Buch lesen: «Тверские перекрёстки. Выпуск 11»

Schriftart:

Редактор В.А.Серов

Дизайнер обложки В.А.Серов

ISBN 978-5-0064-3317-5 (т. 11)

ISBN 978-5-0056-1208-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Традиции терять нельзя. Есть в них особый смысл и тайна»

Альманах «Тверские перекрёстки» разменял второй десяток. Неплохой результат, учитывая, что некоторые тверские журналы не выдержали и пяти изданий. Главному редактору – Виктору Серову можно поставить пятёрку с плюсом за этот добровольный и нелёгкий труд. В очередном номере читатель увидит как знакомые, так и новые имена. К замечательной компании литераторов из Твери, Торжка, Бежецка, Максатихи, Кашина, Красного Холма, Весьегонска и Кимр присоединилась целая команда конаковских поэтов: Сергей Егоров, Ольга Бардакова, Лидия Котамова и Светлана Попова. Среди тверичан тоже прибавление – Александр Рушковский, член Тверского областного творческого объединения «Ковчег». Стихи Александра наверняка тронут читателя своей чистотой и сердечностью, как и многие творения других авторов. Альманах развивается, появляются новые рубрики, одна из которых уже представлена в номере – это гостевая страница. Теперь, помимо среза тверской поэзии областного масштаба, читатель будет знакомиться с творчеством авторов из других регионов. Первой ласточкой стала Мира Ольгина из Зеленограда. Намечаются тематические издания. Есть задумка посвятить следующий, 12 номер альманаха, стихотворениям для детей. Очень нужная и важная тема. Радует обширная география «Тверских перекрёстков». Это, несомненно, является весомым показателем востребованности и жизнеспособности данного сборника. Нужно отметить, что представленные в альманахе произведения отличаются разнообразием, как по содержанию, так и по приёмам стихосложения, способам рифмовки, метрическим показателям. Книга наполнена тёплой и светлой энергетикой, правдивостью суждений, сочным образным слогом, достаточно крепкой технической составляющей. Тавтограмма, и акростихи, неподражаемая лиричность и размышления о вечном, горькая правда жизни и милые ностальгические мотивы, тонкая ирония и добрая шутка – множество ярких строк, чувств, событий ждёт вас на страницах «Тверских перекрёстков». В стихотворении Алексея Алейникова есть такие строки:

Я люблю поворот реки,
как его написал художник.
Он «всего лишь» кладёт мазки,
а пейзаж задышал и ожил.

И поэтам «Тверских перекрёстков» также удаётся простыми, но идущими от сердца словами, создавать живые, дышащие, волнующие стихи, которые ложатся на душу и надолго остаются в памяти. Почти все произведения написаны в добрых традициях пушкинского классического слога. Не зря в название этой статьи вынесена строка из акростиха Любови Николаевой – «Традиции терять нельзя. Есть в них особый смысл и тайна». Тайны поэзии авторам ещё предстоит постигать и постигать, но вместе да с участием читателей дело будет продвигаться куда веселее и плодотворнее.

Поэт из Весьегонска Сергей Иванов в одном из стихотворений написал:

…Сгущается туман.
Просвета нет, лишь солнца лучик где-то.
Но будет свет, рассеется обман,
Ввысь полетит душа – моя планета.

Ещё Альберт Эйнштейн говорил, что «Человек – это часть целого, которое мы называем Вселенной». Так почему бы душе не быть планетой? Вдвойне отрадно, что альманах «Тверские перекрёстки» является своеобразным «пристанищем планет» – объединяющей и вдохновляющей силой для родственных душ, силой благожелательной и крепнущей от номера к номеру.

Вера Грибникова,
член Союза писателей России

Вера Грибникова
г. Тверь

Член Союза писателей России, член Союза писателей Крыма. Лауреат премии княжны Глинской всемирного конкурса русскоязычной поэзии «Надежды лира золотая» (Нью-Йорк. США), Лауреат премии губернатора Тверской области за достижения в области литературы. Победитель многочисленных Российских литературных конкурсов. Руководитель Тверского областного творческого объединения «Ковчег». Член жюри Всероссийских конкурсов и фестивалей: «Душа моя как птица» (г. Москва), «Седьмое небо» (Крым), «Сердце России» (г. Сергиев Посад), «На Енисейской волне» (г. Красноярск).

