Аналитика развития, безопасности и сотрудничества: Большая Евразия – 2030. Сборник материалов IV Международной научно-практической конференции 29 ноября 2017 г.

Третья стратегия противовеса как отклик пентагона на вызовы большой Евразии

Р.В.Арзуманян

(Центр стратегических исследований «Ашхар», Армения)

Аннотация. Разрабатываемая в настоящее время третья стратегия противовеса США должна стать откликом на проявившиеся вызовы американскому военно-технологическому превосходству. Стратегия должна стимулировать инвестиции в прорывные технологии, которые должны поддержать и развить американское военное доминирование в 21-ом веке и гарантировать вооруженным силам США успешное оперирование в среде безопасности, насыщенной высокоточными и автономными системами оружия. Результатом реализации третьей стратеги противовеса последующие 10-15 лет должно стать создание вооруженных сил, способных обеспечить стремительные адаптабельные возможности по проецированию глобальной военной мощи.

Ключевые слова: третья стратегия противовеса, среда безопасности, высокоточные системы оружия и боеприпасов, автономные системы оружия, сети глобальной разведки и удара.

Abstract. The currently developing third offset strategy of the USA has to become a response to the revealed challenges to the American military technological superiority. The Strategy must stimulate investments into the disruptive technologies which should support and develop the American military domination in the 21st century and guarantee the armed forces of the US successful operating in a security environment dense with high-precision weapon systems and autonomous weapon systems. The result of the realization of the third offset strategy the next 10-15 years should be the creation of armed forces capable of providing agile adaptable capabilities of projection of the global military power.

Key words: third offset strategy, security environment, high-precision weapons, autonomous weapons systems, global surveillance and strike network.

Будучи на протяжении десятилетий втянутой в военные кампании, предполагающие широкое и использование иррегулярных военных действий, борьбу против глобального терроризма, США, тем не менее, вынуждены противостоять более широкому диапазону глобальных и региональных вызовов безопасности. В Европе это необходимость противодействовать России, которая в результате разворачивающейся военной модернизации вновь в состоянии утверждать свое влияние в мире. Иран продолжает военную модернизацию, в частности, расширяя арсенал баллистических ракет и возможности конвенциональных сил. В Восточной Азии воинственная Северная Корея, обладающая ядерным оружием и ракетными технологиями, шантажирует страны региона. Китай стремится реализовать стратегию, основанную на создании сети преграждения доступа/блокирования зоны(ПД/БЗ) (anti-accessandareadenial (A2/AD)в Южно-Китайском море против США, используя новые подрывные технологий, подтачивающие традиционные источники американского военного преимущества. Другой особенностью среды безопасности 21 века является размывание границ между внешними ТВД и территорией США, когда противник будет иметь возможность замедлить развертывание американских сил, в том числе, проводя кибер-операции.

Пентагон оказался не готов к проявившимся вызовам американскому военно-технологическому превосходству и необходимости усилий по поддержанию своего технологического преимущества, достаточно трезво оценивая перспективы США по удержанию позиций единственной военно-технологической сверхдержавы в мире к 2030 году. Откликом на вызов стала новая «Инновационная Инициатива Министерства Обороны», которая в настоящее время разворачивается в третью стратегию противовеса (3СП). Первые две стратегии противовеса, ставшие частью истории соперничества двух сверхдержав в Холодной войне, представляют собой примеры успешных долгосрочных гранд-стратегий, призванных уравновесить количественное преимущество СССР в конвенциональных силах на основе американского технологического преимущества. Речь идет о «Новом взгляде» президента Дуайта Д. Эйзенхауэра в начале 50-х годов и «Стратегии противовеса» министра обороны Гарольда Брауна в середине 70-х годов.

Высшее военное руководство Пентагона неоднократно указывало, что именно вторая стратегия противовеса 70-х годов служит основной моделью для осмысления вызова и выстраивания новой – уже третьей стратегии противовеса. Это во многом оправданный подход, так как именно вторая стратегия противовеса оформила облик американской военной машины, а проецирование военной мощи сделало таким точным, управляемым и эффективным.

