Buch lesen: «Миг рождения. Избранная проза»

© Ольга Грибанова, 2016

ISBN 978-5-4483-5417-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Миг рождения

Тьма. Безмолвие. Холод. Так ли?

Как описать мир, что был до начала мира?

Тьма? Но кто же вглядывался в нее?

Безмолвие? Но кто же вслушивался в его мертвый поток?

Холод? Но кто пытался в нем согреться?

И долго ли спал он мертвым сном, невидимый, неслышимый, неощутимый?

Вечность? Или один ничтожный миг перед началом все начал?

Свершилось! Вот оно! Пронзая, комкая, воспламеняя мертвое безмолвие. полетело над миром Слово и вмиг заполонило собою:

– Люблю!

– Люблю!

– О, прекрасна ты, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные…

– О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас зелень…

Может, был то шепот, но он был подобен крику. Может, был то крнк, но кому было услышать его?!

Но услышало! Возникло из пустоты, задышало, забилось, и услышало:

– Люблю тебя!..

– Люблю, люблю!…

Растет крохотная звездочка, растет, набирает силу и ловит, впитывает великое Слово!

Больше не пуст и не одинок мир. Стал он светлым и теплым – ибо есть в нем Светило!

Стал он добр и уютен – ибо есть в нем Свет и Тепло!

Наполнился он благозвучием – ибо есть в нем Слово!

Вечность прошла или миг единый, кто знает, но взрастило Слово из крохотной звездочки новое Слово.

И проснулось оно для жизни.

Сон… сон… сон..

Нужно ли просыпаться, если в мире есть только сон… Он всегда был и всегда будет… Сон-н-н-н…

Холод!.. Откуда этот холод, и мрак, и страх?.. Помогите!..

Прежнюю тишину разрывают раскаты грома!..

– Голубушка! В чем дело! Вы что это здесь напороли?! Кто у меня такую работу примет?!

– Ой!.. Извините, сейчас переделаю!.. Простите, плохо себя…

– Деточка! У нас не богадельня, а серьезный проект! Не можете работать – вон у дверей очередь, все на ваше место хотят!

Страх! Тоска! Гибну! Все гибнет вокруг! Почему?.. Откуда эта беда?..

– Ну что же, все благополучно. Регистрирую беременность: шесть недель, беременность первая…

– Первая!..

Расступились тяжкие тучи, просияло Светило.

Где они, эти тучи? Ушли давно.

Давно, давно все это было.. Было ли? Но ведь что-то пробудило от безмятежного сна. Пробудило и ушло.

Покой… покой… покой… тепло… мир…

Мир – это покой и тепло… Покой – это тепло и мир… В этом мире – Я. Что это – Я?

– Ну-у. правда? Это я, значит, буду папой? А ты будешь мама!.. Мама!..

Как сияет оно, как ласкает! Каким светом омыло меня мое чудное Светило… Теперь я знаю, как назвать его – МАМА!

Я нежусь и расту, расту, расту в его лучах.

Я уже такой большой и сильный. Я стал другой. Во мне откликнулась та же музыка, что и вокруг меня.

Звучит она неумолчно: туммм-тутумммм! туммм-тутумммм!

А во мне все подпевает: тимммм-титиммм! тиммм-титиммм!!!

Я все тверже! Я все жестче! Я уже сам двигаюсь, когда хочу. Сунься сюда темная туча – не испугаюсь!

Да я ее просто на кусочки раздеру и проглочу! Могу! Только еще не знаю как!

– М-м-м…

– Что с тобой? Тебе плохо? Сядь!

– Ничего… ничего…

Ох, и давно все это было! Какой я был тогда маленький и смешной! Теперь, с вершины прожитых веков, оглядываюсь назад – маленький комочек живой плоти. даже головы толком не было!

А теперь есть! Теперь я мудр и знаю этот мир, как свой хвост. Он у меня очень красивый! Я им шевелю. когда двигаюсь. И с боков у меня что-то выросло, так приятно копошится. Это я плаваю.