Из цикла «Свет малой родины»

***
Задумчивость лесов, простор полей…
Как хороша ты, русская сторонка.
О, Верхневолжье! Не найти милей!
И Волга здесь совсем ещё девчонка.
Куда б ни увели тебя мечты —
К экватору, в полярные морозы… —
Свет малой родины запомнишь ты,
Как материнские святые слёзы.

***
Люблю подснежники и первый гром,
Люблю у Волги пропадать часами,
Люблю бродить под солнечным дождём
И капли светлые ловить губами.

Люблю в ночном лежать в траве густой
И слушать, как пофыркивают кони.
Люблю окошко распахнуть весной
И зайчик солнечный поймать в ладони.

Люблю пьянящий запах тополей
И крики петухов в тиши рассвета,
Люблю ржаное золото полей
И копны сена, пахнущего летом.

Люблю прощальный журавлиный грай,
Заснеженного леса бездорожье…
Люблю всем сердцем свой чудесный край,
Тот край, что называют Верхневолжье.

Дедушка Василий

Малой родине моей

Окраина рабочего посёлка.
Тут с бабушкой мы жили, стар да мал.
С рассветом колоколок-балаболка
Соседской Зорьке шею обнимал.
И следом за хозяином суровым
С мычаньем, выходила из ворот
Единственная местная корова.
Давно в округе истребили скот,
И на мычанье не было ответа,
Лишь дедова скупая похвала.
У речки на лугу корова эта
С весны заплаткой рыжею цвела.
Большого стада крохотный осколок
Она усердно стригла этот луг,
И хвастал языкастый колоколок,
Что он корове самый первый друг.
Сюда и я летела босоного:
Друзья да речка – всех каникул суть.
Размеченную Зорькою дорогу
Мы в шутку называли «млечный путь»,
А колоколок затыкали тряпкой,
устраивая Зорьке тихий час.
Сердитый дед бросал топор иль тяпку,
Хромал на луг, желая выдрать нас.
Подобен муравью был дед Василий,
Хозяина, рачителя пример.
Такими, вот, и держится Россия,
А мы его дразнили: «Старовер,
Куркуль, кулак». Мы взрослым подражали.
В дразнилки эти верилось легко:
Все жили огородным урожаем,
Но в магазинах брали молоко.

…Кольнёт под сердце памяти иголка.
Теперь я редкий гость в родном краю.
Не слышно похвальбушки колоколка,
И дед Василий трудится в раю.
А здесь, в его саду, зачахли груши,
Которые любила ребятня,
Растащен дом и Зорькин хлев обрушен.
Ни ульев, ни полоски ячменя.
На огороде сорных трав засилье…
Поклон и покаянное «прости»
Принять не хочет дедушка Василий,
Сурово глядя с Млечного пути.

Берновские соловьи

Муравчатый ковёр, шатёр листвы
И зеркало русалочьего пруда.
Русалки нас не встретили, увы,
Зато здесь соловьи творили чудо!

Не менее семи, наперебой
Они старались посрамить друг друга.
Мы в восхищенье замерли с тобой,
И с нами соглашалась вся округа.

А вечер, зачарованный вконец,
Монетки звёзд им высыпал без счёта.
И вдруг запеть осмелился юнец,
Отчаянный шаляпин желторотый.

Он трогательно булькал и хрипел,
И стрекотал кузнечиком смешливым,
Ни горлышка, ни сердца не жалел,
Сбивался, поправлялся торопливо,

Старался изо всех ребячьих сил,
Самозабвенно пел! И, между прочим,
Он золотой червонец получил
Из-под подушки изумлённой ночи.

Часовня Иоанна Кронштадтского

В суетливых шумных улочках
Серебренье куполов.
Ты, как древняя шкатулочка
Между серых сундуков.

Столько лет была заброшена,
И порою у крыльца
Мне хотелось под ладошами
Скрыть тебя, моя хорошая,
Как замёрзшего птенца.

Архиерейская роща

В наш бурный век так хочется покоя.
И лунными ночами иногда
Люблю бродить с распущенной косою
Над зеркалом притихшего пруда.

