Buch lesen: «Память души»

© Ника Остожева, 2024

ISBN 978-5-0051-9120-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I
Проклятие

Я поджигаю храм твоих убеждений. Когда он будет разрушен, ты увидишь огромное, необъятное небо.

Энтони де Мелло

…Летящая ткань летнего розового платья, выбранного не по промозглой ноябрьской погоде, развевается на ветру. Моросит мелкий дождь вперемешку со снегом. Капли его стекают по груди, по лицу, рукам, голым по локоть, худым и бледным. Поворачиваю в раскрытые, будто специально для меня, ворота в кованом железном заборе. Он стоит один посреди пустынного, словно пережившего апокалипсис пространства. Нас разделяет всего пара шагов, дистанция стремительно сужается. Тела едва соприкасаются, его горячая ладонь сжимает мою. И лишь от массивного серебряного кольца на большом пальце его правой руки исходит пронзительный холод…

Сон оборвался, грубо вытолкнув меня обратно в реальный мир. Состояние экзальтации растворилось в звенящей ночной тиши. Я сделала глубокий вдох, такой долгожданный, в легких катастрофически не хватало воздуха. Пальцы крепко сжимали простынь, тело сотрясала судорога. «Кажется, у меня просто поднялась температура, оттого и сны больше похожи на бред», – успокаивала я себя.

Укутавшись в длинный, почти до пола, махровый халат на два размера больше моего нестандартного XS, я побрела на кухню, машинально включив чайник. Нужно было срочно выпить жаропонижающее, ведь впереди намечался ответственный день. Сжимая обеими руками теплую кружку, я гнала от себя ощущение дежавю. Который раз за последнее время?!

Этот момент снился мне с пугающей периодичностью вот уже несколько лет. Обычно меня не удивляли повторяющиеся события во сне, например, невозможность открыть глаза из-за яркого света, бьющего прямо в лицо, или слабость в ногах, когда нужно бежать, спасаясь от монстра – все это нереально, я почти не испытывала эмоций, будто знала, что грезы вот-вот рассеются. Но совсем другое дело – сон, что разбудил меня в эту ночь – больше похожий на воспоминание, выуженное из глубин прошлого.

Там, в царстве Морфея, меня окрыляла любовь – всеобъемлющее, прекрасное чувство, которого, увы, я не испытывала в реальности. Все прочие сферы жизни затмила карьера – целиком и полностью я посвятила себя работе. Мой бизнес порой напоминал нефтяное пятно, которое распространяется по поверхности воды, заволакивая все бо̀льшую площадь масляной пленкой. Иногда, будто остановившись посреди дистанции, я спрашивала себя: «Для чего все это?», но, не найдя ответа, устремлялась дальше. Возможно, так я подсознательно оправдывала уход от серьезных взаимоотношений, уже имея за плечами горький опыт разрушенных грез…

На первом свидании был потрясающий вид из окна на самое сердце города с высоты птичьего полета. А позже, опьяненные вином и чувством притяжения друг к другу, мы целовались, плавно перемещаясь с дивана на пол.

Все происходило стремительно, и уже при следующей встрече волна страсти перенесла нас из гостиной в спальню, где некое чувство – тогда я приняла его за любовь – накрыло с головой.

Число три ознаменовало разрыв. В тот день я впервые приоткрыла дверь в свое сердце. Мы сидели за барной стойкой в его доме, созерцая потрясающий вид на Чикаго, пили коньяк десятилетней выдержки и разговаривали. Мои ноги свисали с высокого стула, и я чувствовала себя маленькой наивной девочкой. Может быть поэтому, а может под действием алкоголя, или просто из симпатии к этому солидному, вселявшему ощущение надежности мужчине, я разоткровенничалась с ним, слишком поздно осознав, что сделала это напрасно.

Осуждению и критике подверглось все: начиная с меня самой, заканчивая родителями, которые всю жизнь, честно проработав, не смогли разбогатеть, как в свои неполные 26 лет статный молодой человек, сидящий напротив. Было тяжело, ведь семья – это святое.

