Buch lesen: «Снова в школу. Том 1»
Глава 1
Как же саднят костяшки, кто бы знал. Оглянувшись по сторонам и отметив про себя, что этот урод, об чью морду я разбил кулаки, сидит возле двери в кабинет и что-то злобно выговаривает прижавшейся к нему ляльке. А деваха ничего так, прикольная. Блондинистые волосы прямо до задницы, буфера так и норовят форменную блузку порвать… хороша Маша, жаль не наша. Но они элита, мать их, этой гребанной школы, а я так, местный задрот, ботаник, которого этот урод случайно перепутал с грушей для битья. И всегда у него прокатывало, до этого дня. А сейчас, получив в табло, сразу же разборки у директора побежал наводить, сученыш.
Убедившись, что они не обращают на меня внимания, слизнул кровь с костяшек. Ну у него и шкура, как у бегемота, вон, кожу на пальцах содрал до крови о его ряху…
– Савельев, к директору, – сухая как вобла секретарша подняла голову от странного устройства, напоминающего кристалл, это в этом мире коммуникатор такой, и кивком головы указала на массивную дверь, оббитую железными полосами, чтобы я ненароком с дороги не сбился, и снова уставилась в этот кристалл, в котором я ни хера не увидел, как ни старался разглядеть.
Поднявшись и подхватив со стула, на котором сидел, пиджак, я стянул с шеи форменный галстук, потому что мешал дышать, гад, и направился к двери, гадая, как же я ее открывать буду. Поравнявшись с парочкой, одарившей меня злобными взглядами, словно помоями облив, я сделал резкий шаг в сторону ляльки.
– Бу! – она взвизгнула и шарахнулась в сторону, а бугай, вокруг которого она как курица носилась, начал подниматься.
– Ты чего, Сава, совсем охренел? – и кулачищи сжимает, как будто они ему час назад помогли. Ха-ха, три раза.
– Савельев! – вобла привстала, опираясь руками о столешницу и грозно глядя на меня поверх очков.
– А что сразу, Савельев? – я взялся за ручку двери и потянул ее на себя. К моему удивлению дверь мягко открылась, я чуть не упал, потому что приготовился уже тянуть ее до последнего. Бросив еще один взгляд на сладкую парочку, зашел в святая святых этой элитной школы для детей знатных и богатых. Главное, не перепутать знатных с богатыми, а то хана придет, потому что я вот, вроде как очень даже знатный, только вот с богатством неувязочка вышла, и мне в первый же день моего пребывания в этом мире и в этом теле, напомнили об этом факте.
Меня зовут Виталий Савельев, и в моем родном и в этом мире. Все дело в том, что там я умер. Нет меня не убили, предварительно пытав, и я не суперагент, и даже не какой-нибудь волшебник. Я обычный перевозчик. Посредник, решающий чужие проблемы за деньги. Развозил что-нибудь, куда нужно было развозить, получал деньги и ждал следующего заказа. Если кто помнит фильм «Перевозчик», то вот это почти про меня, только я не настолько крут. Найти такую «работу» мне помог один отцовский друг, отставной еще милицейский полковник, когда я пришел домой на гражданку из армии. Да-да, я из тех психов, которые не косили от армии, а хотели туда попасть целенаправленно, отложив поступление в какое-нибудь учебное заведение после окончания школы. Служить я хотел в элитных войсках, благо ростом вышел, поэтому занимался спортом, не курил, почти не пил и без проблем попал в морскую пехоту. А вот отслужив, понял, что в двадцать лет не знаю, чем заниматься дальше. Несколько раз мелькала мысль вернуться на контракт, но для этого лучше было бы получить хоть какое-то образование, вот я и ждал времени поступления, параллельно подрабатывая перевозчиком. И все было бы ничего, если бы не нелепая смерть под колесами электросамоката, на котором какой-то олень сбил меня прямо на тротуаре, когда я, никого не трогая, гулял по городу почти как в той песне: «Глядел на шлюх и мирно кушал пончик».
