Buch lesen: «Не как у всех»

Schriftart:

Его голубые глаза, смотрящие далеко в небо, улыбались и, казалось, о чем-то говорили. А тело, как у разбитой куклы, небрежно валялось на мокром холодном асфальте с оторванными рукой и ногой… Я что-то кричала ему, а он все молчал и молчал… И не ответит мне теперь уже никогда… Совсем никогда…

www.olgavogue.com

Instagram: Olgavogueedinburgh

Дизайнер обложки Виктория Сакши

ISBN 978-5-4483-6293-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Как тяжело утром отрывать голову от подушки. Так и хочется еще поваляться, понежиться и насладиться последними минутами приятных снов. Они как мягкие, белые, пушистые одеяла накрывают тебя теплом и ты видишь сказку, в которую хочется верить. И так не хочется просыпаться, понимая, что ты опять попадешь в ту реальность, которая здесь и сейчас.

– И почему я здесь?

Этот вопрос, все также парил в воздухе, как белый аист.

Последние яркие картинки моего сна, вдруг резко оборвал знакомый голос.

– Где мои носки?!

– Где мои трусы?! – орал мой папа, подскакивая с кровати, бросая свой колючий взгляд на будильник и понимая, что времени на сборы уже мало.

Мама почему-то всегда все перекладывала и перекладывает с места на место. Мужчины любят где положил, там и взял. Это я теперь из опыта понимаю и никогда не трогаю мужнины вещи.

– Сколько можно ждать?!

– Ну почему каждое утро одно и то же?!

– Ну почему все в одно и то же время хотят в туалет?!

– Я же на работу опаздываю! – задыхаясь от гнева, продолжал он, пытаясь достучаться до мамы в ванной комнате.

А она и не думала торопиться.

– Ничего, подождешь!

– Нужно уступать женщинам!

– Мы- женщины должны быть в приоритете! – всегда повторяла она.

– Вставай раньше, чтобы быть первым в очереди! – продолжала мама, обращаясь к нему, сдержанно и лаконично выбрасывая свои фразы одну за другой от-туда, из-за двери.

А я уже представляла ее улыбающееся, милое личико, лукаво смотрящее в зеркало. Так начиналось каждое утро.

Родилась я в хорошей, по тем советским временам, интеллигентной семье.

Как же они жили -то, интеллигенты в Союзе?

Звучит красиво – интеллигентная семья!

Кажется, ну все должно быть красиво и гармонично, как-то по-особенному, но не тут-то было.

Мама – врач, папа – старший преподаватель на кафедре легкой атлетики в Институте Физической Культуры и Спорта. Я ими очень гордилась. Гордилась самим статусом – интеллигенты. Это было очень приятное чувство, потому что в нашем классе у всех родители – заводчане, а у меня не как у всех – интеллигенты. Мне казалось, это выделяет меня из толпы, делает какой-то особенной и необыкновенной, не как все. И как оказалось, в жизни у меня тоже все не как у всех. Даже когда аппендикс удалили, шов развалился и я в больнице провалялась не две недели, как положено, а четыре. И шов у меня теперь на полживота, а не как у всех – маленький и аккуратный.

Ходила я в музыкальную школу опять же, не как все. Удовольствие это недешевое было и не каждая семья могла себе это позволить, а меня баловали.

И к тому же, как оказалось, у меня был музыкальный слух. Мне даже пианино купили. Ни у кого не было, а у меня было. Долбила гаммы часами напролет и быть не как все уже не так -то было сладко.

– И за что мне такое наказание? – бормотала я про себя, начиная играть опять новую гамму, бросив предыдущую, потому что в десятый раз споткнулась.

– Все дети, как дети на улице гуляют, а я?

– Как проклятая какая-то сижу здесь и все играю и играю…

– Зачем мне все это? – поворачивая голову к окну и видя своих подружек, играющих во дворе, причитала я.

Трудно было, но я старалась, потому что хотелось все-таки от всех чем-то отличаться и быть особенной, быть лучшей, не как все!

Нередко плакала, потому что нелегкое это хобби – игра на пианино. Частенько тройки получала, а хотелось всегда пять, да не тянула. Никогда не считала себя талантливой, но была и есть трудяга.