– Ты не имеешь достойного примера перед глазами, – самоуверенно произнес он, отпивая из бокала.

Я не нашлась что ответить. Чувствовала себя униженной, загнанной в угол.

– Энни, тебе стоило бы составить пирамиду ценностей, вместо того, чтобы распылять внимание на все подряд.

Мне было девятнадцать, я училась на втором курсе экономического факультета, вела обычную студенческую жизнь, как все мои сверстники: лекции и семинары, подготовка к сдаче экзаменов, встречи с друзьями, шумные вечеринки, беззаботность и ощущение, что весь мир у моих ног. Я впервые слышала о «пирамиде ценностей».

Позже я узнала, что это своеобразная иерархическая модель, в которой потребности человека располагаются в возрастающем порядке – от тех, коими можно пренебречь, к самым основным и фундаментальным.

Спустя непродолжительное время я составила пресловутую пирамиду. «Любовь» заняла один из низших уровней. Уязвленное самолюбие, подкрепленное бунтарским духом юности, сделало свое дело.

С тех пор я замуровала себя в «скорлупу», защищавшую чувства от внешнего воздействия. Сменила привычную парадигму искренности и непринужденности на новую – полностью ей противоположную. Этот процесс происходил постепенно – как наложение грима – слой за слоем. После каждой неудачи – новый штрих. Со временем эта маска настолько крепко срослась с моим истинным лицом, что порой мне и самой было трудно их различить. Настоящая «я» затаилась где-то в дальнем уголке и сидела, съежившись, боясь показаться на свет.

Нестерпимую боль несет в себе разочарование. Когда, нарисовав в мечтах идиллический образ, полный ярких красок, вдруг видишь реальность такой, как она есть. Розовые очки падают с глаз и разбиваются о холодный грязный асфальт, разлетевшись вокруг миллиардом льдинок, кажется, еще хранящих в себе отпечаток той иллюзии, которой на самом деле никогда не существовало в этом мире, а только лишь в воображении.

Именно оно – разочарование – способно сломить дух и заставить натянуть на лицо чертову маску безразличия. Чтобы больше никто и никогда не смог разглядеть истину и увидеть шрамы на сердце – неровные, корявые, сшитые наспех лоскуты, с неряшливо торчащими из швов нитками неподходящего по общей оттеночной гамме цвета.

Наверное, подсознательно назло этому человеку я стала той, кем стала – хозяйкой «Империи». Именно этим нескромным термином я окрестила свой проект. Молодое агентство недвижимости с громким названием полюбилось горожанам, молниеносно затмив славу конкурентов. Мечтала ли я посвятить жизнь риэлтерской деятельности, заключению договоров и курированию сделок? Напротив, я видела будущее в искусстве, научном труде или же помощи людям.

Жизнь – постоянный поиск себя. На пути самопознания так много ловушек и неизбежных опасностей. Повсюду виртуозно расставлены капканы, в земле вырыты глубокие ямы, прикрытые тонким слоем фанеры, указатели перепутаны, попутчики направляют по ложному следу. Однажды я свернула не туда… И теперь – что сделано, то сделано.

Возможно, мне даже удалось превзойти успех самодовольного пустослова. Он оказался не прав, говоря о моем будущем. Он ошибся. Каждый раз, думая об этом, я невольно улыбалась. Но улыбка эта имела оттенок грусти. Она как зеркало отражала два диаметрально противоположных чувства: удовлетворенность вкупе с сожалением. Зеркала видят истину, как бы мы ни старались ее замаскировать.

***

Я снова вернулась в постель, выключила ночник и уютно укуталась в воздушное одеяло. Мысли о странном видении не выходили из головы…

На календаре последний месяц осени. На город наступает североатлантический циклон, дует ветер, пронзающий, кажется, до самого мозга костей. Моросит дождь вперемешку со снегом и мелкими колючими льдинками.