Таким образом, 3СП должна гарантировать, что вооруженные силы США смогут успешно оперировать в среде безопасности, насыщенной высокоточными системами оружия и боеприпасами и автономными системами оружия. Именно это должно стать центральной проблемой строительства вооруженных сил США, военных планировщиков и стратегистов следующие несколько десятилетий. Одним из результатов данной стратегии должно стать создание сети глобальной разведки и удара (СГРиУ) (globalsurveillanceandstrike), обеспечивающей способность проецирования военной мощи против большого круга ожидаемых угроз.

Третья стратегия противовеса стремится подготовить отклик на новые вызовы на основе прорывных технологий в области автономных систем, сложных систем инжиниринга и интеграции, а также низкозаметных воздушных операций расширенного диапазона и подводной войне. Комплексное применение преимуществ, создаваемых данными технологиями, позволит обеспечить быстро реагирующие адаптабельные возможности по проецированию глобальной военной мощи, в том числе, и на основе СГРиУ. Стратегия должна обеспечить удары по фиксированным, мобильным, укрепленным и заглубленным целям на глубине территории противника, с целью помешать ему в проведении асимметричной кампании возмездия. При необходимости 3СП создаст необходимую почву для крупномасштабной, мультифазовой кампании соединенных родов войск.

Почему насыщение среды безопасности системами высокоточного оружия и боеприпасов и автономными беспилотными системами представляет собой столь серьезный вызов, требующим разработки третьей стратегии противовеса в качестве отклика? Ответ сводится к процессам глобализации и доступности технологий производства систем оружия потенциальным противникам США.

Учитывая скорость технологического прогресса, сохранение военно-технологического преимущества в 21 веке требует непрерывных усилий, так как огромное количество доступных технологий позволяет потенциальным противникам подготовить ассиметричный отклик, используя неожиданный набор технологий, доктрин, операционных и тактических решений. Чтобы справиться с подобным вызовом система безопасности и военная организация государства должны быть адаптабельными.

Потенциальные противники разработали и внедрили собственные сетецентричные и высокоточные военные возможности, бросая вызов американской монополии проецирования глобальной мощи. Они разворачивают сети ПД/БЗ, которые в состоянии угрожать передовому базированию и развертыванию вооруженных сил США на ТВД. Потенциальные противники США в состоянии наносить глобальные высокоточные удары по большим надводным кораблям и АУГ, а также силам и средствам ВВС и платформам космического базирования.

Военные планировщики США должны исходить из того, что вероятный противник может использовать управляемые высокоточные боеприпасы и автономные беспилотными системы против вооруженных сил США. Это приводит к качественным изменениям в операционной среде и, потенциально, сдвигам в глобальном балансе военной мощи. Технологии, бывшие краеугольными элементами военного господства США, стали ведущими элементами оборонительных стратегий потенциальных противников.

При этом важно понимать, что 3СП и аналогичные инициативы других стран не могут быть такими же долгосрочными, как предыдущие. Прорывные технологические инновации происходят все быстрее и быстрее, требуя адаптации стратегии и отказа от устаревших ее положений. Процессы глобализации, сжатии жизненных циклов технологий, широкий доступ к технологиям двойного использования делают конкуренцию между Западом и потенциальным потенциальными противникам и негосударственным акторами все более и более жесткой.

Третья стратегия противовеса стремится поставить потенциальных противников перед множеством дилемм и угроз, относящихся к нескольким родам войск, разворачивающихся во множестве доменов и охватывающих весь континуум войны – от стратегического до тактического. Попытки сузить военное противоборство до одного рода войск, домена или уровня войны в таких условиях ведут к поражению. Таким образом, реальная сущность новой стратегии заключается в атаке противника на всех доменах и уровнях войны, с целью сделать невозможной его адаптацию и нанести поражение до того, как он окажется в состоянии адаптироваться к предпринимаемым действиям.

Стратегия России в интеграционных экономических процессах в Евразии

А.В. Акимов

(Институт востоковедения РАН, г. Москва)

Аннотация. Рассмотрены варианты экономического сотрудничества России с ЕС, КНР и интеграция со странами СНГ с применением SWOT-анализа.

Ключевые слова: Россия, экономическое сотрудничество, КНР, ЕС, СНГ, ЕЭС.

