Buch lesen: «Индивидуум», Seite 8
– Потому что это разные процедуры и цели, – резко ответила Нерман, проходя к дальним шкафам.
Фри ступила на гладкую каменную кладку пола. Зал казался не слишком большим, но довольно высоким. Под потолком вилось несколько сферичных огненных фонарей – совсем как огромные светляки. А вот внизу все выглядело гораздо интереснее: маленький круглый бассейн с ярко светящейся голубовато-белой массой. То ли жидкость, то ли газ, а может, и что-то среднее. Фри уже видела такое в Лунном доме. Это было так похоже на Центрум хранилища эквилибрума, что девушка поспешила спросить об этом.
– Нет, конечно, – фыркнула Нерман, роясь в различных склянках. – Еще бы у меня имелся доступ к чужому Центруму. Ха! Но душа эквилибрума и его небесное тело пронизаны эссенцией, так что я действительно заряжаю этот бассейн от Терры. Совсем немного, это законно. Впрочем, не думаю, что тебе стоит нагружать свою душу этими понятиями. Для тебя же главное – итог, верно?
Она пристально уставилась на Фри. Протекторша закивала.
– Хорошо. – Планетарша подала ей небольшой сосуд с мерцающей жидкостью. – Выпей-ка. Затем начнем.
Вода обожгла горло Фри, ее едва не стошнило. Но она со всей силы сжала челюсти и надавила дрожащей рукой на рот. Дыхание затруднилось, сердце барабанило об ушные перепонки. Фри вдруг стало нестерпимо жарко, словно по венам струились потоки лавы.
Заоблачница мрачно взирала на Фри и покачала головой.
– Да уж, с вами, приземленными, надо быть поаккуратнее. Какие-то вы все нежные. Каждый раз поражаюсь. Потерпи немного, скоро полегчает.
– Что это вообще такое? – гнусаво прохрипела Фри.
– Раствор раскрывает эфирные каналы, – отмахнулась Нерман. – Поможет тебе в исследовании себя. Так, а теперь скажи: как давно были утеряны твои воспоминания?
– Мне было лет семнадцать, когда это случилось, так что уже много времени прошло. Когда-то вся моя жизнь была уничтожена. И я хочу знать почему.
– А раньше ты не хотела этими вопросами задаться?
– Тогда не было причины. Думала, что я прошлая не нужна в этом мире.
Нерман, похоже, считала, что любые безумства Фри – лишь ее личное дело, потому упрекать не стала. Заоблачница подошла к бассейну, и перед ней возникли круглые световые панели.
– Но почему ты не спросила у своих друзей, а пошла ко мне? – поинтересовалась Нерман, работая с настройками. – Разве у вас не собирают всю информацию о жизни протектора?
– Да, но они не знают. Ребята бы мне давно сказали о любой странности.
Поэтому Фри и не думала лезть в старые отчеты. Что они могли дать? Протекторы не знали ничего существенного, кроме информации о ее семье. Об этом ей говорил каждый: и Дан, и Павел, и Коул. Даже Стефан в свое время… Фри доверяла друзьям, потому ответы требовалось искать иначе.
Планетарша вздохнула:
– Если воспоминания были уничтожены так давно, то дело может оказаться сложным. Ты ведь что-то вспомнила, не так ли?
– Да. Одна деталь.
– Похоже, очень важная деталь.
– Надеюсь, она станет ключом к остальному чудом сохраненному.
– Прекрасно, – кивнула Нерман. – А теперь раздевайся.
Фри изумленно вытаращилась на планетаршу, которая лишь сухо взирала в ответ.
– Ну? Так и будешь стоять? – уточнила та.
– Полностью? – недовольно буркнула Фри, чувствуя себя максимально неловко.
Нерман в очередной раз закатила глаза, словно вопрошая у высших сил, за что ей все это.