Меня ничуть не смущает, что обстановка совсем непохожа на мир XXI века: вместо автомобилей по дорогам, вымощенным булыжником, движутся редкие конные повозки. Женщины одеты в длинные платья, доходящие до земли, а поверх них укутаны в теплые вязаные накидки. Мужчины, все как один, носят шляпы и прохаживаются важно, опираясь на трость. Во сне все это не кажется мне странным, я ощущаю себя неотъемлемой частью происходящего.

Одета я совсем не по погоде – платьице, определенно летнее, из нежной тонкой ткани, с глубоким декольте. Сверху накинут черный плащ, расстегнутые полы которого парят по воздуху, словно в невесомости. Что поделать, я влюблена в лето, и из года в год мне так тяжело расстаться с ним, уступив последующие шесть, а то и все восемь месяцев, буйству холодов. Я готова до самых морозов носить одежду не по сезону, лишь бы не признавать, что настала пора укутываться в шерстяную шаль и прятать руки в теплый мех муфты.

Я тороплюсь и не стесняюсь неуклюже бежать на невысоких каблучках, придерживая подол платья. По пути я обгоняю степенных дам в элегантных шляпках или же с хитроумными прическами, которые издалека не отличить от головного убора. Интересно, сколько времени им требуется на все эти приготовления перед выходом? Над своими аккуратными укладками они держат зонтики из промасленного шелка с ручками, выполненными из модного в то время палисандрового дерева. Я проношусь мимо них, развевая по колючему осеннему ветру растрепанные волосы, которые из-за повышенной влажности воздуха завились в хаотичные неопрятные кудряшки. Со стороны я выгляжу, наверняка, комично, но до того, что подумают окружающие, мне нет никакого дела.

И вот – долгожданная встреча. Он протягивает мне руку. Я уже знаю, каким будет рукопожатие, знаю свои ощущения от соприкосновения с его горячей кожей, ибо это не впервые. Знаю чувства, которыми переполнится моя душа, когда меж нашими телами не останется свободного пространства: неистовая нежность, всепоглощающая радость просто находиться рядом…

Мне было трудно осмыслить все это, проснувшись, ведь в реальном мире я не испытывала ничего подобного. Прозвище «железная леди» подходило мне как нельзя лучше. Я выбрала этот путь, или же он меня – сложно сказать однозначно.

Со своим психотерапевтом Брайаном Уилсоном я не раз затрагивала тему навязчивого сновидения. По мнению доктора, этот феномен объяснялся лишь желанием обрести стабильность. Оттого, по его словам, мне и грезилась протянутая рука, за которую я хватаюсь, как за спасительную соломинку. Но, несмотря на его уверенность, мой разум отказывался принять эту рациональную, источавшую здравый смысл, версию. Внутренний голос подсказывал, что за всем этим стоит нечто большее, чем выход бессознательного наружу посредством метафорических образов.

***

Пронзительный визг будильника бесцеремонно вторгся в мой сон. Грезы моментально развеялись, реальность пришла на смену видениям. В глаза сквозь незадернутые шторы светило весеннее солнце – еще недостаточно теплое, но уже очень яркое. Я протянула руку к телефону, чтобы отключить надоедливый сигнал, и прочла уведомление, оставленное на это утро еще месяц назад – «Hola Italia!» Наступило двадцать третье марта, а значит и мой долгожданный отпуск, который я планировала провести на берегу Средиземного моря, греясь в лучах южного солнца с терпким привкусом красного вина.

На заставке стояла картинка, неизменная на протяжении многих лет – белоснежный пляж с растущими прямо из песка мощными стволами кокосовых пальм и море волшебного цвета аквамарина. У самой кромки воды расположился небольшой домик, фасад которого выстроен из светлого дерева, а крыша покрыта пластинками красной черепицы. Я не знала, существовало ли это место в действительности или же являло собой лишь плод воображения креативного фотохудожника. Как бы то ни было, пейзаж мечты, завораживающий и манящий, настолько запал в душу, что со временем обрел куда большее значение, чем просто фон – он стал для меня виртуальным убежищем от невзгод реального мира.

