– Прости, – начал он. – Я не хотел тебя бить. И обманывать не хотел. На самом деле у меня были другие планы.
Я быстро закивала головой, соглашаясь со всем, что он мне скажет. У меня больше не было сил бороться, особенно с ним. Я знала, что он прав в своей мести. Наверное, ему было очень тяжело сейчас находиться рядом со мной. Я убила его отца, оставила его без родителей, без средств к существованию, без жизни. Этому не было оправданий.
Я понимала его жажду вендетты. Наверное, он везет меня в какое–то особенное место, чтобы убить извращенным способом. Раз за столько лет он не забыл о своей расплате, то у меня просто не оставалось шансов. Да и не уверена я в то, что смогу причинить ему боль.
– Куда мы едем? – Все же решилась спросить я.
– Ты хорошо знаешь это место. Мы едем в твой домик в оазисе. Нужно собрать твои вещи.
– Хорошо. – Кивнула я, прикрыв глаза от яркого солнца. Отметив, что часы на панели показывали полдень, я усмехнулась. Прошло так мало времени, но мне казалось, что я в пустыни целую вечность. Хотя может так оно и было? Полдень мог быть и следующего дня?
– Ты такая тихая.. – бросил Алекс, и я заметила его изучающий взгляд.
– Слишком многое произошло, – выдавила я и увидела, что он утвердительно кивает.
– Ты права, просто… так непривычно.. Ты не кричала при виде трупов. И даже не спросила кто это?
Я поджала губы. Сам же попросил поторопиться, а теперь еще и возмущается! Странный какой-то! Но сказала другое:
– Зачем мне знать информацию, которая мне все равно не понадобиться. Ты же все равно меня убьешь!
Алекс усмехнулся:
– Сегодня я не дам тебе умереть, маленькая амиго. Не сегодня…
Спустя двадцать минут мы подъехали к моему домику. Мужчина открыл ворота и припарковал автомобиль так, что его практически не было видно с улицы.
Зайдя внутрь, я увидела, что все вещи валялись в страшном хаосе, как будто кто-то что-то искал.
Алекс прочистил горло и сказал:
– Не хочешь сходить в душ? Ты выглядишь как…
– Как монстр? – Не удержалась я.
– Я хотел сказать как замарашка.
Я ничего не ответила, прошла мимо него, и, подняв с пола первое попавшееся полотенце, пошла в душ. Он посмотрел мне вслед, но ничего так и не сказал.
Наверное, остался следить за дверью, чтобы я не сбежала.
В ванной, подойдя к зеркалу, я увидела нечто. Точнее НЕЧТО унылое, грязное, бесформенное, девушку с размазанной по лицу грязью, глубокими запавшими кругами под глазами и гнездом грязных окровавленных волос на голове.
Зайдя под тугую струю душа, я начала усердно тереть руками лицо, волосы и тело, но грязь не отмывалась. Она стала частью меня. Я могла отмыть тело, но моя душа навсегда останется черной, грязной. Словно после той ужасной ночи – я снова не могла отмыться. Словно была испорченной, искалеченной.
Бросив губку на пол, я села и заплакала. Вода текла по моим плечам, телу и ногам. Она смешалась с моими слезами, и я уже не знала где она, а где мои слезы. Подняв лицо под струи, задержала дыхание. Вода становилась горячее, она обжигала меня и мое тело, но мне было приятно.
Раздался громкий стук в двери. Я подпрыгнула, схватившись за губку. Настойчивый стук повторился.
– Ты жива? – раздался голос Алекса? – Могу я войти?
– Нет! – закричала я, поплотнее кутаясь в полотенце. – Я не закончила.
– Хорошо! Но поторопись, я тоже желаю помыться!
– Хорошо, я скоро. – Прошептала я.
– Что? Не расслышал…
– Я скоро выйду!
– Выходи, иначе я зайду прямо к тебе.
Схватив мыло, я снова начала судорожно мылить тело. Боясь, что мужчина исполнит свою угрозу. С удвоенным усилием терла волосы, кожу на руках и ногах. Даже поцарапанную руку – все, лишь бы быстрее закончить.
Выскочив из душа через пять минут, уставилась на грязные лохмотья купальника. Надевать это снова мне не хотелось. А другая моя одежда осталась в сумке в спальне. Я поплотнее закуталась в полотенце и приоткрыла дверь.