Все произошло так внезапно, что я сначала вообще не догнал, что же это было, когда очнулся уже здесь. Открыл глаза я в тот самый миг, когда меня уже перестали пинать, и я валялся на земле, не понимая, что, собственно, происходит, и периодически отрубаясь, потому что тело, в которое я попал, серьезно так пострадало. Когда меня в местной больничке подчинили, я даже сослался на легкую амнезию, чтобы не вызывать недоумение внезапностью вопросов. Ну, а так как меня по голове били довольно качественно, то такая отмазка вполне себе сошла. Хотя дорогу в кампус без помощи Кузи, который меня довел от точки А в точку В, я, наверное, не нашел бы самостоятельно и до сих пор бродил бы в местном парке, больше похожем на лес.
С этого момента прошло уже две недели, я освоился и сегодня впервые начистил умывальник Валентину Лосеву, негласному лидеру школы этого набора и наследничку самого богатого, смотри – могущественного клана этой версии развития старушки Земли. Лосевы – самые могущественные, но вот клановых семейных кунштюков не имеют, потому что плеб-с. Вот только у этого плебса денег валом и они могут позволить себе все что угодно, даже сыночка в школу отправить, где раньше он мог только ботинки знати чистить. Ну, а знать, смотри, например, я, осталась на задворках, и наши кланы иной раз даже для участия в Совете не приглашают. Как и когда произошел этот перекос, никто не знает, и в книгах я ничего конкретного не нашел, хоть и очень старался найти, но вот так вот. У кого больше возможностей, тот и прав. Только такая система была порочна, потому что трон императора вот уже полтора столетия пустовал. Как сошла на нет династия, уж не знаю, что там произошло, так больше кланы лучшего из лучших и не смогли выбрать. Те же Лосевы не подходили, потому что были не слишком породистые. Ну а остальных банально не пропускали. В школе, кстати, великовозрастные детишки обучались аккурат до двадцати одного года, и выпускались одновременно с наступлением совершеннолетия.
Савельевы изначально не были среди слишком уж крупных и великих, так в середке болтались, а сейчас вообще свалились не в пропасть, но в довольно глубокий овраг так точно. Мать только и удается меня учить в этом гадюшнике, а без этого никуда, диплом – это возможность хоть как-то устроиться в будущем. Диплом и семейный клановый дар – вода. Мы умеем влиять на воду… умели. Раньше умели, а сейчас максимум это на хилый дождик силенок хватит. Как же это все бесит, да еще и костяшки болят. Но врезал я Лосю будь здоров, и не только по репе. Яйца тоже слегка отбил. Теперь Эльза долго не сможет пошалить.
Эльза – эта та самая лялька, которая вокруг Лося скачет. Красивая, сучка. Но ее мотивы ясны, как божий день – выйти удачно замуж и Лосев отличный кандидат в ее нелегком деле. Вон как вьется, так и хочется сказать, чтоб не парилась, Лось и так ее с потрохами.
В кабинете директора я очутился впервые. Все в нем было массивным, наподобие двери. Даже стол прикручен к полу, наверное, чтобы школьники не сперли. Сам же директор Злобин Викентий Арсеньевич был маленьким, круглым и лысым. Он так забавно выглядел, сидя за своим столом, что я с трудом проглотил смешок, вот он тут точно не уместен. Напротив него в гостевом кресле сидела женщина, которая обернулась на звук моих шагов, и я замер. Мама, это моя мама: ее лицо, теплые карие глаза, вьющиеся волосы, которые она так и не смогла выпрямить, как не старалась. Я на мгновение прикрыл глаза и втянул носом воздух, так и есть, даже запах духов тот же, свежий, как летний луг, нагретый солнцем.
– Викентий Арсеньевич, это же дети, мальчишки всегда дерутся, – голос у матери прозвучал устало. Ну конечно, когда я звиздюлей получал, папашу Лося вряд ли вызывали.