Мой древний город, набираясь сил,
Спокойно спит. Рассвет ещё далёко.
Лишь старый пруд на небо устремил
Глубокое задумчивое око…

Тонкое искусство сватовства

Наконец-то снегу навалило!
Просится морозец на постой.
Тверь невестой гордою застыла,
Укрываясь лёгкою фатой.

Жёнкой будешь ладною, вестимо —
Породниться каждый рад с тобой.
Слышим: «Побратимы, побратимы!»,
А супруга предложить слабо?

Ах, невеста – сказочное диво!
До чего же радуешь глаза.
Свахой расторопной, суетливой
Вертится позёмка-егоза.

Ишь, как вьётся, так и эдак пляшет,
На сугробах ловко ворожит,
Бьёт поклоны, рукавами машет!
За кого так сватает, скажи?

За Торжок? … Он ярок, предприимчив,
Но в мужья тебе не подойдёт.
Знаешь ведь, невестушка, как нынче
К торгашам относится народ? —

Не обжулил бы тебя торговый…
И на Кашин в оба погляди:
Как заварит кашу круче плова,
А тебе расхлёбывать, поди.

Бежецк в беготне тебя забудет,
Только глянешь, а жених удрал!
О Зубцове сказывают люди,
Что насмешник он и зубоскал.

Ржев? Тот будет ржать, как сивый мерин,
С ним недолго вовсе заржаветь.
Весьегонск в такой глуши затерян —
Можно спиться там и помереть.

Вот Осташков мужем был бы видным,
Если б не нарциссово житьё:
Сел у Селигера сидень сиднем,
Знай, глядится в зеркало своё.

Лихославль? Нет-нет! Лихая слава
Пусть уж и останется при нём.
С этакою славой он по праву
Должен оставаться бобылём.

Вышний Волочёк?! Ой, святый Боже!
Он же волокита, дон Жуан!
За такого выходить негоже,
Растранжирит мигом твой карман

На девиц! … Ну-ну, не плачь, невеста,
Не губи свой свадебный покров.
Для застолья ставь меды и тесто —
Я тебя сосватаю за Псков!

Он тебе под стать – краса России!
Ты за ним чудесно заживёшь.
А в известной фразе «Мы пскопские»
Будет к месту: «И тьверские тож».

Ну, так как? Вести переговоры?
Не красней, скажи, как на духу.
Улыбнись, не опуская взора.
…Посылаю фото жениху!

Пародия «Пшик»

«Как Пушкин, дружбу петь,
Как Лермонтов, грустить,
С Есениным обнять деревья,
Как Гоголь, замереть…
Как Черный, в смех,
Как Белый, в стон,
Как Фет влюблён,
Вот мой доспех»! (А.К.)

С Ахматовой молюсь, с Мариною рыдаю,
Есенинскую Русь берёзкой обнимаю,
Мне будет маяком не только Маяковский,
Впитал я с молоком, как крут Булат московский.
И Белла, и Андрей, и Роберт и Евгений!
Примкнуть, примкнуть скорей! Иных не будет мнений!
Горю звездой полей, Рубцовскою звездою,
И клином журавлей, и тучей небо крою.
Как Гоголь жгу свечу, душа от страха млеет…
А с Тютчевым молчу, как только он умеет.
Они – моя семья, я с классиками слился,
Сроднился с ними я, как заново родился!

Но давеча во сне ко мне явился Пушкин
И молвит в тишине: «Уймёшься ли, Артюшка?!
Пойми, пойми чудак, своё намного круче.
А ты всё «как» да «как», в итоге будет куча».
Тут в бок толкает Блок, во всё лицо румянец:
«Как в семью к нам ты смог втереться, самозванец?!»
…Забрезжил новый день… Ой, мама, сон ли это? —
Ко мне крадётся тень с дуэльным пистолетом!
О, Боже, я погиб! А, может, сплю я всё же?
Но справа слышу скрип и шпаги лязг, похоже.
Неужто окружён?! А как легко мне пелось!
Но буду я сражён за собственную смелость…
Вот Лев Толстой возник и катит глыбу-слово!

…остался только «пшик» от Тёмки Кузнецова.