В комнате никого не было.
Пробежав на цыпочках через холл в спальню, я опять никого не обнаружила. Вещи были разбросаны так же, как и в прихожей, но Алекса не было.
Моя сумка стояла на том же месте, где я ее и оставила. Однако все вещи были выброшены на кровать.
– Варвары! – бросила я, но никто мне не ответил.
Быстро натянула кремовый топ и единственную длинную юбку с глубоким вырезом, которую смогла найти. Остальная одежда совершенно не подходила – или через чур официальная или неприлично открытая. Не знаю даже точно, были ли эти вещи моими!
Оставшуюся одежду покидала в сумку, туда же полетела и моя недописанная работа. Зачем я собирала вещи, я не знала. Если мужчина сейчас решит меня убить, то сумка с вещами явно мне не понадобится. Но сам ритуал успокаивал.
Собрав влажные волосы в хвост, взяла сумку и спустилась вниз. Алекс как раз возвращался с внутреннего дворика. Он был совершенно мокрый. На его талии было повязано полотенце.
– Я не дождался тебя и решил воспользоваться бассейном, надеюсь, ты не против. Хотя, честно говоря, ты пропустила отличное шоу. Я помню, как ты любишь подглядывать за мной.
– Конечно не против, это ведь даже не мой дом, – ответила я, покраснев. На ум сразу же пришел наш поцелуй в моей могиле. – Это же дом компании. Точнее, если компания – твоя, то это видимо твой дом.
– Ты права, она действительно моя, однако дом не мой. Я арендовал его на время.
Он прошел мимо меня.
– Если ты присмотришься внимательнее, то в гостевой спальне в шкафу обнаружишь мои вещи. Я снимал его до того, как приехала ты.
Алекс начал подниматься по лестнице, когда я увидела шрамы на его спине. Одни были круглыми, другие длинными и тонкими.
– Что это? – спросила я, догнав его. – Что у тебя на спине?
Он замер, так и не дойдя до конца лестницы. Повернувшись ко мне, он взял меня за руку и поцеловал ее.
– Илона, – прошептал он. – Ты – не монстр, ты убила моего монстра.
Глава 15
Март 2008
Алекс
Я сидел на тупой лекции, куда меня засунул отец. Он разозлился на то, что я перечил ему, отказался идти работать в его компанию. Но я знал, знал, чем он там занимается.
Его кампания ”NBHB Electronic World” лишь жалкое прикрытие. На самом деле в своем стеклянном офисе он отмывал деньги зарубежных инвесторов и все бы ничего, но вот только вкладывали они деньги в развитие проституции в нашем городе. Узнал я об этом случайно, вернувшись как-то раньше домой из школы.
Отец засунул меня в частную школу, чтобы я пять дней из семи жил в специализированной привилегированной школе с такими же богатыми ублюдками, как он сам. Это была единственная школа подобного типа за Уралом, о чем часто любил повторять отец. Он гордился моим обучением, а я ненавидел эту школу и их вычурный кодекс поведения. Самодовольные хлыщи с полными кошельками денег – вот кто они. В их убеждениях не было места для жалости, сострадания и других человеческих чувств.
В тот день я не пошел на тренировку, решил серьезно поговорить с отцом. Мне надоел его тотальный контроль, и я приготовил целую протестную речь.
Однако, подъехав к дому на мопеде, который подарил мне отец на шестнадцатилетние, я увидел еще несколько тачек, припаркованных на нашей подъездной дорожке. Как черные гробы, усмехнулся я. Видимо отец дома, и кажется, решил устроить пирушку. Что ж, сегодня не удастся поговорить.
Тихо ступая по холлу коридора, я направлялся на второй этаж, в свою комнату, когда услышал крики. Я замер посреди лестницы. Что-то мне подсказывало, что стоило пройти мимо, идти в свою комнату и не ходить на крик. Но я не мог просто уйти. Кому-то нужна была помощь, возможно именно моя.
Развернувшись, я пошел на звук. Из холла в сторону кухни шел коридор, украшенный аркой. Пройдя через него, я вошел в кухню-столовую. Крики становились громче. Кричала явно девушка, судя по голосу – молодая.
