Buch lesen: «Любя и радуясь», Seite 2

«Я люблю древнее фэнтези рижских крыш…»

 
Я люблю древнее фэнтези рижских крыш,
небо, нанизанное на шпили, башенки и флюгера.
 
 
Выздоравливаю
каждый день
от себя вчерашнего,
 
 
думая, что ангелы притаились и внимательно
следят за нашими действиями.
 
 
Улыбаюсь
идущим навстречу
девушкам,
зная:
моя – заждалась.
 

«В квартире светлой…»

I

 
в квартире светлой
я в любви,
я с Господом наедине.
 

II

 
книги – мёд моих сот.
Бог – в зелени за окном.
 

«…вот так – распадаться на вязь и на буквы…»

 
…вот так – распадаться на вязь и на буквы,
и белую нежность бумаги
внутри
выпавшего снега,
внутри расслоившихся смыслов
– по новому тексту
(и старым надеждам),
внутри томных сумерек
и нахлынувшего —
вот так!..
строить химеры, модели развития
и проч. уставших ангелов
созывать кормиться
– с груди (не с ладони)
(иль – грудью?)
внутри томных сумерек
– под клубничные (может быть!) отзвуки
ангела плоти – теплейшего, нежного!
О! (или А!)
но – неважно… —
успеть отогреться б
(душой, а не телом)
к Господним садам
улетая
под музыку
– шелеста вечерних страниц
– уютного чая
– свечей ещё не погасших
– глинтвейна
– сгустившегося шёпота внутри поцелуев,
взращивая цветки оргазмов
долгожданного
ангела плоти
(или – не только?)
рядом…
вот так! —
словно бы быть всегда,
хотя и не родиться… (родиться ль?)
(неважно…)
словно бы надеяться,
– что все поэты спасены заранее
(но – не от этого мира!),
– что скоро весна,
и трепещущий запах её уже рядом,
– что все любови погибшие
состоялися в той, что имею.
(и «Ах!» бормотать без сарказма,
а – вновь от души, как умею.)
вот так!..
(а впрочем – неважно…)
 

«Я помнил твои небеса…»

 
я помнил твои небеса
твои полукружья и формы
крылья бабочек на ветру
и признанья
крылья бабочек живым конфетти
незримого бала
побег в твои впадинки
и улыбку
словно солнце взахлёб
на закате у моря
и любовь
как нектар и игру
словно нежность
у сердца и губ
растворяясь в тебе
и во времени на бегу
мы проносимся
вместе
следами влюблённого бога
 

«То, что не сбылось…»

 
То, что не сбы́лось…
С той, что не сбы́лось…
То, что не выкричалось,
Не взорвалось…
Оно не исчезло,
Оно – возродилось,
Но мы – другие,
И время
От памяти оторвалось…
И времени много,
Но со знаком «минус»!
И страсти – бездна,
Но мы уж не те…
И ты успокоишь:
«Я тебя не любила!»
И я отвечу:
«Уходим в метель!»
И я отвечу:
«Милая, Боже!
Побудь со мной рядом —
Лишь час или век!..
Нет, нет! Не касайся!..
Лишь сон или вечер!..
Лишь сон или вечер!..
А дальше – хоть снег!»
 

«И вот, наконец, вспоминая себя, я вернулся к себе… Я вернулся к тебе…»

 
И вот, наконец, вспоминая себя, я вернулся к себе… Я вернулся к тебе,
Мой любимый, мой внутренний Тиль Уленшпигель… Да, я – дурак, я похож на тебя!..
И пускай у меня (столько слёз и потерь!) не погиб и не сгинет никто на костре,
Но Клаас уж в земле… Инквизицией пахнет бессильный безумия яд,
Что пытался ужалить семью… (Змий повержен! Все здоровы, иль близко тому…)
И усталые ангелы шепчут и мне, и ему
(Уленшпигелю, верно – не змию…)
на заснеженном дворике вовсе без укоризны
Свои старые сказки про ласковый хлеб рождеством,
про свечу у постели с любимой
(Я люблю тебя, глупая! Боже! За что!!?), да про локон за ухом игривый её,
 
 
да про тихие звуки орга́на из-за дубовых церковных дверей,
(иль про чтенье кафизм из моленной напротив)…
Про икон православных счастливый елей…
Да про время, что мне ангельски шепчет и никуда не уходит…
 
 
С тихим шелестом в ночь херувимы с небес сыплют нежно крупой ледяной,
Да игриво трепещет душа мотыльком ли, звездою свечи ли? – не в том уж и суть…
Я устал от себя… От себя лишь… С тобою хочу отдохнуть
весь остаток пути… Помоги мне!?
 
