Buch lesen: «Dualitate V»
© Е.Н. Байков, 2024
Если когда-нибудь – хоть черезъ сто лѣтъ – будетъ печататься, прошу печатать по старой орѳографіи.
М. Цвѣтаева
Нѣкоторые покушались истребить букву Ѣ изъ азбуки россійской. Но сіе какъ не возможно, такъ и свойствамъ россійскаго языка противно.
М. Ломоносовъ
Предисловіе
Что я могу тебѣ сказать?
Я вижу, какъ сѣдѣетъ къ ночи Солнце,
Какъ ты идешь къ забору ждать,
Когда откроется оконце
Издательства печатнаго,
Ларца изъ словъ для книгъ,
Томъ пятый въ міръ спѣшитъ:
Лови его, вотъ чистовикъ:
Все спрятано за строчками сухими:
Исторіи изъ жизни,
Самый долгій день,
Вотъ кошка помогаетъ Музѣ,
Мурлыкая на всѣ лады,
На улицѣ ложится на деревья тѣнь.
Мужской Смоленскъ и женская Самара —
Свой проложивъ совмѣстно путь,
Въ крови кипятъ, и въ сердцѣ жалко,
Ихъ не увидѣть ни насколько,
Даже на чуть-чуть,
А всѣ потери въ годъ трагедій,
Ну, Мурка, спой мнѣ какъ они?
Ты связь имѣешь съ тѣмъ господствомъ свѣта,
Гдѣ смерть живетъ,
Намъ раздавая жизнь взаймы.
Писательство какъ даръ,
Какъ поле передъ лѣсомъ:
Съ пяти годковъ всѣ колоски изъ буквъ
Ложатся стройнымъ визуальнымъ вѣсомъ,
Листы продавливая бѣлые,
Быть можетъ смысломъ раскрывая звукъ.
И мой читатель, право слово,
Зри въ корень изъ страстей нѣмыхъ,
Овгенъ поетъ вамъ на знакомомъ,
Такъ трогающемъ Душу языкѣ живыхъ.
Екатерина Альтъ
Priva
«Не льется по тузу прозрачный часъ…»
Не льется по тузу прозрачный часъ,
Замѣшанный правдивостью на льду.
Какъ непрестанно покидаетъ насъ
Отчаянье отъ жизни! То – найду,
Другое – приберу до полныхъ вмигъ
Растерзанныхъ молчаніемъ въ саняхъ.
Чей взглядъ отнынѣ не великъ?
Кто полонъ сердцемъ отъ души неряхъ?
Не приберутъ оттѣнки на зеркалъ строю
За нами, скрытыми во темя.
Я забираю съ оглашеніемъ свою
Покорность превращенью. Точно сѣмя
Всей благодарности – отъ друга,
Отъ ненавистныхъ мостовыхъ да дракъ,
Не отраженныхъ трепетомъ и круга,
Раскрытыхъ окнахъ, какъ кулакъ,
Гдѣ часть огня томилась у парада
Взведенныхъ жизней, подводя итогъ.
Вдоль запустѣвшаго при исповѣди сада
Въ объятьяхъ страсти движется листокъ,
Не довѣряющій по сказкѣ отъ именъ
Своимъ ложащимся примѣтамъ.
Во власти на подрясникѣ силенъ
Не отражаться благодарнымъ свѣтомъ.
Во вкусѣ не прошедшихъ по челу
Обязанностей потѣшаться о себѣ
Примкну къ послѣднему утра селу
И все сложу, не завязавъ, въ борьбѣ.
Пусть сохнетъ мельницъ тихій стонъ
На вышитомъ подрамникѣ свободы.
Не исчерпать надломленныхъ иконъ,
Насъ окуная въ будни и трущобы.
Не поклониться скрипу на дворѣ
Отъ гордости запаханной приманки
Для всѣхъ, кто отвернулся на корѣ
Отъ не стиховъ, не святости, не манки,
Приданымъ для потребности за вкусъ
Не понимаемыхъ во черствой кутерьмѣ.