Почему-то на академических концертах у меня всегда потели руки и техника моя снижалась, соответственно и оценки. К тому же у меня был постоянный панический страх перед экзаменаторами. Мой преподаватель Ирина Вадимовна Блохина, как сейчас помню, всегда давала мне довольно сложные произведения, не как всем. Вот интересно, почему? Наверное, она все-таки верила в меня и в мои возможности? К примеру, мы играли концерт Баха для фортепиано в четыре руки. Это довольно сложно, но очень интересно и необычно, и опять же не как у всех.

«I am the only child» – это значит, что в нашей семье я один единственный ребенок.

У меня не было ни брата, ни сестры. К счастью это или к сожалению, но у меня нет опыта с кем-то что-то делить. Несмотря на это, чувства жадности и скупости у меня абсолютно отсутствуют. И я, как мне кажется, выросла хорошей, доброй, щедрой женщиной. Последнее сниму и отдам, если нужно, без всякого сожаления и с удовольствием.

Мама пахала «на полторы ставки» – это термин у медиков такой, стараясь побольше заработать. И она очень хорошо зарабатывала по тем временам, рублей сто двадцать, сто пятьдесят в месяц. Работа была очень ответственная и сложная – трансфузиолог. Заведующая станцией переливания крови, так звучала ее должность.

Я всегда любовалась ее белоснежным халатиком, когда изредка забегала к ней на работу, и высоким, хорошо накрахмаленным, таким же белоснежным, высоким колпаком, которым она прикрывала свои густые, каштановые волосы. Держала она себя всегда очень уверенно, четко и красиво говорила, чувствовалось что она – руководитель. Кругом была идеальная чистота и пахло нашатырем.

– Какая же она у меня все же красивая! – восклицала я про себя.

– Ей так к лицу этот халатик и колпачок!

– Может, тоже в Mед податься?

– Скоро выпускной, а я так и не решила куда? – спрашивала я себя, любуясь мамочкой.

Каждый день для нее был рискованным и очень ответственным, потому что вся ее деятельность касалась человеческой жизни. Одна малейшая ошибка и человек мог умереть. Любила моя мамочка рискнуть.

Я ее видела только по утрам и по вечерам. Ни одной сказки она мне в детстве не рассказала, но утром, перед школой, она ежедневно заплетала мне, полуспящей, волосы в косу и у нас всегда было что «пожрать», как она говорила.

Не так как у моей подруги Тани. Заходишь к ней домой, а мама ее кричала с кухни:

– Мяса нет, жрать нечего! – и закрывала дверь перед носом.

У моей мамы все наоборот. Заходишь к ней в дом, первый вопрос с порога:

– Кушать будете?

Для нее питание всегда было важно, ведь она же врач. Пол не помоет, а покушать есть всегда.

Папа все искал молодые таланты и лепил из них мастеров спорта. Мне казалось, что он действительно нашел себя в этой жизни и выглядел очень счастливым мужчиной. А что может быть еще лучше, когда у тебя любимая работа?!

Роста он был невысокого, среднего, можно сказать. Но был достаточно хорошо сложен и обладал упругими, подкаченными мышцами, а также шикарным прессом, чем всегда очень гордился. Папочка для меня был и есть пример для подражания, как же все-таки можно да и нужно выглядеть в его возрасте. А ведь ему уже пятый десяток пошел. Каждое утро он с радостью торопился на работу, где его ждали любимые ученики.

Он наслаждался своей работой!

Часто уезжал на сборы, т.е. в командировки куда-нибудь на юг, месяца на два, на три, прям как на вахту. Но всегда возвращался с полными сумками подарков для меня и для мамы. Видимо все-таки скучал и любил нас.

Его я видела только по выходным. Потому что утром, он еще спал, когда я собиралась в школу, стараясь встать пораньше и не слышать его крики. А вечером, я обычно уже спала, когда он возвращался с работы.