Горному Крыму* и фестивалю «Седьмое небо»

Далёкий Крым. Любимый Симеиз.
Мечты о встрече снова не сбылись.
Но в памяти шумит солёный бриз,
Стремится Дива в солнечную высь.

А Кошку разморил полдневный зной,
Ей альпинистов хочется стряхнуть
И встретиться с прохладною волной,
Хотя бы лапы в море окунуть.

Хранит Панея кипарисный рай
И тайны генуэзские хранит.
Легендами овеян дивный край:
Гурзуф, Мисхор, Ай-Петри, Партенит…

И ждут меня в лазурном том краю
Медведь-гора – огромный Аю-Даг
И маленький совсем Кучук-Аю.
А мне туда не выбраться никак.

Но теплится надежда неспроста,
Что нынче всё же потеряют вес
Нагрузки, бытовая суета,
И воспарю я до «Седьмых Небес».

А мне помашет Лебедя Крыло!
Душой и сердцем щедро воспою
Всех тех, с кем так уютно и светло —
Друзей и море! И моих Аю!

* Дива, Кошка, Панея, Крыло Лебедя, Аю-даг, Кучук-аю – горы и скалы Крымского побережья

Сергей Абакумов
г. Тверь

Родился в апреле 1957-го, прямо в Пасхальный день Светлого Воскресения Христова.

С 1961 в Твери (тогда ещё Калинине).

Учился в школе, учился в ВУЗе и стал математиком, да, ещё и программистом.

Преподавал математику в ТвГУ на матфаке, информатику в Тверской гимназии №8, теперь инженер-программист при Тверской областной больнице.

Рифмую строчки уже лет сорок. Стихи пишу с 2016-го, публикую в основном на портале "Стихи.ру». Печатался в нескольких номерах сборника стихов «Живое слово». Член ТОТО «Ковчег»

Молчание ранней осени

Скоро уже. Наступает рассвет. Ночь
Пятится, прячется где-то на самом дне.
Исподволь кто-то рисует большой ноль.
Рыжее небо становится зеленей…
Игры в листве затеивают лучи.
День начинается тихо, без суеты.
Осень ещё не хмурится, но молчит.
Надо и мне помолчать… помолчи и ты.

Думы хранители наших земных тайн,
Режут пространство и время на лоскуты.
Около строчек начатого листа,
Ждут продолжения жизни твои мечты.
Жаль, что всё меньше места для новых строк,
И для множества следствий всё меньше причин,
Но, давай, пока не кончился наш срок,
Помолчим, мой друг, пожалуйста, помолчим…
…
Осенью, ранней осенью, тишина
Этакая особенная, на слезах…
Тянется тонкой ниточкой с веретена
…в небеса…

Баллада о воздушном шаре

Мы с Василием – друзья,
Отдыхаем вместе
Типа, тяпнем он и я,
Пару раз, по двести,

А потом ещё по сто,
То есть по поллитре —
Это в меру, если, что…
Вася, сопли вытри…

Значит, дело было так,
На воздушном шаре
Мы… Куда?! Откуда?! Как?!
Ни хрена не шарим.

Вроде был такой интим —
На скамейке квасим,
Просыпаемся – летим,
Типа, я и Вася.

Шар воздушный, шар земной,
А в плетёной таре,
Между ними, над страной,
Две небритых хари.

Мы с Василием грустим,
А не шутки шутим,
То пальцами похрустим,
То башкой покрутим.

Думать пробовали с ним,
Типа, как спуститься.
Мы болтаться не хотим
В небе – мы не птицы.

Что тут долго размышлять
Мужикам болезным?
Нужно шар проковырять
Чем-нибудь железным.

Да, железо, где же взять?
В горе безутешном,
Вася брюхом стал страдать…
Ну, и я, конешно.

Думать некогда. Потом.
Типа, зубы стиснув,
Оказались за бортом,
На руках повиснув.

Дело сделано, гулять
Можно, типа, смело.
Только смотрим, что земля,
Ниже отлетела.

Легче сделались тела
Наши, в небе синем.
Делать надобно дела
Где-нибудь в корзине.

Время к вечеру идёт,
Голодно и скучно,
Слышим, вроде самолёт,
Загудел натужно.