– Какие вы, приземленные, зажатые, – проворчала она. – Хотя бы большую часть. Ты же не хочешь идти обратно в насквозь промокшей и светящейся одежде?
Фри еще немного поколебалась, после чего рассудила, что ее комплексы – просто какой-то детский сад. Она скинула с себя кеды, толстовку и штаны, оставшись только в нижнем белье и майке. Стоя босой на каменном полу, она потирала покрытые шрамами руки, тело мгновенно усыпалось гусиной кожей от холода. Да уж, Фри и не думалось, что этот день обернется вот так.
По приказу Нерман протекторша ступила в бассейн и тут же содрогнулась. Ледяная волна прокатилась по телу, словно вокруг были арктические воды или жидкий азот. Но вместе с тем в этой волне имелась дребезжащая сила, крепко обосновавшаяся внутри. Фри вмиг ощутила себя полной энергии. Шаг за шагом, стискивая стучащие зубы, она зашла в жидкость по талию и легла на спину. Плотность вещества не давала ей тонуть и уверенно держала на поверхности. Все тело дрожало, но Фри заставляла себя терпеть. Она упорно смотрела перед собой, на мечущиеся в воздухе шары света, и пыталась отвлечься от неприятных ощущений.
– А на что это будет похоже? – спросила Фри, кося глаза в сторону Нерман.
– М‐м-м, – вдумчиво протянула та. – Сложно объяснить. И… поехали.
Глава XI
Кластеры душевных травм
Фри ничего не почувствовала, лишь смотрела, как сгущаются на потолке темные облака, как возникает глубокое ночное небо, полное вспышек и звезд. Оно казалось столь всеобъемлющим и огромным, что у нее захватило дух. Она вдруг почувствовала себя такой воздушной, невесомой, словно гравитация отступила.
– И как же мне это сделать? – спросила Фри.
Она повернула голову, но Нерман на своем месте не оказалось. А когда Фри вернула взгляд обратно, то пораженно сникла. Моргнув всего один раз, она увидела вокруг себя сотни свечей с фиолетовым огнем. С тех пор как Макс показывал ей эти виды, Фри больше никогда не видела своей души.
Но восторг быстро сменился холодом. Фри стояла меж внушительных свечных гор и, затаив дыхание, смотрела на мрачную растущую тень прямо перед собой. Сияние свечей в ней, вопреки всему, казалось менее ярким.
Эти темные ворота. Сначала не такие большие, но они росли, высились, захватывали все пространство, пока не нависли над Фри устрашающим исполином. Все тело содрогнулось. Если эти закрытые врата – часть ее, то почему она так их боялась? Что это за надписи и узоры? Словно бы осколки какой-то огромной манипуляции.
В ответ на эти мысли душа срезонировала. Нарастало гудение, проходящее сквозь плоть.
Фри сидела на подоконнике одного из множества незастекленных окон, выстроившихся друг за другом на первом этаже Соларума. Позади нее в кустах пели птицы и шуршали люминосы. В задумчивости Фри не заметила, как мимо нее прошел человек в форме, аккуратный и высокий, походка пружинила, будто у него сегодня вышел неплохой день. Он остановился, вернулся на два шага назад и уставился на девушку.
– Могу ошибаться, но ты ведь наша новенькая? – поинтересовался он.
Фри резко вскинула голову и рассеянно захлопала глазами. Юноша усмехнулся. Как-то неуверенно, хотя, может, ей и показалось.
Они разговорились. Он спросил, как ей здесь, не напугана ли она. Фри честно не знала, что ответить. Как она вообще могла хоть что-то теперь понимать? Что для людского мира обычно, а что чуждо? Где грань? Ее мысли до сих пор путались от образовавшейся в голове бездны. И ничего кроме этой пустоты не волновало.
Когда Фри слезла с подоконника, протектор спохватился и протянул ей руку:
– Меня зовут Стефан. Водолей.
– И ты что, можешь управлять водой или типа того? – заинтересовалась она.
