Buch lesen: «ЗАПРЕЩЕННЫЕ»
СОДЕРЖАНИЕ
(Untitled)
(Untitled)
ЗАПРЕЩЕННЫЕХебс Орест1 Затруднения г-на Ли.2 Тяжёлое положение семьи Ли.3 Пи Поб Хенг.4 Путь к выздоровлению.5 Это человек? Это птица? НЕТ! ЭТО Хэнг.6 Хэнг возвращается к работе.7 ХЭНГ РАСШИРЯЕТ ДИЕТУ8 Эксперименты Хэнга.9 Гости дома.10 Новый семейный бизнес.11 Трасса хиппи.12 Антракт.13 БЭТМЕН И ДЕВУШКА-ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ.14 Сообщество летучих мышей растет.15 первый совет летучих мышей.Словарь.ОБ АВТОРЕ.ТИГРОВАЯ ЛИЛИЯ БАНГКОКА.Оуэна ДжонсаГлава 1: субботняя ночь.
1
2
3 ЗАПРЕЩЕННЫЕ
Юмористическая история современной вампирской семьи!
от
Оуэна Джонса.
Переводчик:
1 Хебс Орест
Авторские права Оуэн Джонс 2021 г.
Право Оуэна Джонса быть идентифицированным как автор этой работы было заявлено в соответствии с разделами 77 и 78 Закона об авторском праве на образцы и патенты
1988 г. Моральное право автора было подтверждено.
В этом художественном произведении персонажи и события либо являются продуктом воображения автора, либо используются полностью вымышленно. Некоторые места могут существовать, но события вымышленны.
Издательство Megan Publishing Services
ПОСВЯЩЕНИЕ :
Эта книга посвящена моим друзьям лорду Дэвиду Проссеру и Мюррею Бромли, которые в 2013 году помогли мне и моей тайской семье больше, чем они могли себе представить. Также выражаем благодарность С. Дж. Агбуле, который перевел эту книгу на йоруба, за предложения по тексту.
Карма отплатит каждому добром.
СОДЕРЖАНИЕ:
1 Затруднения г-на Ли.
2 Тяжёлое положение семьи Ли.
3 Пи Поб Хенг.
4 Путь к выздоровлению.
5 Это человек? Это птица? НЕТ! ЭТО Хэнг.
6 Хэнг возвращается к работе.
7 Хэнг расширяет диету.
8 Эксперименты Хэнга.
9 Гости дома.
10 Новый семейный бизнес.
11 Трасса хиппи.
12 Антракт.
13 Бэтмен и девушка-летучая мышь.
14 сообщество летучих мышей растет.
15 первый совет летучих мышей.
Словарь.
ОБ АВТОРЕ.
ТИГРОВАЯ ЛИЛИЯ БАНГКОКА.
1 1 Затруднения г-на Ли.
Мистер Ли или Старик Ли, как его звали местные жители, неделями чувствовал себя странно, и, поскольку местное сообщество было таким маленьким и изолированным, все вокруг тоже знали об этом. Он должен был обратиться за советом к местному врачу, одному из старых, а не к современному врачу, и она сказала ему, что температура его тела была разбалансирована, потому что что-то влияло на его кровь. Женщина, местный шаман - тетя мистера Ли, на самом деле, все еще не совсем понимала причину, но она пообещала, что узнает примерно через двадцать четыре часа, если он оставит ей пару образцов для изучения и вернётся, когда она пошлёт за ним. Шаман вручила мистеру Ли комок мха и камень. Он знал, что делать, потому что он делал это раньше, поэтому он помочился на мох и плюнул на камень после того, как глубоко отхаркивал. Он торжественно вернул их ей; и, стараясь не прикасаться к ним голыми руками, чтобы не заразить их, она завернула их по отдельности в кусочки бананового листа, чтобы сохранить в них влагу как можно дольше.
«Дам им день, чтобы они сгнили и высохли, а потом я внимательно посмотрю и увижу, что с тобой».
«Спасибо, тетя Да, я имею в виду, шаман Да. Я буду ждать вашего вызова и немедленно вернусь, когда вы мне позвоните».
