Buch lesen: «B тебе тайны Вселенной»

© Роля Кама, 2024

ISBN 978-5-0056-2915-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга не пропагандирует употребление наркотиков, психотропных веществ или каких бы то не было других запрещенных веществ. Автор котегорически осуждает производство, распространение, употребление, рекламу и пропаганду запрещенных веществ. Цель книги – показать негативное влияние запрещенных веществ на человека.

Благодарю всех, кто принял участие в моей жизни. В том

числе и тех, которые причинили мне боль и страдания, без

вас, я бы не стала тем человеком, кем являюсь сейчас.

«Порой жизнь и Творец испытывают нас, забирая самое

дорогое, чтобы развить нас, чтобы познать это

великодушие, чтобы поставить нас на путь служения

миру. Жизнь испытывает нас, чтобы делая свой выбор,

мы становились поистине Людьми. Наши мудрецы

говорят: «Творец всегда хочет дать больше, даже

когда забирает самое дорогое». Другой вопрос в том,

как в сложной ситуации довериться и взять то, что

Он хочет дать? Для этого надо иметь особый

внутренний сосуд основанный на глубинных ценностях,

на намерении отдавать и реализовывать себя, на

желании сохранять человеческий облик и достоинство,

не смотря ни на что. Все это, в свою очередь,

помогает найти смысл своих страданий, смысл

дальнейшей жизни. Это помогает найти достойную цель

и свой Путь»

/Леа Веденски/

ГЛАВА 1

ИЗ РАЯ В АД

В жизни все временно. Если все идет хорошо —

наслаждайся, это не будет длиться вечно. Ну, а если

все паршиво – не кисни, это тоже не навсегда.

/Дэвид Лоуренс/

Мы с Александром жили в гражданском браке уже

десять лет. Он был русским, старше меня на десять

лет, высокий, стройный, светлые волосы, голубые

глаза, прямой нос. По его внешнему виду, можно

представить императорского офицера. Он

действительно был офицером – инженер военного

строительства, окончил Суворовское училище

и военную академию. В Афганистане был ранен в ногу,

поэтому ходил с тростью. Тоненькая бамбуковая

трость в его руках смотрелась элегантно.

Я всегда была стройной, маленькой азиатской. Мой

поднятый подбородок, прямая спина, отличная фигура,

уверенный взгляд азиатских глаз, гордая походка,

приятная улыбка всегда привлекали мужчин.

Мы вдвоем любили иногда посидеть в ресторане,

так сказать «показать себя и на других посмотреть».

Но после одного случая, когда пьяный тувинец

обозвал меня русской подстилкой, мы стали на отдых

выезжать в соседние регионы.

Александр был пенсионером, занимался домом.

Во дворе управлялся рабочий, его сестра приходила

убираться по дому. Мои дети учились в других

городах. Вот такой спокойной жизнью мы жили

до сегодняшнего вечера.

Дик последнее время, почему то беспокойно ведет

себя. Возможно, он животным чутьем ощущал о

предстоящих бедах, хотя в нашей обыденной жизни

ничего плохого не предвещало.

Дик залаял, повернув голову в сторону улицы,

видимо, кто-то к дому подъехал. Посмотрела на часы,

девять часов вечера, кто бы мог быть? У нас

практически никого не бывает, и никто не звонил,

не предупреждал о приезде. Я посмотрела из окна

гостиной. Возле дома стоял белый автомобиль,

из которого вышел мужчина, увидев меня в окне.

– Я пойду, посмотрю.

– Дика возьми с собой.

Я надела халат с капюшоном на голову, шубу,

на голые ноги надела унты. Дик скулил, пытался

выйти со мною, но я оставила его дома. Вышла

за калитку, смотрю, машина переставлена ближе

к калитке. Задние двери машины открываются, выходят

двое мужчин, хватают меня под мышки и затаскивают

в машину. Я разглядеть их не успела, на улице было

уже темно. От возмущения и шока я потеряла дар

речи, а машина уже ехала в сторону поселка, то есть

меня вывозили из города.

«Что происходит, куда меня везут, зачем?.. Так,

успокоиться, взять себя в руки. Спереди сидят двое,

по бокам меня тоже двое. Уголовники? Нет! Они так

не одеваются. Милиция? Но это же незаконно! Нет!