Открыв дверь, ведущую в кабинет отца, я замер. На большом кожаном диване лежала девушка. На ней по-ковбойски сидел мой отец. Его левая рука держала девушку за шею. Правой рукой он наносил ей удары. Девушка была совершенно голая. Ее руки были связаны, ноги в кровавых порезах. Вокруг отца стояло несколько мужчин. Одного из них я узнал – он был помощником отца в кампании.
– Что за… – начал было я, но отец буквально сразу же подлетел ко мне и зарядил пощечину.
От неожиданности я попятился. Но на этом отец не закончил. Он схватил меня за волосы и потащил из кабинета.
– Какого черта ты тут делаешь? Я не для того плачу херову гору денег чтобы ты путался под ногами, – орал отец, волоча меня по коридору к лестнице. – Чертов щенок, ты все испортил! Прямо как твоя чертова мамаша!
– Не смей так говорить о моей матери! – заорал я, стараясь вырваться из его рук, но он был сильнее.
– Не смей так говорить… – спародировал меня отец писклявым голосом. – Это ты не смей рыскать по моему дому! Завтра же жду тебя в офисе. Видимо пришла пора тебе самому зарабатывать на хлеб, пора показать тебе какова жизнь на самом деле.
– Иди ты к черту со своей компанией и своими дружками – извращенцами!
Этот выпад отец мне не мог простить. Он ударил меня о перила лестницы. Я почувствовал, как искры посыпались из глаз, а губа треснула. Отец схватил стеклянную рамку с фотографией и начал бить меня ей.
– Я научу тебя слушаться старших, – орал он продолжая бить меня треснувшей рамкой. Из нее посыпались стекла, на которые я наступал в тщетных попытках отбиться, но ему было плевать. Как будто незримое зло вселилось в него. – Ты. Будешь. Уважать меня. Сучонок, я твой отец!
Он бил меня по спине, рукам, голове – везде, где доставали его руки.
Спустя несколько минут я уже перестал чувствовать боль. Отец начинал замедляться, его злость иссякла или же закончились силы, но бить меня он перестал.
– Если не хочешь идти в компанию как настоящий мужик, то пойдешь на самые говяные курсы для тупых баб, которые я смогу найти! Посмотрим, как ты приползешь ко мне на коленях, – он наклонился ко мне и прошипел на ухо. – Я проучу тебя, как твою испанскую шлюху-мать!
Он отпустил мою голову и пошел вниз по лестнице в сторону кабинета.
Я остался лежать. Боль разливалась по моей спине и ногам. Меня никогда никто не бил, и сейчас помимо физической боли, на меня накатилось понимание того, что я – ничтожество. Я не смог дать отпор. Я ничего не решаю в этой жизни.
Внизу снова послышались хрипящие стоны и крики. Отряхнув руки от осколков, я закрыл уши. Сжавшись в комок, я так и остался лежать на лестнице смотря на фотографию, которой отец меня бил. Рамка высыпалась полностью, осталось только рваное фото, на котором мы втроем: мама, я и отец стояли на опушке леса, под лучами солнца. Мне было лет пять. Тогда, у нас еще все было хорошо. Тогда мы были семьей.
Месяц спустя отец прислал мне mail. Как и обещал, он нашел какие-то дурацкие парикмахерские курсы. Конечно, я не собирался стричь людей, но пойти против отца пока не решался.
И вот, я, семнадцатилетний лоб, сидел на курсах в окружении десятка девчонок. Они бросали на меня заинтересованные взгляды. Может быть курсы были не такой уж и плохой идеей, решил я и ухмыльнулся.
В начале второй пары, можно сказать, повезло – одна из девчонок начала мне строить глазки и бросать записки. Выглядела она как глупая малолетка, но вот ее подруга была очень даже хорошенькой.
Я согласился пойти прогуляться с ними, что уже было для меня непривычным делом. В школе для богатых детишек у меня не было друзей, я не хотел общаться ни с кем из этих зазнаек, однако сейчас делал исключение для какой–то бомжеватого вида выскочке.
Вернувшись в общежитие, я бросил сумку на пол, достал из-под кровати старый потрепанный чемодан, который принадлежал моему дедушке. Дед был человеком слова – крепкий и надёжный как скала. Если у моих сверстников и были кумиры, то это были звёзды, артисты и певцы. Моим кумиром был дедушка. Он воспитывал меня, учил отличать плохое от хорошего, научил мастерить мебель и рыбачить. А еще научил самому главному – думать. Просчитывать свои ходы наперед.