– Нет, – протянул он. – Единственная вода, которой я способен управлять, – это куча причин в объяснительных, почему я не могу идти на скучное задание.
Шутка была такой нескладной, что Фри рассмеялась. Кем бы ни был этот юноша, но он казался приятным. Похоже, честно хотел подружиться.
– Я Фри, – улыбнулась она, пожимая его руку.
– Подожди, – Стеф недоверчиво ухмыльнулся. – Как картошка, что ли?
– Почему как картошка?! – возмутилась она, всплеснув руками. – Как свобода!
– А, ну да… люди же об этом в первую очередь подумают.
Фри покривилась на его ехидную улыбку, от которой на щеках Водолея появлялись ямки. Протектор качнул головой и спросил:
– Это тебя так родители назвали?
– Нет, – смутилась она. – Я не знаю, как меня звали раньше. А имя выбрать необходимо.
– Так… ты совсем ничего не помнишь? Ну ладно. Печально, конечно. Я слышал, что́ с тобой стряслось, слухи быстро расходятся. Просто надеялся, что все не так серьезно. А то случившееся… ну… неправильно, в общем.
– Возможно. Но я о той жизни не помню, потому и не жалею. Наверное, это к лучшему. Как считаешь?
– Я всегда за то, что если жизнь зашла куда-то не туда, то лучше начинать все с чистого листа. Так что если тебе понадобится помощь – обращайся сразу. Знаю, как может быть погано, когда делаешь первые шаги. И только не говори с той двухметровой шпалой. Не смотри ему в глаза. Не провоцируй.
– Он агрессивный? – встревожилась Фри, вспоминая похожего по описанию блондина, которого видела пару часов назад.
– Хуже! – с чувством нагнетал Стефан. – Он гиперактивный и тупой.
В следующие пару месяцев они много общались, хоть Фри и пренебрегла советом Стефа, познакомившись с Даном. Тот мигом подхватил хрупкую новенькую под свое крыло и начал вдохновенно учить. Стеф продолжал иногда расспрашивать Фри о ее прошлом, надеясь помочь ей восстановить хоть что-то. Ее наставник Павел оказался прекрасным учителем, но часто пропадал в Лазарете с травмами, которые получал по элементарной глупости и самоуверенности. Поэтому в какой-то момент Стефан предложил Фри помощь с манипуляциями. Она помнила, как они садились на пол в отделении Манипуляционной, как Стеф четко и ясно указывал ей, на что ориентироваться, о чем думать. Он сам был потрясающим манипулятором, потому знал, о чем говорит. По его советам Фри представляла все потоки эфира внутри себя, смешивала их с избранными образами, следила за связями, не допускала ни единой лишней мысли в голове. Процесс давался так трудно, что мозг кипел от напряжения. Фри хваталась за волосы и жмурилась, а Стефан раз за разом спокойно заверял, что все нормально. Он поразительно хорошо умел успокаивать, рядом с ним любая катастрофа показалась бы решаемым пустяком.
И они начинали заново.
– Почему мы не можем использовать Первородные метки? – недовольно фыркнула она однажды. – Они же даже называются проще. Ну, там, «разрушение», «трансмутация»…
– Потому что они опасные и прибегать к ним просто так не стоит, – хмуро ответил Стефан. – Чем больше конкретики в манипуляции, тем лучше. А у первородных слишком обширный спектр эффектов; нужны наилучшая концентрация и понимание итога. Да, «смерть» или «свет» звучат понятно и заманчиво, но поверь: ты с ними так просто не совладаешь. Дай им один только шанс, и эти метки перепишут всё под себя.
В какой-то момент Стеф нарисовал на указательном пальце ее правой руки точку и попросил концентрировать выход эфира в ней. Еще через десяток попыток манипуляция из трех меток наконец-то сработала, и вода покрылась коркой льда. Стефан смеялся, пока Фри радостно прыгала и победно проклинала всех звезд.