Значит, это не милиция. Но кто же?»

– Куда вы меня везете?

Постаралась я спросить ровным голосом. Пассажир спереди

оборачивается ко мне и говорит:

– Даниловна, все узнаете в свое время.

В темноте не разглядела лицо, но очертания лица

показались мне знакомыми, да и голос вроде

знакомый. Пока я вспоминала, где я встречала этого

человека и развиралась со своими мыслями, машина

подъехала к районному отделу милиции поселка. Меня

завели в здание милиции, один из сопровождавших

дежурному говорит:

– Пока можешь не оформлять ее.

Тот, который разговаривал со мною, остался

в машине. Позже я его вспомнила, это был Динчит,

следователь министерства внутренних дел. У меня

с ним когда-то были близкие отношения, но я выбрала

Саню.

ОБВИНЕНИЕ

В стенах правоохранительного органа я

окончательно пришла в себя, у меня появилась

уверенность и, соответственно, я стала возмущаться.

– Что вы позволяете себе, вы нарушаете мои

права, выкрав меня из дома. Где у вас постановление

на мое задержание, и по какому поводу вы меня

задерживаете? Дайте мне телефон я вызову адвоката…

В кабинете кроме меня находились трое сотрудников.

Казалось, что они не слышат меня, но задали вопрос:

– У вас есть знакомые на Паротурбинной?

– У меня в этом районе нет ни друзей, ни

родственников. Объясните, пожалуйста, что тут

происходит?!

Паротурбинная – это район двухэтажных

полуразрушенных бараков в поселке, где был

расположен этот районный отдел милиции, в котором я

находилась.

Один из сотрудников подошел и ударил меня в ухо,

от сильного удара я слетела со стула на пол.

За долю секунды у меня в голове пролетело множество

мыслей о том, как в годы репрессий сотрудники НКВД

так же избивали невиновных задержанных.

Представители милиции грубо крадут меня из дома,

полуголую, привозят в милицию и бьют. В жизни

на меня никто руку не поднимал. Почему сотрудники

милиции избивают меня, женщину? Мне становится

страшно.

Один из сотрудников говорит:

– Надо же, убила человека и не помнит где.

Господи, что происходит, какое убийство? Я

самостоятельно встала с пола и села на стул.

Пережитое унижение и физическая боль куда-то ушли

от услышанных страшных слов.

– Какое убийство, вы что, с ума сошли?!

Услышанное, никак не умещалось в моей голове. Я

просто была ошарашена.

– Мы можем освежить вам память. Вы вместе с

другими убили женщину.

Чем дальше, тем страшнее. От всего

происходящего, от страшного обвинения у меня все

перемешалось в голове, я не знала, о чем думать,

в каком направлении искать ответы. Проанализировав

действия этих людей, я не стала больше задавать

вопросов, я просто стала немой. Не думаю, что они

меня убьют, а утром все прояснится. Рано или поздно

весь этот кошмар закончится. И я этих сволочей

засужу.

Меня провели в другой кабинет, в котором

продержали всю ночь. Мужчина с бандитской

внешностью до утра издевался надо мной. Позже я

узнала, что это был оперативник Сангаа. Мое

молчание его раздражало, и он, выключив свет

в кабинете, направлял настольную лампу мне в лицо,

при этом кричал, чтобы я не закрывала глаза.

Подносил к глазам зажженную зажигалку. Нагло сняв

с меня шубу, но сам, надев верхнюю одежду, открывал

окно. Сев ко мне вплотную, курил сигарету и выдувал

дым мне в лицо. Я не хотела верить происходящему,

но все это происходило со мною, в России,

а не в какой-нибудь стране третьего мира. Я видела,

что эти издевательства его увлекают. Неизвестно на

что Сангаа еще был способен. Его нужно было как-то

остановить, так как очень замерзла, и я обманула:

– Я беременна, и ваши издевательства приведут

к выкидышу. Возможно, прямо сейчас и тут.

– Нечего было молчать об этом. Ладно, пожалею

твоего ублюдка.

Было шесть часов утра, когда Сангаа повел меня

в камеру временного содержания, которая находилась

напротив дежурной части отдела.

Сотрудник дежурной части всех задержанных мужчин

поместил в одну камеру, а в другую поместил меня.