Въ сидящемъ тихо принимается за грузъ
Желанье таять бѣлымъ по прозрачной тьмѣ…
«Такъ отступили лѣта фонари…»
Такъ отступили лѣта фонари…
Чиркнулъ октябрь по заборамъ…
Дари всѣ пѣсни. Не дари…
Не выбирай дворы по спорамъ.
Отъ ожиданій отторгаемыхъ основъ
Есть выходъ встрѣчныхъ полосой.
За четкимъ ожерельемъ крѣпкихъ сновъ
По комнатамъ распластанъ не босой.
По лучшимъ (какъ забыть бы!) и другимъ
Отдушинъ словострастья искупаемъ
Двуликій вѣстникъ подъ благимъ
Отъ стороны, гдѣ былъ пугаемъ
Собой остаться, ввергнувъ въ тучъ
Исходъ третей, повернутыхъ къ парому.
Какъ нуженъ темнотѣ сей лучъ!..
Но онъ – чужой… Пожалуйста, до дому
Не собирай иныхъ, стоящихъ внѣ себя,
Въ глазахъ не ссыпанныхъ укоромъ.
Во пораженныхъ вкусахъ корабля
Всѣмъ намъ – казаться лишь заборомъ…
«И нѣтъ одиночества въ голосѣ…»
И нѣтъ одиночества въ голосѣ
На накрытомъ небрежно столѣ…
Нѣтъ желѣза при паханномъ тонусѣ,
Взгляда въ прахъ на короткомъ крылѣ.
Нѣтъ площадки безумныхъ дождей,
Различающихъ насъ при свѣчѣ.
Коробовъ, этой жизни. Опятъ мы при ней
Въ блескѣ губъ на широкомъ мечѣ.
Стройнымъ взмахомъ отторгнутыхъ вѣкъ
Заиграемся въ блудъ отъ временъ.
Тайной схваткой исторгнутыхъ рѣкъ
Въ руки падаетъ бережный ленъ.
Не проститься съ застывшей водой
При обманчивыхъ свѣта ступеней
И не легкой возни. Кто стоитъ за святой
Намъ трубой да въ излетъ поколѣній?
Кто забытъ за скрипящимъ въ ночникъ
Гласомъ павшихъ въ себя береговъ?
Какъ старается въ лѣности бликъ
Раздѣлить тайный край отъ даровъ!
Не причина застанетъ въ лѣтахъ
Норовъ спрятать въ пылу этажей.
Каждый взятъ отъ земли да во прахъ.
Каждый дышитъ… И дышитъ скорѣй!
Кровь – зеркалъ несравненный итогъ,
Отъ стрѣлы до другой обнаруженъ.
Жизнь безъ насъ начиналась. Листокъ
Помнитъ сердце. Онъ нѣженъ и нуженъ.
По полямъ изразцовъ акварельной хандры
Замѣчаетъ свой запахъ именъ…
Не касается святости, граней воды.
Въ немъ – опаска да сложенный кленъ.
Только вразъ! Только ширь удалась
Заимѣть убѣгающій строфъ
Безпорядокъ, что сложенъ. Нашлась
Во пыли обезчещенной дровъ
Капля въ вѣтрѣ, носимомъ въ одномъ
Ненавистномъ собою проемѣ.
Растворится въ туманѣ нашъ домъ,
Занимаясь все сномъ на пріемѣ.
«Развѣнчанъ путь отдавшихъ часъ…»
Развѣнчанъ путь отдавшихъ часъ
Своими тонкими перстами.
Въ глуши временъ не точными верстами
Садится умирать понурый лазъ
Межъ бревенъ, давшихъ на подъемъ
Своихъ же дѣлъ рисованный погостъ.
И день, какъ вѣкъ, ужасно простъ;
И камень по молчанію – при немъ.