И вижу удивительные картины. То я плоский ромбик, отливаю серебром в лучах моей Мамы. То я весь круглый, всеми красками переливаюсь! А хвост-то у меня – хорош! И глаза есть: я вижу ими округлый плотный свет моей Мамы. И жабры есть: ими я вдыхаю Маму.

А рот-то у меня какой! Я им пожираю все на своем пути. Жру, жру без конца! Все живое мчится прочь от меня, но я настигаю и…

– Что с тобой! Что ты злишься!? Что я тебе плохого?…

– Нет, нет, прости!.. Я какая-то ненормальная стала! Сама не знаю, что говорю! Прости, милый!..

Мчится… Жабры…

Что-то в памяти было, но накатилась волна и смыла, как след на мокром песке. Еще волна, и еще – и вот все чисто и гладко во мне.

А след-то где? Хочу оставлять следы! Я для этого рожден.

Это когда-то давно я думал, что плаваю. И жабры… не помню, что это такое..

Но теперь-то я умею думать и чувствовать. Я все знаю о жизни: вон какая у меня огромная головища для этого! Я знаю, что руки и ноги мои созданы для тверди. А хвост ничуть не мешает..

А разве он был, этот хвост? Не помню. Зачем он мне, если есть руки и ноги. Хочу оставлять следы! Хочу!

Где-то близко твердь, совсем близко,,, Сейчас, сейчас коснусь!.. Еще немного!… Есть!

– О!..

– Что ты?

– Не знаю!.. Это Он, наверно!.. Он шевельнулся…

– Уже? Не может быть!..

– О!.. Это Он!..

Прекрасен и велик мой мир! Он мой! Он создан для меня. Я был в нем всегда и буду всегда. Я и Мама! Мама и я!

Мне хорошо, когда ее голос весел, когда ей нигде не больно и легко дышится.

Мне плохо, когда она устает и жадно ловит ртом воздух, а сердце ее выбивает гневную дробь. И я мечусь, мечусь, не ведая, что делать!

А если рядом Папа, то я счастлив, потому что счастлива Мама. Льется, льется в меня потоком ее любовь по длинному канатику, который начинается у меня в животе и уходит куда-то в вечность. И я расту…

И хочу пищи. И побольше. Я знаю, какая это хорошая штука. Она приходит с бульканьем и журчаньем откуда-то из вечности, и Мама тут же начинает ее готовить для меня. Вся твердь вокруг наполняется аппетитными звуками, приходит в движение. И я тоже в предвкушении трапезы кручусь, приплясываю, дергаю свой канатик: скорей, скорей!

И вот кушать подано. Какой сытый вкусный покой наполняет мое тело. Засыпаю в блаженстве!

– Такой жор на меня напал, ужас! Все время есть хочу!

– Ну и ешь на здоровье!

– Нельзя! Врач ругается! В весе много прибавляю. А как хочется!..

Фу-у-у! Теснотища! Удивительно нелепый мир! Не развернуться в нем с моими способностями!

Вечные запреты и ограничения. Зачем ты мне их выдумала? Как ты вообще собираешься решать мои проблемы в этой тесноте? Удивительное легкомыслие!

И сколько можно на меня давить?!

Как загрузит свой желудок и твердым, и жидким, как пойдет вокруг и треск, и гром, и урчание – не знаешь, как повернуться, не то, чтобы сосредоточиться на моих мыслях. Никаких условий для развития!

Ну, вот опять! Кончай, говорю! Я вовсе не нуждаюсь в твоей пище! Сам добуду, какую захочу.

Слышишь? Прекрати на меня давить, а то, как двину ногой!

– Ух ты! Как запрыгал! Футболист! Весь в меня! Тебе не больно?

– Немножко… Приятно… Радостно… Маленький мой…

Сколько можно терпеть это унижение! Почему я должен зависеть от чьей-то призрачной воли? Кто вообще дал ей право носить меня в себе? Она меня спросила? А может, это я ее в себе ношу! Хорошая мысль! Почему бы и нет. Я – венец природы. Ничего не вижу вокруг совершеннее себя!

