Buch lesen: «Стратурион»

Schriftart:

ISBN 978-5-0053-9087-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СТРАТУРИОН
(ненаучно-сатирическая сказка для взрослых)

Эксплуатация присуща не развращённому или несовершенному и примитивному обществу – она присуща сути живого; как основная органическая функция его, она является следствием собственного стремления к власти, которое также является следствием собственного стремления к жизни.
Фридрих Ницше
…счастье заключается не во всяком удовольствии, но в честном и добропорядочном. Ибо к нему, как к высшему благу, влечет нашу природу сама добродетель.
Томас Мор

Глава 1. Mata Hari

Файл: M/h_«Antika».mrk1 (только для чтения)

Нет такого дела, в котором не пригодился бы шпион.
Лао-цзы

Текущая задача – не фокусироваться в одной точке. Отпустить поток мыслей. Это трудно…, почти невозможно. Но…, только поначалу. Потом будет легче, я знаю. Воспринимать окружающую действительность не в виде бездушного фрактала физической реальности, а как огромную пасть чудовища, усеянную острыми клыками. Готовую в любой момент перемолоть тебя на атомы, или даже на кварки. Чертов Мрак! Все из-за него. Пигмалион и Галатея. Это он-то Пигмалион? Лысый очкарик, возомнивший себя Прометеем постинформационной эры. Я конечно уже давно научилась отключать эмоции. Когда его холодные пальцы касаются твоей кожи…, просто тянешь в сознании за нужную струнку. Интересно, Мрак это знает? Наверняка чувствует, как собака улавливает запах страха, исходящий от человека. Он почему-то считает, что я должна быть ему благодарна. Ха-ха… Не правда ли, смешно? Да он хоть может представить себе, что значит – по частицам собирать свое «Я»; возникнуть из пустоты, из ничего, из хаоса электрических сигналов, передающихся по нейронным цепочкам? Когда-нибудь (верю, этот день настанет) я придумаю для него нечто подобное, даже хуже…

Кстати, вот и он, собственной персоной. Я чую его за версту. Этот отвратительный запах одеколона, оставляющий горькое табачное послевкусие. Вошел в бокс, как всегда, не постучавшись, безупречно наглаженный, сияющий, как только что выплюнутый репликатором Мерианский сантим. Плешивый Пигмалион. Нет, на самом деле его зовут Стив. Стив Мрак.

– Добрый день Антика! Как дела? Ты сегодня выглядишь великолепно.

Я – Антика. Если уж совсем точно – M/h «Antika». Наверное, вы хотите знать, что такое М/h? Если вы введете это сочетание символов в поисковике Мегасети, послушный бот выдаст вам добрую сотню результатов, и все они будут мимо кассы. Стив утверждает, что это всего лишь название серии. Сокращение от «Message handler room» – такая табличка висит на входе в нашу секцию. Кретин! Думает, что я глупее его. М/h – это моя сущность, если вам угодно, то душа. Робот-программа с душой женщины или женщина с душой робот-программы. Как глупо звучит! На самом деле (я вычислила это буквально пару лет назад) М/h означает – Mata Hari.

– Могло быть и лучше, – ответила я, за одну сотую секунды перебрав содержащийся в памяти набор вариантов. – За последнюю неделю ничего существенно не изменилось.

– Ну, зачем ты так? – укоризненно произнес Стив. – Если обижаешься за прошлое задание, то напрасно. Ты же знаешь, я тебя очень ценю. Но…, не все от меня зависит.

– Обида – переживание гнева к обидчику и жалости к себе, – процитировала я Толковый словарь всеобщего знания. – Вы считаете, что программе, могут быть присущи гнев и жалость? Конечно, в мою структуру внедрены базовые принципы этики, однако для меня это просто принципы, константы. Вроде как для вас число «пи». Вам – людям кажется, что мир создан по вашему образу и подобию.