От мужчин меня разделяло решетка. Я обратилась

к мужчинам:

– Есть кто-нибудь, который уверен, что сегодня

освободится?

Один из русских, показав на друга, сказал:

– Нас задержали с гашишем. Не отпустят, мы ранее

судимые.

Тувинский парень ответил:

– Меня обещали отпустить.

Остальные молчали. Я обратилась к парню:

– Как тебя зовут?

– Буян.

– Буян, пожалуйста, позвони ко мне домой.

Скажешь: «Ваша жена находится в районном отделе

милиции, обвиняется в убийстве».

– Я номер телефона не запомню.

Я увидела спичечный коробок. Наслюнявила серу

спички и написала на коробке домашний номер

телефона.

Через несколько минут Сангаа пришел за мною.

Сотрудник дежурной части с беспокойством

спросил его:

– Мне ее нужно оформить по всем правилам.

– Ладно, оформляй, я сейчас принесу ее данные.

На этот раз Сангаа стал играть роль доброго

следователя.

– Давайте спокойно пообщаемся. От меня требуется

всего лишь взять от вас показание, при каких

обстоятельствах была убита Павлова. Может быть,

лично вы не принимали участия, а ваши знакомые. Вот

вам листок бумаги, ручка, пишите. Я не буду вам

мешать.

Он вышел, закрыв меня в кабинете. Наконец-то

появилась хоть какая-то информация.

Павлова – кто такая? Если по фамилии, то женщина

русская. Но среди моих знакомых и клиентов женщины

с такой фамилией нет. Может быть, это клиент Ани

или других сотрудников?

Я была генеральным директором агентства

недвижимости, туризма, ремонта и уборки помещений.

Последнее время была полностью занята созданием

и разработкой проекта по активному туризму

в Республике. Отделом недвижимости занималась Аня,

юрист агентства. Тем не менее, я была в курсе всех

сделок, поэтому не припомню клиента с такой

фамилией. Так я копалась в своих мыслях,

но не находила никакого ответа. Тем временем пришел

Сангаа и с сожалением или с раздражением вздохнул,

увидев пустой лист бумаги. Посмотрев на часы, я

отметила, что просидела одна почти час, а мне

показалась, как будто всего лишь минуты прошли.

Меня опять отвели в камеру временного содержания.

Вижу, что Буяна нет. Двое русских мужчин, которых

задержали с гашишем, сказали, что его освободили.

Появилась надежда, что ты узнаешь, где я нахожусь,

и заберешь меня.

На меня навалилась огромная усталость, организм

подсказывал, что я сутки не спала. Достаточно было

закрыть глаза, и я погрузилась в сон. Не знаю, что

это, интуиция или неведомые силы, я проснулась,

и в это время зазвонил телефон у дежурного.

Дежурный сотрудник милиции отвечал:

– Да, есть такая,… задержана,… не имею

права… нет.

Дежурный положил трубку и позвонил Сангаа.

– По поводу задержанной женщины звонили,… я

подтвердил,… Нет… нет.

Через несколько минут Сангаа подходит

к дежурному и говорит:

– Оформляй ее. Этим скажешь, что меня нет, я

на выезде.

После чего слышно было, что захлопнулась входная

дверь, он покинул здание районного отдела. Я стала

ждать тебя и Владимира Николаевича, твоего друга

адвоката. Как долго движутся стрелки часов. И вот

слышу голос Владимира:

– Задержанная Кама находится тут?

– Да.

Ты кричишь мне:

– С тобою все в порядке?

– Я жива, – отвечаю я тебе. Тем временем

Владимир спрашивает дежурного:

– Кто задержал? По какой статье?

– Она доставлена оперуполномоченным Сангаа,

по какой статье не могу сказать.

– Я адвокат задержанной, вызовите мне Сангаа.

– Его нет, он на выезде.

– Пропустите меня к начальнику отдела.

– Его тоже нет на месте.

– Меня обвиняют в убийстве какой-то Павловой,

которую я не знаю.

Кричу я. Через пять часов меня выводят

из камеры, в коридоре встречаю мужа и адвоката.

Взгляд Александра обеспокоенный и тревожный.

