Buch lesen: «Смешарики. Моя прелесть и другие истории»
© Истории по сценариям Алексея Лебедева, Марии Кулиджановой
© ООО «Смешарики»
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Моя прелесть
По весне, с наступлением тепла, Совунья достала из шкафов ворох пыльной одежды и теперь развешивала её на улице. Бараш сидел рядом, на крыльце, откуда открывался прекрасный вид. Зелёная трава, цветочки, бабочки. И Нюша! Она растянулась на лужайке невдалеке и принимала солнечные ванны. Поэт вздохнул и задумчиво произнёс:
– Интересно, а вот если, к примеру, пахнуть, как конфета, у окружающих будет появляться желание съесть тебя? – Тут он заметил, что Совунья застыла и смотрела на него в полном недоумении. Бараш пояснил: – В духовном смысле. Ты обращаешь внимание на запахи?
– О, ещё как! – кивнула Совунья. Она посмотрела на Бараша сквозь дыру в панталонах и передумала их вешать. – Прежде чем что-нибудь съесть, обязательно надо понюхать. А вдруг уже испортилось!
– Да я про другое, – махнул рукой Бараш и с нежностью посмотрел на Нюшу. – Вот иногда смотришь на кого-то… ничего особенного на глаз, и на слух ничего особенного, а вот всё-таки что-то есть.
Нюше тем временем наскучило лежать без дела. Она нашла большую лужу и принялась радостно в ней плескаться. Бараш мечтательно улыбнулся.
– Что-то невидимое! – протянул он. – Может, на нюх? Может, запах какой-то неуловимый манит.
– У кого… запах? – Совунья с подозрением обнюхала своё пальто.
Бараш грустно покачал головой:
– Да у всех. Только у кого-то манит, а у кого-то не манит.
– А-а-а! – понимающе воскликнула Совунья. Она подскочила к Барашу и загадочно прошептала: – Ты про «Мою прелесть», что ли?
– Про какую ещё прелесть? – заинтересовался Бараш.
Совунья поспешно вернулась в дом и принялась рыться в старом сундуке. Бараш робко зашёл следом. На самом дне сундука обнаружился синий флакон. Совунья любовно прижала его к груди, вытащила пробку и принюхалась.
– О-о-о… «Моя прелесть»! Самый упоительный, самый манящий запах во Вселенной! – восторженно произнесла она. – Стоит только капельку брызнуть, как все на тебя лезут, словно сумасшедшие.
Совунья снова припала носом к пузырьку и вдруг с блаженной улыбкой растянулась на полу!
Бараш обошёл Совунью по кругу, забрал флакон с духами и понюхал. И тут у него родилась идея.
Поэт вышел на тропинку к домику Нюши, открыл флакон и брызнул немного себе на шею. Потом ещё немного. Потом подумал и вылил все духи себе на голову. Чтобы уж наверняка! Зажмурился и начал ждать.
– Интересно, на каком расстоянии это начинает приманивать? – задумчиво прошептал он.
Вдруг послышался чей-то топот. Бараш открыл глаза и увидел… что на него с выпученными глазами несётся Копатыч!
– О! Кажется, началось… – пробормотал Бараш. – Э, спокойно! – Он выставил перед собой руки. – Я сказал: спокойно! – Но Копатыч и не думал останавливаться, и тогда Бараш бросился прочь, в ужасе крича: – Помогите! Кто-нибудь!
На пути поэта оказался домик Копатыча. Бараш влетел внутрь и забился в угол, дрожа от страха. Копатыч ворвался вслед за ним и направился прямо… к плите, на которой вовсю дымился чайник.
Медведь выключил плиту и только тогда перевёл дух.
– Фух!.. – Он развернулся и заметил в углу Бараша. Поэт смотрел на него широко распахнутыми испуганными глазами.
– Пошёл в лес и забыл чайник выключить, – объяснил Копатыч. – Чуть пожар не устроил!.. – Медведь вдруг принюхался и поморщился. – А что за гадостью пахнет?
Копатыч принялся обнюхивать всё вокруг в поисках источника неприятного запаха. Потом подошёл к Барашу и отшатнулся.
– Ох! – Копатыч тут же зажал себе нос. – Бараш, извини меня за прямоту, но… кажется, этот странный запах идёт от тебя…
Пришлось поэту рассказать Копатычу про духи Совуньи. И медведю очень захотелось как-то поддержать друга. Копатыч предусмотрительно натянул на себя противогаз, чтобы не чувствовать… аромат, и привёл Бараша к морю. Они уселись на пригорке. Поэт грустно смотрел на горизонт. По небу плыли розовые закатные облака.
– Да ты не расстраивайся! – Копатыч хлопнул Бараша по плечу. – Просто, может, на меня эта «Моя прелесть» не действует. У меня ж этот… – Он хохотнул. – Насморк! А другие – только раз нюхнут и… делай с ними, что хошь! Хотя, зачем тебе это? Тебя и так все любят!
