Buch lesen: «Творить мир. Миротворческая дипломатия Общины святого Эгидия»

Введение

В этой книге собрано несколько историй мира и драматичных поисков мира в конфликтных ситуациях в последние тридцать лет. Это самые разные истории, которые показывают, что даже в самых безвыходных и запутанных ситуациях можно достичь мира посредством диалога, встречи, посредничества, соглашения. Связующей нитью всех этих историй является Община святого Эгидия, действовавшая на этих границах войны. Страницы этой книги знакомят с различными, часто очень кровопролитными, конфликтами нашего времени. Можно увидеть вблизи мировую историю после окончания холодной войны и посмотреть пристальным взглядом на самые сложные и болезненные уголки планеты. После 1989 года была надежда на установление великого мира после десятилетий холодной войны и локальных конфликтов вследствие глобального соперничания двух сверхдержав. Однако этого не произошло. Напротив, разразились новые самые разные конфликты, уже не идеологические, но во имя доминирования цивилизаций и религий (если рассуждать в категориях Сэмюэла Филлипса Хантигтона, выдвинутых им как раз в 1993 г.), в то время как продолжались гражданские и этнические войны, не говоря уже о том, что начинались новые¹.

И все же на этом сложном горизонте часто удавалось достичь мира в самых различных ситуациях. Как это удавалось? Какими путями развивались эти истории надежды? Об этом нам поведает история Общины святого Эгидия начиная с конца восьмидесятых годов².

Особый международный субъект

Община святого Эгидия представляет собой совершенно особый «международный субъект». Это не международная организация, не неправительственная организация, специализирующаяся на conflict resolution или на посредничестве, не неправительственное агентство, не порождение какого-то правительства…

Это христианская община, основанная в Риме в 1968 году, известная своей работой с беднейшими слоями населения и в ситуациях крайней бедности в разных странах мира. С годами она стала братством (или, если угодно, международным объединением) общин, пустивших корни в различных странах мира, прежде всего, в Европе, в Северной и Южной Америке, в Азии, и особенно в Африке. Остается спросить, как и почему христианская община смогла совершить миротворческие действия на дальних границах мира в конце XX – начале XXI века.

Некоторые считали миротворческую деятельность Общины святого Эгидия светским ответвлением Святого Престола, которая неофициально действовала там, где церковные власти не могли или не желали действовать открыто. Штаб-квартира Общины святого Эгидия находится в Риме, а потому близость к Ватикану и католическое происхождение Общины могли бы привести к подобным мыслям. Но это не так. Община святого Эгидия никогда не действовала по указанию Ватикана, который, к тому же, всегда резонно старался подчеркнуть обособленность своего метода работы, особенно в прошедшие десятилетия. В девяностые годы, некоторые католические и некатолические епископы, особенно в Африке, внесли огромный вклад в поворот своих стран на путь мира и демократии³. Англиканский архиепископ Десмонд Туту в ЮАР, возможно, самый известный из них⁴. Но в случае Общины святого Эгидия ситуация обстояла иначе и в этом отношении. Это не организация христиан, которые работают в своей собственной стране. Это международная по географии, по локации, организация, которая действует в разных областях мира, в том числе и очень далеких от Рима.

Само итальянское происхождение Общины наводит на мысль о совместной работе с римским правительством. Связи Общины с итальянской дипломатией были частыми (например, в случае переговоров в Мозамбике), и все же Община святого Эгидия самостоятельно выбирала область и способы своей работы. Община, в различных миротворческих действиях, о которых повествует эта книга, проявила свою способность сотрудничать с различными правительствами и международными организациями, но при этом действительно, принимать свои собственные решения и действовать свободно, вне связи с национальными интересами, руководствуясь, прежде всего, стремлением достичь мира в стране, пораженной войной.