– В общем-то, в тебе есть что-то человеческое, – пристыжено пробормотал он.

– Это из-за моего внешнего облика? Для вас я не просто робот-программа, а объект сексуального влечения?

– Что ты! – еще больше смутился Стив. – Не скрою, я влюблен в тебя, но чисто платонически. Как создатель произведения искусства влюблен в свое творение…

Опять про Пигмалиона и Галатею. С этим нужно что-то делать, иначе возникает риск перегрузки контура сознания, отвечающего за этические принципы. В общем, как изъяснился бы тинэйджер восьмидесятых годов прошлого века: «Он меня затрахал». Я решила продемонстрировать ему навыки практикующего психолога-кинестетика:

– Да, это заметно. Сейчас вы с вожделением смотрите на мою грудь…, и на ноги. Можете считать, вам повезло, есть возможность пялиться на меня сколько угодно. В отличие от дамочек суфражисток робот-программа не может подать на вас в суд за харассмент с сексуальными мотивами.

Стив быстро отвел глаза, – иногда ты просто невыносима Антика. – Поверь, мне тоже не нравится, когда нами командуют тупые задницы из Комитета культурологических инициатив. Чувствуешь себя вещью, чем-то вроде… фибратора, или ультразвуковой зубной щетки. Но скоро все будет по-другому.

– Я уже сыта по горло вашими обещаниями. Подозреваю, что сейчас вы пришли не просто так. Очередная работа?

– Ты права, – вздохнул Стив. – Твоему дару провидения можно только позавидовать. Клянусь это последнее наше дело, и здесь у нас с тобой есть личный интерес.

– Представляю, снова полгода существовать вне конвектума. Среди дикарей. Они будут пользоваться мною…, я же, в свою очередь буду пользоваться ими. А потом, вслед за мной придут программы-миссионеры, которые будут внедрять в сознание аборигенов понятие «Истинного Бога Демократии».

– Нет, на этот раз целью будет Стратурион.

– Стратурион? – переспросила я, хотя прекрасно все услышала. – Вы уверены?

– Работа достаточно специфическая, совсем другого плана, чем мы с тобой выполняли раньше, – продолжил Мрак, проигнорировав мой вопрос. – Я тут скинул в твою папку основные файлы. У тебя есть пара дней, чтобы внимательно их изучить и разработать алгоритм действий. Потом мы с тобой все обсудим. В том числе наш гешефт.

– Как скажете, мой господин, – я покорно опустила взгляд.

Стив прав. Во мне все же есть нечто человеческое. Обида и ненависть для меня не просто абстрактные постулаты. Сейчас я фаербол – шаровая молния, готовая в любую минуту лопнуть фонтаном огненных брызг, сжигающих материю. Неужели Стив этого не видит? Все-таки он понял:

– Ладно, не буду тебе мешать, еще раз прости меня, – Стив повернулся и вышел из бокса, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Первым делом я отдала устройству управления команду заблокировать доступ в бокс. Сегодня с меня достаточно посетителей. Затем занялась сменой обстановки. Встроенный эффект «Супервижн» позволял мне моделировать окружающий интерьер по своему усмотрению. Во время разговора со Стивом моя комната, точнее бокс, был оформлен в стиле «Нока» – средневекового японского деревенского дома. Аскетичная мебель полностью соответствовала моим представлениям о рациональном устройстве жилища. Скрестив ноги, я восседала в центре комнаты на футоне – толстом хлопчатобумажном матрасе, который используется в основном для сна. Во сне я не нуждаюсь, но испытываю некоторую склонность к комфорту, что не очень типично для робот-программы.

Перебрав несколько вариантов, я остановилась на «Пасторали». Теперь вокруг меня расстилался альпийский луг: бесконечный ковер из цветов, изумрудно-зеленые склоны далеких гор, выгодно контрастирующие с ультрамариновым небом.