В его чемоданчике я хранил частичку своей души, ту, что умерла в тот день, когда отец избил меня в первый из многих раз, на лестнице. Когда отец пытал девушку. Когда отец превратился в монстра. После того вечера я стал находить много крепкого алкоголя в нашем доме – или же отец пил и скрывал это раньше или же что-то произошло, и теперь мне придется жить с таким человеком. Но в любом случае я хотел только одного: вырваться из его лап.
В чемодане деда я хранил наличку и поддельный паспорт, чтобы в удачный момент вырваться, сбежать от него.
Подбросив еще несколько купюр в чемодан, я стал собираться на встречу с девчонками. Не знаю зачем я туда шел, но сегодня мне не хотелось сидеть одному в школьном общежитие. Была суббота, все разъехались по домам и мне было скучно. Все напоминало о том, что отец не желал меня видеть дома.
В клуб нас никто не пустил. Точнее девчонок никто не пустил. Они вели себя как шестнадцатилетние дурочки: старались выглядеть взрослее, делали смешные рожи и томно вздыхали. Охрана клуба сразу же их раскусила. Я мог бы исправить ситуацию, мне это было по плечу, но я не стал. Они меня забавляли, я хотел провести с ними больше времени, а торчать в клубе среди потных раздетых девиц мне совсем не хотелось.
Я назвался Алимом. Даже не знаю почему. Как-то само пришло в голову. Наверное, я не хотел, чтобы они услышали мое настоящее имя. Компания отца процветала, но в свете последних событий связывать себя с ним я не хотел.
Мария буквально висла на мне, не давая вздохнуть, и я пожалел, что не дал понять о своих намерениях. Мне нравилась вторая девушка, подруга Мари. Но она молчала, шла немного поодаль нас, видимо стараясь не мешать, и вообще делала вид, что ее ничто не интересует.
Но я видел, как она смотрела на нас. Так смотрит уставший путник на стакан воды или кошка на мышку. Она хотела быть с нами, общаться и, возможно привлечь к себе, чуть больше внимания. И я бы дал его ей, стоило только сказать хоть слово, но она молчала. Что ж, верная подруга – преподнесла меня, как десерт на блюдце, для Марии.
Я уже было хотел переиграть ситуацию или предложить пойти в другое место, но тут телефон Мари зазвонил. Из разговоров, точнее монолога ее родственницы я понял, что происходит что-то неладное.
На Илоне совсем не было лица. Она побледнела, казалось, что ее что-то мучает. Они жарко спорили с Мари о том, где будет ночевать Илона. Для меня это казалось не важным: я слышал слова про дядю Илоны. Видимо не очень приятный тип, раз она не хочет идти к нему или же просто хочет погулять с подругой. Я хотел было предложить свое общежитие, но задумался. Я не мог ее туда привести – жил в мужском секторе без девушек. У нас был достаточно жесткий пропускной контроль, да и ей было бы неуютно находиться в комнате с другими парнями, да и свободной кровати не было. Хоть все и разъехались на выходные, но кто-то мог вернуться на ночь или рано утром. Можно было бы привести ее в отцовский дом, но я сразу же отмел эту мысль по очевидным причинам.
Пока раздумывал свои теории, девушки бросив друг другу в лицо последние фразы разошлись в разные стороны. Мария, схватив меня за руку, потащила прочь. Илона пошла в другую сторону.
Я растерялся. В мои планы не входило такое развитие событий. Но было поздно, Мари прилипла ко мне, как клещ. Она хмуро тащила меня за руку. Сквозь ее недовольное бурчание до меня доносились обрывки резких фраз. Илона же, все дальше удалялась прочь.
Я закрыл глаза руками. Не о таком вечере я мечтал. Но пока решил ничего не предпринимать. Я плохо знал девушек, чтобы вмешиваться в их отношения. Думал, что к утру они уже помирятся. Это же девчонки!
Мы еще около часа бесцельно слонялись по улицам, как беспризорники. Мария все это время безумно махала руками и пыталась мне что–то рассказать или доказать, но я ее совсем не слушал. Ее голос начал меня раздражать. Огромные кроссовки слишком громко шоркали по снегу, а ее рука постоянно терлась о мою – это тоже сильно нервировало.
