Одушевленный ландшафт

принадлежащий к культуре, частью которой являются мнемотопы, способен вполне эффективно расшифровывать метафоры «мест памяти». Это означает, что индивидуальное и коллективное восприятие ландшафта имеет определенную культурную обусловленность. На наш взгляд, такую же функцию коллективной идентификации в современной России выполняют памятники и памятные места, связанные с Великой Отечественной войной. Обосновывая сложное взаимодействие культуры и ландшафта, И. И. Свирида анализирует происхождение лабиринта: «Естественный ландшафт повлиял на структуру лабиринта – одну из наиболее многозначных пространственных архитектурных форм. Его происхождение связано как с ландшафтными элементами, так и с мифологией. Мифология сама обнаруживает зависимость от ландшафта и его рельефа, о чем свидетельствовала крито-микенская культура с ее легендарным, как полагают ученые, лабиринтом и мифом о Минотавре» [Свирида 2007, с. 23]. Если иметь в виду, что архаическое сознание существовало в форме мифа, то можно предположить наличие глубинной генетической связи между ландшафтом и сознанием. С другой стороны, разнообразные продукты ментального освоения пространства не только фиксируют природное в культуре, но и опосредуют восприятие ландшафта и природы. Восприятие человеком различных сторон его жизни опосредовано прошлым опытом, то есть его субъективностью. Восприятие ландшафта и его отдельных элементов опосредовано не только индивидуальным опытом, но и культурой, из гипертекста которой индивидуальное сознание «вычерпывает» свое содержание. Таким образом, и коллективное, и индивидуальное восприятие ландшафта всегда культурно обусловлено. Воспринимая ландшафт, человек неосознанно проецирует на него содержание своего культурно обусловленного индивидуального опыта. Мало кто отдает себе отчет в таком акте видения. Использование ландшафта в психологических практиках. Реальное или воображаемое взаимодействие с ландшафтом и отдельными ландшафтными объектами давно и, на наш взгляд, достаточно эффективно используется в различных терапевтических практиках. В нашей более ранней работе содержится далеко не полный, но вполне достаточный обзор таких практик [Березин, Исаев 2009]. Направленное фантазирование (Р. Дезолье), направленное аффективное воображение (Х. Лейнер), творческие путешествия и терапия творческим общением