«Подожди там, мой мальчик, я еще не закончила с тобой». Да протянула руку и взяла с полки глиняную банку. Она откупорила её, сделала два глотка и выплюнула последний на Старика Ли. Пока Да произносила молитву своим богам, мистер Ли думал, что она забыла об «очищении» - он ненавидел, когда в него кто-либо плевал, а особенно пожилые женщины с гнилыми зубами.
«Этот спиртовой баллончик и молитва поддержат тебя, пока мы не разберемся с тобой должным образом», - заверила она его. Шаман Да встала из своей позы полного лотоса на земляном полу своего медицинского святилища, обняла племянника за плечо и вышла с ним на улицу, скручивая на ходу сигарету. Оказавшись на улице, она зажгла её, глубоко вдохнула и почувствовала, как дым наполняет ее легкие. «Как поживает твоя жена и твои прекрасные дети?»
«О, они в порядке, тетя Да, но немного обеспокоены моим здоровьем. Я уже какое-то время чувствую себя немного не в себе, и, как вы знаете, я ни разу за всю свою жизнь не болел.
«Нет, мы, Ли, неимоверно сильные. Твой отец, мой дорогой брат, был бы здоров, если бы не умер от гриппа. Он был силен как буйвол. Ты идёшь за ним, но его так и не застрелили. Я думаю, это то, что тебя настигло, эта пуля янки. Мистер Ли уже через это проходил несколько сотен раз, но не смог выиграть спор, поэтому просто кивнул, вручил тете купюру в пятьдесят бат и отправился домой на свою ферму, которая находилась всего в нескольких сотнях ярдов от деревни. Он уже чувствовал себя лучше, поэтому он попытался доказать это всем быстрым темпом ходьбы. Старик Ли полностью доверял своей старенькой тете Да, как и все остальные в их сообществе, которое состояло из небольшой деревушки, примерно из пятисот домов и нескольких десятков отдаленных ферм. Его тетя Да стала деревенским шаманом, когда он был мальчиком, и не более дюжины или около того могли вспомнить, кто был до нее. У них никогда не было собственного врача с университетской квалификацией. Это не означало, что у сельских жителей не было доступа к врачу, но их было немного и они были далеко друг от друга - ближайший постоянный врач находился «в городе», в семидесяти пяти километрах от них, и в районе не было автобусов, такси или поездов. Горы, где они жили, находятся в самом верхнем северо-восточном углу Таиланда. Кроме того, врачи были дорогими и прописывали дорогие лекарства, из-за дороговизны которых все считали, что получают высокие комиссионные. В нескольких деревнях также были клиники, но в них работали медсестры, исполняющие свои обязанности полный рабочий день, и окружной врач, работавший неполный рабочий день, приезжавший туда раз в две недели. Такие сельские жители, как мистер Ли, думали, что они (клиники), вероятно, подходят для богатых горожан, но не особо полезны для таких, как они. Как мог фермер взять выходной на целый день и нанять кого-то другого с машиной, чтобы он сделал то же самое, чтобы пойти к городскому врачу? Невозможно найти кого-нибудь с такой машиной, хотя примерно в десяти километрах было несколько старых тракторов. Нет, думал он, его старая тетя была достаточно хороша для всех, и она была достаточно хороша для него, и, кроме того, она не позволила умереть никому, чье время еще не истекло, и она определенно никого не убила, все будут клясться в этом. Мистер Ли очень гордился своей тетушкой, и, в любом случае, на много миль вокруг не было альтернативы, и уж тем более никого со всем ее опытом? Что ж, никто не знал, сколько ей лет на самом деле, даже она сама, но, наверное, девяносто.
С этими мыслями мистер Ли подошел к своему переднему двору. Он хотел обсудить этот вопрос со своей женой, потому что, хотя внешнему миру он казался боссом в своей семье, как и в любой другой семье, это было только демонстрацией, потому что в действительности каждое решение принималось семьёй в целом или хотя бы всеми взрослыми. Это должен был быть знаменательный день, потому что у Ли никогда раньше не было «кризисов», и их двум детям, которые уже больше не были детьми, нужно было позволить высказать свое мнение. История должна была твориться, и мистер Ли это прекрасно понимал.