Только эта дурацкая пуповина… Как она меня унижает! Какая мука! Стоит только мне собрать силы, сконцентрироваться для последнего и решительного боя, она опять отравляет меня своей любовью, всякой сладкой благостью! Опиум для народа – вот что это такое! Я противен сам себе!

Нет, это больше нельзя терпеть! Оторвать ее от себя – и быть навсегда свободным от… кого… Ни от кого! Нет там ничего, кроме природных катаклизмов! Есть только Я! Это звучит гордо!

Да рвись же ты, наконец!..

– Скорая? Тут у нас роды!.. Первые… срочные… беременность первая… Диктую адрес!..

Мама! Сжалься, не прогоняй меня!

Помилуй, я же твой! Вся жизнь моя в Тебе!

Что делать мне теперь? Прости, смилуйся надо мной!

Я ведь еще так мал, слаб и глуп. Лишь чуть-чуть умнее стал я, ибо осознал глупость свою…

Больно!.. Страшно!.. Гибну!..

Ма-а-а-м-а-я-я-я-я-я!..

– Ну вот, какой славный пацанчик родился! Крикун, голосишко хороший – в депутаты пойдет! Смотри, мамочка, на сына!

– Это… он?.. Маленький мой!.. Здравствуй!..

Интерактивнейший урок (Киносценарий)

Сцена 1

2114 год. Ученик Пет в учебном кресле. Против него сидит голографический преподаватель Фил.

Фил: Пет, задание ты не выполнил. Вместо того, чтобы проверять на практике траекторию падения с 96 этажа, ты подключился к детективному каналу и ловил кибервирусы.

Пет: Да… Там 15 уровень, знаете, какой интересный! Пришлось сбазучить вектор гексогаксонии, я там чуть не встрюпился! А я, знаете, кем был? Касперским! Это мой любимый сыщик! Доктор Веб мне не так нравится, занудный, никакого драйва! И тут вирус у меня прямо из-под руки девчонка увела – Алекса! Ну, почему девчонкам разрешают с нами играть? Так не честно! У нас разные интеллект-категории!!! Так она, конечно, всегда будет из-под руки… где мне за ней!…

Фил: Я тебя понял. Ловить кибервирусы интересно, сам в детстве любил. Но задание не выполнено! Ты остаешься без награды: твой забор будет красить сегодня Тома Сойерова!

Пет: Ну почему!.. Ну за что!.. Так не честно!.. Почему я должен так интерактивно учиться? Почему я должен падать с крыши, чтобы вычислить скорость падения? Почему я должен вылупляться из яйца, чтобы изучить физиологию петуха? Почему меня рубят под корень, съедают за обедом, сталкивают с планетой Нибиру? Вот хорошо было в старые времена: книжку почитал, что-то написал – и задания сделаны. И учились все вместе, весело было!..

Фил: Ты так считаешь? Хорошая идея! Сейчас ты понаблюдаешь за процессом обучения в разные эпохи. И потом расскажешь мне, где тебе больше всего понравилось.

Пет: Опять! Не-е-е-е-ет!…

Голос его затихает, экран заволакивается пеленой, спецэффекты под музыку.

Сцена 2

2114 год до нашей эры. В тени виноградника на траве сидят мальчики в хитонах. У них в руках деревянные дощечки для письма. Перед ними по лужайке прогуливается взад и вперед строгий старик. Это мудрец Филипп. Пет сидит на траве позади остальных, он в таком же хитоне. И зовут его теперь Петроний.

Мудрец Филипп: Еще раз хором из Фалеса Милетского!.. Запе-е-евай!

Мальчики поют: Прекра-асен поко-ой, опа-асна опроме-етчивость, ме-ерзостна коры-ысть…

Мудрец Филипп (грозно): Кто внес сейчас дисгармонию? Кто сфальшивил на четверть тона?