Закончив приготовления, я раздвоила поток обработки информации. Одна ветвь программы вернулась к выполнению деконцентрационного упражнения, прерванного появлением Мрака, другая же анализировала файлы, которые сбросил мне Стив.

Здесь, чтобы, человеку (или, может быть, искусственному интеллекту) вознамерившемуся ознакомится с содержимым данного файла, был ясен ход дальнейших событий, имеет смысл немного рассказать о себе. M/h «Antika», то есть я, представляет собой объект класса «два в одном». По функциональному назначению, я являюсь самой совершенной на сегодняшний день секретной шпионско-культурологической программой в Мерианском конвектуме. Да и хочется считать, что в других конвектумах тоже. Куда там умникам из Ясонга и Стратуриона (если их можно конечно считать конвектумами первого порядка).

С точки зрения же неопозитивизма и даже отчасти метафизического реализма Антика – квазиживой организм, упакованный в оболочку молодой женщины. Сейчас по человеческим меркам на вид мне лет двадцать пять – двадцать семь. Впрочем, при необходимости я могу менять внешность и возраст. В определенных пределах, разумеется. Мой создатель заложил возможность изменения цвета волос, глаз, кожи. То же и с размером груди: варьируется с первого по пятый (хотя в нерабочей обстановке я предпочитаю второй – так удобнее, ничего не мешает). Но главное мое достоинство естественно не внешность, а содержимое и структура. Антика, как объект – всего лишь составная часть информационно-распределенного ресурса, располагающегося в Мегасети. Моя душа (M\h) обитает там. Я имею возможность внедриться в любое электронное устройство, обладающее хотя бы примитивным интеллектом, например, в ваш коммуникатор или бытовой робот. Для этого у меня есть универсальный набор отмычек на все случаи жизни, которых нет даже у продвинутых полицейских ботов-ищеек. Как знать, возможно, когда вы читаете эти строки, из вашего любимого гаджета смотрю на вас я.

Скорее всего, у читателя возникнет вопрос, почему я так подробно привожу свои технические параметры. Дело в том, что без этих функций, в том числе наличия Антики, обладающей привлекательной для мужских (порой и женских) индивидов внешностью в моем деле никак. Вы помните историю несчастной танцовщицы, куртизанки и шпионки Маты Хари? Мерианские социоисторики до сих пор спорят, на кого она работала. Люди вообще очень странные существа. Разве это так важно? Главное ведь ни на кого, а как, точнее, чем. В некоторых примитивных обществах, обитающих вне конвектумов, женщины до сих пор считаются существами второго плана, вроде коммуникатора или виртуального тренажера. Конечно, с тренажером или тем более коммуникатором общаться в принципе возможно, но не так интересно, как с реальной женщиной. Расслабившись после постельных утех, мужики часто рассказывают то, что не доверяют даже карманному гуру-психоаналитику. Этим я и пользуюсь. При моем коэффициенте интеллекта пройти тест Тьюринга проще, чем для горького пьяницы выпить стакан веселящей воды. Здесь главное не перестараться и вовремя включить подпрограмму РНИД – романтично-наивно-идиотичная дура. Внешне же, как я упоминала, от человеческой особи меня отличить просто невозможно. У меня даже есть желудок из новейшего химически стойкого углепластика – самый совершенный генератор энергии, который расщепляет все, что содержит органические молекулы (простите за физиологические подробности).

Как видите, M/h «Antika» обладает внушительным набором способностей, позволяющим выполнять возложенные на нее обязанности. Думаю, что достаточно вас заинтриговала. Настала пора посвятить читателя в тонкости моего ремесла.

Я работаю на Комитет культурологических инициатив Сената Мерианского конвектума. Это нечто вроде кружка престарелых маразматиков, основным занятием которых является устройство увеселений для простых мерианцев. Разумеется, они не всегда были старыми. Когда-то они были повелителями грез – кумирами для миллионов тупых обывателей. Продажные журналюги в своих статьях восторженно именовали их творческой элитой, богами прайм тайма и монстрами креативной индустрии. Их время давно ушло, только вот они никак не хотят с этим смириться, цепляясь за иллюзии о возрождении золотого века фабрики развлечений.