«Майд!» - позвал он ласковым именем жену, с тех пор как их первенец не мог сказать «Мать». - «Майд, ты там?»
«Да, я выхожу».
Ли подождал несколько мгновений, пока она выйдет из туалета, но в помещении было жарко и душно, поэтому он вернулся во двор и сел за их большой семейный стол с травяной крышей, где вся семья ела и обычно просто сидела в свободное время. Настоящее имя миссис Ли было Ван, хотя ее муж нежно называл ее Майд, так как их старший ребенок называл ее так, и это имя прижилось у мистера Ли, но не у кого-либо из детей. Она приехала из деревни Баан Ной, как и сам Ли, но ее семья не была больше нигде, в то время как семья г-на Ли приехала из Китая двумя поколениями ранее, хотя этот родной город тоже был не так уж далеко. Она была довольно типичной для местных женщин. В свое время она была очень красивой девушкой, но тогда девочкам не давали много возможностей, и их не поощряли к амбициозности, не то чтобы все сильно изменилось для ее дочери даже двадцать лет спустя. Миссис Ли была довольна поиском мужа после окончания школы, поэтому, когда Хэнг Ли попросил ее руки и показал родителям компенсационные деньги, которые он имел в банке, она подумала, что он такой же хороший улов, как и любой другой местный мальчик, которого она, скорее всего, получит. У нее не было и желания уйти от друзей и родственников в большой город, чтобы расширить свои возможности. Она даже полюбила Хэнга Ли по-своему, хотя огонь за ее короткую любовную жизнь давно угас, и теперь она была больше деловым партнером, чем женой в семейной фирме, посвятившей себя взаимному выживанию и выживанию их двоих детей. Ван никогда не искала любовника, хотя ей делали предложение как до, так и после замужества. В то время она была возмущена, но теперь вспоминала те моменты с некоторой нежностью. Ли был ее первым и единственным, а теперь наверняка последним, но она не жалеет об этом.
Ее единственной мечтой было увидеть и позаботиться о внуках, которых ее дети наверняка захотят со временем, хотя она не хотела, чтобы они, особенно ее дочь, бросались в брак, как она. Она знала, что ее дети будут иметь детей точно так же, как знала, что яйца были яйцами, и, что они были в состоянии, потому что это был единственный способ обеспечить себе финансовую уверенность в старости и иметь шанс повысить статус семьи. Миссис Ли заботилась о семье, статусе и чести, но она не хотела больше материальных вещей, чем она уже имела. Она так долго училась обходиться без них, что для нее это уже не имело значения. У нее уже были мобильный телефон и телевизор, но сигналы были плохими, мягко говоря, и она ничего не могла с этим поделать, кроме как ждать, пока правительство приступит к модернизации местных передатчиков, что, несомненно, произойдет в один прекрасный день, если не в ближайшее время. Она не хотела машину, потому что не хотела никуда ехать, да и дороги все равно были не очень хорошие. Однако дело не только в этом: люди ее возраста и положения так долго считали машину недоступной, что перестали ее желать десятилетия назад. Другими словами, она довольствовалась велосипедом и старым мотоциклом, которые составляли транспортный парк семьи. Миссис Ли также больше не жаждала золота или модной одежды, поскольку реальность воспитания двоих детей на зарплату фермера тоже выбила из нее это много лет назад. Но,несмотря ни на что, миссис Ли была счастливой женщиной, которая любила свою семью и смирилась с тем, чтобы оставаться такой, какой она была и есть, пока Будда, однажды, не позовёт ее домой. Мистер Ли смотрел, как его жена идет к нему, она что-то поправляла под саронг, но со стороны - что-то было не так, как он предполагал, но никогда не спрашивал. Она остановилась у края стола и, закинув ноги, села, как русалка на датском камне.
«Хорошо, что сказала эта старая рухлядь?»