– В том-то и дело, Марина, что этот случай просто вопиющий, – о, а вот и папаша Лось нарисовался. Он просто у окна стоял, на птичек поглядывал, а может и на учениц, тут такие кисы пробегают иногда, дух так и захватывает. Так, минуточку, о чем он говорит? – Такая безобразная драка на глазах других ребят, и это между представителями столь уважаемых семей…
– Можно подумать, такие драки редкость в этой школе, – буркнул я, не глядя при этом ни на кого. – Вот только обычно в качестве пострадавшей стороны Лосев не выступает, а тут надо же, носик бедняжечке поцарапали…
– Савельев!
– Виталий! – мама с директором вскрикнули одновременно, а Лосяра повернулся ко мне лицом и усмехнулся, вроде бы и не ждал от такого ничтожества, как я, ничего другого. Ну-ну, посмотрим, дядя, что ты скажешь.
– Марина, твой сын – истинный Савельев, ну тут как говориться, яблоко от яблони… – я почувствовал, как у меня сжимаются кулаки, ты на что намекаешь, мудак?
– Виталий, я не узнаю тебя, – я заставил себя отвести взгляд от Лосева и посмотреть на усталое мамино лицо. – Ты же всегда был неконфликтным мальчиком. – Вот как всегда, стоило всего один раз нормально ответить и тут же остался виноват во всех смертных грехах, и мать еще притащили, уроды. Как я узнал по высказываниям остальных учащихся, мой отец погиб при загадочных обстоятельствах, а мать как могла тянула клан, хоть и немногочисленный, и лишенный всяческого влияния, но один из самых древних и знатных.
Вообще, чтобы поправить дела, нужно только меня удачно замуж выдать, тьфу ты, женить на богатой наследнице, папаша которой жаждет придать своим миллионам блеск благородного имени. Вот только здесь в школе «Кастл» у всех богатеньких наследниц есть вполне определенная цель – удачно выйти замуж. А я по местным меркам не слишком котируюсь.
Я уже заметил, что совсем не похоже, чтобы в Кастле кто-то утруждал себя учебой. Каждый учащийся преследовал свою цель: кто-то налаживал полезные знакомства, кто-то крутил задницей перед потенциальным мужем, кто-то уже сейчас организовывал свою партию. Только мы с Кузей, моим соседом по комнате в кампусе, были как два отщепенца, только Кузя все же немного удачливее меня во всяком случае в том, что касалось женского пола… – Виталя, ну почему ты молчишь?
– А что тут сказать? – я развел руками и улыбнулся матери. – Вот такой я, оказывается негодяй, казнить меня тридцать три раза.
– Савельев… – директор посмотрел на меня пристальным взглядом, который не слишком вязался с его колобкообразной фигурой. – Иди в кампус.
– Значит, вы меня не выгоняете? – я даже удивился, потому что был уверен в том, что меня попрут отсюда со свистом, главное, чтобы вещички дали собрать.
– Нет, конечно. Вопрос о твоем исключение не стоит, – директор, казалось сильно удивился, а я вместе с матерью украдкой перевел дух. – Тебе грозит дисциплинарное взыскание, о котором тебе сообщит дежурный преподаватель сегодня в течение дня. Свободен.
Ну, свободен, значит, свободен. Не решившись злить колобка, я вышел из кабинета, успев услышать, как старший Лось начал трубить о слишком легком наказании за такой вопиющий проступок – это же уму не постижимо, дать сдачи его сынуле и отделаться дисциплинаркой, да как же такое вообще может быть?! Уроды мамины.
Подавив желание хлопнуть дверью, чтобы старшему Лосю что-нибудь на башку свалилось, я прошел мимо парочки и направился прямиком к вобле.
– Пропуск в кампус верните, – бросил я ей и протянул руку, на внутренней стороне которого совсем недавно красовался магический знак в виде дельты – пропуск на территорию общежитий для учащихся, который с меня сняли сразу же, только я переступил порог этой приемной. Было не понятно, чем закончатся сегодняшние разборки, поэтому вобла решила перестраховаться. Пропуск был вершиной магической мысли, и, полагалось, что взломать его совершенно невозможно. Таким образом соблюдалась безопасность учащихся, все-таки дети очень непростых родителей здесь обитали.
