вырвал кольцо. Брови покрылись запекшейся кровью. Поллукс лишил его и надбровных украшений. Его татуированное туловище и руки, заведенные за голову, покрывала корка из крови и грязи, частично маскируя следы побоев.

Потрясающие синие глаза принца так и сверкали ненавистью.

Ненавистью к ней.

Поллукс вновь ударил хлыстом по спине Аталара, не задавая никаких вопросов. Это была разминка. Разогрев. Допрос начнется позже.

Баксиан все еще не пришел в сознание. Вчера вечером Поллукс избил его до состояния кровавого месива, предварительно отпилив ему и Аталару крылья тупой пилой. Изверг даже не вздрогнул.

«Ночь», – мысленно произнесла Лидия, направив зов в заплесневелое пространство, отделявшее ее от фэйского принца. Помимо сеансов связи, они никогда не общались через разум, но она не оставляла попыток с тех пор, как Рунна приволокли сюда. Снова и снова она звала его своим разумом. Ответом ей было молчание.

Рунн умолк, когда узнал, с кем проводил сеансы связи.

Горсианские кандалы подавляли его магию и замедляли выздоровление, но телепатическому общению не мешали. Лидия это знала. Она знала, что перед исчезновением Брайс Рунн подобным образом переговаривался с сестрой.

«Ночь».

Рунн оттопырил губу, словно хотел зарычать. По подбородку потекла струйка крови.

У Поллукса зазвонил мобильник. Звук был пронзительным и чуждым в этом древнем вместилище боли и страданий. Хлыст замер в руке, и снова наступила отвратительная тишина.

– Слушаю, Мордок, – произнес Молот, по-прежнему сжимая хлыст. Он чуть отошел от раскачивающегося, истерзанного Аталара. – Докладывай.

Лидия даже не отреагировала на то, что ее капитан докладывал не ей, а Молоту. Поллукс принял гибель Гарпии как личный вызов и приказал Мордоку и волкожутням искать любые намеки на то, куда могла скрыться Брайс Куинлан.

Он считал Брайс повинной в гибели Гарпии лишь потому, что ни Аталар, ни Рунн не раскрывали, чья рука на самом деле оборвала жизнь его соратницы. Да, Аталар и Рунн знали о двойной игре Лидии, и лишь ее жизненно важная роль для Офиона удерживала обоих от раскрытия ее секретов.

Ненадолго, пока Поллукс отвернулся, Лидия сбросила маску безразличия. Пусть Рунн видит ее лицо. Лицо той, кто целовала его душу и раскрывала ему свою, когда они без остатка растворялись друг в друге.

«Рунн, – мысленно обратилась она к нему. – Рунн».

Но фэйский принц не отвечал. Ненависть в его глазах не становилась меньше. И тогда Лидия вновь надела маску Лани.

И когда Поллукс убрал телефон и вновь взмахнул хлыстом, Лань приказала Молоту негромким, безжизненным голосом, который так долго служил ей щитом:

– Лучше попробуй колючую проволоку.

1.Вследствие участия в Падении спрайты были изгнаны из своего Дома и ныне считаются низшими существами, хотя многие из них отказываются это признавать.