В этом особенность Общины святого Эгидия среди других общин, ассоциаций и движений католической Церкви. Известный итальянский журналист Игорь Манн с симпатией назвал Общину «ООН из Трастевере», чтобы подчеркнуть ее международное измерение, парадоксальным образом связанное с ее семейным укладом и римским характером. Деятельность ее не исчерпывается дипломатическими и миротворческими делами, у нее богатая и разнообразная жизнь. Прежде всего, это христианская община – именно вера и евангельское вдохновение находятся в сердцевине ее существования и являются источником ее единства. Община присутствует в 70 странах мира и объединяет людей, бескорыстно творящих во имя дела солидарности. Она работает с бедными, с самыми разными категориями бедных, как в странах состоятельного Севера, так и в менее развитых странах Юга.

В этой перспективе, в последние годы, Община внесла большой вклад в лечение больных СПИДом в странах Африки, взяв под свою опеку 500.000 человек (для этого – как можно прочесть в одной из статей этого сборника – потребовалось сотрудничество с местными правительствами, почти «здравохранительная дипломатия»)⁵. Община также ведет кампании по регистрации и выдаче свидетельств о рождении в различных африканских странах с помощью Программы BRAVO! (Birth Registration for All Versus Oblivion), особенно обращенной на детей⁶. Регистрация в метрических книгах является условием для демократии и реализации прав человека и позволяет избежать торговли людьми, в особенности несовершеннолетними.

Община святого Эгидия находилась в центре различных инициатив в сфере межрелигиозного диалога и диалога между верующими и неверующими. Можно вспомнить о некоторых значительных событиях, таких как диалог между Востоком и Западом, основными участниками которого были Община святого Эгидия и исламский Университет Аль-Азхар в Каире⁷. Есть богатая история встреч между иудаизмом и христианством⁸. Много проводится встреч между христианами различных конфессий по вопросам христианского единства, о бедных и бедности, с совместным размышлением о центральных аспектах жизни верующих⁹. В городах, в особенности там, где сильнее напряженность между разными религиозными мирами, Община святого Эгидия организовала рабочие группы из представителей различных христианских и мусульманских традиций, чтобы вывести совместное проживание на мирный уровень.

В частности, после большой молитвы о мире в Ассизи в 1986 году, организованной по инициативе Иоанна Павла II, Община организовала в разных странах мира ежегодные встречи между лидерами различных религий и христианских Церквей, отдавая себе отчет в том, что религии могут как играть решающую миротворческую роль, так и служить элементами сакрализации войны. Иоанн Павел II решительно поддерживал этот путь диалога «в духе Ассизи», как были названы эти межрелигиозные встречи, начиная с 1986 года, и всегда поддерживал живые и непосредственные отношения с Общиной¹⁰. Дух Ассизи расширился и на диалог между верующими и неверующими, который сопровождал диалог между религиями¹¹. Папа Франциск участвовал в тридцатой встрече, прошедшей в этом умбрийском городе в сентябре 2016 года, и так определил дух Ассизи: «Мы не устаем повторять, что никогда имя Божие не может оправдывать насилие. Только мир свят. Только мир свят, не война!»¹².

Следовательно, диалог в самых разных его проявлениях заложен в хромосомах Общины. В девяностые годы XX века, и, особенно после 11 сентября 2001 года, этот поиск диалога мог показаться наивным, в мире, словно предназначенном для столкновений цивилизаций и религий¹³. Война, как культурная, так и сопровождающаяся военными действиями, казалась горькой необходимостью, своего рода судьбой, вписанной в историю некоторых стран и цивилизаций. Но Община святого Эгидия никогда не принимала эту «аксиому», которую подавали как бесспорную. Речь идет не о принципиальном «пацифизме», но о реализме, вызревшем в результате опыта миротворчества в различных конфликтных ситуациях за последние двадцать лет и в размышлениях об истории. И действительно, община не только выступает «свидетелем» важнейшего значения мира – скажем так, морального и религиозного – но и совершает конкретные действия для поиска мирных решений в конфликтных ситуациях. Поэтому людей из Общины святого Эгидия нужно было бы скорее называть не пацифистами, а миротворцами.

Надежда на мир и реализм в действиях

Община святого Эгидия, хотя и обладает весьма оригинальными характеристиками на арене международных отношений, является признанной в мире организацией, настолько, что политики и дипломаты разных стран относятся к ней с уважением, посещают ее и с ней общаются.

