Buch lesen: «Размышления о политике памяти. Сборник работ»

Рецензенты:

Канд. ист. наук, доц. Гордеева М.А

Канд. ист. наук, доц. Азерникова И. П.

Печатается по представлению кафедры культуры мира и демократии ЮНЕСКО ФИПП РГГУ

© Николай Андреевич Медушевский, 2019

ISBN 978-5-4496-6726-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Данная книга включает шесть работ автора, посвященных проблематике исторической памяти и написанных в 2018—2019 гг. Все представленные работы объединены общим подходом, в соответствии с которым политика памяти для современных развитых и развивающихся стран является ключевым ресурсом реализации мягкой силы, а в ряде случаев, и для применения более жесткого, формирующего политического воздействия. Во многом, такой высокий статус политики памяти формируется современным мировым порядком, основанном на глобализационных тенденциях, но в то же время неразрывно связанным с попытками установления систем локального доминирования, а также таким явлением как локализация, выраженная в этноцентризме.

В условиях, когда глобальные тенденции вступают в борьбу с региональными и локальными тенденциями, но все это происходит явно на международной арене, политика памяти становится орудием, инструментом, который применяется всеми сторонами для доказательства своей исторической правоты. Данный процесс не имеет границ, берет свое начало в истоках развития человеческой цивилизации и, вероятно, будет продолжаться бесконечно. Тем не менее можно сделать предположение, в соответствии с которым, фактором развития политики памяти становится развитие коммуникативного пространства, формирующего охват целевой аудитории.

В таких условиях неслучайно, что политика памяти вышла на повестку дискуссии в конце ХХ века и стала фактором разобщения в рамках современного политико-социального процесса. Такие формы массовой коммуникации, как телевидение, интернет, социальные сети и др. сделали вопрос исторической памяти достоянием широкой общественности, которая, в свою очередь, как и раньше, подвергается манипулированию со стороны государства и крупных общественных и политических организаций.

Все эти факторы вступают в конфликт с идеями региональной и глобальной интеграции, и часто бросают вызов существованию достаточно стабильных политических систем конфедеративного и даже федеративного типа.

Подобные сложности требуют от региональных игроков принятия определенных мер, способствующих консолидации общества, в том числе на уровне менталитета, – на уровне восприятия исторического прошлого.

Основные меры подобного воздействия реализуются на уровне развития системы образования и социальной политики. Фактически, единая образовательная модель должна продемонстрировать общность исторического прошлого, в то время как общность социальной политики должна показать равенство современных возможностей для каждого члена общества независимо от его этно-региональной принадлежности.

Тем не менее данный подход постоянно сталкивается с противодействием различных этно-социальных и национальных групп. Проблема их интеграции в рамках единой государственной или конфедеративной системы лежит в русле их этноцентризма и связана с наличием у них собственной исторической памяти, которая, в отдельных случаях оказывается сильнее, нежели единая общая новая историческая память. В данной связи возникает понимание двух возможных путей решения данной проблемы. Первый из них связан с подавлением и игнорированием исторической памяти в надежде на то, что общество-носитель рано или поздно ассимилируется и интегрируется в систему общего порядка. Этот путь является классическим, но не соответствует современным правовым реалиям, связанным с идеями демократии и плюрализма, и как следствие, практически не применяется.

Второй путь – это путь диалога, основанный на инклюзии отдельных обществ в единую историко-культурную систему. Этот путь гораздо более востребован, однако его реализация требует очень гибкой и выдержанной политики, реализация которой крайне сложна и изменчива.

Фактически все статьи, вошедшие в данную публикацию, в той или иной степени отражают обозначенные вопросы, иллюстрируя их практиками Европы и России.

Книга отражает авторскую позицию и демонстрирует определенный поиск неких универсальных рецептов реализации политики памяти в современном мире.

Книга может представлять научный интерес, так как содержит большое количество информации из иностранных источников и литературы, не переводившихся на русский язык. Также материалы публикации могут быть включены в образовательные университетские курсы по политологии, конфликтологии, социологии и другим дисциплинам.

Медушевский Н. А.

Политика памяти в Европейском союзе как инструмент реализации интеграционного процесса
Memory policy in the European Union as an integration process implementation tool.

Аннотация

Сегодня можно с полной уверенностью утверждать, что концепция политики памяти является одним из ключевых элементов современного европейского политического дискурса. Во многом данная политика может рассматриваться как продолжение более комплексной политики мягкой силы, и даже как элемент «гибридной войны», активно обсуждаемой в западных СМИ. При всем многообразии возможных значений политики памяти, ее основной функцией все же выступает интеграция европейского общества с целью создания единого общеевропейского представления о прошлом. Предполагается, что реализация определенной политики по привлечению внимания европейцев к конкретным историческим событиям повлияет на их картину мира и будет способствовать росту их европейской самоидентификации, уровень который на данный момент крайне низок.