Пустъ, непреложенъ и безъ крылъ
Входящій всякъ по бѣлизнѣ угловъ.
Собой гордившись, не здоровъ;
Не живъ при людяхъ… И забылъ
Удачный рукъ зимующихъ таранъ,
Мечтанья дрожи, глухоты отъ струнъ.
Въ свистящей оторопи Лунъ
Всецѣло день на откупъ данъ.
Вернуть въ немъ присный лакъ щедротъ,
Спастись, не окликаясь – передышка.
Травы въ заутренѣ карабкается стрижка
Избавить отъ манящихъ насъ заботъ.
Но ровенъ исторгающій морозно
Удѣлъ держаться двухъ сердецъ.
Безпрекословнымъ промахомъ овецъ
Впередъ – лишь таборъ. Дышитъ грозно…
«Я бъ летѣлъ, принимая бардакъ…»
Я бъ летѣлъ, принимая бардакъ
За безсмысленность жизни дверей.
Пустъ мой вечеръ. Покошенный знакъ
Обѣщаетъ молчать. И толкаетъ Борей
Въ частъ спины, гдѣ уже мотыли
Вашихъ крайнихъ, бездонныхъ, перилъ
Истончаются трескомъ. Въ пыли
Бьется городъ. Въ немъ – галька да илъ.
Свѣтъ находитъ пальто. По дырѣ
Не склоняется градъ. Его вздохъ
Корчитъ маски. Хохочетъ въ порѣ
Красокъ полдень. Разсыпанъ горохъ
Какъ слова темной ночи. Изъянъ
Стоитъ ломкихъ ступеней весны.
Жизнью краткой, безуміемъ, пьянъ
Рулевой. Спрятанъ въ поры сосны,
Заводящей въ себя, какъ на свѣжести крестъ,
Бормоча пресловуто по слогу
Предъ чужимъ обаяньемъ. Сегодня невѣстъ
Не приводятъ къ листвѣ на подмогу.
Тучной брани навѣшанъ подъемъ
Злить устами промерзшій отвагъ
Мигъ замѣченныхъ мантій. Живьемъ
Распадается въ схваткѣ дуракъ
Со своими въ шерсти языковъ
Зовомъ ласковыхъ притчей картинъ.
Громомъ частнымъ бродячихъ вѣковъ
Истончается проповѣдь винъ,
Разставаній, лежащихъ простыхъ
На роскошномъ предплечьѣ отъ вдовъ.
Упованьемъ средь душъ не гнѣдыхъ
Ластится насъ не пришедшій покровъ…
«Инородный прогулокъ испугъ…»
Инородный прогулокъ испугъ
Рветъ въ утра нескончаемой долѣ
Замокъ: пустъ по своей глубинѣ.
Въ долгой точкѣ протянутыхъ рукъ
Сброситъ платья забытое поле,
Приглашая все спящихъ въ волнѣ.
И, по слышимымъ просьбамъ огней,
Закрывающихъ буквъ образа,
Словомъ въ радость закроемъ потопъ.
Дожидаясь въ передней саней,
На огаркѣ которыхъ – слеза,
Чуждъ намъ станетъ шикарный галопъ.
Имъ не близокъ становится, хмуръ
Въ безполезной своей хромотѣ
Чашъ порядокъ.
Цѣпляется вмигъ
Подъ звѣздой возвращенья (понуръ
И вмѣстимъ своей пѣсней) за тѣ
Бездорожья расплаты изъ пикъ
Приглашенный въ отрубленной маскѣ,
Цѣловавшій причала обманъ.
Стонетъ спрятанный въ фиговый бризъ
Отъ всѣхъ кущей озлобленныхъ въ тряскѣ.
Вечеръ сталъ перемѣннымъ. Дурманъ
Слово за слово мается внизъ…
«Вашихъ дней непростая стать…»
Вашихъ дней непростая стать
Въ огнь шла, не щадя вѣтвей,
Ждущихъ года сырой лепестокъ.