– Везет тебе, Савельев, – вобла взяла печать и прислонила к обнаженной коже. Мгновенная вспышка боли, и вот на предплечье снова проступает золотистая дельта. – Хотя, Викентий Арсентьевич не любит никого отчислять, да и попался ты впервые.
– Ну-да, ну-да, – я покивал. – Просто другие почему-то вообще не ловятся, видимо, незаметные совсем.
– Смотри, Савельев, доиграешься, – покачала головой вобла и села на свое место, потеряв ко мне малейший интерес.
– Смотрю, куда еще мне деваться, – пробормотал я и, подхватив школьный рюкзак, который на этот раз остался целым, наверное, потому что я его сбросил на землю, прежде чем с Лосем замеситься, направился к выходу из приемной.
– Я не поняла, а что его вот так вот просто отпустили? – Эльза говорила, слегка растягивая слова. При этом было совершенно не понятно, нравится ей то, что меня отпустили, или не особо.
– Нет, что ты, это я вещицы пошел собирать перед каторгой на рудники, куда меня за разбитое табло твоего рогатого дружка определили, – я демонстративно уставился на ее грудь. – Не хочешь слегка утешить меня перед дальней дорогой?
– Что ты сказал? – Лось побагровел и начал подниматься со стула. Эльза же положила узкие ладони на его перекаченные плечи и слегка надавила, заставляя сеть обратно.
– Валя, ты же видишь, он снова тебя провоцирует. У Савы вообще чердак, похоже, протек, не надо с ним связываться, – все так же растягивая слова проговорила она, не меняя интонации.
– Да-да, Лосик, не связывайся со мной, а то в следующий раз покусаю, – и хохотнув, я вышел из директорской приемной, вотчины воблы и страха всех учащихся перед директорским кабинетом и его владельцем. Ну ничего, вроде бы все обошлось, мать только жалко. Лосев-старший ей весь мозг сейчас вынесет. Но тут я ничем не могу ей помочь, не дорос еще, как говорится.
Прежде чем идти в кампус, я поплелся к школьной медичке. Костяшки сильно болели и начали припухать, а мне еще дисциплинарку отрабатывать, и не факт, что меня не заставят сортиры драить под гогот того же Лося. И это мне еще повезет, потому что с директора станется, под нажимом любящего папика заставить меня драить женские сортиры под улюлюканье толпящихся в коридоре уродов из лосевской свиты и злобные взгляды девчонок. В любом случае, мне раны не нужны, чтобы тряпку в руках суметь удержать, поэтому нужно переть в больничку и надеяться на то, чтобы Любовь Ивановна пребывала в хорошем расположении духа.
Настроение у медички было среднее. Окинув меня пристальным взглядом, Любаша скривила губы, накрашенные ярко-красной помадой и сухо произнесла.
– Даже странно, что не морда. Показывай, – и она требовательно протянула руку. Я послушно показал ей свои разбитые пальцы, садясь на жесткую кушетку. – Вот чтобы таких травм не получать, придумали защиту. А еще лучше, кастет, – я посмотрел на нее, мысленно присвистнув. Медичка у нас оказывается далеко не пацифист. Она же тем временем подставила мне под руки на передвижном столике металлический лоток, вытащила бутыль с резко пахнущей отравой и щедро плеснула из этой бутыли прямо на воспаленную кожу. Вот честно, я чуть не взвыл, и реально почувствовал, что сейчас еще чуть-чуть и моча брызнет, так это было больно. – Терпи, – Любаша с философским видом провела по дымящимся в прямом смысле этого слова ранам прозрачной диагностической линейкой, в которую было встроено стационарное заклинание определения глубины поражения. Это я узнал, когда валялся на больничной койке почти сутки, после того как очнулся в избитом теле местного Савельева, бывшего в отличие от меня полным задротом. А ведь мы с ним совершенно не отличаемся друг от друга внешне, ну, почти. Обладая похожим лицом, цветом волос и глаз, а также имея очень похожих матерей, которых Марина зовут, и подозреваю, что и с отцом дело состоит схожим образом, этот Виталий Савельев, был худой, с мышцами больше похожими на кисель, и в добавок ко всему он сутулился. Так что работать мне было над чем, я-то себя не запускал, и, вообще, как никак морпехом был, даже на берет сдал, м-да. Люба снова плеснула свою огненную жижу на раны, и принялась изучающе их рассматривать. На этот раз боль была поменьше, и я сумел процедить, сквозь стиснутые зубы.