– .... А ведь ее дядя тот еще козел. Да и телефона у нее нет. О чем я думала. Нужно было забрать ее с собой, – тем временем продолжала гундеть Мария. – Наверное, я плохая подруга. Но зато ты остался со мной. Ты мне сразу понравился. Думаю, ничего с ней не случится, погуляет пару часов и вернётся. Тетка поворчит и пустит ее.
Меня передернуло. Действительно, она была отвратительной подругой. Сначала бросила Илону на произвол судьбы, ранней весной, ночью, да еще и одну без телефона и денег, а теперь пытается вызвать во мне жалость. Нет, так не пойдет.
– Ты не виновата, – начал я. – Твоя тетка выгнала ее.
– Нет, – виновато потупилась Мария. – Это я попросила тетю Наташу, чтобы она освободила нам комнату. Я думала, что нравлюсь тебе…
Я закрыл лицо руками. Господи, что в голове у этой безумной девчонки! Она совсем двинутая, или безмозглая. Или же она просто молоденькая для таких забав, – подсказал мой внутренний голос.
Я решил действовать.
– Как думаешь, куда могла бы пойти Илона? – как бы невзначай спросил я.
Она думала не менее минуты. Я уже начал волноваться, казалось, я видел, как двигались шестеренки в ее голове.
– Не могу придумать, – выдавила девушка из себя. – Мы крайне редко бываем в этом городе. Илонка всегда таскается за мной ну или стихи пишет, песни разные…
– Подумай, где вы были раньше? – Начинал закипать я.
– Напротив цирка, за Хаврошкой есть небольшой клуб….
– Можешь не продолжать, – перебил ее я. – Я хорошо знаю это место.
Еще бы я не знал это место – любимый притончик дружков отца. Именно оттуда они таскают девчонок для своих игр. Именно поэтому, туда пускают всех подряд. И видимо поэтому Мари знала это место.
– Мы там были, один раз. И нас пустили. Наверное, мы были круты. – в подтверждение моим словам сказала она. – Мы танцевали там всю ночь. Эх…
Я вздохнул и, ускорив шаг, направился в сторону дороги.
– Эй, куда ты? – прокричала Мария.
– Танцевать.
Я поймал такси. Назвав водителю адрес, сел в теплый салон. Мария шмыгнула за мной. Я не хотел ее видеть, мне было плевать на нее, но выпихивать не стал – раз именно она заварила эту кашу пусть теперь и расхлебывает. Илона вернее всего пойдет со мной, если рядом будет Мари.
В клубе было темно и жарко. Мы проторчали там не менее часа, прежде чем я заметил дружков отца. Мария тем временем вовсю отплясывала на танцполе.
– Эй, амиго! – кто-то похлопал меня по плечу. Я закипел – меня всегда бесило этническое обращение. – Что забыл тут? Папашка ждет тебя дома. Сегодня же суббота, пора к папочке.
Это был тот тупой ублюдок, которого я видел в кабинете с отцом, когда он избивал девушку. Сейчас хлыщ стоял совсем рядом, выдыхая на меня пары алкоголя.
Я молчал. Чревато было обижать дружков отца. Пока не было смысла ввязываться, я старался не вмешиваться лишний раз в их дела. Вот и сейчас, снова спасовал.
Отошел в сторону, но тут услышал имя Илоны. От этого же ублюдка.
– Вот черт, только не это. – Вполголоса прошептал я.
Хлыщ разговаривал о ней с каким-то типом. Он жестикулировал руками, показывая на парковку.
Пора было действовать.
Не дожидаясь Мари, выбежал из клуба, куда показывал друг отца. В дальнем конце парковки кружилась фигура в белом пуховике. Я сразу узнал ее: волосы разметались, дурацкая юбка сковывала движения. Она раскинула руки в стороны и кажется что-то напевала. Как ангел – решил я, – как ангел, сошедший с небес.
Тут девушка покачнулась и громко рассмеялась.
Я спешно подошел к ней:
– Эй, бунтарь, тише! – прошептал я.
Она перестала кружиться и обернулась. Я увидел, что она меня явно не узнает. Она смотрела на меня, но не замечала. Ее огромные глаза взирали на меня с изумлением.
Я нахмурился. Так на людей действовал алкоголь или наркотики. Уж мне было с чем сравнить – часто приходилось видеть обдолбанных друзей отца.
– Что-то …. что? Что-то не так? – выдавила из себя она.
– Ну, есть кое что… – Я подошел ближе. Она пахла алкоголем. Я попытался увести ее с парковки, но она явно была не в себе.