Въ сѣрыхъ кущахъ жива-де рать,
Затворяя цвѣта скорѣй,
Зацѣпляя пустой итогъ…
Не въ полученномъ, раннемъ, дворѣ
Испытать холода одѣялъ,
Не приблизиться къ черной аллеѣ.
Въ позолоченной въ рань конурѣ
Мѣсяцъ мудрости намъ возсіялъ,
Ставъ письмомъ.
Оно чертитъ сильнѣе,
Чѣмъ проточный костеръ отъ дверей,
Всѣхъ спровадивъ разбитой судьбой,
Что повѣшена въ дальнемъ сараѣ.
Намъ всѣхъ гласъ повелитъ суховей
Щебетать не растущей мольбой
О великихъ грѣхахъ въ узнаваемой парѣ.
Кто въ одномъ, не зажженномъ, листѣ
Вѣрить крестъ свой носилъ, погубивъ
Не любви яркихъ вспышекъ суковъ?
Кто кричалъ во своей простотѣ,
Забирая себя,
яркій кустъ проломивъ,
Призывая звѣзды имена съ потолковъ?
Кто несъ даръ по себѣ, ставя ранъ
Цѣны такъ же, какъ будущимъ маясь?
Есть расколотый чашъ пресловутый…
Въ стеклахъ битыхъ надъ сыростью ваннъ
Вы ли впредь, во дымахъ поднимаясь,
Помнить стали мѣховъ не раздутый
Приступъ слабости, брошенной вслѣдъ
Опахалу вины, прибираясь отъ низа
Словъ послѣднихъ о грѣшномъ пути?
Васъ не знавшій готовитъ обѣдъ,
Разсыпая обрѣзки любви и карниза.
Ты, пристѣнный!
Давай, пошути!
Сколько въ тѣни сухихъ кораблей
Принималъ за названія этихъ временъ?
Сколько ставилъ картинъ за игрой?
Просыпаясь, ты каешься только сильнѣй
Въ томъ, что живъ.
Но уже утомленъ.
Книги поле нагое прикрой…
Объясни, что начальнымъ отъ гула
Пустоты замѣчаемъ сейчасъ не того,
Кто разстроитъ струной легіонъ
Нашихъ новыхъ пріятій. Свернула
Съ безымянной дороги Марго.
Но ты зналъ безъ того милліонъ
Всѣхъ чужихъ объясненій вагона
Отъ всходящихъ
въ безформенной сути
До припадковъ большихъ отъ ума.
По проспекту несется частями то Мона,
Не даря тебѣ край припугнути.
Дабы сгинула съ кресла сума…
Разверни паръ костей отъ цѣны,
Пробиваемой горстью дыханья.
Упустилъ свой ты брегъ на полу.
Отъ стиховъ избирательныхъ лова копны
Ставишь дважды свои препинанья,
Разсыпая по брошеннымъ ярко золу.
Отъ дорогъ, лѣтъ кусающихъ стаей ключей,
Зришъ двора заглушенный портретъ,
Принуждая считать отъ кольца
Свѣтъ всходящій.
Теперь ты – ничей.
Въ тонкой грусти разорванныхъ ведъ
Не берется букетомъ сѣдая пыльца.
Ловокъ въ ночь претворенный огонь
Вдоль такихъ же, какъ ты. Но слегка
Заигравшихся хрустомъ тепла.
Во пристанищѣ бывшемъ отточена вонь,
Забирая въ томахъ духъ стиха,
У Распятья въ которомъ когда-то гребла
Возвратиться на тысячу паръ,
Провожая читающихъ въ снѣга
Благодарный свой срубъ по чаямъ.
Ты, живой,
необъятно ужъ старъ…
Запросивъ лишь покоя отъ бѣга,
Принимая поклонъ, по свѣчамъ
Добираешь ту просьбу забрать
Искушенное тріо собой безподобныхъ.