Меня баловали. У меня была собака и звали его Айка. Белоснежный пушистый шпиц- мой самый лучший друг. Я с ним все время разговаривала и делилась своими проблемами. Он дружески слизывал слезы с моих глаз, после неудачных выступлений в музыкальной школе, когда я вся расстроенная возвращалась домой. И только ему я могла доверять и рассказать всю правду. И я была уверена на все сто, что он никогда никому ничего не расскажет. А вот велосипед мне так и не купили. Единственная мечта, которая у меня так и не сбылась.

Видимо, не очень уж сильно я этого и хотела, ха-ха-ха.

Мама почему-то всегда называла папу по фамилии:

– Юдин, есть будешь?

И когда я приходила к своей лучшей подруге Леночке Гремицких, то видела там совершенно другую картинку:

– Вовочка, пойдем пообедаем!

– Все готово, дорогой мой! – говорила тетя Тамара, накрывая на стол.

У них всегда была какая-то особенная атмосфера в доме, атмосфера любви и глубокого уважения друг к другу.

– Хорошо, Тамарочка, спасибо родная, уже бегу! – отвечал дядя Володя, заканчивая мастерить что-то в подсобке.

Вот повезло же Леночке с родителями, а у меня:

– Юдин!

– Юдина!

Я всегда чувствовала себя одинокой. У мамы была своя жизнь, у папы своя. Мы никогда никуда не ходили втроем ни по выходным, ни по праздникам. Даже спали они всегда в разных комнатах.

Порой я задавала себе вопрос:

– А как же я-то получилась?

– Ну ничего, как-то получилась и выросла!

Папа почему-то маму всегда ревновал.

Красавицей ее не назовешь, но изюминка в ней все-таки была, и я, так понимаю, мужчинам она нравилась. Скандалы дома были частенько, да и с бланшиками на моей памяти мама раза три-четыре ходила. Смотрела я на все это безобразие и говорила себе:

– Вот в моей семье все будет по-другому!

Когда они скандалили, папа всегда заканчивал одной и той же фразой, обращаясь ко мне:

– Я живу с твоей матерью только ради тебя!

Обычно я молчала в ответ и не возражала, а сердце сжималось от боли за маму.

– Зачем,

– Зачем жить ради кого-то?

– Разошлись бы, да и точка, – думала я про себя.

Я так устала от этих скандалов и не могла дождаться, когда закончу школу, поступлю в институт, выйду замуж и наконец-то от них уйду. А они пусть там как хотят, сходятся, расходятся. У них и сейчас ничего не поменялось, сорок лет прошло.

Я лишь сегодня это поняла. Вы знаете, это тип людей такой. Поскандалили друг с другом и успокоились, подпитав друг друга энергией. Они от этого просто кайфуют.

Но я их очень люблю.

Они ведь мои родители.

Какие бы они не были, они мои.

И я им очень благодарна за то, что они делали и делают для меня.

Спасибо вам, мамочка и папочка!

Cаша

Мальчиков у меня никогда не было и я ни с кем не дружила. Для меня это был всегда запретный плод. Нравился один, Сережа, из дома напротив. Я за ним частенько наблюдала из окна своего дома и как же мне хотелось, чтобы он обратил на меня внимание. Да вот только не судьба, так и не обратил. Все что ни делается, все к лучшему, как говорят.

Отгремел выпускной…

Впереди институт…

– Зачем тебе мед? – неожиданно спросила мама, торопливо собираясь на работу.

– Учиться шесть лет, а не пять, как везде,

– Потом еще целый год практики, – продолжала она.

– Будешь как я, на полторы ставки вкалывать всю свою оставшуюся жизнь, а ответственность какая?

– Ты же понимаешь?

– Зачем так усложнять себе жизнь? – посмотрев на меня, задумчиво сказала она, накидывая пальто и открывая входную дверь.

– Может, тогда в автодор? – крикнула я ей в ответ.

– Давай вечером все обсудим.

– Решай все-таки сама! – захлопывая дверь, продолжила она.

– Хотя какая разница, в какой институт?

– Они все «у черта на куличках», пока доедешь, полжизни пройдет! – подумала я про себя, вспоминая, как тряслась полтора часа на автобусе к папиной тетке, в городок нефтяников, по воскресеньям, когда она мило звонила и приглашала на свои пироги.