– Эй! Что ты делаешь?! – прошипела девушка, стараясь выдернуть руку.
– Делаю тебе одолжение. Уходи. Иди и найди себе компанию получше. – Я рассердился. Неужели она не понимала во что ввязывается.
– Какого….что…– девушка снова оттолкнула мою руку, ее язык заплетался и сказать что-то внятное похоже было тяжело.
Однако ее усилия привлекли друга отца, говнюка, который выгонял меня домой из клуба. Тот уже направлялся через парковку к нам. Я должен был как-то ей помочь, но противостоять открыто пока не мог. Если отец узнает, что она мне небезразлична, хотя бы намек, то ей точно не поздоровится.
– Давай, ты же смелая, маленькая амиго, беги отсюда, тебе не нужно тут быть… – Я наклонился к ее уху и прошептал фразу, которую перед смертью мне прошептала мама.
Я видел, что она борется с собой. Ее взгляд становился более осмысленным. Если бы у меня было бы чуть больше времени, то я обязательно спас ее.
– Алексей, ты разве не должен быть в клубе, с Ри-ри? – бросил мне козел.
Я молчал. Он сказал: ри-ри, видимо имея ввиду Мари. Черт, я совсем забыл про девчонку! Ситуация становилась напряженной.
Хлыщ уже вел Илону к автомобилю, когда я увидел, как у него в руке блеснул стакан. Наврятли это был тыквенный сок.
Нужно было действовать. В голове начал рождаться план. Однажды, я слышал, как отец хвастался кому-то по телефону о “классном месте” для игр. Если я вернусь домой за мопедом, и поеду туда, то успею помочь Илоне. Там мы будем одни и я смогу повлиять на ситуацию!
Но сейчас, пока они не уехали, нужно было отправить Мари домой. Ситуация становилась жесткой, ей не следовало путаться под ногами.
Вернувшись в клуб за девочкой, я нашел только ее куртку. Там, где был наш столик теперь сидела парочка девушек, начавших глупо хихикать при виде меня. Я обыскал все этажи, парковку, территорию вокруг – но Марии не было. Так же пропала остальная компания хлыща.
Медлить было нельзя.
Я принял решение спасать Илону.
Такси мчало меня домой. Дом – единственное место, где мне сейчас совсем не хотелось оказаться. Но именно туда я стремился.
В прошлые выходные я оставил дома мопед, а без него мне было не добраться за город. Ни одно такси не поедет в эту часть пригорода в такое время.
Время на часах приближалось к полуночи. Я чувствовал, что должно произойти что-то плохое.
Мопед стоял на том же месте, где я его и бросил. Я проверил зажигание – работает. И бензина в баке было достаточно. Оставалось переодеться, взять оружие и в путь.
В комнату я проник почти бесшумно, чтобы не привлекать внимание отца. Он с дружками снова что-то вытворял в кабинете, но сейчас это меня не волновало. Быстро раздевшись, я уже начал натягивать мотокостюм, когда отец вошел в комнату.
– Кажется, я знаю, куда ты собрался, – тихо сказал он, однако от его интонации у меня ком подкатил к горлу. – Можешь не торопиться, мышка уже попала в ловушку.
– Не понимаю, о чем ты, – начал я, но отец жестом остановил меня.
– Мышка сегодня предназначена для другой кошки. Или даже кошек, – отец загоготал. – Тебе не стоит вмешиваться. Сегодня вечер посвящения, не стой у меня на пути.
– Она же еще ребенок! – мой выкрик разозлил отца.
– Ребенок?! Это ты ребенок! Вечный ребенок своей мамаши! Сиди в комнате и не высовывайся!
– Нет!
– Что ты сказал? – прокричал отец. Его лицо побагровело, глаза сузились. – Я бы выбил из тебя дурь, однако мне некогда.
Он подошел ко мне и не успел я понять, что происходит он надел наручник на мою руку. Второй наручник накинул на железную перекладину кровати.
– Сиди дома. Потом еще спасибо скажешь, – он подошел к шкафу и бросил мне пижаму. – Надень вот, а то мои друзья еще тобой заинтересуются.
Я остался совершенно один в комнате. Мой план провалился, не мог помочь Илоне, потерял Мари. Я – ничтожество. Отец был прав – у меня ничего не выходит.