Тогда она поверила, что не совсем сломана. У нее еще был шанс. И Стеф помог ей в этом убедиться. Возможно, он бы приложил все усилия, чтобы она продвинулась еще дальше. Если бы не та трагедия с убийством протекторов. После Фри и Стефан общаться перестали, словно никогда и не поддерживали друг друга. Но она не могла притворяться, что не знает его, ведь даже многие годы спустя рисовала у себя на пальце точку.
Фри невольно улыбнулась от мысли, что теперь все вернулось в норму. По-другому, но все же в норму. Они снова наладили контакт, стремились к тому с обеих сторон. Как раз перед тем, как вся ее жизнь вновь начала ломаться.
Она помнила, что вся чертовщина началась где-то год с лишним назад. Все уже успели отойти от случая с Антаресом, занялись своими делами. Охоты, тренировки, важные даты. Служба в горячих точках. Очищение души каждые полгода: ослабление плохих и травмирующих воспоминаний, заделывание ментальных травм, медосмотр. За протекторами следили как за часовыми механизмами: каждый винтик в голове был обязан работать без сбоя, иначе проблем не сосчитать.
Макс продолжал болеть, иногда вылезал из своей комнаты – весь бледный, слабый. Усталый как собака, о стену опирался. Фри его таким не видела, даже когда тот делил душу с Антаресом. Ламия настаивала, что Максу нужно дать время на восстановление. Фри не пререкалась, хоть и волновалась. Вместо этого она углубилась в работу. Ничего интересного не происходило, особенно в сравнении-то с Верховным. Один раз, правда, кластер сплитов образовался прямо на одной из центральных улиц Токио. Операция по вычищению заняла несколько дней, а замена памяти у приземленных – и того дольше. В остальном полная рутина.
А потом произошел первый случай. Манипуляция слишком хорошо сработала. Настолько, что, пытаясь проделать дыру в толстой стене, Фри буквально обрушила ее. Стоя в пыли посреди разбитых камней и железа, она в шоке списала все на случайность. Фри даже не замечала, как крепли ее силы.
Она часто выходила на охоту с другими протекторами: с Даном, Павлом, даже со Стефом. Странно, но после всего пережитого оставаться один на один с Водолеем ей первое время было неловко. Да, она больше не держала на него обиды за старое, и все же они не общались кучу лет, хотя до этого… до этого он был другим. И Фри понимала это, помнила их шутливые беседы. Они же тогда успели подружиться, она была уверена в нем на сто процентов. А затем все в одночасье рухнуло. Вместе с человеком. Теперь Фри заново пыталась привыкнуть к Стефану. Она радовалась, когда в группе все хорошо, ведь это влияло на качество работы. Оттого ей было приятно, что и Стеф выбирался из скорлупы, в которой пробыл целую декаду. Фри хотела ему помочь. Он уже несколько раз вытаскивал ее из опасных ситуаций, и она не собиралась давать ему фору. Дан редко с ними охотился, ведь видно его не было месяцами – за последний год он умудрялся по какой-то невразумительной глупости попадать в ссылки чаще, чем бывал в Соларуме. Поэтому Фри и Стеф ходили на охоты вдвоем, вновь привыкая друг к другу, даже вспомнив, как ладить. Потом к ним наконец прибавился и Макс, которого было еще учить и учить. Но он справлялся, старательно улучшал навыки. Дан вылез из своих бесконечных ссылок. Они вчетвером многое сделали. Помогали вычищать котловины, снова ругались с местным «Белым лучом», восстанавливали Эквилибрис в восточной Австралии, когда Свет на десятки километров был уничтожен из-за особого типа сплитов, названных «собирателями».