Такъ былъ ровенъ и хладенъ порогъ!..
Въ лѣвой части круговъ прочитать
Не пристало изъ рода. Съѣдобныхъ
Дней затворяетъ отпущенный рогъ
Отъ рисунка взывающихъ стать
Заразить всѣмъ сокрытымъ упоры
Въ спины разнымъ. Какъ данность зашла!
Лѣстницъ рана бѣжитъ принимать
Какъ посмѣли бы лучшіе воры.
Но взведенная радость – пошла!
Нѣтъ, не корнемъ зачти, принимая великъ
И подъеменъ искусствомъ крови
Двухъ писавшихъ незримо уронъ.
Та лишь грань – обнаруженный тикъ,
Надъ которымъ молчишь. Отреви!
Позабудь выпирающій тронъ…
«Малъ вѣнчикъ судьбоносный въ спорѣ…»
Малъ вѣнчикъ судьбоносный въ спорѣ
Когда, сверкая по большимъ дѣламъ,
Наѣвшись потроховъ, изволили вернуться
Не наши, правѣдные. Дальше. Трое.
Ты зналъ ихъ, обходя полночно храмъ:
Гдѣ вѣтви суевѣрныя ни гнуться,
Ни источать себя не возжелали. Знать —
Деревъ дозволенныхъ пороки,
Омытые водой пески послѣднихъ тропъ.
Не исчерпали въ парѣ благодатъ
Завязанные въ повседневность сроки,
Кормящіе дверей забитыхъ память, лобъ,
Что пальцамъ не давалъ покоя въ Лунъ
Просимой вольности и достоянья.
На чей ты счетъ порвалъ свою струну?
Не прекращайся, посторонній лгунъ!
Бери въ почетъ изъ хлада изваянье
И торопись: остановилъ волну
Твой въ цѣли опьяненный отъ крестовъ
Подвижникъ нескончаемой тревоги,
Заказчикъ скорописи давней.
Въ теплѣ распахнутыхъ въ себя листовъ
Все видно сразу. Горечью треноги
Избрали правила пріютомъ ставней.
Не тѣмъ гордишься, что не зналъ
Ихъ въ пропасти отчаянной судьбины
И удавился ложью проклятой совы.
Ночь – по тебѣ. И брошенный металлъ
Не стоилъ во дареніи и половины!
Но ты – прощенъ. Идите, вы!..
Какъ не старались брать въ камняхъ
Исторгнутыя латы славныхъ подкрѣпленій
Отъ нашихъ душъ за бѣгающимъ въ аломъ?
При наказаніи собой во этихъ дняхъ
Не скатывались флаги безъ зазреній
Къ великимъ пастухамъ въ родномъ и маломъ.
Стѣнъ нескончаемая ночь лишилась правъ
Любить безъ обернувшейся витрины,
Безъ всѣхъ улыбокъ, дальше рваныхъ скоро.
Себя въ узорѣ изъ тѣней избравъ,
Перевернувъ и карты, и смотрины,
Стоишь спиной ко звукамъ тонкимъ хора.
Пусть смѣхъ не зачерпнетъ иной запалъ
Надстроенныхъ величья и провала
Знакомыхъ въ общей чашѣ синей зла.
Не дочитавъ, не досмотрѣвъ, ты палъ;
Ты вырвался собой. Она того не знала.
А зналъ ли ты какъ полотномъ гюрза
Трепала кругъ родившихся потомъ?
Имъ имена – излишни, посторонни.
Забрало звѣздъ отмѣтиться на балъ
Кидаемомъ отвѣтѣ. Схожесть въ томъ
Исхожена людскими… Кромѣ бойни
Поэтовъ дерзкихъ что идетъ на валъ
Кругъ отпечатковъ ласки въ глубинѣ
Отъ нѣжныхъ пріисковъ накопленнаго дна?
Во паутинѣ – крестъ.