– Все, да не все, – вздохнул Бараш.
Морские волны тихо шуршали о берег. По кромке прибоя шла Нюша. Вдруг она заметила Бараша с Копатычем и направилась в их сторону.
– О! – воскликнул медведь. – Кажется, на Нюшу подействовало!
Бараш, не веря своим глазам, заморгал и стал себя обнюхивать – не выветрился ли запах? Копатыч похлопал его по плечу и сказал:
– Можешь не принюхиваться. Амбре такое стоит, аж глаза щиплет!
Бараш вскочил, улыбнулся так широко, что заболели щёки, и принял торжественную позу в ожидании Нюши.
– Спокойно… – подбадривал его Копатыч. – Если она на тебя кинется, можешь спрятаться за меня.
– Не вмешивайся! – процедил Бараш сквозь зубы, продолжая улыбаться. – Я сам разберусь.
Наконец Нюша добралась до вершины холма.
– Слушайте, а вы не видели моё… – начала она, но вдруг осеклась… и зажала нос. – Чем это так пахнет?! Копатыч, ты чем огород удобряешь?
Медведь тут же отодвинулся от Бараша и замотал головой:
– Эй-эй, это не от меня!
Нюша принюхалась к поэту.
– Точно! – воскликнула она и в ужасе уставилась на него. – Бараш, тебя во что макнули?
Тот затрясся от возмущения.
– Ну, знаете ли… ну, знаете ли… Вы ничего не понимаете! – в отчаянии выпалил Бараш. – Ни в запахах, ни в чувствах! Вы плохо чувствуете и плохо чуете! И вообще всё это плохо пахнет! В духовном смысле!
С этими словами Бараш развернулся и в слезах убежал прочь.
– Что это с ним? – удивлённо спросила Нюша и с облегчением поняла, что снова может нормально дышать.
– Это «Моя прелесть», – ответил Копатыч. Он наконец стянул с себя противогаз и звонко чихнул. – Духи такие. У всех манит, а у него не манит.
Бараш бежал через лес, продираясь сквозь густые заросли.
– Прочь! Прочь! – кричал он. – К развенчанным святыням нет возврата!..
На последних словах он споткнулся о кочку и кувырком полетел в глубокий овраг. Кусты сомкнулись над поэтом.
Когда стемнело, Нюша с Копатычем забеспокоились и пошли искать беглеца. Они долго кружили по лесу, постоянно принюхиваясь. И вот друзья обнаружили след.
– Туда! – скомандовал Копатыч. Запах «Моей прелести» в этом месте стоял особенно сильный. – Ага… Здесь он остановился и немного постоял….
Нюша уткнулась носом в землю.
– Сюда! – позвала она. – Здесь вроде пошёл обратно, но потом передумал… Тут, видимо, решил отдохнуть.
Смешарики бродили по лесу до самого рассвета, пока наконец не оказались в глубоком овраге около кустарника. Среди сплетения ветвей ничего было не разглядеть, но нюх не обманешь – Бараш был явно здесь.
– Бараш! – позвала Нюша. – Ну, Бараш! Выходи! Хватит прятаться!
Из зелени раздался голос поэта:
– Меня здесь нет!
– Это ты безносому будешь рассказывать! – хохотнул Копатыч. – Давай вылезай уже!
Сначала из листьев высунулись рожки, а потом и сам Бараш.
– Мы к тебе в гости, – сказал Копатыч и хитро прищурился. – Ты теперь вроде как хозяин леса. Всю территорию пометил, так сказать.
– Всё шутим, да? – проворчал Бараш. – Очень смешно…
Нюша ласково улыбнулась и принялась снимать с поэта колючки и веточки.
– Ну, чего ты, глупенький, убежал? – заговорила она. – Мы по тебе соскучились…
– С чего это вдруг? – недоверчиво посмотрел на неё Бараш. – Ведь внешне я – ничего особенного…
– Ничего особенного, – эхом откликнулась Нюша.
Тогда Бараш откашлялся и попробовать спеть:
– Ля, ля-я-я… И на слух – ничего особенного…
– И на слух ничего особенного, – кивнула Нюша, снимая застрявший в шерсти поэта листик.
– И на запах вроде… – напомнил Бараш.
Нюша не дала ему договорить и категорично заявила:
– Чтоб этой «Моей прелести» больше никогда не было! Это издевательство над окружающими!
– Так в чём тогда дело? – воскликнул Бараш. – Ни на глаз, ни на ухо…
Нюша погладила его по голове:
– Зато ты на ощупь ничего!
Копатыч с интересом потрогал загривок Бараша.
– Да, кстати! – согласился медведь. – Пушистый такой!