Владимир вместе со мною идет в кабинет. В кабинете

за столом сидит жирный мужчина с толстыми губами и

с пустым взглядом. Было ощущение об очень

неприятном человеке – убьет любого, но не своими

руками. Противный, мерзкий холод веял от него.

Представился следователем Следственного комитета

по особо тяжким делам Монгуш МС. С. затем для

ознакомления представил постановление

о предъявлении обвинения.

В постановлении было указано, что я вместе

с Чимит А., Чимит В., Кадыр-оол А. в начале мая

2007 года в квартире 28, дом 17 по улице

Паротурбинной убили гражданку Павлову Д. В.

в присутствии свидетеля. Данные свидетеля

в интересах следствия и в целях защиты свидетеля

не указываются.

– Это чушь какая-то, кто мог выдумать такое?!=

сказала я.

– Вы хотите дать показания по предъявленному

обвинению? – спрашивает меня следователь.

– Да, хочу.

Владимир говорит мне:

– Надо подумать.

– Владимир Николаевич, о чем думать, никакого

преступления не было.

– Пишите. Я не знакома с Павловой. В указанной

квартире никакого убийства с моим участием не было.

Прошу допросить в качестве свидетеля хозяйку этой

квартиры Монгуш З. Т. и членов ее семьи. Я

невиновна, никакого убийства не совершала. Больше

мне нечего сказать.

Мои показания были запротоколированы.

Следователь оповестил нас, что завтра состоится суд

по заключению под стражу, а сейчас меня увезут

в изолятор временного содержания. Я обратилась

к Владимиру:

– Привезите, пожалуйста, мне вещи. Саня

соберет вам.

Опять завертелись мысли – может быть, Чимиты

убили, а теперь хотят свалить на меня? Надо просить

очной ставки с этим свидетелем, кто он? Да не может

быть, что Чимиты кого-то убили. Может быть, Динчит

хочет подставить меня, но при чем тут Чимиты?

………………………………………………………………………………………………………

Оглядываясь назад, могу сказать, что я должна была

пройти эту дорогу жизни. Передо мной открывалась

одна из сторон жестокой реальности жизни и

невероятные тайны природы. Мне предстояло пройти

долгую дорогу в глубину своего собственного Я.

ИЗОЛЯТОР ВРЕМЕННОГО СОДЕРЖАНИЯ – ИВС

Меня привезли в изолятор городского отдела

милиции. Сотрудники изолятора смотрят на меня

с изумлением, видимо, мой наряд их смущает. До меня

доходит, что я все еще в своей домашней одежде.

Острое желание уснуть и проснуться дома. Далее меня

приводят в каптерку, чтобы я выбрала подушку,

одеяло, матрас. Я с трудом все это подтаскиваю

до камеры. Наконец-то меня заводят в камеру, где

можно поспать. В камере темно, сильно воняет мочой,

половой унитаз очень грязный. Постучалась в дверь

и попросила хлорки, чтоб засыпать унитаз. Спасибо,

что принесли и проконтролировали, что я

действительно использую по назначению,

а не употреблю для отравления. Затем, расстелив

матрас, упала в бездонный сон.

……………………………………………………………………………………

Думаю, что у любого человека в любой ситуации,

даже в незнакомой атмосфере срабатывает инстинкт

самосохранения. Но у каждого он разный в

зависимости от социальной среды. Наш мозг выявляет

из памяти всю информацию относящейся к данной

ситуации. Возможно и то, что похожую ситуацию

человек пережил в прошлых воплощениях.

……………………………………………………………………………………

Утром меня разбудил стук в дверь.

– Завтрак заберите.

– Сколько времени?

– 6 часов утра.

Хотела выйти из камеры, но вижу в коридоре,

на полу алюминиевую тарелку с какой-то кашей, рядом

алюминиевый стакан с чаем, на нем кусок хлеба.

Увидев пищу, я почувствовала, что очень голодна,

вторые сутки ничего не ела и не пила. Взяв свою

порцию еды, я зашла в камеру.

Саня, ты бы видел, как жадно я ела кашу

с хлебом, я ведь дома хлеб практически не ела.

А тут кашу с хлебом съела!

Мысли освежились после сна, силы прибавилось, но

все же это дикое обвинение меня сводит с ума.

Ничего, разберутся, я этого оперативника Сангаа

засужу.