Ты – старше. Ледъ
Не покупался риѳмами въ винѣ
Загубленныхъ отъ страха. Порча не видна
На вырѣзанномъ словѣ, что насъ ждетъ.
«Какъ старостъ носитъ отъ огней…»
Какъ старостъ носитъ отъ огней
Приливъ подземныхъ небылицъ!
Какъ много отъ поэтовъ-дикарей
За точнымъ свѣтомъ подземелья!
Отъ театральныхъ стѣнъ рѣзвится поскорѣй
Ночной пріемъ на правдѣ ото спицъ.
Отъ тѣни точной и гвоздей
Таращатъ лунное. То – келья
Пришедшихъ въ мигъ искать на рамъ
Испорченной въ искусствѣ полынью.
Нѣтъ мѣста… Есть досужій храмъ
Въ мольбѣ о выѣденныхъ снахъ.
Такъ близокъ черно-бѣлый этотъ срамъ!
На кирпичѣ блаженства лишь свинью
Рисуетъ голосъ, падающій къ намъ.
Былъ долгимъ крикъ перомъ въ умахъ.
Искать задѣтый за спиной костелъ —
Правдивый инокъ проходимца!
Сухимъ укоромъ длинной тѣни стеръ
Подпертый переходъ суровой пары.
Осколки музыки проникновенно мелъ
Отставшій отъ походнаго мздоимца.
Какъ никогда закатъ хитеръ…
Какъ не собой проиграны гитары…
«Пади… На неизвѣстномъ…»
Пади… На неизвѣстномъ,
Затерянномъ въ молчаньѣ,
Языкѣ…
Зайди… Оберегая въ прѣсномъ
Сердецъ костлявости урчанье
Крюкѣ…
Завязанъ сокъ… Погрѣшностью шаговъ
Дается приступъ. Какъ онъ малъ!
Большихъ…
Отъ малыхъ ранъ… На крови береговъ
Волны затрагиваетъ валъ
Изъ золотыхъ…
Руби не часъ… Не въ свиткѣ блажь перилъ,
Завѣтный сонмъ лежащаго креста,
Подвала…
За густотой не опрокинутыхъ бѣлилъ
Смыкаемъ возрасты до ста.
Свѣтъ раздѣвала…
Ночь кинута… Колодцы не живутъ
Во опрокинутой аллеѣ тетивы,
Занозы…
Въ пыли пристрастенъ тонкій прутъ,
Тѣнями принятый. Но вы —
Какъ грозы…
Тома не съѣдены. Не воскресать
Отнынѣ во держащемъ стадо.
Пріятье…
Во точкѣ держится вся рать
Какъ въ потерявшихся услада
И платье…
«Ужъ двѣсти лѣтъ мы не видны…»
Ужъ двѣсти лѣтъ мы не видны…
Проснись и выкинь удила!
Спроси меня: какъ жизнь, дѣла?..
Какъ капли оконъ? Не трудны…
И мы ставимъ на мягкихъ горахъ
Прислоненныя горсти разврата.
Въ пискѣ новаго, встрѣчнаго, мата
Жжемъ двуличье потертыхъ рубахъ.
Славь все то, что затерто весной
Грубо, ласково…
Праздникъ – единъ!
Изъ купели во слѣдъ бригантинъ
Кто заглянетъ? Кто вмѣстѣ со мной
Да нащупаетъ прядь опьяненной воды,
По губамъ сотворившей отмѣтокъ
Пустозвонъ? По занозамъ каретокъ
Не сломить отраженье слюды:
Нашихъ падчерицъ сломанныхъ въ орѣ
Долгихъ пѣсенъ, дымящихъ струей.
Лаской…
Шепчущей нами землей
Не случится признанія въ спорѣ.
Онъ не образенъ, мягокъ и чистъ
Какъ вернувшійся. Кратокъ на швѣ.
Распознай. Не дано. Лучше двѣ
Источать парадигмы на листъ
Этихъ дивныхъ проходовъ подъ столъ,
Гдѣ песчаныя рѣки – безъ правъ.