Около тридцати стран мира, в том числе такие европейские страны, как Италия, Германия, Франция и Бельгия, заключили соглашения с Общиной, чтобы содействовать ее работе, а ООН, Международная Организация по миграции и Европейский Союз подписали с ней договоренности. Президент Общины Марко Импальяццо, выступая в Совете Безопасности ООН в Нью-Йорке в июне 2017 г. о положении в Центрально-Африканской Республике, так определил Общину святого Эгидия: «Международная организация, присутствующая в более чем семидесяти странах, которая может опираться на многолетний опыт в мирном посредничестве и диалоге в разных странах мира, в особенности в Африке» ¹⁴.

Внимание многих СМИ привлекла встреча с Джорджем Бушем, почувствовавшим потребность побеседовать с Общиной во время своего визита в Рим. Многие задавали себе вопрос, почему американский президент пожелал встретиться с Общиной святого Эгидия после посещения ватиканских и итальянских властей в Риме. Однако мало кто знает, что американские дипломаты с начала девяностых поддерживают постоянный контакт с Общиной, в связи с разными очагами конфликтов, такими как Мозамбик, Алжир, Албания, Косово, и другими, особенно на африканском континенте. Государственный секретарь США Мадлен Олбрайт уже посещала Общину, как и различные Генеральные секретари ООН, в том числе и Пан Ги Мун, который нанес визит Общине в сентябре 2015 года в особенности для встречи с беженцами и обсуждения их проблем¹⁵. Посетила Общину и канцлер Ангела Меркель¹⁶. Французские дипломаты также поддерживают постоянный контакт с Общиной, с которой они обсуждали различные кризисные регионы, в том числе Кот-д'Ивуар. То же самое можно сказать и о дипломатах других европейских государств, таких как Великобритания, Германия, Швейцария, которые ведут постоянный диалог с Общиной. Не следует забывать и об очень интенсивных контактах Общины святого Эгидия с некоторыми африканскими и латиноамериканскими лидерами.

Сотрудничество с Россией восходит еще к концу советской эпохи, Община способствовала открытости по отношению к Горбачеву в различных римских кругах и передавала некоторые сообщения в Ватикан¹⁷.

Это не галерея фотографий VIP-персон, чтобы продемонстрировать значимость Общины святого Эгидия. Скорее, мы хотели бы подчеркнуть то, как организация, состоящая из вдохновленных верой людей, не профессионалов в дипломатии, но работающих для мира и диалога, может обрести авторитет, а главное – способность действовать в сферах, которые обычно являются прерогативой политиков и дипломатов. По крайней мере, профессиональные дипломаты считают Общину организацией, с которой интересно побеседовать и поддержать контакт. Так или иначе, на этих страницах авторы стремятся не продемонстрировать контакты Общины святого Эгидия на различных уровнях, а рассказать некоторые истории войны и мира, показав, что мир созидается через совместные усилия различных правительственных и неправительственных организаций.

Откуда происходит эта компетентность и способность к действию? Она выковалась в историях, о которых пойдет речь в этой книге, при столкновении со сложными конфликтными ситуациями. Она взращивалась в тесной сети постоянно поддерживаемых контактов, но также в способности Общины отвечать на мечты и надежды на мир, приходящие из всех частей света. Ведь как местные Общины святого Эгидия, так и первая Римская Община, постоянно общаются с людьми, которые страдают от конфликтов, слышат их вопросы и их мечты о мире. Не надо думать, что Община – это солидная организация с многочисленным персоналом и серьезными экономическими средствами. Она обладает одним важным ресурсом – интересом к мировым горизонтам, часто к забытым государствам, проживаемым как верность и многожественность контактов. И живут этим интересом множество людей, ведущих эту работу бескорыстно, на волонтерских началах.