– Может все-таки иняз?

– Ну какой из меня инженер?

– Алена, иняз это, конечно, хорошо, но это не специальность,

– Языки ты и так выучишь, когда нужно будет. А вот инженер – это специальность достойная,

– Поступай и даже не сомневайся! – слышу я уверенный голос нашей классной.

Ну вот, и Наталья Генриховна, наш классный руководитель не поддержала мой выбор.

Удивительная она все-таки и замечательная женщина. Всегда ей восхищалась и удивлялась. Как же в ней все красиво и гармонично. Удивительное сочетание женственности, красоты, ума, целеустремленности и желания всем нам помочь, подсказать, направить и выслушать. Так люблю ее. Наша вторая мама. Я думаю, мне и всем моим одноклассникам повезло. Такие люди редко встречаются.

– А что ты сама-то хочешь, Ален? – слышу я свой внутренний голос.

– Да даже и не знаю,

– Музыку очень люблю, но в музучилище уже поздно, год пропущен, сложно будет теперь наверстать,

– Да и непопулярно это – музыкант,

– Смеяться все будут.

Мы всегда во всем сомневаемся.

Вот и тогда, тридцать лет назад, я также, как и все, во всем сомневаясь, решила:

– Тогда в Автодор!

– Там мальчиков много, найду себе мужа, выйду замуж, детишек нарожаю и буду счастлива!

– А что еще нужно для счастья?

Неплохая мотивация, скажете вы.

Город наш был, да и есть небольшой.

Все институты, такие как мед, автодор, политех, находятся в одном и том же районе города. Называется он городок нефтяников. А я жила совсем на другом конце. Тогда маршруток и в помине не было. Очереди по утрам, на остановках, в час пик были бесконечные. И поэтому когда на горизонте появлялся автобус, все ожидающие, как сумасшедшие, снося всех и все на своем пути, старались первыми оказаться у дверей автобуса, заняв место поудобнее.

И вот набившись, как «селедки» в банку, уткнувшись в чью-то спину, тряслись мы час, а то и больше в этом автобусе, пока нас не вытолкают где-то у телецентра. А там, можно было бы уже и пешочком до института пробежаться.

И так начиналось каждое утро.

Для всех это казалось нормой и выбора у нас другого не было. Обладателями автомобилей были избранные, почти небожители. Это сейчас автомобиль не роскошь, а средство передвижения. А тогда, о транспортном средстве оставалось лишь только мечтать.

Это был конец восьмидесятых…

И вы знаете, это были особенные годы.

Мальчиков в институте действительно было много. Поглядывал на меня один. Чувствовалось, что я ему симпатична. У него было очень красивое имя – Александр. Высокий, статный, мускулистый в плечах, рыжие, коротко подстриженные волосы, улыбка во весь рот, зубы золотые. Шикарный культурист. Тогда это так модно было. Просто красавец!

Учился он на том же курсе, но на другом факультете. Уважаемый человек. Таких были единицы. Красивый, молодой, спортивный, вежливый, тактичный, как сказала моя подруга Ленка Скребатун:

– Алена, это твой шанс!

– Не будь дурой, не упусти его!

– Парень классный, если сделает предложение, даже и не сомневайся, выходи за него замуж!

– Будешь за ним, как за каменной стеной!

Нам всем в жизни даются шансы. Только вот почему- то мы их не видим и не чувствуем порой.

– А почему?

– Да, перспектива неплохая, – подумала я.

– Только вот он рыжий, – и задумалась, – Дети ведь тоже рыжие будут?

– Нет, не хочу, опять не как у всех.

Саша был очень настойчивый парень и по всей видимости знал, чего хотел. Начал за мной осторожно и красиво ухаживать.

Он провожал меня домой, каждый день, после занятий. Гуляя по парку, он с легкостью поднимал меня и нес какое-то время на руках и я казалась пушинкой в его крепких объятиях. Мы о чем-то все время разговаривали и не замечали, как доходили пешком до моего дома, в Ленинске. От него исходило особое тепло и умиротворение. С ним было так хорошо, спокойно, легко и уютно, как будто ты одела на себя теплую мягкую норковую шубку в морозный зимний денек и тебе никак не хочется ее снимать, придя домой. Желание лишь одно, завалиться с ней в постель и не расставаться до утра.