Являясь направлением политики, деятельность по формированию «обновленной исторической реальности» получила в Европейском союзе институционализацию в виде специализированных программ и была концептуализирована. В основу политики памяти оказались заложены преимущественно исторические события ХХ и ХХI вв., которые позитивно или негативно повлияли на развитие европейского интеграционного процесса. Тем не менее, обозначение в рамках политики памяти конкретных событий породило большое количество прений, связанных с их набором и с уровнем категоричности их оценивания. Особенно сильно на европейской политике памяти отразилось включение в состав ЕС государств Восточной Европы, которые став членами Европейского союза заявили о необходимости изменения официальной политики памяти в пользу включения в нее событий послевоенной истории стран, находившихся к востоку от «Железного занавеса».

Несмотря на изменения в общеевропейской политике памяти, произошедшие после интеграции Восточноевропейских государств, фактически историческая память европейцев продолжает оставаться расколотой и плохо подвергается моделированию. Во многом это обусловлено особенностями национальных практик по реализации политики памяти, которые реализуются не для достижения общеевропейских целей, а для манипулирования собственным электоратом. В условиях такого раскола, можно констатировать, что изучение технологий формирования политики памяти для Европейского союза и граничащих с ним государств, становится как никогда актуальным.

Ключевые слова: политика памяти, идентичность, интеграция, европейские ценности, Холокост, сталинизм, нацизм, синтетическая история.

***

Введение

Двигаясь по пути интеграции, Европейский союз активно работает над созданием единого европейского пространства, существующего как в реальном, так и в виртуальном измерениях. Реальное измерение вполне очевидно. Оно включает территорию ЕС, на которой постепенно преодолеваются границы, таможенные барьеры и национальные экономические особенности. Также реальное измерение связано с развитием политических и экономических институтов, практик безопасности, социальной инфраструктуры и т. д. Тем не менее, все перечисленные характеристики, хотя они и реальны, носят вторичный характер по сравнению с принципом самоидентификации граждан Европы. Статистика показывает, что большинство европейцев идентифицируют себя, прежде всего, по национальному признаку, а европейская идентичность, если и присутствует, то является в большинстве случаев вторичной и слабо актуализирована. Так например, в Германии 28% респондентов заявили, что обладают исключительно национальной идентичностью, а 58% отметили преобладание национальной идентичности по сравнению с европейской. Количество граждан ЕС, заявляющих, что основной идентичностью у них является европейская, по всем странам ЕС, за исключением Испании и Лихтенштейна не превышает 2%¹.

Такая ситуация во многом закономерна, так как Европейский союз состоит из большого количества государств, со своим языком, культурой, традициями, религией. Более того, многие государства, сегодня объединенные границами ЕС, ранее конфликтовали друг с другом и воспоминания об этих конфликтах до сих пор хранятся в общественном сознании. В таких условия актуализируется необходимость работы с населением Европы в вопросах формирования универсального европейского менталитета, который, безусловно, будет синтетическим, но в тоже время станет олицетворением определенных универсальных принципов.

Говоря об универсальности, вряд ли стоит ожидать, что европейцы захотят отказаться от своих традиций, языка или религии в пользу какого-то усредненного решения. Тем не менее, существует действенный механизм моделирования общественного сознания, связанный с восприятием общих ценностей через призму уже произошедших событий и перспективных целей.

За годы своего существования Европейский союз сформулировал и институционализировал широкую совокупность таких ценностей, в числе которых права человека, свобода, равенство, толерантность, недискриминация и др. Данные ценности закреплены в Лиссабонском договоре и других ключевых актах союза. Более того, данные ценности присутствуют и во всех без исключения конституциях стран ЕС, так как, согласно Лиссабонскому договору², только демократическое государство, разделяющее общие для Союза ценности, может стать страной-членом Европейского союза.

Таким образом, общность ценностей объединяет европейские государства. В то же время актуальным является восприятие данных ценностей обществом, которое, в большинстве случаев, ассоциирует их с исторической практикой, в том числе с событиями, негативно отразившимися на соблюдении прав человека, свободе личности и других ценностях.

Здесь наиболее показателен пример Второй мировой войны, которая произошла в Европе, в которой были виноваты страны Европы, и которая негативно повлияла на жизнь европейцев на достаточно долгий временной период. Вторая мировая война является наиболее харизматичным, но не единственным примером. В качестве более современных примеров можно назвать раздел Кипра в 1974 году и войну в Югославии 1991 – 2001 гг.

Все перечисленные конфликты повлияли на формирование политического дизайна Европы и европейских государств и получили неоднозначную трактовку в лице общественного мнения, которая, во многом, сформировало барьеры между отдельными государствами и целыми регионами.

Преодоление таких барьеров – это задача сегодняшнего дня, так как без четкой расстановки акцентов и однозначной трактовки истории невозможно реализовать по настоящему фундаментальный интеграционный процесс, т.к. неизбежной окажется апелляция отдельных государств к отдаленным историческим событиям, указывающим на «укоренившуюся несправедливость» и необходимость «альтернативного подхода» к решению прикладных текущих задач.