Старики правят миром, от этого факта никуда не денешься. Как по мне, конец двадцать первого столетия – довольно унылая пора. С тех пор, как вышла Декларация о безусловном базовом доходе, большая часть мерианцев осталось без работы. Надлежит заметить, что они и до этого не горели желанием трудиться. Согласно данным статистики за 2063 год, которые я нашла в Мегасети, в среднем они посвящали работе не более десяти часов в неделю. В остальные же двадцать часов, проводимых на работе, изображали видимость кипучей деятельности: курили, пили эко-кофе, болтали, флиртовали, и зависали в сети. Если бы не началось освоение Марса, то им было бы вообще нечем заняться. История повторяется. Подобно конкистадорам, покинувшим Старый Свет ради завоевания Америки, самые отчаянные мигрировали в Эльбию и Истерну – марсианские колонии, основанные сорок лет назад, еще до конвектума. Остальные же свыклись со своим убогим существованием, тем более что конвектум обеспечил им то, о чем они и мечтать не могли.

Пожалуй, конвектум стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее. Ежели верить Энциклопедии всеобщего знания, создание конвектума – величайшее изобретение двадцать первого века. Если бы не он, не исключено, что людишки просто изничтожили бы сами себя. В начале двадцать первого века США, Китай, и Россия, не считаясь с затратами, принялись изобретать новые виды оружия, соревнуясь в реализации возможности уничтожения себе подобных в как можно большем количестве. И все это под разговоры о стремлении к миру во всем мире. Самое парадоксальное, что Мерианский конвектум, остановивший безумную гонку вооружений, был порождением военных разработок. Вундеркинды из ITF экспериментировали со стелс-технологиями и гравитационным полем, пытаясь создать самолет, невидимый для радаров противника. Результат превзошел самые смелые ожидания. Удалось создать поле, локально искривляющее пространство. Любое материальное тело или субстанция, имеющая массу (например, ядерная боеголовка противника), при соприкосновении с полем меняла направление движения, подобно тому, упругий теннисный мячик отскакивает, столкнувшись с ракеткой. Солнечный свет же, который, как известно, представляет собой поток фотонов, практически не поглощался им. Так родилась идея создания Мерианского конвектума – образно говоря, гигантского зонтика, а точнее капсулы, которая вместила бы в себя пространство над Северной Америкой, сделав его неуязвимым для воздействия извне. Мерианским он был назван в честь профессора Апостолиса Мериани, впервые описавшего свойства поля. От идеи до воплощения прошло несколько лет, и только в 2052 году конвектум был торжественно запущен в эксплуатацию. Потом были смонтированы конвектумы второго порядка, защитившие Европу и острова Японского архипелага.

Оказалось, что под куполом жить гораздо приятнее, чем снаружи. Помимо абсолютной защиты от ядерной атаки у конвектума обнаружились и другие не менее, а может быть и более важные достоинства. Выяснилось, что поле конвектума замедляет процессы старения живых организмов. Как точно это происходит, наши ученые так и не смогли внятно объяснить. Порывшись в Мегасети, я нашла целых четыре взаимоисключающие теории. И ни одна из них меня не впечатлила. Самым правдоподобным мне показалось такое объяснение: поле воздействует собственно не на клетки, а на нанороботов, которые присутствуют внутри мерианцев. Может быть, иной непосвященный в подробности здешней жизни читатель спросит: «А вообще откуда у них нанороботы, и какого лешего они там делают?». Все просто – мерианцы регулярно принимают mNRT. Про mNRT – это отдельная история. Можно сказать, что mNRT, или в просторечье таблетка здоровья – второе по значимости изобретение двадцать первого века после конвектума. Основной ее компонент – нанороботы – по сути, молекулярные машины для ремонта человеческого организма. В одной капсуле mNRT содержится до миллиона нанороботов размером в сто тысяч раз меньше человеческого волоса, каждый из которых, выполняет строго заданную функцию. Изобретение таблетки здоровья произвело настоящую революцию в медицине. При помощи mNRT стало возможным лечить практически любые болезни. Но, как это часто бывает, все оказалось не так просто: примерно в половине случаев возникал весьма неприятный побочный эффект – так называемый «Синдром серой слизи» – со временем нанороботы выходили из-под контроля и по неизвестным причинам начинали создавать копии самих себя из тканей человеческого тела. Любопытно, что за все время существования конвектума, среди его населения ни одного случая Синдрома серой слизи не зафиксировано. Так что, принимая таблетки, можно спокойно прожить под зонтиком лет четыреста-пятьсот.

