Zitate aus dem Buch «Наказание без преступления»
— А кто может сказать, что в мире нет генетического зла? — вопросил мужчина, обращаясь к солнцу, не мигая глядя на него в упор.
— Какого-какого зла? — переспросила Нева.
— Генетического, мэм. То есть которое в крови. Люди, рождающиеся во зле, вырастающие во зле, умирающие во зле, и так без изменений из поколения в поколение.
Может быть, когда-нибудь в какой-нибудь идеальной стране, люди научатся так точно определять душевный возраст человека, что смогут сказать: «Это уже мужчина, хотя физически ему всего тринадцать лет; каким-то чудом, по какому-то счастливому стечению обстоятельств, он — мужчина с присущим мужчине сознанием своей ответственности, своего положения, своего долга». Но пока, боюсь, нам придется мерить все годами и ростом, как делают обычно в нашем обычном мире.
-Есть вещи, которые помним только ты и я, - говорит он, - и если кто-то из нас уйдет, он унесет с собой половину воспоминаний. Поэтому мы должны быть вместе, тогда, если один что-то забудет, другой напомнит.
– Ты пришел не из-за того, что возжелал сестру свою, или замыслил прелюбодеяние, или ведешь великую внутреннюю войну с онанизмом?
– Нет, святой отец, – сокрушенно ответил голос.
Священник нашел верный тон и сказал:
– Так-так, ничего страшного. Давай наконец к делу. По правде говоря, ты для меня большое облегчение. Я сыт по горло фланирующими самцами и одинокими самками и всей этой дребеденью, которую они вычитывают из книг, а потом покупают водяные кровати, с головой ныряют в них с придушенными криками, когда эти кровати вдруг дают течь, и на этом все заканчивается. Продолжай. Ты меня заинтриговал, я весь внимание. Рассказывай дальше.
– Так вот, святой отец, вот уже десять или двенадцать лет моей жизни я ежедневно съедаю фунт или два шоколада. Я просто не могу бросить, святой отец. Он стал альфой и омегой моего существования.
– Наверное, ты ужасно страдаешь от прыщей, опухолей, карбункулов и угрей?
– Страдал. И страдаю.
– И все это не прибавляет стройности фигуре.
– Если бы я наклонился, святой отец, я опрокинул бы исповедальню.
Люди либо любят друг друга, либо нет, и порой любовь возникает между теми, кому не надо было любить друг друга.
Ему было о чем плакать.
О себе.
О человек, который только что был здесь.
О том, как долго еще ждать, пока вновь откатят камень и найдут могилу пустой.
Но более всего он плакал оттого, что - увы, увы, - оттого, что... никогда в жизни он не сможет поведать об этой ночи никому...
Джейми Уинтерс сотворил свое первое чудо как-то поутру. Второе, третье и прочие чудеса последовали в тот же день. Однако первое чудо все равно было самым важным.