Мальчики (горестно качают головами): Петроний… Петроний… Петроний…

Мудрец Филипп: Петроний, ты не боишься гнева богов? Дисгармония противна природе человеческой! А ты всем существом своим противишься гармонии!…Сколько часов в день ты посвящаешь музыке? Отвечай!

Петроний молчит сокрушенно.

Мудрец Филипп: Проверяю знания твои! Кто старше из всех богов?

Петроний (робко): Но Бог один!..

Мудрец Филипп: Не желаю слышать безобразные речи! Отвечай: что прекраснее всего в мире?

Петроний (увереннее): Космос, ибо он творение Бога!..

Мудрец Филипп (вкрадчиво): Какого именно?

Петроний (еле слышно): Но Бог один!..

Мудрец Филипп: Где ты нахватался этого единобожия? Позови своего педагога! Раб, подойди сюда!

Раб-педагог приближается и падает на колени.

Мудрец Филипп: Ты не выполняешь своих обязанностей, педагог! Иди в дом к управляющему и передай, что ты наказан! Десять плетей тебе, педагог!

Петроний: Не-е-ет!…

Голос его затихает, экран заволакивается пеленой, спецэффекты под музыку.

Сцена 3

1114 год нашей эры. Темное помещение, освещенное факелами. Длинный стол. За столом сидят мальчики в темных балахонах. Из угла в угол, перебирая четки, ходит монах-францисканец в хламиде, опоясанный вервием.

Монах Филипп: Кто этого не видит, тот слеп.

Дети хором: Кто этого не видит, тот слеп…

Монах Филипп: Кто же видит, но не хвалит, тот неблагодарен.

Дети хором: Кто же видит, но не хвалит, тот неблагодарен…

Монах Филипп: А кто возражает хвалящему, тот безумен.

Дети хором: А кто возражает хвалящему, тот безумен…

Монах Филипп: Пьер, поднимись! И читай дальше один! Почему ты сейчас шарил глазами по стенам? Диавола искал? Читай!

Пьер (дрожащим голосом): Человек благоразумный… человек благоразумный… ни в коем случае… Учитель, простите, я не могу понять, про что мы читаем!..

Монах Филипп: Ты осмеливаешься желать понять? Понимать – это только господу нашему Иисусу дано! А ты жалкий червь! Твой удел во прахе ползать! Повторяй слова и не пытайся задуматься! Это диавольский соблазн! Сколько часов в день ты посвящаешь молитве? Не-ет, Пьер! Я вижу, ты предался злому духу искусителю. Тебя нужно скорее спасать! Розги сюда, быстро! Пока еще не поздно! Ложись на лечебную скамью!..

Пьер: Не-е-е-ет!..

Голос его затихает, экран заволакивается пеленой, спецэффекты под музыку.

Сцена 4

1914 год. Гимназия. Школьники в гимназической форме за партами. Учитель в вицмундире ходит по классу.

Учитель Филипп Филиппыч: На прошлом уроке, господа, мы с вами познакомились с жизнеописанием великого поэта Михаила Хераскова. А также читали мы с вами великую его поэму «Россиада». Дома вам велено было выучить наизусть отрывок из этого творения. Желательно было бы, господа, послушать сегодня господина Петрова! К доске, господин Петров.

Гимназист Петров медленно и понуро выходит к доске.

Учитель Филипп Филиппыч: Мы все обратились в слух, господин Петров. Начинайте!

Гимназист Петров: Стон слышан на воде… э-э, вопль слышан на земли. Струи… м-м-м… ко дну влекли, огнем россиян жгли… Филипп Филиппович, а можно я лучше Пушкина поэму «Полтава»?.. Я ее всю знаю наизусть!.. Пожалуйста!…

Учитель Филипп Филиппыч: Вы не выучили урок? Опять? Сколько часов в день вы посвящаете выполнению заданного в классе? Несите дневник, господин Петров! Единица! Сегодня вы остаетесь после уроков на три часа без обеда и учите заданный мною отрывок. Плюс к этому еще прозаический отрывок из «Бедной Лизы» господина Карамзина.