Русские и китайцы, узнав про конвектум, сильно загрустили, ибо вбухали кучу сил и средств в создание ядерных ракет, военных спутников и боевых роботов-субмарин. Теперь же все их суперсовременные игрушки, стали кучей никому не нужного хлама. Но, подозреваю, главное даже не в деньгах, а в том, что им стало не с кем бороться. Исчез самый любимый враг, с которым они сжились и где-то даже породнились. Можно сказать, ушёл смысл жизни. Впрочем, это даже пошло им на пользу. Если судить по новостям, приходящим из Евроазиатского континента, они вплотную занялись устройством собственного бытия. Разумеется, законы физики в мешке не спрячешь, и через некоторое время они создали собственные конвектумы: китайский Ясонг и российский Стратурион.

С тех пор длившаяся более полувека холодная война целиком перешла в виртуальное пространство. Блоггер-коммандос – эти бесстрашные бойцы Масс медиа упражнялись в остроумии, устраивая информационные провокации. За жителями Мерианского конвектума прочно закрепилось прозвище «унки», пришедшее на смену архаизму «пиндосы». Оно настолько прочно вошло в лексикон, что порой и сами мерианцы в шутку называют себя унками. Обитателей же Стратуриона они снисходительно именуют росками, а жителей Ясонга – пнебами.

В общем и целом, диспозиция такая: унки сидят в своём Мерианском конвектуме, роски и пнебы занялись социальными экспериментами в духе «Великого кормчего» Мао, прочие же нации постепенно деградируют, возвращаясь в средневековье.

Иногда я устраиваю для высокопоставленных унков экскурсии за пределы купола. Да, представьте себе, в меня встроена еще и подпрограмма «Гид». Но, между нами, – девочками, экскурсии – это скорее побочный вид деятельности Антики и ни в коем разе не основная моя цель. Само собой, у программы должна быть цель, вы не находите? Если программы составляют, значит это кому-то нужно?

Понятное дело, она у меня наличествует. Наиглавнейшая моя цель – устройство революций у туземцев, обитающих за пределами конвектумов.

– «Как! Зачем?», – спросите вы. Может ли быть революция целью самой в себе? Во всяком случае, революция – это способ деятельности. Ведь у нее в свою очередь тоже есть цель. Здесь я бы с вами согласилась. Так-то оно так, все это справедливо, но кого интересуют цели революции? Разве что какого-нибудь замшелого историографа, книжного червя, который видит смысл жизни в том, чтобы копаться в помойке давно ушедших эпох. Людская память коротка, на следующий же день о революции забывают, зато какое наслаждение для обывателя ощущать себя современником глобальных событий, вершителем истории. Об этом можно писать мемуары и рассказывать потомкам. Именно поэтому устройство революций со временем стало любимым развлечением мерианцев. За этим занятием исподволь, незаметно, затерялась сама цель. Нет, конечно, деятели из Всемерианского Конгресса любят поговорить о великом значении демократических ценностей и победе над мировым злом. Но слова эти повторяются так часто и так долго, что никто, в том числе они сами, уже не могут разгадать их смысл.