– Тебе не медичкой, тебе палачом на рудниках работать, каторжников пытать в профилактических целях.
– Эх, я бы с радостью, вот только не взяли, гады. И в обосновании отказа написали, что отворот поворот дали по причине излишней жестокости, – она усмехнулась и щелкнула сцепленными в замок пальцами, затем поднесла руки к моим ранкам и прикрыла глаза, бормоча что-то неразборчивое. От кончиков ее пальцев отделились несколько золотистых искорок, которые немного поднялись в воздух, а затем все вместе нырнули в мои горящие огнем конечности. Боль тут же прошла, а ссадины начали затягиваться молодой нежной кожей. Еще пара секунд и на руках не осталось и следа от недавних повреждений. Люба открыла глаза, в которых несколько секунд еще полыхало золотистое пламя только что вызванного дара, которые быстро потухли и на меня снова смотрела привычная, циничная и в меру развязная медичка, которая не стеснялась меня осматривать в прошлый раз, зажав ярко-красными губами сигарету. – Свободен. И, Савельев, обратись к воздушникам. Твой сосед Кузин, вроде из них. Пускай они тебе защиту на руки изготовят. А лучше, купи кастет.
Отсалютовав ей уже здоровыми руками, я выскочил из лазарета и направился уже к кампусу. Надо пожрать успеть, да Кузю предупредить, что меня сегодня, скорее всего, припрягут на дисциплинарные работы.
Пройдя по посыпанной мелким белым гравием, приятно шуршащим под ногами, дорожке мимо учебных корпусов, стадиона и полигона для отработки боевых заклятий, я вышел непосредственно к воротам кампуса. Подойдя ближе, протянул руку с ключом, по которому скользнул луч-идентификатор, и принялся ждать, когда откроется металлическая дверь, состоящая из острых металлических пик, плотно переплетенных между собой. Наконец, опознание произошло и передо мной открылась дверь, но все равно я вздрогнул, увидев, как одна из пик шевельнулась и ее острие оказалось нацеленным в мою сторону. Но ничего криминального не произошло, и я быстро дошел до огромного здания общаги, в котором на втором этаже западного крыла находилась крохотная комнатка, которую я делил с Сашкой Кузиным, или попросту Кузей, из клана воздушников и таких же знатных неудачников, как и Савельевы.
Глава 2
– Ну что? – Кузя оторвал голову от учебника, который читал до того момента как я вошел в комнату и упал на свою кровать, и посмотрел на меня слегка воспаленными от постоянного чтения глазами.
– Живой и, как видишь, не лишенный ключа, – я продемонстрировал дельту, хотя само мое нахождение в комнате делало абсурдным теорию о том, что я каким-то образом, будучи уже не студентом, попал на территорию кампуса. – Викентий сказал, что меня ждет жуткая дисциплинарка, и в общем-то все на этом.
– И с чего он такой добренький? Когда тебя мутузили так, что я боялся, что ты когда-нибудь сдохнешь в луже собственной кровищи, на это вообще не обращали внимания, а тут сразу всех на ковер потащили. А ведь ты ему даже нос не сломал, по-моему, – Кузя развернулся ко мне вместе со стулом и сложил руки на груди, словно обвиняя меня в том, что я сначала давал себя избивать, а потом внезапно дал сдачи и поставил себя тем самым под угрозу отчисления.