Все было просто сказочно.

Иногда Саша приходил ко мне домой, по вечерам.

Обычно мой папа сидел в трусах, в зале, на диване и ужинал, уткнувшись в телевизор. Обняв кастрюлю и что-то там из нее кушая, он кричал мне сидящей в спальне:

– Алена, иди встречай!

– К тебе опять жиртрест пришел!

Он так Сашу называл.

– Ну да, большой он и крупный очень,

– Культурист все же, – вступая на его защиту, бормотала я.

– Но ведь спортивный, а не кусок какого-то сала! – заглядывая в зеркальце, подкрашивая губки и готовясь к встрече, продолжала рассуждать я.

Мне было обидно за Сашу и что мой папа дал ему такое некрасивое, незаслуженное прозвище. Уж очень хотелось мне, чтобы он все-таки понравился моим родителям и они оценили мой выбор. Но по-моему, на тот момент им вообще было все равно, где я и с кем я.

Мы сидели в маленькой комнате, где я решала ему сопромат. Жизнь текла спокойно, часы казались бесконечными. Мы даже не целовались никогда, не говоря уже о большем. Он позволял себе лишь обнять меня и прижать к своей широкой груди, иногда чмокнув по-дружески в макушку. Саша почему-то очень стеснялся, а я это чувствовала, видя, как на его круглом, широком лице появлялся легкий румянец. Я старалась этого не замечать и не смущать его, но в тоже время мне так хотелось к нему прикоснуться. Прикоснуться губами и почувствовать его. Но я так и не решалась. Опыта с мальчиками у меня никакого не было, а глупой показаться не очень то и хотелось.

Его отношение ко мне напоминало отношение к красивой бабочке, внезапно прилетевшей и севшей на его ладонь. Он с интересом наблюдал за мной, любовался, изучал, стараясь не спугнуть и бережно меня охранял.

А мое? А мне просто было хорошо и спокойно с ним. Я ни о чем не думала, наслаждаясь этими минутами и часами, проведенными просто вместе и просто вдвоем.

Мы никогда никуда не ходили, в лучшем случае в кино, по выходным, иногда. Все как-то по-домашнему. То у него, то у меня посидим.

– Прям как великовозрастные дети, – посмеивалась я над нами.

Так полгода пролетели.

Приближались зимние каникулы.

– Слушай, давай сьездим на турбазу, в Чернолучье?! – вдруг предложила моя подруга Томка.

– Отличная идея, в полне доступная и недорогая, – согласилась я, начиная тут же мечтать о том, как мы в скором времени сможем там расслабиться.

Недолго думая, забронировали номер, купили билеты, час на автобусе и ты попадаешь в райский, зимний уголок. Природа здесь тихо и безмолвно спит вдали от городского шума, закутавшись в снежные сугробы белого одеяла. Слышно лишь щебетание зимних птиц, сухой хруст веток в лесу. Свежий морозный воздух хвои. Только ты и природа.

Полное умиротворение.

Иван

Именно здесь, на природе, в этом тихом райском зимнем уголке, мы с ним и повстречались. Взглядами. И между нами появилась какая-то невидимая ниточка, какая-то связь. Нет, это не любовь с первого взгляда, больше, я бы сказала, наверное, симпатия. У него была своя веселая компания, у нас своя. И как часто бывает, как в той песне, помните:

Люди встречаются…

Люди влюбляются…

Женятся…

Не подумайте, что это был парень моей мечты. Изначально он начал ухаживать за моей подругой. Только вот почему-то позже, обратил все-таки и на меня внимание. Для меня это было удивительно и немного странно. Но буквально через несколько дней, он был уже мой. Как игрушечный бумажный парусник в ручейке, который пустили по течению, он плыл, плыл и вдруг остановился у маленького бережка, которым оказалась я. Звали его Иван.

Полная противоположность Саше.