В 8 часов утра меня выводят из камеры для вывоза

в районный суд. В коридоре встречаю Аню.

С удивлением и возмущением спрашиваю:

– Что происходит, Аня?

– Я не знаю, я в шоке. Кто такая Павлова? —

спрашивает она меня.

– Не знаю, я у тебя хотела спросить. Думала, что

это твой клиент по недвижимости.

– Ты же знаешь, у нас нет клиента с такой

фамилией. Я подумала, что это твоя знакомая.

– А я думала, что это вы что-то задумали против

меня. Монгуш З. когда квартиру выставила

на продажу?

– В августе 2007 года, есть договор о получении

задатка. После получения денег она с семьей

переехала на дачу.

– Значит, они в мае жили в своей квартире? Может

быть, они убили эту Павлову, а теперь хотят свалить

на нас?

Нас и других задержанных мужчин привезли

в здание на территории районного суда и поместили

в камеру. Я рассказываю Ане, как меня выкрали

из дома. Она мне рассказала, что ей позвонили

и попросили прийти в милицию с паспортом, а там

продержали несколько часов и предъявили обвинение,

после чего поместили в ИВС. Аня говорит:

– Не может быть, чтобы Монгуш З. с семьей хотят

на нас свалить преступление. Нас обеих она знает,

но не знает моего брата и мужа.

– Точно. Нужно просить, чтоб ее и членов семьи

вызвали на очную ставку с нами.

– Кто этот свидетель? Кому нужно нас

оговаривать?

К этому времени в помещение зашел русский

оперативник, который присутствовал в кабинете,

когда меня ударили. Он сказал судебному конвою, что

хочет забрать меня. Я закричала:

– Я никуда не пойду, они меня избивали!

Я находилась под юрисдикцией судебного конвоя.

Начальник конвоя отказался выпускать меня

из камеры, после чего оперативник вышел. Через

некоторое время зашел Сангаа, видимо, ожидал

на улице. Он стал грубо разговаривать с конвоем,

чтобы они отдали меня ему. От такого напора

начальник судебного конвоя так же на повышенном

тоне ответил:

– Задержанная в настоящее время находится под

моей ответственностью, и я не имею права нарушать

инструкцию. Кроме того, задержанная Кама заявила,

что на нее оказывали физическое давление.

Оперативники ушли. Видимо, им было поручено выбить

из меня явку с повинной до суда.

Не на ту нарвались, дорогие.

Появился Владимир с моими вещами. Аня моей шубой

закрыла часть решетки, чтобы я смогла переодеться.

Пока я одевалась, мы с Аней рассказали Владимиру

наши доказательства. Позже от Ани я узнала, что они

с Владимиром были ранее знакомы, работали в этом

отделе милиции.

Когда меня и Аню завели в зал суда, мы увидели,

что за решеткой находятся Андрей (муж Ани) и Валера

(брат Ани), нас запустили к ним. У них был

возмущенный взгляд на нас, они с нетерпением в один

голос спросили:

– Что происходит?

Мы им рассказали о хозяйке этой квартиры, где

якобы нами было совершено убийство. Они ведь

не знали, где расположен этот дом, хозяйку дома

и все подробности, связанные с продажей этой

квартиры. После нашего рассказа, Андрей и Валера

немного успокоились.

Объявили начало суда по рассмотрению ходатайства

Следственного комитета о заключении под стражу

на два месяца. Мы ходатайствовали об ознакомлении

с материалами суда. В материалах суда имелись

показания Костюк следующего содержания:

«В начале мая в 2007 года в квартире 18 дом

17 по улице Паротурбинной я находилась вместе с

Кама и Аней, распивали спиртное. Квартира

находилась на втором этаже. В квартире был стол,

один стул и две железные в сетку кровати. Через

некоторое время распахнулась дверь, и Андрей

с Валерой завели в квартиру запуганную женщину.

Затем они стали жестоко избивать эту женщину.

К избиению присоединились Кама с Аней. Я их просила

остановиться. Они вчетвером до смерти избили

женщину, труп завернули в покрывало, и Андрей

с Валерой куда-то увезли ее».

Какой ужас «до смерти избили

женщину». Представить невозможно, мы достаточно

состоятельные люди, распиваем спиртное в полупустой

квартире с малознакомой женщиной и до смерти

избиваем другую женщину. Где мотив преступления?