RUSSIA’S STRATEGY IN ECONOMIC INTEGRATION IN EURASIA

A.V. Akimov

(Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences)

Abstract. SWOT-analysis is applied to examine Russia’s strategies of economic integration with EC, China, and Commonwealth of Independent States. Key words: Russia, economic cooperation, China, EC, Commonwealth of Independent States, Eurasian Economic Union.

В настоящее время в Евразии сложились два экономических центра глобального масштаба. Это ЕС и КНР.ЕС имеет примерно на 1/3 больший экономический потенциал, чем КНР, но по масштабу своей экономической мощи ЕС и КНР не имеют себе равных в Евразии, а КНР в союзе с другими государствами Евразии в составе ШОС существенно сокращает отрыв от ЕС, см. табл. 1.

Таблица 1. Валовой национальный доход основных экономических группировок и стран Евразии.

* – World Bank Atlas Method см.[1]

** – в составе ШОС учтены государства-члены ШОС без государств-наблюдателей и партнеров по диалогу. Если учесть и эти две категории стран, то суммарный ВНД составит 16739 млн. долл.

Ист.: рассчитано по [2]

ЕС и КНР – два центра не только экономического влияния, но и высоких технологий, включая современное станкостроение, электронику и робототехнику. Если рассматривать развитие отраслей промышленности, то позиции КНР будут по многим переменным выше, чем у ЕС. Например, в 2016 г. в КНР было произведено 28,1 млн. автомобилей, а в странах ЕС 18,8 млн. [3].КНР проводит политику по вовлечению многих стран Евразии в сферу своего экономического влияния. Наиболее яркой формой этой политики в последнее время стал проект «Один пояс, один путь», который предусматривает весьма значительные капиталовложения КНР в транспортную инфраструктуру.

Россия помимо связей с ЕС и КНР развивает экономическое сотрудничество и интеграционные процессы в странах СНГ. Таким образом, можно выделить три основных направления участия России в интеграционных экономических процессах в Евразии: сближение с ЕС, сотрудничество с КНР, собственные интеграционные проекты.

Если применить SWOT-анализ^[1], то для европейского варианта преимуществами будут налаженные связи и инфраструктура по экспорту нефти и газа. Оборудование многих отраслей в России импортировано из стран Европы, что требует постоянных связей для его обслуживания и модернизации. Кроме того, достаточно близок менталитет бизнесменов Европы и России, что облегчает ведение бизнеса. К слабым сторонам при сближении с Европой следует отнести политическую враждебность как на уровне ведущих стран Европы, так и новых членов ЕС, которая неизбежно будет влиять на экономические связи. Режим санкций показывает ненадежность этих партнеров. Еще одной слабостью этой стратегии является то, что России нечего предложить партнерам кроме нефти и газа.

Среди возможности этой стратегии экономическое и политическое сближение с Европой, гарантии политической безопасности в Европе и сотрудничество с высокотехнологичными фирмами европейских стран, а также возможность России быть крупным партнером для отдельных стран Европы. К угрозам можно отнести возможность потери экономической независимости Россией из-за разрушения ее обрабатывающей промышленности в случае успешного сближения с Европой и санкции в случае неблагоприятного развития и обострения политической ситуации.

При ориентации на КНР сильной стороной выступает диверсификация связей России, экономические контакты с быстро растущей частью мировой экономики, захватывающей лидирующее положение в мире. Слабой стороной это стратегии является то, что КНР очень сильный партнер, и Россия может быть только второстепенным членом экономического объединения с участием КНР. Кроме того, с этой страной у России имеется общая граница, что создает риски при далеко зашедших интеграционных процессах заселения китайскими иммигрантами восточных районов России.

К возможностям относится развитие помимо поставок ТЭР масштабного сельскохозяйственного экспорта из России к КНР. Такая возможность отсутствует при интеграции с ЕС. В КНР уже созданы высокотехнологичные производства, так что КНР может быть поставщиком оборудования для РФ.

Угрозами является то, что Россия – младший партнер в объединении по своим масштабам и возможностям, а также то, что интеграция может привести к масштабной иммиграции китайцев в восточные районы России. Еще одной угрозой является потеря обрабатывающей промышленности, большинство отраслей которой не смогут выдержать конкуренции с КНР.