Учился он на том же факультете, что и Саша, лишь на год помладше. Ну и меня, получается тоже. Я жутко этого стеснялась, не знаю почему, гордиться нужно было. Очень веселый и жизнерадостный, увлекался боксом. Закончил престижную школу, жил в престижном районе, в очень модном по тем временам доме, в самом центре города. Но совсем не домашний парень. Иван был диск-жокей. Это было его самым любимым хобби и увлечением. Ну а мне, как девушке, которая очень любит музыку и увлекается ей, конечно же это хобби очень было по душе. Так вот именно музыка нас сближала и объединяла.

Иван начал водить меня по ресторанам, дискотекам, где я никогда до этого не была, да и не мечтала даже о такой роскоши. Он как-будто открывал занавес другой, запретной для меня и недоступной жизни, более веселой и увлекательной. Я кружилась в танце на дискотеках до утра, каждые выходные. Моя душа пела и плясала. Поэтому Саша как-то так потихонечку стал уходить на второй план. Он никогда меня никуда не водил. Дружба с ним казалась мне скучной и однообразной.

Еще полгода пролетели…

Я долго мучилась, сомневалась, переживала и в конце концов решила честно ему признаться, что хочу с ним расстаться.

Мы гуляли в парке у кинотеатра «Маяковский» и я все никак не могла начать этот разговор.

Я обдумывала каждое слово, я ловила момент, пока он увлекательно рассказывал про своих племянников, приехавших на каникулы и чудивших в его родительской хрущевке. Рассказать ему всю правду для меня оказалось мучением. Мне проще было соврать, наврать, придумать какую- то сказку, но ведь это было бы не честно и я наконец -то решилась.

– Саш, я… хочу…, – тихо начала я и последовала долгая пауза.

Мои щеки начинали пылать. Я всегда жутко краснела, когда волновалась.

– Саш… – пыталась начать я снова, а он все продолжал что-то там рассказывать, не обращая на меня никакого внимания.

– Я встретила другого… – быстро и громко выпалила я с трудом, буквально поборов себя.

Он резко замолчал… Повернулся ко мне и… Я резко опустила глаза вниз, боясь встретиться с ним взглядом. Наступила гробовая тишина. Я слышала только шелест распускающейся листвы и порывы прохладного майского ветра. Наступила пауза. Тишина становилась мучительной.

– Я думаю, ты меня правильно поймешь? – выдавила я из себя, изо всех сил стараясь тут же закончить этот неприятный разговор и продолжая смотреть куда-то вдаль. У меня не хватало духа посмотреть ему в глаза.

– Давай останемся друзьями? – робко продолжила я, и мои слова повисли в тишине.

– Ты не против? – добавила я, со страхом поворачиваясь к нему и боясь встретится с ним опять взглядом.

Но он уже отвернулся, и по всему было понятно, что потерял всякий интерес к нашему разговору.

Саша продолжал молчать. Я начала искать взглядом его глаза. Мое сердце стало колотиться все чаще и чаще, и я изо всех сил старалась скрыть панику, которую начинала испытывать. Меня охватило огромное чувство вины и бросило в жар. Я вся вспыхнула, как огонь, и почувствовала, что мне не хватает воздуха. Я начинала понимать, что эти слова причиняют ему огромную боль, но обратной дороги уже не было.

Я думала, я на правильном пути.

По-моему, я никогда ни о чем не думала, а также плыла по течению, как и Иван. Хорошо бы иногда и подумать. Ну да ладно. Вот как-то так. Жизнь вошла в определенную колею. Мы дружили, гуляли, но теперь только с ним, с одним, с Иваном.

Первый поцелуй…

Первый сексуальный опыт…

Боже, как я этого боялась. Но когда-то это должно было случиться! И, конечно же, случилось…

Еще четыре года пролетели…

А мы все также были вместе. Изучали друг друга, как мужчина и женщина, росли, становились взрослыми, но вот планов и перспектив совместных не было. Да мы и никогда не обсуждали наше будущее. Нам было просто хорошо вдвоем сегодня и сейчас, и ни о чем большем мы не думали. Теперь мы плыли по течению вместе. Распределение на носу. И вот тут-то встал вопрос, оставаться мне в городе или ехать в другой. Конечно, не хотелось покидать родные края, да и родителям это совсем не нравилось. Ведь I am the only child.