Я сел на пол, однако рука осталась торчать вверх из-за наручника. Поза была неудобной, но Илоне сейчас в миллион раз было хуже.
Спустя час, когда рука окончательно онемела, я услышал крики за окном. Видимо, отец прощался с дружками. Сквозь стекла услышал звук отъезжающих автомобилей, хлопнула входная дверь. Внизу послышались шаги отца. Хлопнула дверь его спальни и все стихло.
Откинув голову на борт кровати, я посмотрел на наручник. Он уже начал натирать мне руку, образовывая покраснения.
Я подумал об Илоне, там, в лесу, с несколькими типами.
Во мне поднялась волна злости. Если я ей не помогу, то кто, кто ей поможет?
Встав на колени, я начал расшатывать поручень, к которому был прикован. Он был прикручен несколькими шурупами к основному столбцу спинки, однако шурупы было видно. Один из них можно было попытаться выкрутить.
Я огляделся в поисках чего-то металлического, какой-нибудь застежки, ремня или другой железки. На полу лежали мои мотоштаны, которые я уже было начал надевать. Подтянув их ногой по полу, я попытался застежкой открутить шуруп. Это оказалось довольно сложно. Застежка постоянно срывалась и норовила стереть резьбу. Мне нужно было открутить лишь кусочек, потом его можно было вытащить руками.
Провозился минут пятнадцать с шурупом, но мне удалось открутить пару сантиметров. Дальше было проще, пара минут и шуруп со звоном упал на пол.
Я замер. Дверь в комнату отца хлопнула, раздались шаги. Я быстро спрятал шуруп в карман пижамы, ожидая что сейчас распахнется дверь, и отец ворвется в комнату. Но он прошел мимо, выкрикивая ругательства.
Быстро придвинув кровать к окну так, чтобы стало видно подъездную дорожку, я увидел, что отец, крича по телефону, садится в автомобиль и резко вырулив, уезжает в ночь.
Это был мой шанс – я начал выкручивать остальные шурупы, уже не беспокоясь о том, что меня услышат.
Спустя два часа мне удалось открутить все шурупы и даже отогнуть поручень. Я уже почти протащил руку сквозь железные прутья, когда услышал шум колес. Я выглянул в окно – машина отца.
– Черт, кажется, все было впустую. Я опоздал, – прошептал я. – Чертов, ублюдок…
Однако в этот момент я увидел на сидении девушку – Илона! Ее белый пуховик было сложно не узнать. Затем я увидел довольное лицо отца. Он протянул к ней руку и убрал волосы с лица. На меня накатил приступ отвращения. Он не имел права трогать ее, касаться, да черт – даже говорить с ней!
Резко дернув на себя руку, я расцарапал кожу, но даже не заметил этого. Она была близко! Я могу ей помочь.
Я бросился вниз по лестнице, немедля ни секунды. В этот момент я ненавидел отца настолько, что придушил бы его собственными руками. Он – был моим триггером, он тот, кто разрушает жизни людей. Он тот, кто убил маму! Пора перестать мне прятаться, пришло время вступить в игру.
Резко распахнув входную дверь, я выскочил на крыльцо и застыл. Картина, открывшаяся мне, на всю жизнь застрянет в моей памяти: Илона, заплаканная, с измазанным кровью пуховике, стояла возле открытого автомобиля. Она стояла, сжав кулаки и смотрела на меня. Девушка снова меня не узнавала. Я хотел подойти к ней и сказать, что все хорошо, что все в порядке, но тут мой взгляд метнулся на автомобиль отца. Через брызги крови на лобовом стекле я увидел его, точнее то, что осталось от лица. Он лежал, откинувшись на сидение, из того места, где раньше были глаза и нос, а теперь была каша, текла кровь. Кожа на его лице висела лохмотьями.
Я снова посмотрел на Илону. Это сделала она? Ей пришлось защищаться? Я сделал шаг со ступени, но тут она дернулась как от пощёчины, и развернувшись побежала прочь, в распахнутые ворота.
Я хотел пойти за ней, но не мог двинуться с места. Все мои демоны, все монстры были повержены. Но не мной. Маленькая хрупкая девочка победила. Я должен был быть убитым горем, но мне было так легко. Как-будто камень упал с души.
Однажды, я найду ее и верну ей долг. Я спасу девушку, спасшую меня. Спасу мою маленькую смелую амиго.