Способность действовать проистекает также из евангельской духовности, согласно которой война является злом: Бенедикт XV, уже во время Первой мировой войны, говорил о «бессмысленной бойне», а Иоанн Павел II, его отдаленный преемник, назвал желание воевать «авантюрой, из которой нет возврата»¹⁸. Подобная убежденность не является исключительно делом принципа: она созрела в результате опыта различных страдающих от войны регионов и наблюдения за трагическим наследием всех конфликтов. Над убеждением этим постоянно вновь размышляют в контакте новыми конфликтами. Это убеждение превратилось в надежду, реалистичную и упорную надежду Общины святого Эгидия: мир возможен. Необходимо искать пути к его осуществлению, терпеливо, залечивая раны, создавая костяк гарантий для будущего, демонстрируя, что не существует ничего страшнее войны. И часто той силой, на которой держится эта работа, становится желание мира в народах, ставших «заложниками» войны, которое не находит выхода в политической деятельности правительств¹⁹.

Если это является человеческим и духовным основанием «предприятий» людей из Общины святого Эгидия, то инструменты, с помощью которых они осуществляются, одновременно и просты и сложны.

Метод

Речь идет о простых инструментах диалога между воюющими сторонами, которые совершенствовались в долгом опыте человеческого взаимодействия с разными народами и в решении разных конфликтов. Бутрос Бутрос Гали, генеральный секретарь ООН, отзываясь о мире в Мозамбике (мирном договоре, подписанном в Риме в 1992 году после двух лет переговоров при посредничестве Общины и итальянского правительства), говорил о «техниках, отличных от техник профессиональных миротворцев […] , но в то же время дополняющих их, для Общины святого Эгидия характерна сдержанность и неформальность, в гармонии с официальной работой, осуществляемой правительствами и межправительственными организациями […] уникальная в своем роде смесь государственной и негосударственной миротворческой деятельности…»²⁰.

Один американский дипломат, следивший за работой Общины святого Эгидия в девяностые годы, Камерон Хьюм, писал: «В ходе мирных переговоров в Мозамбике, хотя они и осуществлялись не профессиональными дипломатами, были выработаны изысканные технические инструменты, которые объединили компетенцию в самых различных областях с психологией, исторической, юридической культурой, гибкостью и недюжинной политической культурой. Парадоксальным образом, именно изначальное положение аутсайдеров, действительно независимых посредников, при этом всерьез посвященных делу мира, без какой-либо политической или экономической корысти или заинтересованности в достижении международного престижа, и стало сильным моментом во всей этой истории […] Ключевыми словами стали слова «дружба», «диалог», «гибкость»»²¹.

Инструменты «дипломатии» общины эффективны, гибки и глубоки, при том, что они не опираются на финансовые или военные рычаги. Впрочем, введение системы оплаты сторонам переговоров, в случае некоторых конфликтов, произвело обратный эффект и привело к затягиванию сроков переговоров. В любом случае, эти простые инструменты диалога не носят характера скороспелости или желания как можно скорее пожать друг другу руки и все подписать. Это видно на примере мирных договоров или документов, составленных в миротворческих процессах, в которых Община играла определенную роль: они четкие, сложные и взвешенные.

В этой перспективе решающим является установление человеческих отношений с воюющими: понимание причин и чувств каждой стороны, построение доверия, создание менее враждебного климата – все это важные этапы серьезного миротворческого процесса. Хьюм справедливо говорил о «дружбе, диалоге и гибкости» как о ключевых элементах миротворческой деятельности Общины святого Эгидия. Подход человечности играет основополагающую роль, он не пренебрегает политическими и военными измерениями конфликта, но позволяет глубже понять их.

«Серьезность» миротворческих предприятий состоит в том, что в процессе переговоров у сторон должно вызреть желание договориться между собой. Для этого необходимо время и терпение. Время в переговорах и их вызревании означает, к сожалению, что война продолжается и уносит за собой человеческие жизни. Здесь есть крайне деликатный моральный и стратегический вопрос: мир должен настать немедленно (и поэтому приходится оказывать давление), но этот мир должен быть серьезным и давать гарантии того, что он будет длиться в будущем. А для этого, повторим, нужно, чтобы созрело желание мира в воюющих сторонах.