Мы с Василием кричим,
Типа, – жрать охота,
Может, сбросите харчи,
Типа, с самолета.

Вот скотина, вот нахал,
Бросил без ответу,
И крылом не помахал.
Пролетел, и нету…
…
Чтобы мне не заводить
За булыжник рака,
Лучше сразу сообщить —
Спрыгнули, однако.

Пролетая над леском,
Как-то ненароком…
Я теперь хожу ползком,
А Василий боком.

Ты не плачь

У иконы свеча. Можно вдоволь поплакать,
Дав на откуп врачам то, что будет потом.
Как же выла тогда по хозяйке собака,
Провожая в студёный заоблачный дом.

Мы открыли роман, только не дочитали…
Твой ли голос почудился, где-то вдали:
«Всё забудь, в этих знаниях столько печали,
Слёз, сгоревших мостов, кораблей на мели…»

Боже мой, отними у меня эту память,
Эту страсть, эту боль разлучённой любви,
Эту осень… укрой неживыми листами.
Поскорее на «после» и «до» разорви.

…Покидают меня перелётные души,
Оставляя пустыми дома и тела:
«Ты не плачь, умоляю, не плачь, ты послушай.
Все умрут… даже ты… я уже умерла»…

У тебя в Эдеме

Надо встретиться. Только, вот, где бы?
Можно в прошлом, и выключить время.
Или в будущем, где-то в Эдеме.
Там, надеюсь, такое же небо

И закаты, и ночи, и зори.
Та же оторопь, глядя на звёзды.
Виноградные лозы и гроздья,
Плеск воды… Там ведь плещется море?

Ты покажешь, то самое, древо —
Под которым, поддавшись искусу,
Доверяясь змеиному вкусу,
Согрешила прабабушка Ева.

Полетаем, у вас это можно —
Ведь бесплотные мы. В самом деле,
Ну, подумаешь – недоглядели,
Да и врезались неосторожно.

Налетаемся всласть, аж за полночь.
Нацелуемся, правда, украдкой,
Почитаем стихи из тетрадки,
Что пропала в больнице… ты помнишь?

…Благодатно, покойно в избушке,
У тебя, как у Бога в кармане.
Ты постелешь мне на раскладушке,
А проснусь… у себя… на диване…

Середина весны

Середина весны. Верховодит апрель.
Небо блёклое туча латает.
Сад туманами выцветает,
Как размытая акварель.

Воздух влагой насыщен, покоен и густ.
Пробиваются первые травы.
Ореол изумрудной оправы
Примеряет коричневый куст.

В прошлогодней листве не спеша шелестя,
Ненавязчиво, между делом,
Грязь, недавно покрытую белым,
Отмывают слезинки дождя.

И уже безразлично – во сне, наяву,
В тишине, однозначно и строго,
Ощущаю присутствие Бога,
Понимаю, зачем я живу.

Порадуйся, поживи

Весна распахнёт портьеры,
Надежда, не зная меры,
Собой напитает веру —
Порадуйся, поживи.

Весна утолит печали
Подснежниками, ключами,
Журчанием и лучами,
И сказками о любви.

Жили-были старики

Жили-были старики
В тихом доме у реки.
В поле травы и цветки,
Над цветками мотыльки.

В речке – чистая вода.
В ульях – сладкая еда.
Сытно, правда, не всегда,
Ну да это не беда.

Ближе к ночи над столом
Лампа светит под стеклом.
Старики поют псалом —
Согреваются теплом.

У икон свеча горит —
С Богом каждый говорит,
В Небесах душа парит.
В доме тишина царит.

…Не гадая наперёд
Скажем, – как придёт черёд
Им Всевышний подберёт
Крылья.
Выдаст и вперёд…

Была ты…

И была жизнь,
И была ты…
Осенью синь,
Летом цветы,

А зимой снег,
Звёзды в мороз,
Сок по весне
С веток берёз.

Ночью стихи,
Аж до зари,
И мотыльки,
И фонари,

Искристый сад,
В капельках рос.
Звоны цикад,
Луг, сенокос.

Дождика стук,
Рокотный гром,
Искренний друг,
Ласковый дом.