С утра мне было уже гораздо лучше. Голова еще побаливала, но не осталось ни намека на лихорадку. «Может, приснилось», – усмехнулась я, но пакетик от лекарства, брошенный мимо мусорного ведра, говорил об обратном.

Я, как обычно, включила новостной канал и, краем уха слушая репортаж, приступила к приготовлению капучино. «Несколько дней ада ждет землян», – декламировала ведущая – блондинка с короткой стрижкой, одетая в ярко-красную блузку. «Минувшей ночью произошла магнитная буря мощностью свыше девятисот нТл, это сильнейшее геомагнитное явление, наблюдаемое астрономами за последние 160 лет.»

Кофемашина закончила взбивать сливки в плотную пену и принялась назойливо сигналить, дожидаясь отключения. Я взяла кружку с ароматным напитком и опустилась в кресло, не сводя глаз с экрана телевизора. Анимация была впечатляющей – смоделированное изображение вспышки на Солнце. На поверхности гигантского красного шара происходит взрыв, в атмосферу вырывается поток плазмы. Это похоже на фонтан, который всего за несколько секунд набирает мощность и вырастает до необъятных размеров. Постепенно энергетическая масса обретает форму кольца и вскоре исчезает, растворившись в пространстве.

«В ближайшие дни будет наблюдаться возмущенная геомагнитная обстановка. Буря класса G5 считается экстремально сильной. Ученые предупреждают о вероятности отключения радио- и телесвязи, нарушения электроснабжения. Возникновение полярных сияний в данных условиях расценивается как норма. Метеочувствительным людям настоятельно рекомендуется оставаться дома и избегать любых физических нагрузок. Возможно появление головокружения, головной боли, бессонницы и повышение артериального давления. Ученым пока не удалось спрогнозировать, к каким еще последствиям может привести магнитная буря такой мощности. Точных данных относительно того, сколько продлится воздействие аномалии, пока не представлено.»

Обычно подобные сообщения я пропускала мимо ушей, ведь не страдала метеозависимостью и не верила в разрушительную мощь столь тривиальных космических явлений. Но на этот раз что-то было иначе. Дурное предчувствие прочно укоренилось в подсознании. Пульс ускорился, кончики пальцев похолодели – верный признак волнения. Оставив чашку с остывшим кофе на столе, я поднялась с кресла, но, едва встав на ноги, рухнула обратно.

Голова закружилась, в глазах в одну секунду потемнело, словно песчаная буря заслонила солнечный свет. Пронзительный звон в ушах заглушил голос белокурой ведущей, и вдруг сквозь него я отчетливо услышала плеск волн. В лицо ударил легкий ветерок, принеся с собой сладкий аромат цветов, смешанный с едва уловимым запахом морской соли. Кожа ощутила тепло – так греет солнце жарким летним днем. Сосредоточенность на подготовке к путешествию, боязнь полета, волнение от услышанных только что новостей – вся эта гамма чувств в одночасье сменилась какой-то зыбкой, неестественной по своей природе эйфорией. Спустя пару секунд забытье рассеялось так же внезапно, как наступило. «Я не здесь, все это не со мной», – пронеслось в голове…

Такое случалось уже не раз. Когнитивный диссонанс, столкновение противоречий. Ощущение нереальности действительности, когда кажется, что все происходящие – чей-то сон, в котором не подчиняешься собственной воле.