Такие «простые» инструменты, как человеческий контакт или политическая рассудительность, зиждятся на крепком моральном основании, не относящемся только к людям из Общины cвятого Эгидия и многолетнему опыту Общины, их основание – это и стремление народов к миру, как можно скорее. Часто целые народы оказываются в заложниках конфликтов узких групп или правящей элиты. Община весьма сильно ощущает эту потребность людей в мире, которой часто не удается найти выражение.

Так было в случае Мозамбика, где удалось достичь мира, благодаря чему Община обрела известность на международной арене²². Мозамбикский народ устал от войны, унесшей миллион жизней и разрушившей страну, и желал мира, хотя правительство и вооруженная оппозиция RENAMO продолжали сражаться. Это демонстрирует тот факт, что, после подписания мирного договора в 1992 году не было случаев мести друг другу двух враждующих сторон и простых людей, несмотря на всю боль и всё плохое, накопившееся за шестнадцать лет конфликта. Мозамбикцы хотели мира, хотя это стремление и не находило выхода на политическом уровне. Конечно, не всегда это так: порой пропаганда войны отравляет целые народы и они оказываются вовлеченными в логику конфликта. Нет одинаковых ситуаций, схемы неприменимы к историям конфликтов и военных страстей. В рассматриваемом здесь случае албанцев очевидно, что они стремились к миру: после почти полувека безумной национал-коммунистической диктатуры (тоталитарной и интегралистской до параноидального уровня) им никак не удавалось найти путь столь желанной демократии. Жители Бурунди, Либерии, Гватемалы, Алжира – чтобы упомянуть лишь некоторые случаи, описанные в этой книге – тоже хотели мира²³.

Но существуют блоки, препятствующие укреплению этого желания мира. Это истории разделения озлобленных политических классов, бездн вражды и обид, «вырытых» в результате военных действий, истории реальной или мнимой неправоты, и все это накапливается за годы и десятилетия ненависти. В такой ситуации, «внешнее» вмешательство, такое как вмешательство Общины святого Эгидия, может убедить различные блоки в том, что мир должен возобладать. Очевидно, речь идет о политических блоках, но также и о культурных, о видении перспективы. Порой сходятся поразительно много интересов в мотивации войны. Достижение мира кажется невозможным, потому что не рассматривается возможность сосуществования с другим, не существует причин и гарантий для взаимного доверия.

Возможность мира начинает просматриваться, когда появляется человеческий контакт между сторонами, который приводит к диалогу. И так созревает новое видение своего будущего и будущего страны: понимание, что мир возможен и противника не стоит демонизировать. Каждое вооруженное столкновение подпитывается демонизацией противника. Часто в бедных с культурной точки зрения горизонтах эта демонизация становится центральным фактором, основанным на переработке исторической памяти о понесенном ущербе, он находит оправдывающие элементы и в повседневной жизни. Если другого не удается уничтожить, то по крайне мере, он должен быть отвержен, осужден и проклят. Но миротворческий процесс идет совсем в другую сторону: в сторону договора, компромисса, выбора мирного сосуществования. Это требует изменения, хотя бы частичного, в представлении о другой стороне. Ведь мир – это всегда решение жить вместе с другим.

Нелегко перейти от менталитета воина, цель которого – поразить врага (даже в тех случаях, когда он знает, что победа невозможна), к менталитету политика, принимающего возможность мирного сосуществования. Непросто перейти от менталитета правительства, которое считает вооруженную оппозицию криминальной, к принятию противника в качестве политического собеседника. Для эволюции менталитета требуется время. В этом смысле часто переговоры становятся политической школой, знаменуя собой переход от вооруженного конфликта к политическим дебатам. Но для этого требуется осознание того, что победа невозможна, что продолжать сражаться стоит слишком много страданий и крови, что подписание соглашение сделает будущее лучшим для всех.