Гимназист Петров: Не-е-е-ет!…

Голос его затихает, экран заволакивается пеленой, спецэффекты под музыку.

Сцена 5

1964 год

Учительница Филиппова в строгом темном костюме, волосы гладко зачесаны в пучок. Она прохаживается между рядами с классным журналом в руках.

Филиппова: У кого тут под конец четверти двойки незакрытые? Сейчас посмотрим! Ага! Петя! Ну что ж, даю тебе последний шанс! Слушаем тебя: три источника и три составных части марксизма!

Петя (поднимаясь с места): А-а, три источ… Да, я учил!… Сейчас!.. (Толкает соседку с косичками) Алексеева, слышь, подсказывай!… Да, я сейчас… учил…

Алексеева (шепотом): немецкая философия… английская политическая экономия… французский социализм…

Петя: Английская философия, еще немецкий социализм, еще чего-то французское… экономия… политическая…

Филиппова: Петя! Я тебе удивляюсь! Как это можно не знать! Сколько часов в день ты посвящаешь изучению произведений Владимира Ильича Ленина? А? И ты хочешь, чтобы тебя приняли в комсомол? Да кому нужен такой комсомолец? Да кому ты вообще будешь нужен без космомола? И в ВУЗ тебя не возьмут, и на хорошую работу не примут! В дворники! Хочешь, Петя, в дворники?

Петя: Не-е-е-ет!..

Голос его затихает, экран заволакивается пеленой, спецэффекты под музыку.

Сцена 6

2114 год. Комната. В кресле голографический учитель Фил.

Появляется Пет и широкими шагами идет к окну!

Фил: Куда ты, Пет?

Пет: Изучать траекторию падения с 96 этажа!

Распахивает окно! Делает шаг!

Пет: Да-а-а-а-а!!!…

Музыка-музыка-музыка!.. Спецэффект на спецэффекте!..

Конец!

Неведомый путь

1

Я пробудился от сна или смерти? Кто скажет мне? Некому – я одинок. Надо мной темная высь. Подо мной темная твердь. Вокруг темная пустыня. Вглядываюсь, вслушиваюсь, внимаю миру, в котором мне жить.

Много ли времени прошло, мало ли времени прошло – кто считал его в этом пустом мире, – когда понял я, что высь надо мной не темна, а выстлана звездами, и с каждой минутой они все ярче. И вот уж твердь подо мной озарилась их зыбким светом. Неровными изломами замерцал мелкий гравий и песок. А где-то рядом послышался мне плеск воды. Ручей?

Поворачиваюсь на плеск, потому что захотелось вдруг чистой воды. Да, он недалеко, он искрится меж камней. Тянусь к нему, но рук и ног моих я не вижу и не ощущаю, будто нет их. А должны ли они быть? Пытаюсь разглядеть себя, но вижу только темную бесформенную массу, растекшуюся по мелким камушкам.

И тогда я приказываю себе: вперед! И темная масса начинает неощутимо для меня двигаться. Меня даже радует эта простота моего существования. Я делаю усилия и перетекаю пядь за пядью туда, где мерцает вода в свете звезд.

Еще бросок, еще движение – и вот я погружаюсь в воду и начинаю жадно пить.

Ага, губы-то есть у меня, и рот есть, и глотка! Упругие холодные шарики спускаются по пищеводу в желудок. И тогда руки мои просыпаются! Я оказывается, опираюсь ими о каменистое дно ручья, а они слушаются и держат мой вес. Я уже смутно вижу их в переливах воды. Ее холод прокатывается по всему телу, и ноги в ответ вздрагивают – они тоже есть!

Последний глоток – и я выпрямляюсь, встаю на ноги, встряхиваю застывшими в холодном ручье руками.