Ужас. Опустили нас ниже канализации и сделали

убийцами.

Костюк – была клиентом по недвижимости. Андрей

и Валера спрашивают нас:

– Кто такая эта Костюк? Вы ее знаете?

– Да, она была нашим клиентом. Женщина на вид,

злоупотребляющая спиртным. А может быть, она убила

эту женщину? Аня, ты, когда ей показывала эту

квартиру? – спросила я.

– В сентябре. Мы ее возили вместе, помнишь, эта

квартира тогда была пустая.

– Костюк, наверное, думает, что эта квартира

и в мае была пустой.

– Значит, она совершила преступление и хочет

свалить на нас, – говорит Андрей. Все замолчали,

думали.

– Если это дело рук Костюк, то откуда она знает

Андрея и Валеру? – задал вопрос адвокат. Андрей

и Валера с вопросом посмотрели на меня и на Аню. Я

с этой женщиной ранее не была знакома, значит, Аня

была знакома с Костюк. Я, как и они, уставилась

на нее.

– В 90-х годах я вместе с нею находилась в одной

камере в тюрьме. Она рецидивистка по мошенничеству.

Тогда она хотела настроить против меня камеру из-

за того, что я бывший прокурор. Но сокамерницы

выкинули ее из камеры. С тех времен встретила ее

в первый раз в дороге из нашей фазенды в город,

в июле 2007 года. Я об этом инциденте в камере

не стала вспоминать, зачем. Просто пообщались. Она

говорила, что освободилась прошлой осенью.

Андрей и Валера молчали, вопрос о том, откуда

Костюк знала их всех, был исчерпан.

Вообще это отдельная история, можно сказать,

глубокая трагедия семьи, которая перешла в кровную

месть. На тот момент я не знала всех подробностей.

А пока, объявили начало суда. Зашла судья,

красивая тувинка, высокая, стройная и ухоженная.

По выражению лица видно, что она достаточно

счастлива.

Итак, нам отказали в удовлетворении нашего

ходатайства о вызове хозяйки квартиры и о вызове

Костюк, мотивируя тем, что это действия

предварительного следствия. По постановлению суда

заключили под стражу на два месяца.

……………………………………………………………………………………

На тот период времени я плохо представляла, как

работает энергия, карма человека, рода, карма

страны – перечисленные виды энергии начали

притягивать друг друга. Только сейчас, через десять

лет, я осознала это.

На тот момент я понимала одно, что нужно

присматриваться к окружающим тебя людям. Когда я

пригласила Аню к себе на работу, она начала

говорить о судимости, но я остановила ее. Само

признание, говорило о порядочности человека. Аня

устраивала меня как ответственный сотрудник и

хороший юрист.

Мы склонны впитывать в себя энергии людей, которые

нас окружают. Данный вывод был сделан по

результатам исследования, проведенного

Университетом Билефельда. Ученным удалось доказать,

что мы все время находимся под влиянием энергии

людей, рядом с которыми живём и работаем.

ГЛАВА 2

ТЮРЬМА – СИЗО

Как долго пленными нам быть в тюрьме мирской?

Кто сотню лет иль день велит нам жить с тоской?

Так лей вино в бокал, покуда сам не стал ты Посудой

глиняной в гончарной мастерской.

/Омар Хайям/

Нас привезли в тюрьму, в боксе чисто,

но прокурено до тошноты. Пришли сотрудницы

и начали нас обыскивать, до нижнего белья.

Осматривая нас, одна из сотрудниц спросила:

– По 159-й (мошенничество)?

– Нет, по 105-й (убийство), – ответила Аня.

Сотрудницы были слегка удивлены.

– Кого убили-то?

– Говорят, что женщину. Сами толком не знаем.

– Как это не знаем?

– Обвинение предъявили в убийстве женщины,

которую мы не знаем.

– Понятно. Ну, ничего, разберутся и отпустят,

бывает у них такое.

– Мы тоже так думаем.

– В душ пойдете? В камере горячей воды нет.

Я не думала, что сотрудницы в тюрьмах могут быть

такими обходительными. Обычно в фильмах показывают

злых сотрудниц.