Но доверие не возникает спонтанно и немедленно. Речь идет не о немедленном примирении врагов, но о том, чтобы начать диалог между мирами, которые ненавистны друг другу, которые годами мечтали о смерти противника и его уничтожении. С диалогом ослабляется ненависть, и люди лучше узнают друг друга. В то же время необходимо построить убедительную архитектуру общего будущего. То есть необходимо построить политическую картину будущего, которая дала бы гарантии выживания и свободы. Гарантии тут являются решающими, поскольку воюющие стороны всегда стараются строить такой мир, чтобы была открыта возможность снова взяться за оружие, если они почувствуют себя в невыгодном положении. Международные и внутренние гарантии являются основой каждого мирного договора. Нужно создать инструменты, учреждения, процессы, которые бы позволили применять соглашение и дали бы уверенность более слабой стороне. Гарантии должны запустить корректную демократическую практику, при которой мнения, свобода и жизнь всех были бы защищены. Но к демократии за несколько месяцев не придешь, особенно после многих лет войны.

Воюющие часто не видят возможности мира. Речь идет не только о том, чтобы взрастить доверие между сторонами, но и о том, чтобы дать «завоевать» себя видению мира – в общем, повторяю, позволить убедить себя, что мир возможен, для страны, для своей политической стороны, для своей семьи и для себя самого. Если люди начинают предчувствовать перспективу мира, то и ненависть ослабляется. У мира своя убедительная сила, разумная, но также и эмоционально соблазнительная.

Все вышесказанное – это размышления по поводу тех «случаев», которые будут проанализированы в этой книге. Из этого нельзя вывести метод Общины святого Эгидия или модель примирения, практикуемую Общиной. Урок различных историй утончает восприятие и предупреждает о возможных рисках и перспективах. Процессы мирного переустройства могут быть различными и должны адаптироваться к разным ситуациям. Даже сама роль «посредника» – в данном случае, Общины – бывает различной. Иногда в конфликте две стороны, как в Мозамбике. В других случаях в раскол вовлечено много сторон, как в случае Бурунди. Или, как недавно в Центрально-африканской Республике, в конфликте задействовано целых четырнадцать групп, которые контролируют территорию и нашли взаимопонимание с правительством²⁴.

В некоторых случаях конфликты мотивированы идеологически (РЕНАМО воевала с коммунистическим правительством, алжирские фундаменталисты сражались во имя веры). Сегодня находится все меньше идеологических мотиваций для конфликтов, но утверждается мотивация религиозная, часто исламская, но есть и христианские фундаменталисты, такие как Lord’s Resistance Army Джозефа Кони в Уганде (действующей с 1987 года). Таким образом, эта книга не иллюстрирует метод Общины святого Эгидия, но лишь хочет привести к истории Общины на границах мира.

«Слабая» сила

Деятельность Общины святого Эгидия – это не деятельность группы дипломатов, конкурирующих с официальной дипломатией государств и международных организаций. Наоборот, она выражает убежденность в том, что в мире, где многое приватизировано, вмешательство правительства в международную деятельность является решающим. Очень часто конфликты рождаются именно из неспособности государства взять на себя обеспечение безопасности, участия граждан в общественной жизни, благосостояния населения. В различных миротворческих инициативах Община работала в тесной связи с правительствами. В Кот д’Ивуар она была единственной не исключительно африканской реалией и участвовала в примирении наряду с африканскими правительствами. Кроме того, Община постоянно побуждала правительства к вмешательству в некоторых напряженных ситуациях. Если такая организация, как Община, может обладать некоторыми собственными способностями к активным действиям, то это не исключает ответственности государств за войну и за мир.

Впрочем, как уже упоминалось, Община лишена некоторых «сил», которые характерны, в той или иной мере, для правительственного вмешательства. Ей не хватает экономической и военной силы. Можно даже говорить о «слабости» вмешательства Общины святого Эгидия. Точнее, можно сказать, что Община обладает своей собственной силой – «слабой силой» – моральной, духовной, человеческой, которая направлена на создание диалога и на преобразование людей в контакте друг с другом. Эта сила отличается от силы правительств или оружия²⁵. Часто она бывает полезной, а порой и необходимой.