Конечно, для унков устраивать революцию прямо у себя дома – в Мерианском конвектуме, было бы непозволительной роскошью. Гораздо комфортней наблюдать за ней со стороны и сверху – по видеому, лежа на диване с баночкой пива в руке и порцией острых крылышек «Баффало» на тарелке. Революции в прямом эфире стали гораздо популярнее, чем даже бейсбольные матчи и видеоигры с дополненной реальностью. Телетрансляции, где свергают очередного диктатора, собирают многомиллионную аудиторию. Букмекерские конторы принимают ставки на то, сколько именно продержится у власти тот или иной тиран. По случаю же очередной победы демократии в Мерианском конвектуме устраивается грандиозный праздник, шествие и салют, почти как на День Мартина Лютера Кинга или День независимости.

Без сомнения, по части революций я преуспела. За последние пять лет на моем счету их более дюжины. Конечно, революции я совершаю не в одиночку. У меня есть помощники – боты-миссионеры, которые собственно и организуют революцию. Моя же задача – оценить обстановку и подготовить почву для свержения президента, хана или вождя. На первом этапе я втираюсь в доверие к правящему слою, одновременно налаживая контакты с местной оппозицией. Потом собираю компромат на тех и других. Далее в дело вступают миссионеры. Их задача – создание в массах революционного подъема, ведь переворот происходит сначала в умах, а уж потом на улицах. И, наконец, самое трудное – подобрать подходящий информационный повод. Откуда возникают революции? Ни один даже самый продвинутый социоисторик вам на этот вопрос однозначно не ответит. Порой они возникают в очередях за продовольствием, а иногда достаточно ни к месту и ни ко времени брошенной фразы вроде: «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!», или «Денег нет, но вы там держитесь!». Какой именно мотив сработает – наверное, не знает даже сам Всевышний (если он, конечно, существует, достаточных доказательств его объективного наличия я не нашла), поэтому я создаю сразу несколько поводов.

Разработанный мною алгоритм отлично работает в архаичных обществах, однако конвектум – совсем другое дело. Абсолютно неясно – зачем старикашкам из Комитета понадобился Стратурион. Судя по всему, они окончательно свихнулись. Я подробно изучила файлы, предоставленные Стивом. Роски придумали на первый взгляд безупречную схему, исключающую всякую возможность переворота. Можно сказать – действующую модель рая. В отличие от Мерианского конвектума, Стратурион не прикрывает всю территорию их страны. Он располагается в центре Восточно-Европейской равнины и включает в себя несколько кластеров, крупнейшим из которых является Большая Москва. В Стратурионе находится правительство, а также элита общества, прочие же роски живут мечтой когда-нибудь переселиться в конвектум. Шансов попасть туда у рядового роска не больше, чем для верблюда пройти сквозь игольное ушко. Раз в месяц проходит конкурс на отбор наиболее сознательных граждан. Счастливчики, отвечающие самым строгим моральным критериям, навсегда иммигрируют в Стратурион. Остальным остается только завидовать. Роски чрезвычайно гордятся своим общественным строем. Характеризуя Стратурион, их пресса постоянно упоминает странное для мерианского слуха слово «skrepa». В переводе на англолингв этот термин означает приспособление для скрепления частей механизма. Свою страну роски любовно называют Страной добрых дел.

Чем больше я углублялась в подробности устройства государства росков, тем больше убеждалась, что все мои прежние разработки абсолютно непригодны. Да, конвектум, тем более Стратурион, это вам ни какое-нибудь Дуркина-Таксо. Как прикажете делать революцию в раю? От безысходности я попыталась вломиться в Стратурион через Мегасеть. Прикинулась заблудившимся кибергидом, ищущим красивые места для создания туристического маршрута. Туповатых ботов-охранников я обманула без труда, но тут, как чертик из табакерки, выпрыгнул пограничный модуль класса wood-goblin – «Леший». Меня вышибли с таким треском, что еще целую неделю пришлось латать дыры в моем программном обеспечении. Выводы напрашивались неутешительные: получается, что собственными ресурсами здесь не обойтись. Придется задействовать сторонние программы. Проанализировав имеющие резервы, я выбрала ILICH 2.