Кто въ свой уголъ сейчасъ не солгавъ
Вмигъ рисуетъ отмѣченный молъ?
Ужъ сотня въ разстояніи отъ глазъ
Прошла, закидывая въ пасти
Продольный смѣхъ. И рвутъ на части
Немыслимые вороги всѣхъ насъ…
«По брани неуютныхъ приговоровъ…»
По брани неуютныхъ приговоровъ
Стяжать мольбу исчезнувшихъ оградъ —
Нестись въ своемъ.
То – не порочно.
Прикрытой папертью отточенныхъ зазоровъ
Наслѣдникъ – изъ царапинъ. Дерево и братъ.
Кошмаръ и радость. Это – срочно,
Но невзначай шикарныхъ плахъ…
По нимъ не удлинялась только ночь.
И только осторожный ссыпалъ гулъ
Отъ прибывающихъ. Въ котлахъ —
Разборчивыя пѣсни. Кто-то мочь
Такъ не старался! Загораживаетъ мулъ
Давно страдавшихъ, сѣвшихъ на свои
Романы на написанной намъ тягѣ.
Все остановится! Хромые – снѣгопадъ,
Ведомый маятникъ угла, бѣседы и бои,
Оттаявшій вопросъ. Да на бумагѣ.
Мы смотримъ въ улицы. И наугадъ
Прощаемъ зацѣпившій караванъ
Идейныхъ сумраковъ. Болѣть – не заживать!
Тянуться ото пня – послѣдній черновикъ
Всѣхъ исцѣленій!
И небесъ таранъ
Не исчезаетъ. Одинока рать
Включенныхъ по прогулкѣ, гдѣ старикъ
Несетъ дорогъ портретъ изъ фабулъ, сцѣпокъ
Своихъ (хотѣлось бы понять) зачеса,
Тревожныхъ лентъ на гнущихся гвоздяхъ.
Въ прокуренномъ, поверхностномъ, кокетокъ
Мерцаньѣ ждетъ отъ вѣры купороса
Того въ не странности, кого въ друзьяхъ
Безъ точнаго артиста лили входомъ.
Правѣй – чей занавѣсъ худого простака?
Такъ близокъ рукъ вселенскій лицедѣй!
Подъ нѣжностью все мечется за годомъ
Непримиримая во дѣйствіи рѣка.
Закинемъ головы и замыкаемъ въ ней
Все сумасшествіе отыгранныхъ полосъ,
Молчанье глазъ напротивъ и другихъ.
Стекаетъ время краномъ между поцѣлуемъ
И скорымъ нетерпѣніемъ. Возросъ
Изъ-подъ прожженнаго въ благихъ
Шагахъ замысловатый плѣнникъ. Мы штурмуемъ
Волосъ поля и разговоровъ оберегъ,
Склоненный покосившимся отъ брани
Пока не во дареніи… Повергъ
Не именемъ, что вытащено стаей рѣкъ,
Но ритмомъ любострастья (лучше бани).
Однако былъ ли на недѣлѣ не четвергъ?..
«Не все далось…»
Не все далось,
Но все перемѣнилось…
Ничто не сохраняется вовѣкъ.
День – скоръ. И врозь…
И внятно словомъ позабылось
Не ожиданье. Только снѣгъ
Вернется. Скоръ его приходъ.
Прилична чаша во терпѣньѣ.
Какъ въ разныхъ граняхъ сходятся перста!
Всѣ чахнутъ мимо.
Намъ наоборотъ.
Гдѣ соль въ разорванномъ сомнѣньѣ?
Въ чемъ ваша праздность не чиста?
Началъ скопилось… Ровенъ счетъ!
За тѣмъ окномъ – моя пощада.
За пропадающимъ разсвѣтомъ – никого.
Отъ облака прекраснаго не ждетъ
Кому и человѣческаго надо.