– Да нет, носяру я ему попортил, это точно, – заложив руки за голову, я принялся рассматривать потолок с горящим на нем шаром, аналогом привычной мне лампочки накаливания. Из того, что я уже узнал об этом мире, можно сделать определенные выводы. – Думаю, что все дело в престиже школы. Если здесь будут учиться все типа того же Лося, и выгонят всех представителей старой аристократии, то престиж этот рухнет в тот же день. Школе-то уже без малого три сотни лет, здесь сложившиеся традиции и все такое. Так что никого из нас не выгонят. Но, если когда-нибудь Лосик кого-то до смерти забодает, ему тоже ни черта не будет грозить, папашкины деньги все, что нужно смажут толстым слоем и даже скрипа не раздастся, а гибель студента спишут на несчастный случай.
– Как-то это нехорошо звучит, не внушающе оптимизма, – и Кузя снова развернулся к столу и принялся читать учебник, что-то периодически записывая в блокнот. По какой-то причине текст книг, касаемых магии и дара в целом, мог храниться только на бумажных носителях, и совершенно не ложился на цифру. Поэтому в школе все еще сохранялась огромная библиотека, полная самых настоящих бумажных фолиантов. Располагалась эта библиотека на территории кампуса, как в самом защищенном месте школы и была открыта к доступу как учащимся, так и преподавательскому составу. Посмотрев с минуту на то, как Кузя старательно выписывает сложнейшие формулы, проговаривая их шепотом, чтобы легче запомнить, я закрыл глаза и еще раз прокрутил в голове произошедшие со мной события с того момента, как на меня наехало тело на электоросамокате.
Наверное, я принял свое попадание довольно спокойно по одной простой причине – местный Савельев действительно или почти дошел после побоев, или совсем, а на его место спикировал я. А может быть это и есть то самое перерождение, о котором постоянно говорят индусы, черт его знает. Чем бы оно не являлось я по непонятной мне самому причине быстро принял то, что сейчас нахожусь в параллельном, альтернативном, или как он правильно называется, мире. Никаких истерик с вырыванием волос и воплей: «За что?! Что мне теперь делать?!» – не было от слова совсем. Ну вот так получилось, что сначала я был там, а сейчас здесь, ничего ведь не изменишь, и какой смысл рефлефксировать? Нужно как-то приспосабливаться к новым реалиям и просто жить дальше так, как я считаю нужным, вот и весь сказ.
Я пока плохо понимал все эти приколы типа кланов, корпораций, стоящих за кланами, семейных дел… Мне бы школу закончить, я ведь в последнем выпускном классе сейчас учусь, точнее, начал учиться, учебный год, который в этой вселенной какой-то садюга решил начинать с июля, только-только начался. Так что этот год, можно сказать, дан мне для того, чтобы я сумел освоиться и уже вышел в большой мир более-менее соображающим, что вообще этот самый мир собой представляет. Ну и еще дар. Не похоже, что местного Саву его дар хоть как-то интересовал, потому что он вообще его не развивал, в отличие от того же Кузи, у которого остались семейные крохи управления воздухом, и он с маниакальным упорством пытался овладеть этими крохами.
Приоткрыв один глаз, я посмотрел на раскрытую ладонь и сосредоточился. За то время, которое здесь провел, я практически поселился в библиотеке, уподобляясь Кузе и вызывая у него здоровое недоумение своими потугами постигнуть суть такой сложной штуки как семейный дар, которые он вскоре списал на сильные удары по моей Савиной голове.
Концентрация, сродни гипнозу, до такой степени, что в один прекрасный момент моего сосредоточения все линии на ладони словно приобрели трехмерную структуру и отделились от кожи, зависнув в воздухе. Вода. Вода – это жизнь, в каждой клеточке тела содержится ее представитель. В каждом миллиметре воздуха есть вода, ее много, она повсюду, она подчиняется мне, моему клану, всегда, от начала времен… Эта мантра звучала в голове уже самостоятельно, словно я сумел записать ее на носитель в мозге и теперь просто прокручивал, когда мне нужно было воззвать к своему дару. Вообще, в умных книжках написано, что это только в первое время сложно, потом не нужно будет мантры читать и зависать, все будет происходить автоматически. Только вот когда это еще будет? В центре ладони появился небольшой фонтанчик, который начал постепенно расти под моим пристальным взглядом. Завораживающее зрелище. Я слегка повернул ладонь и водяной столб вопреки всем законам физики изогнулся вместе со своей опорой…
– Савельев, принимай дисциплинарное взыскание! – столб воды, который был уже довольно приличного размера, рухнул, разливаясь холодной лужей и изрядно вымочив меня. Матерясь сквозь зубы, я подошел к двери, распахнул ее и увидел какого-то молодого препода, держащего в руке конверт. Это, наверное, и есть дежурный преподаватель. Препод окинул меня внимательным взглядом. – Ты чего такой мокрый?