– А что, нет никаких вариантов остаться в городе? – с надеждой в голосе спросила мама поздно вечером в день своего рождения, когда гости уже все разошлись и мы присели с ней наконец-то немного поболтать.

– Конечно есть, – задумалась я и через пару минут глубоко вздохнув, с грустью закончила:

– Можно замуж выйти.

– И…?

– Может, это и неплохо?

– Сколько можно уже дружить?

– Пора бы уже и определиться, – продолжила мама, вставая из-за стола, метнув свой взгляд в сервант, где стоял ее любимый японский сервиз, который она доставала только по праздникам и только для гостей, а я никак не могла понять почему? Почему мы не пользуемся этими красивыми кружечками каждый день? Мы что, чем-то хуже гостей? Мы всегда прячем красивые вещи или посуду куда-то в шкаф, сервант, бережём для особых случаев, для гостей, а зачем? Почему мы не радуем себя красивыми вещами каждый день?

Ведь каждый день – он уникален и неповторим.

Радуйте себя каждый день и каждую минуту!

– Тогда железно оставят, правила такие, – утвердительно закончила я, продолжая наблюдать за мамой и ее движениями. – Достанет сервиз или нет, или опять только для гостей? – подумала я, любуясь изящным, тонким, белым фарфором с нежным рисуночком на кружечках.

– Ну так, может, уже и оформите отношения? – пристально глядя на меня, продолжила наш разговор мама.

– Ну что мне, самой ему предложение делать? – слегка раздраженно закончила я.

Мама, поняв, что мне не очень- то приятно об этом говорить, тихо замолчала. Она никогда на меня не давила, да и не давит. Мама всегда оставляла выбор за мной, не давая мне никаких советов и я думаю это правильно. Как можно давать кому-то советы? Ведь это не твоя жизнь. Можно высказать лишь свое мнение, а там уж решайте сами.

Выбор всегда только за тобой.

Жизнь дана тебе и только тебе.

А помочь себе самому, ты можешь только сам.

– Слушай, Вань! Давай поженимся?! – неожиданно спросила я его после очередной встречи и сеанса «любви» у него дома.

– А что так вот вдруг? – вставая и быстро натягивая штаны, уклончиво ответил он.

И я начинала понимать, что эта деликатная тема совсем ему не по душе. Вечно этим мужикам нужно все озвучивать. Что, сами не могут догадаться, что у женщины на душе? Почему-то все нужно разжевывать бесконечно.

И я опять продолжила с легким давлением в голосе:

– Так распределение скоро!

– Могу уехать куда-нибудь в Тюмень! – начала объяснять я, думая о том, как он не может понять такие простые вещи.

– Тебя это что не смущает? – недовольным голосом закончила я, не дождавшись ответа.

Наступила пауза, и через минуты две он ответил спокойно и ровно, как будто это предложение делал не впервые.

– Ну хорошо, давай!

– Почему бы и нет?

Иван почему-то недолго раздумывал, может, любил меня все-таки?… Ну а я то для себя давно решила:

– Коль ты у меня первый, значит, будешь моим мужем!

– Хочешь ты этого или не хочешь, женим. Точка.

Даже свадьбу сыграли…

Шел дождь…

Я подумала:

– Не очень хороший знак?..

Жили мы, как все скромно, казалось, что хорошо. Тогда все жили одинаково. Как в фильме Рязанова «С легким паром», помните?

Мы все жили в одинаковых хрущевках, а кому повезло то в ленинградках. У всех стояли одинаковые гарнитуры на кухне «Ирина», а в зале «Омские стенки». Мы все ходили строем сначала пионерами в школе, а потом студентами на первомайские демонстрации.

– Мир, Труд, Май! – кричали мы хором.

Мы все пользовались общественным транспортом. Такси только по праздникам или по выходным. Мы гордились нашей страной и тем, что медленно и верно идем к коммунизму. Но, как и в любой компьютерной программе бывают сбои, мы слегка свернули и начали перестраиваться. Теперь было время «перестройки» на пути к капитализму.