Планы, мечты,
Небо и Твердь.
И была ты…
…
И пришла смерть…

Площади пороша посыпала

Тавтограмма

Площади пороша посыпала.
Постилала полотно простое.
Позднему пьянчужке подсказала
Поскорее поискать постоя.

Пусть позёмка полю песню плачет.
Пусть плотнее покрывает пухом.
Пусть под пеленою пашню прячет.
Пахари потом пройдутся плугом.

Праздные поляны поседели.
Поутихла подлая погода.
Предлагает постные постели
Полусонным пустыням природа.

Жатва соберёт

В печке пламя мечется,
Рыжее, зубчатое.
День укрылся вечером.
Притаилась тьма.

Всякую нелепицу
Ходики печатают.
У порога вечности
Вечная зима.

В чёрной бесконечности
Звёздные проталины.
Думы гнёзда сладили,
Натаскали в них

Все дела сердечные,
Что беречь не стали мы.
Заплели, загладили
Праведных и злых…

Не уйдёшь до времени,
Но и не отпросишься.
Станет мера полною,
Воскресит?.. Убьёт?..

Что хранилось в семени —
Созревает осенью.
Что гуляло волнами,
Жатва соберёт.

Любовь Николаева
г. Тверь

На одной из очередных встреч клуба «Ковчег» возникла тема акростихов. В литературе они использовались с древних времён для различных целей: стихи-загадки, стихи-шифры, посвящения. Известные поэты – Ахматова, Есенин, даже А. С. Пушкин оставили примеры такой формы поэзии.

У руководителя «Ковчега» Веры Грибниковой есть белый акро-теле-стих под названием «Подружки», где фигурирует и моё имя. За подобное пока не берусь, а вот посвящения в форме акростихов решила попробовать. Результат предлагаю вашему вниманию, уважаемые читатели. Возможно, и вас заинтересует этот вид творчества.

Даровитый поэт-самоучка

(6.12.1848 – 24.12.1930)

Стихами увлёкся с шестнадцати лет…
Познал и нужду, и лишения.
И много скитался по русской земле,
Работал до изнеможения.
Известно: бывал продавцом, половым… —
Добыть бы копейку несчастную.
Он был несгибаемым и волевым,
Надеясь победу отпраздновать.

Дожил до признанья народный талант,
Родной землёй русскою вскормленный.
Он – сын крепостного, Творцом осиян,
Жил исповедью стихотворною,
Живительной силой природы тверской
И образной, страстной, щемящей строкой —
Навеки записан в историю.

Чистяков Павел Петрович

(23 июня 1832 – 11 ноября 1919) —
художник, педагог – новатор,
академик, профессор, родился
в с. Пруды Краснохолмского р-на
Тверской обл. (Весьегонский уезд
Тверской губернии)

Чтим память замечательных людей —
Источник подражанья, вдохновенья.
Сплав уникальных творческих идей,
Труда художника, таланта и… везенья —
Явление нечастое у нас.
Культура – результат большой работы.
Он с малых лет мир видел без прикрас,
Вобрал в себя духовные высоты.

Признания его учеников,
Активное служение искусству
Вошли в анналы красною строкой.
Едва ль новатор был ещё такой!
Ласкает мысль:
он – самородок русский.

Вера Грибникова

Веселюсь за строками порой,
Если Муза за спиною дышит.
Радостью наполненный настрой —
Атрибут для творчества не лишний.

Главное – надежду не терять,
Развиваться в разных направленьях
И слова в строку соединять,
Без труда преодолев сомненья.
Новые возможности искать
И купаться в образах различных,
Каждый раз до полночи не спать,
Отдых сокращая, как обычно.
Вам открыла творческий секрет,
А без этого и результата нет.

Владимир Ходаков

Волшебный мир знания – людям награда.
Ласкает слух мудрое слово.
А тягу к учёбе поддерживать надо —
Достойная первооснова.
И жизнь изменяется с каждою книгой.
Мгновения эти прекрасны!
И слово печатное столь многолико.
Равненье – на авторов классных!

Хранитель изданий, томов, альманахов
Откроет мир чтения сложный.
Достать, достучаться до сердца, как знахарь,
Активным участием можно.
Коль силы не жалко для дела такого —
Ободрить, помочь людям снова и снова —
Возможность, благая возможность.