Русская идея

Мессианство в русской идеи

В, представленной книге Н.Бердяева проведен существенный анализ самых различных аспектов духовной сотавляюще процессов происходивших в истории России и повлиявших на становление ее политического, экономического и социального укдада различных временных рамок, но, что представляется более волнующим,прослеживается попытка осмыслить русскую идею через философов, писателей и других наиболее значимых деятелей России.

Проблемы народничества и самобичевания дворян, на примере Л.Н. Толстого и его творчества, Богочеловека и темы страдания у Достоевского, наконец определение истоков коммунистического движения России, связанного с социалистами того времени ( Герцен, Чернышевский и другие).

Данный труд заставит поставить каждого для себя не один вопрос, ответы на которые найдутся не сразу....а будут блуждать в долгих размышлениях читателя.

Прекрасный рассказ о духовном состоянии Российского общества перед революцией. Книга интересна и как исторический документ свидетеля, и как практикующего духовника.

понял в чем состоит русская идея))

что то типа, мы все все равно умрем, чего тут придумывать. Воскресение наш способ стать лучше)))

Николай Александрович Бердяев - русский религиозный и политический философ. Бердяев не был русофилом, а большинство его отечественных коллег того времени. Напротив, Николай Александрович скорее был близок к европейским философам по своим личностным качествам. Одно из главных его стремлений - активное служение обществу. Чтобы лучше доносить свои идеи до современников, Бердяев ушел от излишней академичности своих трудов. Своими трудами он стремился принимать непосредственное участие в судьбе Родины. А вместо того, чтобы ставить извечный вопрос "кто виноват?", Бердяев стремился найти ответ на вопрос "Что делать?"

"Судьба России" - это сборник тематически близких статей о психологии русского народа и поиске национальной идеи. Все они написаны примерно в один временной промежуток - в период Первой Мировой войны.

Так как это все же сборник статей, а не отдельная монография, то и некоторые идеи повторяться, но не слово в слово. Оказываясь в разном контексте, идеи, высказанные Николаем Александровичем, получают новое звучание, новые оттенки смысла. Таким образом идеи Бердяева получаются объемными.

Многие выводы, которые делал Бердяев, сейчас явно устарели, но есть и довольно любопытные рассуждения. В любом случае критическое мышление никто не отменял, а с его трудами ознакомиться интересно.

Бердяев, например, видит возрождение России в научно-техническом процессе и открытости миру и новым идеям. И эта открытость явно не идет вразрез с "особым пути" для России. Николай Александрович говорит, что Россия должна идти только вперед, к вершинам человеческого духа, не оглядываясь на то, что потеряно навсегда. Только так Россия сможет сохранить и упрочить свое величие по мнению Бердяева.

А потрясения, которые выпали на долю России, не случайное стечение обстоятельств. Они необходимы для самораскрытия русской души. Согласно философским рассуждениям Бердяева, именно благодаря национальному самопроявлению "Россия вспрянет ото сна" и сможет влиять на историю мировой культуры, вызывая искренний и положительный отклик в душах представителей других народов.

Длинный-длинный отзыв. Несколько раз читал, миллионы раз перечитывал какие-то места. Что получилось? Да фиг знает. Не до смеха и веселья сейчас, так бывает. Скорее всего, всё тяжеловесно и на грани читабельности. Что тоже бывает. И много-много цитат.

Бердяев вошел в мою жизнь очень вовремя и очень определяюще. Вот как-то так.

Свидетельство времени: ценник на книжке в умопомрачительные 5 рублей! Если книжки в бумажной обложке и почти карманного формата стали стоить 5 рублей, и где – в России! – всё. В датском королевстве что-то окончательно сломалось.

Потому что, издательства, государственные, разумеется, кинулись зарабатывать. Понятно – какие и сколько авторов появилось на рубеже 80-90-х. Ну и пошло-поехало!