Если обратиться к варианту, при котором Россия создает самостоятельное интеграционное объединение в рамках СНГ, продолжая и расширяя интеграционные процессы, идущие в Евразийском экономическом союзе в составе Армении, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана и России, то сильными сторонами выступают возможность России выступать лидером в силу своего экономического потенциала и существующие связи между странами-членами объединения по линии инфраструктуры, производственной кооперации, бизнеса и культуры.

Слабостью является схожесть структуры хозяйства стран-членов. Они экспортеры топлива, металлов и сельскохозяйственной продукции, нет взаимодополняемости хозяйства за счет объединения. Слаб машиностроительный комплекс, так что импорт из других стран важнейших инвестиционных товаров неизбежен.

К возможностям относится создание производства на современном технологическом уровне, используя общий рынок стран-участниц и их сохранившиеся кадры. Межгосударственная кооперация может обеспечить согласованное развитие разных производств. Угрозой является возможность отстать от мирового уровня, так как страны-участницы утеряли многие отрасли производства и кадры, необходимые для восстановления обрабатывающей промышленности на современном технологическом уровне.

Анализ трех вариантов показывает, что для России сейчас нет однозначно выгодного направления экономической интеграции в Евразии. России нужна многовекторная политика в этой области, предусматривающая сочетание элементов всех трех проектов без чрезмерной ориентации на какой-то один вариант. Интеграционные процессы в рамках СНГ будут протекать на фоне более мощных интеграционных связей, которые связаны с основными центрами экономического влияния в Евразии – ЕС и КНР. Для России представляется целесообразным налаживать связи с Индией, а также Турцией и Ираном, которые сталкиваются с аналогичными проблемами в своей внешнеэкономической ориентацией. При всех обстоятельствах необходимо будет сотрудничать со странами ЕС и с КНР, как технологическими лидерами.

Литература

1. https://datahelpdesk.worldbank.org/knowledgebase/articles/378832-the-world-bank-atlas-method-detailed-methodology

2. 2017 World Development Indicators. World Bank Group. Washington, DC, USA. 2017. P.146.

3. OICA Production Statistics. http://oica.net

Казахстан в ЕАЭС: оценка макроэкономических эффектов интеграции

С.Н.Алпысбаева, Ш. Шунеев

(АО «Институт экономических исследований», г. Астана, Казахстан)

Аннотация. В представленной научной работе обоснована методология и количественно оценены макроэкономические и отраслевые эффекты для Республики Казахстан от функционирования интеграционного объединения. Ключевые слова: интеграция, Казахстан, макроэкономические эффекты, ЕАЭС.

Abstract: The presented research is proved the methodology that estimates the macroeconomic and industry level effects for Kazakhstan on integration processes in the Eurasian Economic Union.

Key words: integration, Kazakhstan, macroeconomic effects, EEU.

Оценка макроэкономических эффектов интеграции Казахстана в ЕАЭС проводилась с использованием модели долгосрочного макроэкономического прогнозирования, разработанной в АО «Институт экономических исследований» (далее – АО «ИЭИ»).

Модель долгосрочного макроэкономического прогнозирования (ДМП) – это структурная балансово-эконометрическая модель, помогающая пользователю оценить перспективы экономики, ее ключевых отраслей, а также последствий принятия решений. Модель реализована в программе MS Excel и EViews8. Прогнозный период модели – 2016-2050 годы.

Модель ДМП является моделью совместимости секторов экономики с выделенным энергетическим сектором. Базовый подход модели заключается в установлении связей между рядами данных основных секторов казахстанской экономики. Всего в модели экономика разделена на 7 секторов. База данных по всем секторам сформирована за 1998-2015 годы в годовом формате. В модели используются 34 экзогенных переменных.

В целом, модель ДМП позволяет моделировать следующие показатели: топливно-энергетический баланс по основным энергетическим товарам, государственный бюджет (поступления, расходы, дефицит/профицит бюджета), национальный фонд (поступления, использование), платежный баланс (текущий счет), демография и рынок труда (численность населения по полу и возрасту, экономически активное население, занятое население и др.), экологический сектор (объемы выбросов СО₂, затраты на ООС, обеспеченность земельными и водными ресурсами), уровень технологического развития (совокупная факторная производительность, внутренние текущие затраты на НИОКР, объем инновационной продукции и др.) и ВВП (по спросу и предложению, в разрезе регионов).