Как-то компания выбралась вместе на долгожданный отдых. Стеф и Дан долго спорили, куда податься: один ненавидел жару, другой – холод. Максу было все равно. Потому выбирала Фри. Тогда уже началась осень, тепло отступало, а они оказались на берегу Балтийского моря. Серый пляж, пустынный и огромный. И плотный хвойный лес, нерушимой стеной смотревший на волны. Те с силой накатывали и шипели; вода никогда не бывала в спокойствии. Фри с радостью наблюдала за морем каждый день по нескольку часов – сидя на песке или на складном стуле. Просто глядела, как по утрам золотые лучи солнца прорывали тучи и скользили по морской глади. И этот соляной запах холодного моря, въевшийся в мир. Макс часто бывал рядом, с восторгом ходил по кромке воды, не боясь до колен намочить штаны. Он признался Фри, что никогда не отдыхал в таком месте, оттого был действительно счастлив. Девушка так и не решилась рассказать ему, что в первые месяцы протекторства он уже брал отпуск ради отдыха неподалеку отсюда. Макс просто не помнил о том.
Стеф пару раз ворчал, что здесь совершенно нечего делать, и даже находил в местном городке людей, чтобы сыграть в карты на деньги, и в итоге все промотал. Но на деле активный отдых он не любил, потому просто дремал на веранде их гостевого домика, выходящего прямо к берегу. Или рисовал. Редко пейзажи, чаще архитектуру. Что до Дана, то Фри и не ждала, что он будет проводить с ними много времени, и все же была рада его видеть – из-за кучи ссылок она успела по нему соскучиться. Дан много гулял по лесу, как обычно, переваривал какие-то собственные мысли. А к вечеру возвращался, когда они уже разводили костер. Протекторы травили ужасные анекдоты, которые все равно были смешными. Высмеивали Паскаля, Сириуса, даже Верховного. Совсем как простые люди. Фри хотелось в это верить. Хотя бы раз притвориться, что они всего лишь студенты, друзья, выбравшиеся на каникулы. И нет никаких чудищ или эквилибрумов, долга и охоты. А небо над ними – всего лишь недосягаемое бархатное полотно, глядящее на них тысячами звездных глаз, а не место войны и разрушений.
Но реальность ворвалась в грезы стремительно. Когда наступил последний день отпуска, Фри встала раньше других. Она ждала восхода солнца, смотрела на светлевшее небо и вдыхала пробирающий морской воздух. Зайдя в ледяную воду по щиколотку, девушка почти сразу ощутила то самое гудение, которое впоследствии стало ее постоянным спутником. Вода замерла, волны успокоились. Так быстро, словно по команде. Фри во все глаза смотрела на ровную гладь, ничего не понимая. Даже ветер стих. А гудело все сильнее. Ей стало ясно: дело не в чем-то ином, а только в ней самой. Она лихорадочно глядела на всплывающих мертвых рыб. Затем погода вернулась в норму, а море всё вымывало к ногам Фри серебристые трупы.
Сначала это были лишь успешные манипуляции: они пока еще срабатывали не каждый раз, зато какой сильный эффект давали! Фри смогла использовать оружие вроде пистолетов, но с непривычки не прибегала к ним. А реальность вокруг нее начала меняться, и все сложнее получалось скрываться. Цветы вяли, стены трескались, столбы могли согнуться, а пожухлая листва – вновь зазеленеть. Вода в лужах кипела, зал с открытыми окнами поглощала беспросветная слепая темнота, а однажды иней покрыл всю комнату Фри при пробуждении.
Вот так она жила в последнее время: в постоянном страхе, что кто-то заметит эти странные силы. Глупая неумелая девочка, которая так и не научилась манипулировать Вселенной – и теперь меняла ее против своей воли. Фри даже не чувствовала, что тратит на это эфир. Другие могли ослабеть от запуска больших манипуляций, выпасть из строя на день-два. Но не она. И это пугало Фри еще больше.
Она страшилась своих сил. В ее голове все еще скользили мертвые рыбы. Кто знает, ограничатся ли ее способности лишь этим? Фри ничего не ведала о них и никак не могла совладать с ними. Девушка волновалась за всех, кто ее окружал, а не только за себя.