Показательно, что уже с момента начала своего формирования Европейский союз проводит политику примирения и в качестве отправной точки рассматривает победу во Второй мировой войне и 9 мая, как дату, символизирующую объединение европейских государств, т.к. 9 мая 1950 года основателями ЕС было предложено его создание. Можно констатировать, что примерно в этот же временной период начинает постепенно формироваться и европейская политика памяти, которая, наряду с памятью о Второй мировой войне включает, к примеру, память о Холокосте и ряде других событий.

Многообразие элементов политики памяти требует ее идентификации. Политику памяти можно определить как организацию или моделирование коллективной памяти политическими агентами на локальном, национальном или наднациональном уровне. Кроме того, политика памяти предполагает использование политических технологий, которые позволяют акцентировать внимание общественности на одних исторических событиях и замалчивать другие. Политика памяти реализуется применительно к определенному реальному историческому контексту, который имеет отражение (понятен) в общественном восприятии прошлого, в целях сплочения населения вокруг образов прошлого, имеющих символическое позитивное или негативное значение.

Во многом политика памяти сопряжена с феноменом выборочной или избирательной памяти. По данным американской исследовательницы памяти Элизабет Лофтус³, человеческие воспоминания постоянно трансформируются под воздействием нового опыта, вплоть до полного изменения воспоминания о чем либо. Отдельные исследователи памяти задавались вопросом, сохраняется ли в сознании человека первичное воспоминание параллельно с его трансформирующимся аналогом. С их точки зрения данные две формы воспоминания могли бы вести «борьбу за истинность» в случае желания человека что-либо вспомнить. Однако различные социальные опыты, проведенные, в том числе Э. Лофтус, продемонстрировали, что первичные воспоминания не сохраняются, так как подсознание корректирует воспоминания в соответствии с ожиданиями «опрашивающего» посредством «прирастания» деталей и подробностей.

Особенно подвержена такому влиянию память детей, так как в раннем возрасте недостаточно сильно развиты лобные доли человека, а именно они отвечают за хранение исходной памяти о событии. В следствие этого у детей особенно легко формируются ложные воспоминания, часто навязанные им со стороны взрослых, выступающих для них авторитетом. Другой уязвимой группой выступают пожилые люди, у которых память ослаблена в силу возраста⁴.

После исследования подобных механизмов трансформации памяти, на эмпирическом опыте Э. Лотфус вывела так называемую «парадигму эффекта дезинформации, суть которой как раз и сводилась к возможности манипулирования воспоминаниями через предоставление человеку ложных данных. В 1990-ые годы данное исследовательское направление даже обратилось к вопросу о том, могут ли воспоминания быть в принципе выдуманными. В итоге было констатировано, что примерно треть респондентов подвержена подобному типу внушения и готово принять выдуманную ситуацию в качестве реальной, происходившей с ними в прошлом⁵,⁶.

Несмотря на то, что в приведенных исследованиях речь преимущественно шла об индивидуальных воспоминаниях, в условиях формирования общественного сознания можно говорить о том, что перечисленные эффекты имеют место и на групповом уровне, с той лишь разницей, что для достижения данных эффектов требуется гораздо более интенсивное воздействие, реализуемое через СМИ, систему образования и другие институты. В частности, образовательной политике в аспекте формирования исторической памяти, в ЕС уделяется особое место, так как предполагается, что именно через правильную расстановку акцентов в учебном процессе можно добиться создания у молодых европейцев новой исторической базы знаний⁷,⁸. Кроме того, дополнительный эффект может быть обеспечен через различные стрессовые события, в числе которых наиболее значимым событием является война. Так, участие в военных действиях или наблюдение за нами, во многих случаях приводит к эффекту выборочной памяти, когда, к примеру, человек концентрируется на актах агрессии врага, но не рефлексирует по поводу аналогичного поведения своих сторонников.

Несмотря на то, что политика памяти нацелена на формирование, в определенном смысле, синтетической истории, в которой внимание акцентируется только на «нужных» моментах, ее политическое и интеграционное значение крайне велико, так как через политику памяти формируется новое мировоззрение, в рамках которого его сторонники предстают как единое целое. Как следствие, политика памяти становится востребованным и популярным инструментом практически во всех обществах, стремящихся к консолидации, но ее использование во многих случаях противопоставляет общество, в котором она реализуется, обществам других государств, где доминирует альтернативное представление об истории.

Здесь следует отметить, что Европейский союз не является исключением из данной практики, так как тоже стремится к консолидации через моделирование исторического прошлого. Однако, пример ЕС достаточно специфичен, так как Союз включает большое количество государств, исторически относившихся к разным регионам, на которых реализовывались различные противоречивые практики исторического генезиса. В данном случае можно говорить о Западной, Центральной, Восточной Европе, Балканах, Прибалтике, а также о соседних с Европой центрах силы, исторически оказывавших определяющие влияние. В их числе следует отметить Россию и Турцию.