– Душ принимал, – рявкнул я, выхватывая у него из рук конверт.
– В одежде? – он ухмыльнулся.
– А что? Думал, чего воде пропадать, и помоюсь и заодно форму постираю, – я откинул с лица мокрую прядь волос.
– Ты бы язык придержал, что ли, а то в следующий раз простой дисциплинаркой не отделаешься, – посоветовал он мне и, покачав головой, пошел по коридору к выходу, насвистывая что-то бравурное.
– Без тебя знаю, – буркнул я и закрыл дверь. Посмотрим, что мне нужно будет сделать.
А полагалось мне вычистить подвал главного здания. Время наказания не было как-то ограничено, что означало: «до победного конца» или, как говорится, копать отсюда до обеда и так каждый день! Класс. Похоже, я дополнительными внеклассными заданиями до конца года обеспечен. А вообще, я понятия не имею, что там за подвал. Может не все так уж и плохо, и нужно только веником пыль смахнуть.
В конверте находилось что-то еще. Перевернув его, я вытряхнул на ладонь ключ с руной допуска, выгравированным по всей поверхности. Обычный ключ от обычного замка с английским секретом. Пожав плечами, сунул его в карман, но потом хлопнул себя по лбу, вытащил, бросил на кровать и принялся переодеваться, потому что форма у меня единственная, и устряпать ее пылью и грязью – не самая лучшая идея, потому что уроки завтра никто не отменял. Джинсы и футболка, вполне подходящая одежда на мой взгляд. Немного подумав, набросил старенькую кожанку на плечи, потому что чисто теоретически в подвале могло оказаться холодно. Вот теперь можно ключ в карман засунуть и вперед.
– Эй, Кузя, я ушел. Когда буду не знаю, ты дверь на всякий пожарный не закрывай, чтобы мне не ломиться и не будить тебя, если ночью придется возвращаться. Если девчонку приведешь, галстук не забудь на ручку с той стороны привязать, а то неудобно получится.
– Да пошел ты, – огрызнулся Кузя, я же только хохотнул. У него была девушка, Нина Ефремова, хорошая девчонка, но, по-моему, они дальше обжиманий еще не зашли.
– Так я и пошел, – в очередной раз ухмыльнувшись, я закрыл за собой дверь и пошел на работы. Только после того, как желудок протестующе булькнул, до меня дошло, что я так и не пожрал. Ну, надеюсь, в голодный обморок я не свалюсь. И вообще, кто сказал, что я начну прямо как заправский работник клининговой службы наводить порядок до блеска котовых яиц, и вот прямо за вечер закончу всю работу? Правильно, никто. За домового эльфа я не подписывался, так что сегодня осмотрюсь, прикину, что к чему, а завтра не торопясь приступлю. Заклятье слежения же скорее всего будет просто отслеживать, я в подвале вообще, или нет, а уж что я там делаю… Хоть рукоблудием позанимаюсь, вдруг там подшивка старого порно обнаружится? Так, я уже хочу начать разгребать эти Авгиевы конюшни, потому что у местного Савельева даже девушки не было. Это вообще за гранью моего понимания, потому что девчонок в школе больше, чем парней, и даже у Кузи была его Ниночка. А вот у Савы – нет, такой вот писец, большой, толстый и ехидно ухмыляющийся.
До главного корпуса я дошел быстро, если не сказать, что бегом. Небо как-то стремительно заволокло тучами, того и гляди на землю рухнет поток воды, или попросту ливень. Несмотря на принадлежность моего дара именно к воде, попасть под проливной дождь мне все же не хотелось.