Результаты моделирования макроэкономических эффектов интеграции

Потенциальный интеграционный эффект определяется как разница между значением макроэкономического показателя к 2030 году при развитии интеграции и значением аналогичного показателя к 2030 году при сохранении уровня интеграции 2013 года.

Согласно расчетам АО «ИЭИ», дополнительный экономический эффект для Республики Казахстан в результате интеграционного сотрудничества к 2030 году составит +7,3 п.п., что ниже на 3,1 п.п., чем результат расчетов ЕЭК по указанному показателю.

Дополнительный объем ВВП на душу населения по ППС (тыс. долл. США в сопоставимых ценах 2012 г.) оценивается на уровне 2,2 тыс. долл. США (разница 0,5 тыс. долл. США). Взаимная значимость и открытость торговли товарами составили +2,3 п.п. и +1,0 п.п.

К 2030 году потенциальный прирост объемов не нефтегазового экспорта в Республике Казахстан может достичь 13,5 %.

Дополнительный экономический прирост в РК создаст условия для расширения внутреннего спроса.

Интеграционное сотрудничество РК с государствами-членами ЕАЭС может иметь значительное влияние на уровень импортозамещения. Необходимо отметить, что эффект «замещения торговли» уже во многом достиг своей высокой базы в рамках функционирования зоны свободной торговли и Таможенного союза. Соответственно, существенный рост взаимной торговли вероятенв случае успешного хода работы по устранению барьеров, изъятий и ограничений и при «экономии на масштабе».

На глубину интеграционного сотрудничества по основным направлениям экономического развития и характер интеграционных процессов в секторах экономики в рамках функционирования ЕАЭС могут влиять внутренние и внешние факторы. Соответственно, эти условия могут приводить к реализации других сценариев сотрудничества.

Методологический вклад в аналитику большой Евразии

О.С.Анисимов

(Московский методолого-педагогический кружок, г. Москва)

Аннотация. В материале представлены особенности цивилизационной аналитики в рамках диалектической логики и онтологии. Указаны пути кооперативного, творческого соучастия в аналитике Большой Евразии с предъявлением особой мыслетехники дедуктивного портретирования.

Ключевые слова: цивилизация, тип цивилизации, совершенствование, развитие, аналитика, рефлексия, диалектика, логика, мыслетехника, методология.

METHODOLOGICAL CONTRIBUTION TO ANALYTICS OF GREATER EURASIA

O.S. Anisimov

(Moscow methodological-pedagogical circle)

Abstract. The article describes the peculiarities of civilizational analysts within the dialectical logic and ontology. The ways cooperative, creative complicity in analytics of Greater Eurasia with a special techniques of analysis deductive portrait.

Keywords: civilizational paradigm, dialectical analytics, civilizational partnership.

Интерес к проблемам Евразии непосредственно связан с динамикой сложившегося противостояния Запада, под руководством США, и Россией, а также Китаем, Ираном и др. странами евразийского пространства. Поводом служили быстрое развитие и укрепление ряда стран Востока, переход России к возвращению своей идентичности и самостоятельности в политике, экономическом и идеологическом измерениях, в том числе и возвращение Крыма в Россию, сопротивление Донбасса националитической политике Киева после осуществленного государственного переворота. Подлинные причины коренятся в цивилизационной специфике как Запада, так и Востока, особенностях культурно-духовного кода стран как цивилизационных единиц. Монополярный выбор США на фоне накопления экономической и военной мощи в ХХ веке за счет спекулятивного использования войн и конфликтов, борьбы за ресурсы, манипулирования политическими потрясениями и т. п. позволил перекраивать политэкономический ландшафт планеты, что было интенсифицировано после победы США в «холодной войне» с СССР. Эгоистическая, потребительская и агрессивная, усложненная манипулятивностью цивилизационная парадигма эффективно проявилась в последние десятилетия. Этой парадигме противостоят связанные с иными культурно-духовными приоритетами. Россия, имеющая уникальный опыт совместного бытия разнородных этносов, культур, религий, исходит из принципа приоритета целого над частью и устремлена к сотрудничеству, ответственности за принятые обязательства, открыта к пониманию интересов партнеров, готова помогать в сопротивлении злу и т. п. Она вынуждена сопротивляться и противостоять неоправданным воздействиям под прикрытием риторики о демократии и экономической свободы, навязыванию стандартов и устоев Запада вне учета специфики цивилизационного бытия стран.