В темном мире что-то произошло, пока я оживал в ледяной воде. Во тьме появилась едва заметная полоса горизонта, поверх нее расползается по небу лиловый поток. Мир наполнился звуками, и они все ярче и отчетливее: легкий звон, тихий гул, мягкий шорох.

Но вот что-то темное явилось в небе ниоткуда, заслоняя собой звезды, закрывая горизонт. Нарастает гул и всплески – как мокрые простыни на веревке, как паруса в бурном море, как знамя над летящим в бой всадником.

Я только успеваю подумать: руки-ноги появились, а когда же страх-то у меня появится? Нет ни страха, ни простого любопытства – в своем одиночестве я заперт надежно, нет дороги туда ни другу, ни врагу.

Порыв ветра свалил меня на землю. Мелкие камушки впились в голые колени, и я с удивлением спросил себя: что это, зачем это?

Прямо передо мной в свете утреннего горизонта возникли огромные львиные лапы, опустились, вмялись в жалобно заскрипевший песок. Мощное туловище выросло передо мной стеною, а сверху навис тяжелый загнутый клюв. Великан склонил голову набок, по-птичьи. Огромный выпуклый глаз сверкнул на меня угольным блеском.

– Еще один вылупился, – донесся сверху глуховатый низкий его голос. – Приветствую тебя, Половина!

Мне было так удивительно и радостно слышать его речь, что я выпалил все сразу возникшие у меня вопросы:

– Ты кто? А где я? И откуда ты? Почему я Половина? Я половина чего?

– Я – Грифон, – величественно раздалось сверху, – а ты – Половина. Ты одинок?

– Да… – растерянно отозвался я, и от жалости к себе защипало в горле.

– Целостное творение не бывает одиноко – оно заполнено. Одинок – значит, пуст наполовину.

– Понял, – обрадовался я своей смышлености. – А почему я здесь? И почему ты здесь?

– Я здесь, потому что это гнездо мое. Вечно подбрасывают мне тех, кому пора вылупиться, – голос Грифона был насмешлив, но добродушен. – А ты здесь, потому что захотел себя наполнить. Но можешь и обратно вернуться, – как будто ледяной ветер прошумел в голосе Грифона, – в любой момент можешь. Скажешь себе: назад – и повернешься к своему Пути спиной. Вот и вся премудрость.

– Я не хочу спиной… Мой Путь начинается здесь? Он уже начался?

– Первый шаг сделать помогу. Дальше – сам!

Огромная голова склонилась ко мне. В свете розовеющего горизонта перья переливались металлическим блеском. В гладкий выпуклый глаз заглянул я, как в зеркало: жалконький, взъерошенный, еще бы, только что вылупился. Лицо наполовину в тени, глазик круглый, ротик приоткрыт. Похож ли на себя? Можно подумать, я помню, каким был.

Загнутый крюком клюв раскрылся, сильно, но не больно сдавил мое тело с боков и поднял. Изогнувшись, Грифон аккуратно опустил меня на свою плотную теплую спину. С двух сторон громоздились огромные крылья с твердыми блестящими перьями. Я почувствовал себя младенцем в кроватке.

– Удобно сел?

– Ага, удобно.

– Заройся в перья на моей шее и держись.

– А если упаду?

– Значит, не твой был этот Путь. Смотри вперед – там сейчас загорится Свеча. И Путь твой начнется.

Горизонт уже не светил, а вспыхивал яркими пятнами. В его свете ясно видел я каменистую пустыню, разглядел и ручеек, текущий из одной бесконечной дали в другую бесконечную даль. Пустыня розовела с каждой секундой, будто раскаляясь изнутри.

– Ты видишь? Смотри, малыш!

Над горизонтом зажглась ослепительная искра, потянулся от нее пламенный язычок.

Вот плеснуло – и полилось!

И увидел я рядом родные глаза, и согрела ладонь мою родная рука, застучало рядом сердце в такт с моим. И тогда наполнился я до краев!

– Увидел, малыш? Все увидел? Молодец, мой птенчик! А теперь в путь.

И поднялись шатром надо мною могучие крылья.