«Да ладно, Майд, она не так уж плоха! Хорошо, вы никогда не ладили, но иногда так бывает, не так ли? Она никогда не говорит о тебе плохого слова, ведь всего тридцать минут назад она спрашивала о твоем здоровье… и о детях». - «Иногда ты тоже можешь быть дураком, Хэнг. Она хорошо говорит со мной и обо мне, когда люди вокруг, чтобы слышать, но когда мы одни, она обращается со мной как с мусором, и всегда так поступала. Она ненавидит меня, но она слишком коварна, чтобы позволить тебе это увидеть, потому что она знает, что ты встанешь на мою сторону, а не на ее. Вы, мужчины, думаете, что вы мудры в миру, но не можете видеть, что происходит у вас под носом. На протяжении многих лет она обвиняла меня во всевозможных вещах, и много раз тоже… например, не содержу в чистоте дом, не мою детей, и однажды она даже сказала, что моя еда пахнет так, как будто я использовала козий помет для ароматизации!
Ба, ты и половины не знаешь, но ты мне тоже не веришь, не так ли, своей собственной жене? Да, ты можешь улыбаться, но последние тридцать лет для меня это было не очень смешно, позволь тебе сказать. В любом случае, что она сказала?»
«Ничего нового, это была просто проверка, так что это была та же старая процедура. Ты знаешь, пописать на мох, плюнуть на камень, а затем позволить ей обрызгать себя спиртом из этого старого зубастого рта. При мысли об этом меня передёргивает. Она сказала, что сообщит мне завтра, когда увидит результат. Где дети? Разве они не должны быть здесь, чтобы принять участие в этом семейном обсуждении?»
«Я так не думаю. В конце концов, мы же еще ничего не знаем, не так ли? Или у тебя есть идеи?»
«Нет, не совсем. Я подумал, что мне может сделать массаж у этой китаянки ... это может помочь, если я попрошу ее относиться ко мне с осторожностью. Она научилась своему мастерству в северном Таиланде, и она может быть немного грубой, не так ли… так они говорят. Знаешь, особенно учитывая то, что мои внутренности такие же. Возможно, им пойдет на пользу легкое растирание ... как думаешь, моя дорогая?»
«Да, я знаю, что ты имеешь в виду под нежным растиранием. В таком случае почему бы вам не попросить об этом мужчину? Почему выбирают молодую женщину?»
«Знаешь почему, мне не нравится, когда на меня накладываются мужские руки, я уже объяснял это раньше, но ладно, если тебя это расстроит, я не буду делать массаж». «Послушай, я не говорю, что ты не можешь идти! Боже, я бы не смогла остановить тебя, если бы ты все равно хотел уйти! Однако, как ты сказал…, говорят, что она немного грубовата и может принести больше вреда, чем пользы. Думаю, было бы разумнее не делать этого, пока мы не получим известие от твоей тети, вот и все».
«Да, ладно, наверное, ты права. Ты так и не сказала, где дети».
«Я не уверена, правда, я думала, они уже вернутся ... Они вместе уехали, чтобы на выходных устроить вечеринку по случаю дня рождения». У Ли было двое детей, по одному каждого пола, и они считали, что им повезло, потому что они пытались завести детей в течение десяти лет, прежде чем их мальчик был зачат. Детям было двадцать и шестнадцать, так что мистер и миссис Ли давно перестали надеяться на что-либо еще. Они тоже давно перестали пытаться. Однако они были хорошими, уважающими и послушными детьми, и заставляли своих родителей гордиться, или, по крайней мере, то, что их знали о них, заставляло их гордиться, потому что они были такими же, как и любые приличные дети: на девяносто процентов хороши, но могли пойти на шалость тоже, и у них были тайные мысли, которые, как они знали, их родители не одобрили бы.