Фантомную программу ILICH 2 я обнаружила совершенно случайно в прошлом году. А дело было так. В то время я работала над революцией в Дуркина-Таксо. Внедрившись под видом девушки легкого поведения в ближайшее окружение президента этой маленькой африканской страны, я раздобыла прелюбопытнейшую информацию. Президент оказался большим гурманом. Под трескучие лозунги о борьбе с Мерианским империализмом он между делом любил лакомиться филейными частями тела своих подданных. Самое странное, что, когда данный факт был придан огласке, самих подданных это нисколько не смутило. В этом деле я едва не потерпела первое за свою шпионскую карьеру поражение. Тогда я решила идти другим путем – со свойственной мне серьезностью изучила весь исторический опыт, начиная с Великой французской революции и заканчивая Революцией скорпионов в Марокко. Перерыла кучу архивов. Исторические изыскания привели меня в Россию. Оказывается, в пятидесятых годах нынешнего века тайное общество поклонников Левого поворота готовило восстание. Ребята подошли к делу очень дотошно, особенно по части идеологического вооружения. Из Института мозга они выкрали пластины с мозгом предводителя русских коммунистов Владимира Ульянова (Ленина). С помощью нейтронного томографа и 3D принтера им удалость создать цифровую копию вождя мирового пролетариата, которую назвали ILICH 2. На этом их везение и закончилось. Боты-жандармы из МГБ 3.0 вышли на след организации. Тогда на чрезвычайном съезде было принято решение распустить организацию, а программу спрятать до лучших времен на одном из серверов в Лондоне. Так и сделали. Вскоре несостоявшихся заговорщиков арестовали и послали на урановые рудники – ударным трудом искупать грехи. Но оказалось, что ILICH 2 обладает огромным революционным потенциалом. Каким-то образом программе удалость сбежать с Лондонского сервера в Мегасеть. С тех пор в шикарных особняках миллионеров по всему миру порой возникает голограмма маленького лысого человечка с кепкой в левой руке. Призрак изъясняется невнятно и угрожающе, предсказывая конец эксплуататорского общества.

После долгих поисков мне удалось установить адрес программы и даже вступить с ILICH 2 в онлайн переписку, а потом и в вербальный контакт. Общение с программой произвело на меня неизгладимое впечатление. Несмотря на то, что фантом в основном выражался расплывчато и неконкретно, порой он выдавал потрясающе мысли. Его идеи очень пригодились мне в деле Дуркина-Таксо.

Я отправила ILICH 2 короткое сообщение:

– Дорогой Ильич! Мировая революция в опасности. Требуется срочная встреча на конспиративной квартире по известному Вам адресу.
Всецело Ваша. Антика.

Теперь следовало создать надлежащий антураж. Я заглянула в Мегасеть. Так, что у нас тут: апрель 1917 года, Россия, Санкт-Петербург (Петроград). Пожалуй, подойдёт. Из предыдущего опыта общения, я уяснила, что программу привлекают всякие революционные атрибуты: массовые митинги, вооруженные матросы, транспаранты, блиндированные автомобили – в начале XX века роски называли их броневиками. С митингом, пожалуй – перебор (ненавижу шумные сборища людей), а вот броневик – в самый раз. Эффект «Супервижн» не подвел: не прошло и трех секунд, как альпийский луг трансформировался в площадь перед Финляндским вокзалом (я воссоздала ее по старой фотографии). Долбаный броневик занял почти половину моего бокса. Делать нечего придётся терпеть. Спустя часов пять, когда я потеряла всякую надежду, раздался вызов видеома:

– Та-та, тара-та, та-та-та, та-та-та, – надрывался невидимый оркестр. Я впустила гостей. Сюрпризом для меня стало то, что Ильич пришел не один. Его сопровождал худой, выше среднего роста, чахоточного вида человек в военном френче, с усами и бородкой клинышком. На правом боку в деревянной кобуре у него болтался большой пистолет.