В главном корпусе уже никого не было, администрация редко задерживается на рабочем месте, лишь в кабинете директора все еще горел свет, намекая на то, что хозяин все еще работает в поте лица во благо Российской империи, которая без императора. За столом скучал вахтер, ожидающий, когда же директор наработается и свалит наконец домой, чтобы завалиться на удобный диванчик и, включив проектор индивидуального кома, поблескивающий на руке, подключиться к халявной школьной Сети, чтобы посмотреть без помех порнушку.
– Ну и куда намылился? – без малейшего рабочего энтузиазма спросил он у меня, когда я поравнялся с его столом.
– На отработку дисциплинарного взыскания в подвал, – отрапортовал я, вытянувшись во фрунт и попытавшись щелкнуть каблуками.
– А, ты этот, – вахтер порылся в столе и вытащил потрепанный журнал, – Виталий Савельев.
– С утра вроде бы им и был, – я расслабился, осматривая огромный пустой холл. Интересно, вот для чего столько полезной площади пропадает?
– Проходи, до конца коридора и по лестнице вниз до конца. Дверь из подвальных помещений одна, вот эта, через которую войдешь туда. А выход запасной на один пролет выше. Ключ от подвальной двери подходит и для него. Входить и выходить с завтрашнего дня будешь через него, – проговорив все это на одном дыхании, вахтер сделал какие-то пометки в журнале и уже не смотрел на меня, поглаживая ком. Извращенец, чисто из вредности буду входить и выходить откуда положено. Скажем «Нет» пассивному извращению на территории образовательного учреждения. Я скривился и пошел по указанному вахтером коридору, отмечая как по мере моего продвижения, коридор позади меня терял яркость освещения и погружался в полумрак. Вообще было жутковато, как в каком-то фильме ужасов, того и гляди какая-нибудь крякозябра из очередной ниши как выпрыгнет…
– Савельев, долго тебя еще ждать? – от неожиданности я отпрыгнул в сторону.
– А-а-а, черт, ты нахрена так подкрадываешься? – бросил я незнакомой девчонке, невысокой, рыжеволосой, а оттого немного блеклой, из-за слишком белой кожи, с россыпью веснушек на носу и скулах, и довольно фигуристой, что уж там, оценил я, когда, приложив руку к груди, успокоил бешено стучащее сердце.
– Я не подкрадываюсь, – девчонка нахмурилась, отчего веснушки на носу стали еще заметнее. – Я тебя жду здесь уже час.
– Вот уж не знал, что у меня свидание, – я прислонился к стене, сложив на груди руки. – Поверь, рыжик, если бы я знал, что меня здесь уже час, изнывая от нетерпения, ждет такая лялька, то обязательно поспешил бы, роняя тапки. Ну а так как ты забыла упомянуть о подобном обстоятельстве, даже записку не подкинула, написанную дрожащей от страсти рукой, то извини, пришлось тебе подождать, так как я никуда не тороплюсь.
– Ну ты, Савельев, и хам, – поморщилась девчонка. – Ты идешь, или нет?
– Только после тебя, я хочу получить от этой прогулки все, включая прекрасный вид твоего… хм… тыла, – я расплылся в совершенно похабной улыбке.
– Кобель озабоченный, – девчонка поджала губы и, вздернув подбородок, все-таки направилась к лестнице первой.
– О, да, я такой, – я даже не скрывал самодовольства. – Но вот ты, рыжик, так и не представилась, а ведь я не могу знать всех девчонок в школе, сама понимаешь.
– Софья Волкова, – неохотно представилась она.
– Рыжая Волкова? – я хохотнул. – Ну ничего, это бывает, – она обернулась, обжигая меня яростным взглядом. А я думал, что такая компания – это даже лучше, чем подписка порно журналов. Во всяком случае больше воодушевляет. – А что ты, Софья, здесь делаешь? Тоже кому-нибудь морду набила или патлы повырывала, и теперь мы будем вдвоем на благо общества пахать?