Cыну Мастера Ли, Дэну или молодому Ли, только что исполнилось двадцать, и он почти два года как закончил школу. У него, как и у его сестры, было счастливое детство, но он начинал осознавать тот факт, что его отец планировал для него очень тяжелую жизнь, и не то, чтобы он не работал всю свою жизнь до и после школы. Однако тогда было время для футбола, настольного тенниса и девочек в школе танцев. Теперь все это закончилось, и у него были перспективы сексуальной жизни, не то чтобы ему когда-либо было чем похвастаться - только редкий поцелуй и еще более редкая возня, но теперь у него не было ничего почти два года. Ден сразу же уехал бы в город, если бы имел хоть какое-то представление о том, что ему делать по прибытии, но у него также не было никаких планов, кроме как часто заниматься сексом. Его гормоны разрушали его до такой степени, что некоторые козы казались ему очень привлекательными, что беспокоило его непрерывно. В глубине души он понимал, что ему придется жениться, если он хочет иметь постоянные отношения с женщиной. Брак, даже если он был достигнут ценой рождения детей, начинал выглядеть явно привлекательно.
Мисс Ли, более известная как Дин, была очень хорошенькой девушкой шестнадцати лет, которая бросила школу летом, проучившись на два года меньше, чем ее брат, что было вполне нормальным для их района. Не потому, что она была менее умной, а потому, что и родители, и сами девочки считали, что чем раньше они создают свои семьи, тем лучше. Также легче было найти мужа, когда девушке было меньше двадцати, чем даже всего на несколько лет старше. Дин безоговорочно приняла эту традиционную «мудрость», несмотря на опасения матери. Она также работала до и после школы всю свою жизнь и, вероятно, усерднее, чем ее брат, хотя он никогда бы не смог этого увидеть, поскольку девочки фактически использовались для рабского труда повсюду. Однако у Дин были фантазии. Она мечтала о романтических связях, в которых ее возлюбленный уносит ее в Бангкок, где он станет врачом, и она будет проводить весь день за покупками со своими подругами. Ее гормоны тоже беспокоили ее, но местная культура не позволяла ей признаваться в них, даже перед самой собой. Ее отец, брат и даже мать, наверное, прикрыли бы ее, если бы поймали ее даже улыбающейся мальчику за пределами семьи. Она знала это и без вопросов приняла. Она планировала сразу же начать поиски мужа, и ее мать уже предложила помочь в этом, потому что обе дамы Ли знали, что это лучше всего выполнить как можно скорее, чтобы предотвратить любой риск позора семьи.
В общем, Ли были типичной семьей для этой местности, и они были счастливы быть таковыми. Они жили в рамках местных обычаев и считали это нормальным и правильным, даже если двое детей действительно мечтали о побеге в большой город. Проблема заключалась в том, что отсутствие амбиций, которое веками воспитывалось у горцев, сдерживало их, что было хорошо для правительства, иначе вся молодежь давно бы исчезла из сельской местности в Бангкок, а оттуда - в другие страны, такие как Тайвань и Оман, где заработная плата была лучше. Однако свобода от жесткого давления со стороны сверстников была заманчивой. И многие молодые девушки поехали в Бангкок. Некоторые из них нашли приличную работу, но большинство, в конечном итоге, работали в секс-индустрии больших городов, а оттуда некоторые уехали еще дальше за границу и даже за пределы Азии. Было много ужасных историй о том, как страдали молодые девушки на этом пути, и эти истории действовали на Дин и ее мать одинаково.
Мистеру Ли нравилась его жизнь и он любил свою семью, и он не хотел терять их из-за какой-то болезни, которая могла начать накапливаться в нем, когда он был еще только парнем. Старый мистер Ли (хотя он знал, что некоторые из менее уважительных молодых людей в деревне называли его Старым Козлом Ли) в молодости был идеалистом и записался добровольцем воевать за Северный Вьетнам, как только бросил школу. Они жили прямо на границе с Лаосом, так что Северный Вьетнам был недалеко, и он знал о бомбах, которые американцы сбросили там и на Лаос, и он хотел внести свой вклад, чтобы остановить это. Он присоединился к коммунистическому делу и поехал во Вьетнам для боевой подготовки, как только его захотели взять. Многие из людей, с которыми он тренировался, были такими же, как он, наполовину китайцами, но пресытились тем, что иностранные державы вмешиваются в будущее его соотечественников. Он не мог понять, почему американцы, живущие за тысячи миль от него, заботятся о том, кто находится у власти в его маленькой части мира. Он никогда не беспокоился, какого президента они избрали. Однако волею судьбы у него не было возможности гневно вступить в бой, потому что он был ранен шрапнелью от американской бомбы, когда его перевозили из тренировочного лагеря на поле боя в самый первый день его пребывания вне дома. Его раны были очень болезненными, но не опасными для жизни, хотя их было достаточно, чтобы демобилизовать его из армии по инвалидности после того, как он был в состоянии выписаться из больницы. Он был ранен в верхнюю часть левой ноги самым большим осколком, но несколько более мелких осколков покрыли его живот, что, как он теперь думал, могло быть источником его дискомфорта. Это также послужило источником слухов о том, что его застрелили.