С года 89 или 90-го я стал восхищаться Бердяевым, открывшим мне глаза на много-много чего. Его слова о женственной природе русского человека и России вообще; об антиномичности России и русского национального характера, русской истории и культуры; о неоформленности русской земли и «нехватки» мужественного начала в нашем характере, - всё это запало глубоко-преглубоко. Собственно говоря, таким, какой я есть сейчас, без субъективного религиозного экзистенциалиста, как определяли философскую принадлежность Николая Александровича в советском «Философском словаре», совершенно точно я был бы другим. Слава Богу, что Бердяев появился вовремя и к месту в моей жизни, слава Богу!

Колоссальный военный кризис – Империалистическая, или Новая Отечественная, или Первая мировая – вдруг обнажил всю картину того, что есть Россия и русские люди перед лицом катастрофы, как её определял Бердяев, и которая и случилась в конце концов. Военная катастрофа – лакмусова бумага. Война – это о том, что, где и когда пошло у нас не так. Или у нас всё и всегда шло не так? Ну, как бы «своим» путем.

Онтология для Бердяева это не отвлеченная абстракция философского знания. Для него, как мыслителя, нет более значимой задачи, чем доискаться до корней, до сердцевины, до фундамента. И что же он нашел и в себе, и в нас как нации? Что показала война?

Наши онтологические слабости: слабость личного начала в русской жизни. Тепло коллективной молитвы для русского человека важнее индивидуального разговора с Господом католика или протестанта, сидящего в храме. Мы – народ коллективный. Знаете, в этой работе он не вспоминает вслед за, например, Чеховым, о тяжелом климате и скудной земле. Бердяев говорит о «придавленности» русского человека огромными, не поддающимися ни осмыслению, ни представлению размерами созданного ими государства.

Бердяев не говорит напрямую о «проклятии», нет, не сырьевом – проклятии географическом, но проблема обустройства своей земли – через строку. Нет ни слова о крестьянской общине или системе государственного и сословного выкачивания последних крови и сил у своих же подданных – крестьянах, пять раз ограбленных выкупными платежами за «свободу» от крепостного права. Для него причины поражения – вот об этом он пишет прямо и с горечью – «русский человек не выдержал испытания самой страшной войны» - возможно, привычно – в нарушении неких моральных заповедей православия, христианства, здесь тянется такая вековая традиция, от библейских времен. Он не говорит о безусловной вине правящей элиты, вновь нашедшей «гениальный» выход из тупика в абсолютно полном обнулении страны. Он говорит, что национальная катастрофа – общая вина и либералов, и радикалов слева, социал-революционеров. Ну, хоть так!

Его блестящие глубокие заметки, мысли, суждения о фундаментальных чертах национального характера, уверен, не устареют никогда. Например, вот его слова об одной из наших черт: «Гений формы – не русский гений, он с трудом совмещается с властью пространств над душой. И русские совсем почти не знают радости формы». Оглянитесь вокруг: Москва-Сити, или Исакий – авторов на сцену! Ладно, посмотрите на то, что называют малыми архитектурными. Смеялись над шадровской «Девушкой с веслом», ну хорошо, а что сейчас, кроме подсмотренных где – прикольных памятников в виде галош или отлитого из бронзы велика. Особенно заметна наша убогость на контрасте возвращения из европейских палестин. Кстати, напиши «наша убогость» как охранители тут же уложат тебя на полку с названием «безродный космополит» или «русофоб». И речь не о 40-х годах 20 века!

Убогость мысли – о, это явление транснациональное и трансцендентное. Но у особо придавленных русскими пространствами охранников срабатывает особо убогая ментальная ячейка матрицы: тут же и немедленно! На соответствующую полку. Бердяев и об этом тоже. О той самой белой кости и элите. О той, о которой говорит Мышкин-Достоевский в образе Идиота. В четвертой части того самого романа. Ли Куаню ещё не было в проекте, а Бердяев дает такое поразительное описание Британской империи, отличающее её от Российской империи: «Английский империализм – мирный, не милитарный, культурно-экономический, торгово-морской. Нельзя отрицать империалистического дара и империалистического призвания английского народа» - конец цитаты. Почти более чем через 50 лет Ли скажет: «Британцы правили с известной долей изящности». Что в переводе на современный политологический означается как «софт пауэр», - мягкая сила.