Его родители выделили нам однокомнатную квартиру в городке нефтяников. У них была такая возможность. Честно сказать, в то время это было огромное счастье для молодоженов жить отдельно.

Нам повезло, там были только стены. Мебели никакой, первое время мы даже спали на полу. Но мы не расстраивались. Главное, крыша есть над головой.

– С милым и рай в шалаше! – энергично напевала я, докрашивая стену в прихожей последним взмахом уставшей руки. Пришлось все освежить своими силами.

– Еще бы и лексус в гараже, – с грустью и иронией в голосе продолжила я, медленно опускаясь на стул и тяжело вздыхая от усталости, но с гордостью любуясь результатами своей работы.

Устраивали вечера для друзей. У нас была небольшая, но очень теплая компания. Все молодые, позитивные, целеустремленные, было о чем поговорить и что обсудить.

Его папа помог устроится мне в «Омскгражданпроект», престижный проектный институт, и теперь у меня была возможность прочувствовать на практике, что же такое инженер. Я работала, Иван продолжал учиться.

Пролетели еще два года…

Родился Андрюша, наш сын. Как я была счастлива! Всегда хотела мальчика, и теперь он у меня есть! Малыш был неспокойный. Ночь спал, другую орал, как сумасшедший.

Я переехала к своим родителям.

Как сказал мой муж:

– Давай поживем ты у своих, а я у своих!

– Так легче будет и… дешевле.

Он всегда был прагматик, любил деньги и их считал.

– Хорошо, – послушно согласилась я, начиная паковать чемоданы.

Моя мама пошла нам навстречу. Приютила меня с Андрюшей, но месяца через два мой папа взорвался:

– Почему я должен не спать ночь, да через ночь?

– Я не могу нормально работать!

– Давай собирай свои манатки и шуруй к мужу!

– Пусть он ночи не спит!

– Железная логика мужчины, – подумала я про себя.

– Хорошо без проблем, – ответила я спокойно, почувствовав себя футбольным мячиком, который пинали из одних ворот в другие.

В принципе, он был прав и мы решили попробовать пожить с родителями Ивана. У них была большая, хорошая, полнометражная квартира в сталинском доме, в самом центре города и очень престижном районе.

Нам выделили отдельную комнату. Правда, моя свекровь, обходя свои апартаменты и показывая, где и что лежит, тут же предупредила:

– Вот это ваш холодильник, а это наш.

– Вот здесь будет лежать ваше мыло, а здесь наше.

– Пожалуйста, не перепутай, моя дорогая!

– Милочка, будь аккуратна! – закончила она своим командным голосом, поставив большую жирную точку, повисшую в воздухе. Не забалуешь.

Может, это и правильно. Мы ведь взрослые, детей рожаем. Жили, жили, отношения не складывались.

Я всегда говорю:

– Чем дальше, тем роднее.

Я все также чувствовала себя некомфортно.

Нет, они очень хорошие, добрые родители Ивана, но это «не мои люди». Свекровь давала свои советы где нужно и не нужно, постоянно задавая вопросы, на которые у меня не было ответов. Я терпеливо ее слушала, никогда ей не возражала и мне так захотелось от них сбежать.

– Я не могу так больше! – прижимая к себе сына, сказала я мужу.

– Давай поедем в Нефтяники!

– Я очень тебя прошу! – отчаявшимся голосом добавила я.

Олег пошел мне навстречу, и мы наконец-то решили сьехать. Та однокомнатная в нефтяниках, была моим спасением.

Опять все помыли, почистили и переехали. Никто за спиной не стоит.

– Свобода!

– Хочу в плавках пройду, хочу голая.

– Вот это счастье!

Муж пропадал на работе. Он теперь работал в райкоме комсомола. Я так и не поняла, почему он не пошел работать по специальности. Тоже инженер, как и я. Всегда к власти рвался. Генетика от папы. В общем, строил карьеру, часто по ночам. Уж не знаю, что они там по ночам строили в этом райкоме. Я, честно говоря, не обращала на это внимание. Меньше знаю – крепче сплю! Денег от него я тоже особо не видела.