Он вернулся домой с сильной хромотой и достаточной компенсацией, чтобы купить небольшую ферму и растить урожай, но, поскольку у него была больная нога, он купил ферму и стадо коз, и разводил и продавал их. Через год после его возвращения его нога стала настолько здоровой, насколько это вообще возможно, и он женился на симпатичной местной девушке, которую знал и любил всю свою жизнь. Она тоже была из фермерского хозяйства, и они стали жить счастливо, но скудно. С тех пор каждый день недели, кроме воскресенья, мистер Ли брал свое стадо на возвышенности пастись, а летом он часто останавливался на ночь в одном из бивуаков, которые у него были здесь и там, и которые он научился делать в армии. Он вспоминал то время с ностальгией, как счастливые дни, хотя в то время он бы не назвал их так. В горах больше не было хищников, кроме людей, потому что все тигры были давно убиты для использования в китайской медицине. У мистера Ли были смешанные чувства по этому поводу. С одной стороны, он знал, что это позор, но с другой - у него не было никакого желания каждую ночь защищать своих коз от мародерствующих тигров. Когда болезнь поразила его всего неделю назад, он был пастухом коз уже почти тридцать лет, поэтому он знал горы так же, как большинство людей знали их местный парк. Он знал, каких районов следует избегать из-за противопехотных мин и пакетов со стрихнином, сброшенных американцами в семидесятые годы, и он знал, какие районы были очищены, хотя саперы пропустили один или два, которые один из его козлов обнаружил всего месяц назад. Его было жаль, хотя труп не пропал даром, и конец наступил быстро, когда оторвавшийся камень подорвался на мине и был унесен в небо, отрубив ему голову. Это было слишком далеко, чтобы нести ее труп домой, поэтому мистер Ли провел несколько дней в горах, объедаясь, пока его семья беспокоилась о нем на ферме. Мистер Ли был довольным человеком. Ему нравилась работа и жизнь на свежем воздухе, и он давно смирился с тем, что никогда больше не разбогатеет и не поедет за границу. По этой причине он и его жена теперь были счастливы иметь только двоих детей. Он любил их обоих одинаково и хотел для них самого лучшего, но он также был рад, что они бросили школу, чтобы работать полный рабочий день на ферме, где его жена выращивала травы и овощи и держала трех свиней и несколько десятков кур. Г-н Ли думал о том, насколько он сможет расширить свою ферму с дополнительной помощью. Может быть, им удастся развести еще дюжину кур, несколько дополнительных свиней и, возможно, поле сладкой кукурузы.
Он очнулся от задумчивости: «Что, если это серьезно, Майд? Я не упоминал об этом раньше, но на этой неделе я дважды терял сознание и еще два или три раза был близок к этому».
«Почему ты не сказал мне об этом раньше?»
«Ну, знаешь, я не хотел, чтобы ты волновалась, и ты всё равно ничего не могла с этим поделать, правда?»
«Нет, не лично, но я бы доставила тебя к твоей тете раньше и, возможно, попыталась бы заставить тебя обратиться к врачу».
«Ах, ты меня знаешь. Я бы сказал: “Давай подождем, чтобы узнать, что скажет тетя, прежде чем тратить все эти деньги”. Я должен признаться, что иногда чувствую себя очень странно, и я немного боюсь того, что тетушка скажет завтра».
«Да, я тоже. Тебе действительно так плохо?»