 
Я гонюсь за тобой столько дней, столько лет… Я молил у Него,
я попутно узнал, что Он атеистам назвал себя: "Время!",
Я пытался найти, удержать, всё понять и простить,
Я безумно любил, как, наверно, не стоит (иль стоит?) любить…
Разве Неле ушла? Ни фига! Всё вернётся, как возвращалось всегда,
Суетою сует или вещим глаголом стиха… Твоих ласковых губ волшебством,
Нашей свадебной лаской уже навсегда… Только надо пройти сквозь метель,
Только надо понять, где здесь ты, где здесь я… Где дурак, где здесь Бог, и где – время!
 

«Сингапур далеко – Засулаукс рядом…»

 
Сингапур далеко – Засулаукс рядом.
Агенскалнс – ещё ближе.
Я давно не писа́л – а всего, оказалось, и надо:
Лишь любовь по весне,
Да свободный вечер…
На столе – минералка местных разливов…
Эсэмэска тебе и звонок перед сном…
Я теряюсь в пространствах квартиры.
Время лопается,
Пульсирует, переплетается в узоры.
Не хватает лишь поцелуя на ночь
И тебя, красивой…
И ещё – мерещатся тексты
(Вроде – мои, но я не успеваю
Записывать)
И города фантастической
Красоты и сложности,
Каких не было на этой планете.
И я бормочу: «Ай да весна!»,
Засыпаю под синим байковым одеялом,
Вспоминаю: позавчера было полнолуние,
Я держал тебя за руку,
Мы смотрели на луну снизу,
Мы дышали в унисон – наверняка ведь…
А я думал про фолианты —
Большие и маленькие,
Что буду давать тебе прочесть
Из своей библиотеки…
А ты улыбалась.
И о чём ты думала —
Мне так хочется! —
Пусть останется тайной…
(Я сказал бы – неважно,
но зачем лгать?)
Не хватает тебя,
Семьи
И хороших текстов…
(Ах да – ну и деньги пусть будут…)
 

«Может быть, я всего лишь – ещё один Маленький Принц, ждущий своего приручения……»

 
Может быть, я всего лишь – ещё один Маленький Принц, ждущий своего приручения…
на века? на годы?
Там, там, там… где-то, где все Насти, Зайцы и Чуды
(одним словом – любимые и подруги) позади?..
впереди? рядом? недоступны? податливы? чёрт его знает?
Где-то там, где я буду с тобой – как и с плотью твоей, так и просто… с тобой?
Да! с тобой…
Я не знаю как жить (притворяюсь: ведь знаю! причём, очень неплохо),
когда ты исчезла из круга,
Когда недоступна зона мобилы твоей, когда не хватает уж воздуха,
нервов и прочих ресурсов
(быть может, и плоти твоей – не спошлю – столь уютной,
и нужной для наших нектаров,
но только ли плоти? Не делай мне больно! Я тоже обидчив!)
Совсем уж неважно, как звать тебя… И кто ты —
неважно в контексте текста (подставим любую),
но важно в контексте реальных событий (ведь я,
как и все, не умею влюбляться во всех без разбора)!
Быть может, мы уже разошлись… Быть может – не встретились…
Может быть – мы сейчас вместе… Кто знает?
Но любовь не функция (тем не менее, иногда её можно усилить
во сто раз и в тыщу, вызвав её
рекурсивно – когда она есть)…
Когда просто тебя – согревает, возносит… Когда она движет тобой,
словно скорый…
Да, я любил…
 
 
P. S. Последний глагол для краски лишь в прошлом…
в том месте вселенной, где любят, времени нет.