– Да уж, да уж… – услышала она разочарованные вздохи Павла. – С этим нам придется поработать…
Он в замешательстве смотрел на нарисованную Фри манипуляцию и тер затылок, раздумывая над возникшей перед ним проблемой.
А она была проста: его ученица, избранный протектор, не могла манипулировать Вселенной.
Фри наблюдала за этим словно со стороны: она видела вечерний пустой пирс, волны рокочущей реки и лес, шумевший по ту сторону. Павел совсем недавно лишился второго глаза, хотя уже смирился, был, как всегда, весел и снисходителен ко всему. А вот Фри – та, из прошлого, стриженная под каре – сидела на низкой каменной ограде и с убийственным непониманием глядела на идеально начертанную манипуляцию. Уже тогда она начала понимать, что с ней не совсем всё в порядке. Фри раз за разом призывала Свет, приказывала ему войти в реакцию с кровью в надписях, обращала все свои мысли на искажение материи, но ничего. Никогда не получалось.
Павел шумно выдохнул и покачал головой, пытаясь показать ободряющую улыбку.
– Что ж, неплохая попытка, а? – неуверенно усмехнулся он и тут же напрягся, заметив слезы обиды на глазах Фри. – Эй, а ну не вешай нос!
– В чем моя проблема? Я же стараюсь! Я делаю все правильно!
Павел потрепал ее по плечу.
– Приходится признать, что иногда, даже когда мы вкладываем тонны сил во что-то, ничего не выходит. Это просто зависит не от нас, и корить себя ни в коем случае не надо. Понимаешь? Ты делаешь такие огромные успехи с оружием, один твой самоубийственный финт с тем кандидатом вообще казался безумием, а ты так ловко с ним расправилась! Но ты не виновата, что твой эфир перенес такую травму. Это не твои ошибки, Фри. Поверь мне, я много ошибался и знаю, как личные проколы выглядят на самом деле. Я в этом непревзойденный мастер.
Фри шмыгнула носом и старательно утерла лицо рукавом.
– Они смотрят на меня как на урода. Думают, что я бесполезная.
– С этим я бы поспорил.
– Но так и есть! Может, я всегда была такой, а? Когда вглядываюсь в зеркало, я не знаю, кто я такая, – призналась она и тут же прикусила язык. Сболтнула лишнего. Но Фри не смогла удержаться, настолько доверяла Павлу. – Я вижу незнакомку, себя из прошлого. Ту, которую Вселенная захотела стереть, понимаешь? А я не хочу быть слабой и ненужной, как она. Не хочу иметь с ней ничего общего.
Павел хмуро склонил голову набок.
– Если тебе это так важно, то поменяй в себе что-нибудь. Стиль одежды, например. Не знаю, волосы отрежь? Или покрась. Ты здесь среди своих, чувствуй себя свободно! И будь кем хочешь. – Он рассмеялся. – Тебе бы пошел фиолетовый.
На это Фри неуверенно улыбнулась. Какое странное предложение.
– Но если я никогда не смогу манипулировать? Или призывать оружие? Что я смогу сделать для общего дела?
– Ты сможешь сделать всё, на что способна. И даже больше и лучше остальных. Просто своим путем. Не убивайся так. Мы найдем для тебя другой способ.
Фри смотрела на эту сцену, и в груди разливалась теплота. Павел очень поддерживал ее на первых порах. Заставил тренироваться в ближнем бою, спуску не давал. Возможно, только благодаря его урокам она до сих пор жива. И, вопреки его прогнозам, Фри все же начала манипулировать. Непостоянно, тяжело, но она смогла.
Но эта травма, о которой говорил Павел, – та самая, уничтожившая ее память подчистую. Фри сконцентрировалась на ней изо всех сил. Цеплялась за ощущения и образы, ведь именно они вели к той самой заросшей трещине в ее душе.