Цивилизационное напряжение и распространение конфликтности по огромному пространству земли беспокоит все страны, особенно те, цивилизационные особенности которых отличаются от цивилизационного самовыражения США и их союзников.

Стремительное возвышение Китая и Индии, рост ряда других стран, не входящих в орбиту США, позволил искать пути преодоления общей напряженности в мире. Китай предложил «Новый шелковый путь», протягивающий цивилизационную руку Востока Западу и устремленный к цивилизационному партнерству. Этот проект предполагает динамический процесс встречи различных цивилизаций, налаживание приемлемых форм совместности, обмен экономическими, социальными, технологическими, научными, духовными и т. п. достижениями, используя поводом торговые отношения. Благородная почва отстранения от противостояния и неприятия в отношениях друг с другом привлекательна для желающих общего умиротворения и создания взаимовыгодного совершенствования и развития. При этом прогноз результативности реализации проекта у различных стран может отличаться в силу особенностей условий существования и индивидуальной истории стран, различия в характере сопряжений с соседями, потенциала саморазвития и т. п. Вхождение в цивилизационные соприкосновения и согласование путей и качества созидаемого цивилизационного партнерства может быть усложненным, требующим большого объема аналитического сопровождения. Роль аналитики в этих сюжетах столь велика, что легко прогнозировать заинтересованность в высоком качестве необходимой аналитики.

Следует подчеркнуть зависимость качества аналитики от применяемых мыслительных технологий, методов и средств, от использования логических и онтологических форм и ориентиров. Сложность механизма цивилизации, особенности цивилизационных типов и исторических образцов стимулирует обращение к наиболее перспективным версиям научных и философских мирокартин и способов их корректного применения. Мы считаем наиболее плодотворными и надежными логическую форму диалектической дедукции и диалектическую онтологию, наиболее глубоко разработанные Гегелем. В своих разработках, начатых в 70 х годах в рамках современной методологии, сначала в пределах Московского методологического кружка, затем продолженные в рамках нами созданного Московского методолого-педагогического кружка (с 1978 года), приоритет философско-логической базы Гегеля позволил осуществить понимание и технологическое оформление «абсолютного метода» Гегеля, заимствовать критерии субъективного развития в его учении о духе и создать современную парадигму мыслетехники, способную обеспечить решение самых сложных проблем и задач. С 1999 года мы перешли к раскрытию сущности и моделированию стратегического мышления, а в 2006 году создали парадигму цивилизационной аналитики. Это позволило накапливать опыт цивилизационной аналитики истории и осуществлять, с 2013 года стратегическое проектирование в рамках цивилизационного подхода, прийти к ряду версий современной и перспективной динамики цивилизации, пути России, пройденного под различными названиями Державы, в течении более, чем 100 тысяч лет. Отличием наших разработок является систематическое применение высшей мыслетехники в работе с любым эмпирическим и историческим материалом. Мыслетехнику можно назвать «диалектической» в силу опоры на диалектическую онтологию. Она позволяет, в частности, осуществлять дедуктивное «портретирование» макросистем, включая цивилизции и страны.

Материалом для аналитики в качестве базисного проекта мы рассмотрели китайский проект «Большого шелкового пути», раскрытый в докладе Си Цзиньпиня. Используя диалектическую парадигму, мы пришли к возможности аналитического соучастия в постановке проблем и задач с любыми евразийскими партнерами. В частности мы сформулировали проблему технологической формы встречи представителей инициирующей цивилизации и иными типами цивилизаций. Обращая внимание на встречу не только с «иным», но и с «противоположным», противопоставляющимся партнером, мы считаем успех технологического и субъективного взаимодействия непосредственно зависящим от применения диалектической мыслетехники. Ее связанность с механизмом «разума», а не «рассудка», не рассудочной мыслетехники и формальной логики, приводит к гипотезе о специфическом вкладе нашей мыслетехники как вкладе аналитики России, не используемой и не имеющейся в иных странах. Это обеспечивает творческое партнерство с наличием своего «лица».