Нас повели по лабиринтам тюрьмы, наконец-то

дошли до душа. С собою у нас ничего не было,

поэтому нам выдали тонкое полотенце, кусочек мыла,

которое ужасно воняет, алюминиевую посуду,

постельное белье, матрас, одеяло и подушку.

Постояли под горячей водой, после чего кажется, что

усталость ушла и мысли прояснились.

Прошло два дня с момента задержания. Я уверена,

что разберутся и отпустят, долго тут не задержимся,

минимум одну неделю.

Когда вышли из душа, оказалось, что матрас и все

остальное, нам нужно нести самим.

– Нет, нет, я не понесу. У меня не хватит сил

и рук нести все это, – с возмущением говорю я.

Сопровождающий сотрудник советует:

– Нужно матрас завязать простыней, легче будет

нести.

– Ага, и закинуть себе за спину, нести как

мешок?! Вы представляете, как это выглядит?! Упаду

в темных подвалах, покалечусь, и кто будет

виноват?!

– Можно нести как сумку, – смеется сотрудник.

В это время в помещение заходит молодой парень

в черной робе, я догадалась, что это заключенный,

работающий тут (хозбанда). Обратилась к нему:

– Молодой человек, помогите, пожалуйста, донести

матрас до камеры.

Видно было, что он обрадовался обращению,

но посмотрел на сотрудника, спрашивая его

разрешения.

– Ну, что стоишь, бери два матраса, – приказал

ему сотрудник.

Парень все выданные нам принадлежности положил

на матрас, скрутил его в трубочку тоненько, завязал

простыней. Один закинул себе на плечи, другой под

мышку.

Опять идем по лабиринтам и выходим в длинный

коридор, с обеих сторон камеры. По ходу нашего

передвижения по коридору открывались глазные проемы

в дверях, и мужские голоса спрашивали нас: «Откуда

этап?» Мы не вступали в разговор. Позже узнала, что

в камерах заключенные в обязательном порядке следят

за движением в коридоре, для этого дежурят

поочередно возле дверей.

Нас привели в женский корпус. Расставили

к дверям соседних камер. Сначала завели Аню, потом

меня. Я зашла в камеру, дверь за мною захлопнулась.

Прокуренная камера, освещение плохое, в середине

длинный стол, за нею две смежных двухъярусных

кровати, по бокам тоже кровати. В камере много

женщин, и все уставились на меня. Посыпались

вопросы на тувинском языке:

– Откуда этап? По какой статье? Как звать?

Я отвечаю на русском:

– Меня из ИВС привезли, обвиняюсь по 105-й.

– А че, на русском-то отвечаешь, на вид вроде бы

тувинка?

– Я немного понимаю, но не умею разговаривать на

тувинском языке.

Отец говорил, что на русском языке больше книг,

больше информации, поэтому училась я в русском

классе. Тувинский язык в разговорной речи я знаю

и разговариваю, но более глубоко не понимаю. Кроме

того, каждый район имеет свой диалект языка. Если

не пойму слова и неправильно скажу, может

возникнуть конфликт, поэтому во избежание всего

сказала, что разговариваю на русском. Хотя это тоже

могло навести на неприязнь ко мне.

– Подельники есть?

– Да, есть.

Одна из заключенных женщин говорит, обращаясь к

другим:

– А, это о них говорили, бывшие менты

(сотрудники милиции) убили свою служанку.

– Мы никого не убивали!

– Все так говорят.

Думаю, что у меня будут проблемы: языковой

барьер; бывшая сотрудница (если учесть мою 6-

месячную практику в органах); социальный статус.

Они уже придумали, что служанку убили. Для них это

выглядит примерно так: люди из высшего общества

убили простую женщину из народа – такую как мы. Тут

что-то доказывать, бесполезно, они не поверят.

Почему, собственно, я должна доказывать,

объясняться? Время покажет, кто есть кто. Одна

из женщин предложила:

– Давайте чифирь ставить за знакомство.

Так называют очень крепкий чай, которые пьют

заключенные, особенно мужчины.

– Нет, надо дождаться Чойгану, когда проснется.

Пока я осматриваю быт камеры, по поведению

других угадываю иерархию в камере. В камере пять

двухъярусных коек, четырнадцать женщин. Невероятно,

как в таком маленьком пространстве живут

четырнадцать женщин, со мною уже пятнадцать. Камера

переполнена, куда меня положат, мой матрас все еще

лежал возле дверей. Они что, по очереди спят?!