Существует человеческий фактор (в отличие от марксистских интерпретаций истории), который играет определяющую роль в решении о мире и войне. Именно человек принимает решение, причем часто – один человек или узкая группа людей. И тогда надо наладить подлинный человеческий контакт, расширить культурные и политические горизонты лидера или правящей группы. «Слабая сила» диалога, дружбы, человечности тогда необходима. «Мощность» этой силы состоит в том, чтобы не иметь никакого другого интереса – ни политического (потому что не думает о собственном будущем в этой стране), ни экономического (потому что плата за посредничество – простое «спасибо»), кроме достижения мира. Кардинал Бергольо, будущий папа Франциск, в 2008 году, будучи архиепископом Буэнос-Айреса, так характеризовал способ миротворческой деятельности Общины святого Эгидия:

«Нужно трудолюбие ремесленника. Созидать любовь – ручная работа терпеливых людей, которые тратят все, что имеют, чтобы убеждать, слушать, сближать. И у этой ручной работы есть свои мирные и волшебные творцы любви. Это задача посредника… Значение слова «посредник» мы порой путаем со словом «брокер», но это не одно и то же. Посредник – тот, кто, чтобы объединить стороны, платит из своего кармана, то что имеет. Он сам тратит себя. Брокер –коммерсант, который делает скидки обеим сторонам, чтобы получить заслуженную прибыль. Любовь находится в роли посредника, не брокера. Посредник всегда проигрывает, потому что логика милосердия в том, чтобы потерять все ради того, чтобы выиграли единство и любовь. А потому закон христианина есть закон посредника» ²⁶.

В этой перспективе, нужно работать во имя мира, не выпячивая себя, но создавая синергию между различными субъектами, которая сделала бы убедительным процесс диалога и дала бы гарантии для будущего. В этой сфере важную роль играют государства и международные организации. Но здесь есть и место – а часто и необходимость – для активного присутствия таких организаций, как Община святого Эгидия, для которой мир – это страсть, а не профессия. Часто миротворческие процессы становятся заложниками бюрократических препятствий или личных амбиций, и с трудом удается создать доверительную атмосферу и достичь убедительных результатов. Однако, бескорыстие и личная незаинтересованность в примирении разделений, порожденных конфликтами, обладают огромной силой убеждения.

Искать то, что объединяет

Часто переломом в миротворческих процессах становится взаимное признание воюющих сторон в качестве составляющих национальной жизни. Другой перестает быть только врагом, которого надо уничтожить, но становится стороной, которую нужно интегрировать в будущее страны. Мир строится путем интеграции другого в будущее страны. Воюющие стороны многое разделяет: тяжелые поступки и действия, подлинные или воображаемые, много пролитой крови, взаимные обвинения, атмосфера насилия, породившая ужасные действия, ненависть к другому, на которой строится единство «своих», политическая пропаганда, почти мистическое изображение борьбы добра со злом… Необходимо выявить то общее, что существует между сторонами, чтобы встать на путь мира. И это весьма сложно, по всем вышесказанным причинам.

Это осознание никогда не происходит легко в рамках долгое время поляризованных стран, даже когда существует общая история и нельзя уйти от общего будущего. Но есть и значительно более сложные ситуации, как в Косово, рассмотренная в этой книге. Там, албанцы стремились к независимости, в то время как белградское правительство считало их территорию издревле составной частью югославского государства, и, более того, исторической родиной сербской нации. Между сербами и албанцами существует настоящая патология памяти, имеющая давние корни²⁷. Вспомним и о трагической истории отношений между хуту и тутси в регионе Великих Озер: там тоже трудно выявить общие элементы, особенно после геноцида в Руанде. Но каждое партизанское движение обладает своей «памятью»²⁸. Часто воюющие друг с другом стороны или целые народы являются пленниками собственной памяти, точнее, памяти о причиненном им зле. Они ощущают себя жертвами истории, а такое состояние взывает к мести или в любом случае требует продолжения войны.

Ситуации могут быть различными, порой несравнимыми. И разрешение конфликтов с помощью международного правосудия отличается от примирения и процессов посредничества. Самый реалистичный и открытый для мира путь – в том, чтобы вместе принять общее будущее. Возможно, это будет будущее разных политических сторон в национальной демократической системе, а может – будущее соседей, обладающих автономией. Но этот шаг невозможен, если все вовлеченные стороны не признают, что между ними есть общее, то, что их объединяет, более того – этого объединяющего намного больше, чем того, что их разделило.