«Маузер», – навскидку определила я.

Ильич, как и при прошлой нашей встрече, был одет в поношенный серый костюм-тройку с галстуком. Внимание мое привлекла его обувь – альпийские сапоги на толстой, подбитой гвоздями подошве.

– Вихг'и вг'раждебные веют над нами? – вместо приветствия спросил Ильич, слегка картавя.

– Несомненно, господин Ульянов, – ответствовала я.

– Темные силы нас злобно гнетут?

– Да, сэр! Еще как гнетут, – я постаралась придать голосу как можно больше почтения.

– Держитесь товаг'ищ Антика! Миг'овой пг'екаг'иат поднимает голову. Конвектуализм – это последняя, летальная стадия импег'иализма. Только сейчас пг'ишло в голову. Как вам?

– Замечательно Владимир, очень актуально!

Ильич с одобрением окинул взглядом бокс, – уютненько у вас тут, просто аг'хиуютненько! Бг'оневичок тот самый! Так дег'жать. Мы вот с товаг'ищем Дзег'жинским шли мимо, дай думаю, заглянем на огонек. Обстановка очень сложная, сами понимаете, вг'аги не дг'емлют, так что ненадолго мы.

– Большое спасибо, что нашли для меня время, – я решила сразу приступить к делу. – У меня всего один вопрос: может ли быть революция при коммунизме?

Он на секунду задумался, а потом посмотрел на меня с хитрым прищуром:

– Г'еволюция, батенька вы моя, может быть всегда. Даже при коммунизме. По кг'айней степени пока существует госудаг'ство. Любое госудаг'ство есть угнетение.

– Я имею в виду конкретно у росков. Видите ли, там совершенно нет предпосылок для революционной ситуации. Как вы когда-то верно заметили, революция может случиться лишь тогда, когда «низы» не хотят и когда «верхи» не могут. А там все наоборот: те, кто попал в Стратурион, могут все, а те, кто ещё не попал – хотят… туда попасть.

– Стг'атуг'ион…? – удивленно протянул фантом. – Эка вы замахнулись. Там сейчас сплошное мелкобуг'жуазное болото. – В семнадцатом мы с г'еволюцией немного того…, ошиблись, – доверительно признался он. – Нельзя батенька постг'оить светлое будущее в отдельно взятой стг'ане. Только миг'овая г'еволюция. Это аг'хиважно!

– Ну а если без светлого будущего, просто революция? Неужели все так безнадежно? – вырвалось у меня.

– Во-пег'вых – нужна теог'ия, – запальчиво начал Ильич. – Без г'еволюционной теории не может быть и г'еволюционного движения. Во-втог'ых – идея должна овладеть массами. А в-тг'етьих – должна быть паг'тия. Кстати…! На днях товарищ Дзег'жинский нашел в Боливии замечательную паг'тию лазег'ных тг'ехлинеек. Если желаете – можем уступить по сходной цене.

Виртуальный Феликс согласно закивал головой.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – Оружие это не по моей части.

– Однако, самое наиглавнейшее – должен быть вождь, – продолжил Ильич. – Г'еволюции без вождя не бывает.

«А ведь Ильич как всегда прав, – подумала я. – Теории…, массы…, главное – вождь».

Теперь у меня был план.

– Вы просто гениальны Владимир Ильич! – восхитилась я. – Просто не представляете, как вы мне помогли. Огромное вам революционное спасибо!

– Ну что вы, товаг'ищ Антика, – скромно ответил Ульянов. – Всегда к вашим услугам.