О бытовых условиях и говорить нечего. Туалет

в камере огорожен стенкой высотой примерно

1,5 метра, остальная часть до потолка занавешена

тряпкой. Горячей воды нет, на батареях сушится

одежда, часть потолка в каплях от влаги. «Запросто

можно туберкулезом заболеть», – думаю я.

Отсутствует телевизор и даже радио. Абсолютно нет

никакого контакта с внешним миром.

Просыпается эта Чойгана. Женщина среднего роста,

волосы ниже плеч, лицо симпатичное, в движении нет

женственности, а наоборот, показное покачивание

тела и небрежность, возможно, не раз отбывала

наказание. По внешнему виду возраст около

сорока лет.

Вся камера садится за стол, и из одной кружки

начинают по очереди пить чифирь. К кому подходит

кружка, та представляется – имя, возраст, откуда

родом, статья, подследственная или осужденная,

делает глоток и передает дальше. Подошел мой черед,

я так же представилась, женщины искренне были

удивлены, что мне за сорок. Я пригубила чифирь

и отказалась от предложенной сигареты, так как

не курила.

– На воле где ты работала?

– Генеральным директором агентства недвижимости

и туризма.

Видимо, хотели убедиться, работала ли я в

милиции.

Оказывается, все попали в тюрьму в первый раз,

кроме Чойганы, которая осуждена за убийство

на девять лет. Возраст двадцать семь лет. Она мне

тоже сделала замечание, что я не разговариваю

на тувинском языке. Я говорю:

– Разве это проблема, главное я понимаю.

А значит, могу общаться с вами.

– Сегодня отдыхаешь, завтра встаешь на дорогу,

девчонки научат. Арина, освободи ей кровать.

Ну вот, мне определили спальное место, на втором

ярусе возле стенки, рядом с окном.

Начиналась ночная жизнь тюрьмы. На маленькой

бумажке тюремными аббревиатурами пишут происшествия

за день. Таким образом, извещают всю тюрьму о том,

кто приходил, выходил и о поступившем этапе.

Дорога – это веревки, соединяющие камеры,

по которым доставляется тюремная почта. По ночам

идет активная жизнь в тюрьме, большинство в камере

не спят, обычно молодые девушки «дорожницы» несут

ответственность за дорогу. Ночные дежурные

сотрудники не обращают на это внимания, для них это

в порядке вещей.

Я за столом осталась одна, мне хотелось побыть

одной и проанализировать события последних дней.

Неужели это дело рук моего бывшего любовника

Динчита? По своему характеру, возможно, он способен

на подлость, пользуясь своим положением, но человек

он трусливый. С трудом верится, что он все это

затеял.

Скорее всего, сама Костюк совершила

преступление. Но зачем именно нас оговаривает? Что

я знаю о ней?! Была клиентом агентства, заявку

на продажу квартиры принимала у нее я. Она

продавала квартиру племянницы. Сделка состоялась,

деньги получила Костюк. Но через полгода приходит

ее племянница и говорит, что денег не получала.

Какие претензии могут быть ко мне.

Ничего не понимаю, почему она оговаривает нас.

Ладно, меня и Аню она знает, но Андрея и Валеру она

не знает… или знает? Надо развеяться, занять мысли

в другом направлении.

В это время ко мне подходит женщина из низшей

касты камеры и спрашивает меня:

– Вы можете мне написать жалобу на приговор?

Слышу, камера притихла.

– Не могу сказать точно, мне сначала нужно

почитать приговор.

Она мне дает приговор, который написан

на тувинском языке. По датам срок подачи жалобы

истекает завтра, статья по грабежу, четыре года

лишения свободы с отбыванием наказания в колонии

общего режима.

– Ты прочти мне приговор, а потом посмотрим.

Она мне прочла приговор, некоторые слова мне

непонятны, но, в общем, я уловила суть дела.

Отметила некоторые нарушения и написала ей жалобу.

Через месяц, по рассмотрению жалобы в Верховном

суде, эту женщину освободили, изменив реальный срок

на условное наказание.

Вижу, что в камере появился телефон.