Бараш расплылся в блаженной улыбке. Он понял, что ему не нужно было лезть из кожи вон и с головы до ног обливаться духами, чтобы его заметили. Он такой, какой есть – очень даже ничего.
Двигатель прогресса
Как-то раз Крош с Ёжиком отправились в гости к Пину. Пока пингвин на берегу моря чинил сломанный гидросамолёт, двое друзей в ангаре механика думали, чем бы себя развлечь.
Крош прижался к косяку двери, встал на цыпочки и отметил карандашом свой рост. Рядом была такая же рисочка – Крош не первый раз ставил здесь отметку.
– Ну, ёлки-иголки! – сокрушённо воскликнул кролик, оценив результат. – Опять двадцать пять! Вчера было двадцать пять, позавчера – двадцать пять, позапозавчера – тоже… Никакого прогресса!
Ёжик сочувственно посмотрел на друга. Тут к ангару подошёл Пин. Вид у него тоже был не самый довольный.
– Да, такой часто бывает! – согласился Пин, прошёл в ангар и начал рыться в бесчисленных ящиках. – Есть прогресс, а потом пуф!.. Аллес! Никакой прогресс, все только ходят туда-сюда. А потом бац! И снова пошёл прогресс… – на этих словах механик вытащил из груды железяк запасной двигатель и потащил его из ангара.
Пин вернулся к самолёту и принялся запихивать тяжеленный двигатель в люк. Крош и Ёжик прибежали следом.
– А что значит «бац»? – поинтересовался Крош.
– «Бац», значит, какой-нибудь великий изобретений, который дальше двигать прогресс науки и техники, – пояснил Пин.
Кряхтя, он, наконец, протолкнул двигатель и оказался внутри самолёта вместе с ним! Ёжику тоже стало интересно, о чём говорит изобретатель.
– А что значит «пуф»? – спросил Ёжик, разглядывая торчащие ноги Пина.
Тот кое-как выбрался из люка.
– «Пуф» – значит «пуф», – ответил пингвин и развёл крыльями.
Не вдаваясь больше в объяснения, Пин захлопнул люк, уселся в кресло пилота и скомандовал:
– От винта!
Самолёт затарахтел, обдал Смешариков потоком воздуха и помчался по воде прочь от берега.
Друзья задумчиво смотрели ему вслед.
– Ёжик, а не кажется ли тебе, что мы остановились в своём развитии? – вдруг спросил Крош.
– Только не надо обобщать! – покосился на него Ёжик и направился в сторону дома. Крош – за ним.
Они шли по зелёным лугам, а над их головами выписывал круги самолёт Пина. Крош посмотрел наверх, и тут его осенило.
– Нет, правда! – заговорил он. – Я сначала думал, что это только моя проблема, а теперь совершенно ясно, что прогресса нет нигде. – Он резко остановился и обвёл рукой окрестности. – Вот, вот! Посмотри! Где? Где он, прогресс? Где?!
Ёжик молча огляделся.
– Вот видишь! – воскликнул Крош и вдруг заметил у своих ног одуванчик. – Даже одуванчик не растёт! Нужен какой-то «бац»!
Ёжик пожал плечами. Крошу вечно не хватает в жизни какого-то «баца». А вот Ёжику всего хватает. На этом друзья разошлись по домам.
Глубокой ночью Ёжик сладко спал у себя в кровати. Вдруг дверь распахнулась и в неё влетел взбудораженный Крош.
– Йеха! У-ху-ху! – подпрыгивал он на месте от радости. Ёжик проснулся и испуганно залепетал:
– А?!.. В чём дело?..
Крош без лишних церемоний схватил друга за руку, выдернул из постели и потянул за собой, волоча по полу.
– Что такое? – бормотал Ёжик.
– Я всё понял! – продолжал кричать Крош. – Мы должны сделать великое изобретение! Мы сделаем такой «бац», что прогресс полетит, как ошпаренный! Только пятки засверкают!
И кролик потащил Ёжика к домику Пина. С изобретателем он поступил так же – разбудил и вытащил сонного из ангара. Затем посадил рядом с Ёжиком.
– Нам что нужно? – радостно кричал Крош, расхаживая перед друзьями. – Нам нужна идея! Для идеи что нужно? Мозг! – Кролик постучал себя по голове и хохотнул. – Ну, мозг есть! – Потом он схватил Пина за плечо. – Лапы!..
Пингвин возразил:
– Крылья!
– Неважно! – отмахнулся Крош. – Руки, способные воплотить идеи мозга, тоже есть! – Он обвёл Ёжика и Пина торжествующим взглядом. – Так что считайте, что великое изобретение у нас в кармане!
– А меня зачем разбудили? – зевнул Ёжик.
– Э-э-э… – Крош почесал голову. – Пока не придумал.