Кто выбираетъ въ счастьѣ не его?
Кѣмъ стесанъ вопрошающій адептъ
Себя, не названнаго разомъ?
Кѣмъ обезличенъ во простыхъ шагахъ?
Средь точныхъ одиночества и лептъ
Занудствѣ сходится за глазомъ
Не ощутимыхъ край на берегахъ…
«По точности спрятанныхъ рукъ…»
По точности спрятанныхъ рукъ,
По малой пощадѣ идущихъ,
По талой обочинѣ слезъ…
Иди! Раскрывай этотъ звукъ,
Что надежнѣй отъ неба поющихъ,
Скинутыхъ правомъ въ морозъ
Намъ обыденной жатвы перилъ
За громоздкимъ финаломъ стиха.
Не пропѣть удивленное чудо
Во задержанной сѣткѣ изъ силъ.
Въ каждой теплится, но не лиха…
Жажду дней задержавшая въ пруда
Не мгновеньемъ испорченныхъ сажъ,
По картинамъ идущимъ на волю.
Кто измѣнчивъ въ своей не до розъ
Опьяненной потребности кражъ,
Уводящихъ вовѣкъ за собою?
Духъ дверей по утра не проросъ
Оживленной бѣседѣ, исписанной до
Разумѣній горячихъ собраній
Подъ забытымъ подъ куполомъ Раемъ.
Разрослось не отъ писемъ гнѣздо,
Не отъ прочихъ въ себѣ ожиданій.
По безцвѣтности скоро листаемъ
Объ отставшихъ въ дождѣ отъ воротъ,
Запрещенныхъ довольнымъ гуляньемъ.
Спой въ рукѣ отрѣзаемымъ гуломъ!
О, нашъ правѣдный, сирый отводъ
Отъ безумія частыхъ! Стенаньемъ
Не прибитъ и порядокъ отпущеннымъ муломъ.
Не разросся во дымкѣ исторгнутый ликъ
Не иначе какъ в правѣдномъ мірѣ,
Достающимъ пятакъ отъ друзей.
Хороводъ вокругъ пальца возникъ,
Закрывавшій недавно пронырѣ
Отпечататься тоньше и злѣй…
«Заходитъ кто не отъ меня…»
Заходитъ кто не отъ меня
Въ тиши блаженнаго сюжета
На ровный дѣлъ уступъ въ ночи?
Ужъ тишина.
Словами не храня
Закрытое, ударимся со свѣта
Межъ тѣми, дальними. Сличи
Ведомое со страха удивленныхъ
Не стариться по точности свѣчей
На этомъ мѣстѣ. Пусть богатъ
Тотъ, мимоходомъ черствый! Оголенныхъ
Не прибираютъ масломъ. И звончѣй
Становится прохлада. Наугадъ
Ступать позволено. Пуста
Растерзанная слава придорожныхъ
Поэтовъ пляшущихъ. Бардакъ!..
Имѣемъ занавѣсъ, парадную, уста…
Бросая въ линіи собой неосторожныхъ,
Кичась сомнѣньемъ, мажемъ бракъ
Соединившихся въ одномъ ряду,
Прощающихъ избитыя ступени,
Что къ намъ вели. Но гордъ сарай
Рисованныхъ поверхъ! Кого веду
Ко облаку по обнимающимся въ пѣнѣ
Всѣхъ облаковъ? Ты не марай
Тотъ путъ, поверженный во частъ
Любимыхъ, падающихъ ровно
При легкости сжимающей руки.
Какъ мимолетна поражающая пасть,
Повернутая въ сторону отъ овна!
Какъ въ истинѣ бреговъ не далеки
Желавшіе однимъ скрѣпитъ наборъ
Завязанныхъ и снившихся чужимъ,
Отвергнутымъ причиной удивленья!
Пусть не вернется старый соръ
Предубежденья тайнаго! Зажимъ
Тревогъ – основа для творенья!