Что из этого следует? Да ничего особенного! Они- такие, мы - вот эдакие. Знаем, понимаем и стремимся к исправлению того, мешает. Проблемка только вот есть: кто же знает, что нам мешает? А если кто и знает, так ох какая не простая судьба-судьбина его ожидает, какая непростая! Но главное, сейчас, сегодня, в начале 21 века, не стоит посыпать голову пеплом о «плохой» истории. Как и противоположным бизнесом не стоит заниматься также – даже наше православие – это единственное правильное христианство! Бердяев – русский до мозга костей, христианин истинный – обладает ещё и русской совестью, скромной, стыдливой, но от того и самой сильной, сводящей даже за последнюю черту в своем вековечном поиске Правды и Истины. А ещё – русским критическим и смелым умом. Он не унижает ни себя, ни свой народ ложью о своем народе. Потому как так далеко всё это может привести, что возврата уже и не состоится.

Подозреваю, что Бердяев не особо любим многими представителями известного общественного мировоззрения по причинам… да очень понятным русскому человеку, о них беспощадно говорил ещё Чехов. «Про» русскую интеллигенцию. Ну так вот: «Русская интеллигенция всегда исповедовала какие-нибудь доктрины, вмещающиеся в карманный катехизис, и утопии, обещающие легкий и упрощенный способ всеобщего спасения». Они-то, новые интеллигенты-интеллектуалы, думали в конце 20 века, что они-то уж точно особые, преодолевшие русскость в характере и мышлении, уж они-то – не обанкротившиеся интеллигенты, а современные и передовые интеллектуалы. Ан глянь-ка! Жив, жив курилка! Всё, что можно повторить в заблуждениях вольных или невольных, в поступках и даже помыслах, - всё повторили, везде понаошибались, всех предшественников облили чем полагается в русской общественной жизни. Разумеется, ещё и заклеймили как надо!

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины»… Не, нормальный русский капиталист не напрягался по поводу особой богоизбранности своей во время, как пишет Бердяев, «величайшего испытания» для народа. Не, нормально ценник задирал на хлеб и продовольствие вообще, на мануфактуру и прочую ерунду: «апре ну – лё делюж!» Слушайте, где-то совсем недавно мы это ещё раз повторили с успехом! Судя по журналу «Форбс»! Всё нормально у нас с богоизбранностью, всё нормально! Как и с «преодолением» русскости отдельными представителями современной интеллигенции. Российской, разумеется! Как принято у нас – стесняемся, знаете ли, своей сиволапости и хлебного, а оттого и кислого кваса. Если бы я закончил на такой вот веселящей ноте – ну чем бы я тогда отличался от современной и прогрессивной интеллигентской общественности, не так важно где сейчас представленной: в журналах, Кремле, белом доме, министерстве обороны или какой-нибудь культуры? Чем бы? Полил бы по национальной традиции всех космополитов и национал-предателей национальным же соусом – и нормальненько.

Не, стыдно, стыдно быть таким же: вешать ярлыки, бояться перемен по причине ответственности, поливать оппонентов тем, чем чаще всего их поливают. Стыдно. Я – с Николаем Александровичем, знавшим цену русской интеллигенции, а потому с тем большим уважением и вниманием читаем такие его строки: «Русская интеллигенция не была ещё призвана к власти в истории и потому привыкла к безответственному бойкоту всего исторического». Иными словами, Бердяев пытается докопаться до корней той предстоящей катастрофы с реформами 90-х, которая случится через 90 лет после написания этих строк.