«Иногда, но у меня совсем нет энергии. Раньше я мог бегать и прыгать с козами, но теперь я устаю просто смотреть на них! Что-то не так, я в этом уверен». «Смотри, Лапа», - так она называла его непривычным словом, поскольку на тайском языке оно означало «папа», - «Дети у ворот. Ты хочешь привлечь их к этому сейчас?»
«Нет, ты права, зачем их беспокоить сейчас, но я думаю, что тетя пришлет за мной завтра поздно вечером, так что скажи им, что у нас будет семейное собрание на чаепитии, и они должны быть там. Я думаю, что пойду спать, я снова чувствую себя усталым. Слюна тети на какое-то время оживила меня, но уже прошло. Скажи им, что со мной все в порядке, но попроси Дэна завтра пасти за меня коз, ладно? Ему не нужно уводить их далеко, просто спуститься к ручью, чтобы они могли съесть речную траву и попить… Это не повредит им в течение одного или двух дней. Когда у тебя будет десять минут, не могла бы ты приготовить мне свой особенный чай, пожалуйста? Тот, что с имбирем, анисом и остальным ... это должно меня немного подбодрить ... О, и несколько семечек дыни или подсолнечника ... может быть, ты можешь попросить Дин расколоть их для меня?»
«Как насчет кружки супа? Это твое любимое… »
«Да, хорошо, но если я засну, просто поставь его на стол, и я съем остывшее позже. «Здравствуйте, дети, я сегодня рано ложусь спать, но я не хочу, чтобы вы беспокоились, со мной все в порядке. Ваша мама может сообщить вам подробности. Думаю, у меня просто какая-то инфекция. Спокойной ночи всем».
«Спокойной ночи, Лапа», - ответили все. Дин выглядела особенно обеспокоенной, когда они с тревогой смотрели сначала на уходящего мистера Ли, а затем друг на друга. Пока мистер Ли лежал в тихой темноте, он чувствовал, что его бока пульсируют еще сильнее, точно так же, как гниющий зуб всегда кажется более неприятным в постели ночью, но он был настолько измучен, что крепко спал перед своим чаем, когда ему принесли суп и семена. Снаружи, на большом столе в полумраке, остальные члены маленькой семьи приглушенными голосами обсуждали затруднительное положение мистера Ли, несмотря на то, что никто бы не услышал их, даже, если бы они говорили громко. «Лапа умрет, мама?» - спросила Дин почти в слезах. «Нет, дорогая, конечно нет», - ответила она, - «по крайней мере… я так не думаю».
1 2 Тяжёлое положение семьи Ли.
В типичном деревенском стиле все спали вместе в единственной комнате в доме: у мамы и папы был двойной матрас, у детей - по одному, все три кровати были защищены собственными москитными сетками, поэтому, когда они вставали на рассвете , то ходили на цыпочках, чтобы не разбудить Хэнга. Они знали, что что-то не так, потому что он обычно вставал первым даже в самое холодное утро. Они смотрели сквозь москитную сетку на его мертвенно-бледное лицо и выглядели обеспокоенными, пока мама не выгнала их на улицу. «Дин, сделай нам одолжение, дорогая. Мне не нравится, как выглядит твой отец, так быстро, прими душ и пойди посмотреть, есть ли у тети что сказать нам, ладно? Да, моя хорошая. Если она еще не готова, а ты приедешь слишком рано, спроси ее, не могла бы она сделать особые усилия для своего любимого племянника, пока не стало слишком поздно?» Дин заплакала и побежала в душ.
«Прости, любимая, я не хотела тебя расстраивать!» - крикнула она в спину дочери. Когда через пятнадцать минут Дин пришла в дом своей двоюродной бабушки, старуха- шаман была уже одета и сидела за большим столом перед домом и ела рисовый суп. «Доброе утро, Дин, приятно видеть тебя, хочешь супа? Это вкусно.» Да обожала своих внучатых племянников и Дин в особенности, но когда она услышала то, что она хотела спросить, она не удержалась и сказала, что ее мать многого требует для правильного диагноза такого рода в течение суток. «Эта твоя мать! Хорошо, посмотрим, что мы можем сделать ... Твой Лапа плохо выглядит, не так ли?»