– Фри… – вдруг зашелестело в мыслях. Прямо как при пробуждении после потери памяти. Странное глупое имя свободы, за которое она зацепилась, как за якорь. – Фри…
Хранители. Фри давно помнила их черно-белый образ, хоть и не могла связать его ни с чем увиденным. Но он ее пугал и вгонял в оцепенение. Почему? Этот вопрос она задавала себе так часто, что уже перестала обращать на него внимание. Пока эти два абсолютно одинаковых лица не вышли из тумана памяти, не собрались в четкий образ, хищно улыбающийся и пожирающий. Фри помнила ворота, старые образы черно-белых цепей, которые перекрывали темные каменные створки, не давая им открыться. И вот теперь ворота свободны, но всё еще закрыты. Фри же видела цепи в прошлое пребывание здесь, так куда они делись? И когда? Было ли их исчезновение причиной всех странных вещей, которые теперь с ней творились?
Она догадывалась об ответе. И вглядывалась в черно-белые глаза. Единственный осколок уничтоженной жизни.
Они смеялись
– Пока что тебе лучше не привлекать к себе внимание, правда? – спросил один из них.
– Так будет безопаснее. Для тебя же. Ты ведь ничего еще не умеешь, не понимаешь, – весело промурлыкал второй.
Что они сделали с ней? Зачем? Фри пыталась стать меньше, еще незаметнее, скрыться от всепроникающего взора. Каким же тяжелым он был!
– Ты даже не представляешь, какие свершения тебя ждут.
– Мы проследим за этим.
– Мы проследим за всем, – говорили они оба тогда в далеком прошлом. В обстановке, которую Фри никак не могла вспомнить.
Она крепко зажмурилась и закрыла уши руками, лишь бы отбиться от настойчивого звона. Но он превратился в их голос, насильно вдолбленный в голову.
– А когда ты будешь готова – найди нас.
– По ту сторону жизни.
– По ту сторону смерти.
– Мы будем посреди.
– Если осмелишься.
– Мы поможем.
– Вопросом.
– Ответом.
– Советом.
Хранители хохотали и проникали в темноту опущенных век. Их смех сотрясал мысли, само бытие, делая Фри еще крохотнее, мелкой пылинкой на их жизненном пути.
Все громче, громче.
Фри испуганно распахнула глаза, чувствуя, что ее сердце вот-вот треснет от напряжения, и с удивлением уставилась на шары света под потолком. Она тяжело вбирала в себя воздух, стараясь успокоиться, дергано переводила глаза с места на место, пока не увидела Нерман.
– А ты быстро, – констатировала та. – Нашла что искала?
Фри не хватило сил ей ответить. Девушка погребла к краю, быстро оделась, все еще путаясь в мыслях.
– Спасибо, – просипела она планетарше.
Нерман устало закрыла глаза и махнула рукой.
– Обращайся. Только предупреждай заранее. А теперь проваливайте оба.
Фри поспешила к выходу, с ее волос слетали светящиеся капли вещества. Она схватила задремавшего на диване Дана и потащила того к выходу. Он попрощался через плечо с Нерман и изумленно уставился на Фри. Оказавшись за воротами ограды, они остановились, и протекторша перевела дух. Мозги начали вставать на место, она обрабатывала новую информацию.
– Фри, прости, но мне нужно спросить, – произнес Дан, осторожно глядя на нее. – Ты пытаешься узнать про свое прошлое до протекторов?
– Да, – выдохнула она. – Да, именно.
– О! Думаешь, это полезно? Я не против, но мне так странно, ведь ты всегда заявляла, что не хочешь связываться с собой из той жизни.
– А я и не хочу.
Она хотела встретиться с кем-то другим, задать им вопросы. Теперь Фри была уверена в этом. Она не сошла с ума. Хранители существовали. И они ее ждали.