Ёжик плюхнулся на песок и тут же заснул.
Крош хлопнул Пина по плечу.
– Ты готовься, а я пошёл геге… ги… геренировать идею.
– Я, я. Натюрлих, – вяло кивнул изобретатель. А как только Крош ушёл, лёг рядом с Ёжиком и захрапел.
Оказалось, геренировать, то есть генерировать идеи не так-то просто. Кролик всю ночь ломал голову, но ни одна идея её так и не посетила.
Наступило утро. Крош ходил кругами под яблоней, бормоча себе под нос:
– Бац, бац, бац, бац…
Вдруг с дерева ему на голову упало яблоко. Крош с удивлением уставился на него… но в отличие от Ньютона никакого открытия не сделал.
Наконец кролику надоело бродить туда-сюда. Он вытащил из домика ванну, наполнил её и улёгся в воду прямо под солнцем. Вдруг идея придёт к нему именно так?
– Бац, бац, бац, бац… – бормотал себе под нос Крош. По небу плыли облака. А в голову по-прежнему ничего не приходило.
– Ну что, придумал? – спросил появившийся рядом Ёжик.
– Не мешай! Принеси лучше кипяточку! – буркнул Крош и отвернулся.
Что ж, творческие муки – это не шутка. Уже совсем стемнело, началась гроза. Крош вылез из ванны, но в домик так и не вернулся. Он всё бродил туда-сюда по полянке, не замечая ливня.
– Бац, бац, бац, бац… – твердил он упорно.
И тут… Свершилось! Гениальная идея вспыхнула в голове Кроша, как молния. Вот оно!
Его прекрасное настроение будто отпугнуло грозу с дождём, и на небе ярко засияли звёзды. Крош снова ворвался в дом к спящему Ёжику, сдёрнул его с кровати и потащил на выход.
– Я придумал! – кричал по дороге кролик. – Я изобрёл такую штуку! Ты даже не представляешь!
Вскоре возле ангара Пина опять стояли сонные Ёжик и Пин, а Крош бегал перед ними и нетерпеливо размахивал руками.
– Короче, это такая… это такой… как бы сказать… Ёлки-иголки! Короче, он… Ты в него садишься и…. – Крош остановился, почесал голову. – Там я ещё такую штуку придумал. Она крутится и как бы… – Он отмахнулся. – Короче, я всё нарисую и принесу!
Крош убежал, а Ёжик и Пин уже привычно легли на песок и сладко заснули.
Крош засел дома и увлечённо принялся за чертежи. За работой он поедал конфеты и радостно напевал себе под нос:
– Бац, бац, бац, бац! Пара-ра-ра! Бац, бац, бац. Бац-бац-бац, бац, бац! Пара-ра-ра-ра!
Вот он добавил последний штрих и с любовью посмотрел на законченную работу. Ух, что на это скажут Пин и Ёжик? Крош довольно улыбнулся, свернул чертёж в трубочку и, пританцовывая, побежал к друзьям.
Пина и Ёжика пришлось будить заново. Они сидели на песке и устало следили за Крошем. Кролик вышагивал перед ними, обнимая свёрнутый чертёж.
– А вот и не покажу! – игриво заявил Крош, пряча работу за спину. – Ничего вам не покажу! Ничегошеньки! Всё! Ухожу. А чертёж и записки уничтожу!
Он сделал вид, что уходит. Но Пин с Ёжиком никак не отреагировали. Они хотели только одного – спать.
Кролик обернулся, уставился на замученные лица друзей и вздохнул:
– Ладно, так и быть. Покажу.
Он разложил чертёж на песке. Одно колесо, второе, цепь, сидение, руль…
– Я пока не придумал названия, – пустился в объяснения кролик. – Но садишься сюда, крутишь вот эти педали… Это руль, им поворачиваешь. А вот эта штука крутит переднее колесо…
– Лучше заднее, – в полусне пробормотал Пин.
Крош озадаченно посмотрел на чертёж.
– Да. Заднее, и правда, лучше…
Ёжик громко зевнул и заявил:
– Это же велосипед!
– В каком смысле? – нервно хихикнул Крош.
Друг пожал плечами:
– Ты изобрёл велосипед.
Пин кивнул:
– Я, я! Велосипед! Натюрлих!
Крош стоял совершенно растерянный.
– Какой ещё велосипед?! – воскликнул он.
– Ты что, никогда не видел велосипеда? – усмехнулся Ёжик. – Книжки надо читать!
– Я чего-то не понимаю, вы на что намекаете?.. – с ужасом спросил Крош. – Что это… это уже есть?
Ёжик с Пином сочувственно посмотрели на друга, а потом встали и пошли прочь в надежде всё-таки выспаться. Кролик закричал им вслед:
Der kostenlose Auszug ist beendet.