«Конечно, тетя Да, он белый как труп, но мы еще не думаем, что он мертв ... Мама собиралась уколоть его булавкой, когда я уходила, чтобы посмотреть, отреагирует ли он, но я не стала ждать, чтобы узнать . Я не хочу, чтобы Лапа умер, тетя Да, пожалуйста, спасите его».
«Я сделаю все, что смогу, дитя, но когда Будда зовет, нет никого в мире, кто мог бы сказать “Нет” , но мы посмотрим, что мы можем сделать. Пойдем со мной.» Да вошла в своё святилище, зажгла свечу и закрыла за ними дверь. Она надеялась, что Дин проявит интерес к «старым путям», пока она еще достаточно мала, чтобы учить ее, потому что знала, что когда-нибудь ей понадобится преемник, если эта работа останется в семье Ли. Старуха указала на циновку Спрашивающего, на полу, и Дин села, затем она обошла хижину, бормоча молитвы и заклинания и зажгла еще несколько свечей, прежде чем сесть напротив Дин, которая смотрела на ее сложенные ладони на коленях. Да посмотрела на племянницу, почувствовала легкую дрожь, пробежавшую по ее телу, несколько секунд смотрела в свои сложенные ладони, а затем снова взглянула на Дин.
«Вы пришли за советом относительно другого? Пожалуйста, задайте свой вопрос?» - сказала Да глубоким, темным, рокочущим голосом, которого никто никогда не слышал за пределами хижины. Трансформация поразила Дин, как это всегда происходило, когда ее тетя впадала в транс и позволяла другому существу взять под контроль ее тело. Дело не в том, что ее лицо изменилось, хотя и изменилось, все ее тело изменилось тонко, подобно тому, как актер или имитатор могут изменить свое мировоззрение в соответствии с персонажем, которого он играет, но это было нечто большее. Как будто внутренности шамана были заменены кем-то другим, что заставило ее не только выглядеть по-другому, но и звучать иначе. Дин посмотрела на старого Шамана, которая больше не была ее тетушкой.
«Шаман, мой отец очень болен. Мне нужно знать, в чем проблема и что мы можем с этим сделать».
«Да, твой отец, которого ты называешь Лапой». Этот человек, ее тетя в тот момент говорила как мужчина, положил руки на каждый узелок, который Хэнг оставил накануне, и закрыла глаза. Дин показались пауза долгой, а тишина настолько глубокой, что она могла бы сказать, что слышит, как муравьи ходят по твердому глиняному полу. Дин была на десятке таких сеансов раньше, но никогда на таких серьезных мероприятиях. Однажды она спросила о жалобах на желудок и о менструациях несколько лет назад, а совсем недавно она спросила, скоро ли она выйдет замуж. Она боялась не обстановки, а только результата, но она знала, что может только сидеть, ждать и наблюдать, потому что она находила это завораживающим.
Шаман медленно развернула первый сверток с камнем, внимательно осмотрела его, понюхала и положила обратно на банановый лист, затем взяла лист, содержащий мох, и понюхала его, прежде чем положить его на циновку перед собой. Шаман серьезно посмотрела на Дин и через несколько минут заговорила. «Тот, кто вас беспокоит, очень болен. На самом деле, когда он произвел эти образцы, он был очень близок к смерти, но он еще не умер ... Некоторые из его внутренних органов, особенно те, которые касаются очистки крови, находятся в очень плохом состоянии ... Те, кого вы называете, я думаю, Кидели на тайском языке вообще перестали работать, и печень быстро отказывает. «Это означает, что смерть неминуема. Нет никакого известного лекарства». Шаман снова вздрогнула и снова превратилась в старую тетушку Да, которая несколько раз моргнула и немного поерзала, как будто надевая старое обтягивающее платье, и потерла глаза. «Это были плохие новости, не так ли? Ты знаешь, что когда я одержима, я не всегда могу все слышать, но я уловила отрывки и по твоему лицу вижу, что твоему отцу плохо».