Это чувство проходило достаточно быстро, но оставляло после себя неприятный осадок. Когда оно настигло меня впервые, мне казалось, что я мертва, и прямо сейчас происходит отключение сознания, угасание мозговых функций. Я видела лучи закатного солнца, что проникают сквозь толщу воды. Видела этот мир, размытый и неясный, откуда-то из глубины. Я не в силах выплыть на поверхность, мне нечем дышать. Протягиваю руку туда, откуда пробивается теплый красноватый свет заката, в надежде почувствовать воздух, но горизонт стихий лишь отдаляется от меня. Я иду ко дну, и постепенно тьма окутывает все вокруг. Однако, жизнь продолжала течь своим чередом, и с каждым последующим днем ощущение иллюзорности стабильно сходило на нет.

В тот день у меня не было времени углубляться в природу этого явления. Оставив тревожные мысли, я наконец пошла в комнату, чтобы окончательно собрать вещи в дорогу и полить цветы.

Перед тем как выйти из дома, я машинально взглянула в зеркало. «Платиновый блонд» был мне к лицу. Я давно перестала походить на себя прежнюю, но меня это вовсе не огорчало. Я не любила свой натуральный цвет волос, называла его не иначе как «серая мышь». Превращение в «белого лебедя» произошло еще в годы учебы в университете. Тогда же ежедневным ритуалом стало и использование плойки. Мне не нравилось, что волосы завиваются в локоны. Наверное, такова природа человека… То, чего не имеешь, зачастую кажется особенно привлекательным и тогда отчаянно стремишься заполучить желаемое любой ценой.

Холодный оттенок выгодно контрастировал с обведенными черной подводкой глазами. Мне нравилось, как красятся женщины Востока, делая акцент на взгляд: стрелки миндалевидной формы, густые ресницы. Тяжелый, словно туман, шлейф духов с нотами мускуса, гвоздики и меда. Я не была в странах, где женщины носят чадру и молятся по пять раз в день, повернувшись в сторону Мекки. Но этот мир, совсем не похожий на тот, в котором жила я, звал и манил, будто неустанно нашептывая на ухо приворотное заклинание.

Волею судьбы, именно в тот роковой день на Ричмонд-стрит начались работы по смене дорожного покрытия. Движение было перекрыто, вокруг образовались пробки. Водители в недоумении останавливались, не зная, где найти объезд. Воздух наполнился гулом автомобильных сигналов и возмущенных возгласов.

Фатальное совпадение. Каков был шанс, что столько независящих друг от друга событий произойдут в строгой последовательности и с такой точностью состыкуются по времени?! Один к миллиону? К миллиарду? Порой Вселенная преподносит невероятные парадоксы.

Таксист позвонил сообщить, что ждет меня на соседнем шоссе – стихийное бедствие, разразившееся из-за дорожных работ, помешало ему припарковаться возле дома.

Срезать путь можно было через парк. Идти с чемоданом по прогулочным аллеям, на первый взгляд, показалось неудачной затеей, но только так я могла сэкономить время. К тому же маневр позволял окунуться, хоть и ненадолго, в умиротворение природы. Это дорогого стоит в бурлящем котле жизни мегаполиса.

Я любила это место. Мне нравилось не спеша прогуливаться по тенистым тропам средь дубов и платанов, мощных и древних, чьи кроны застилали небо, словно пологом. Главной достопримечательностью парка был фонтан, в центре которого располагалась статуя девушки. Вода, как по волшебству, струилась прямо из ее рук. Автор потрудился на славу – даже волосы не лежали на плечах безжизненной копной, а парили по воздуху, подчиняясь направлению неосязаемого ветра. Она выглядела живой, будто скульптор вдохнул в свое творение частичку души. Это странно, но иногда мне начинало казаться, что лицо ее похоже на мое собственное.

Однако, в тот день мне было некогда лицезреть произведение неизвестного мастера. Меня ждало путешествие на другой континент. А это означало, что, прежде чем вобрать полной грудью соленый морской воздух, мне предстоит десять часов провести между небом и землей, вверив жизнь в руки пилота.

«Еще и магнитная буря, как назло, произошла именно сегодня. А что, если это явление выведет из строя систему навигации, и самолет потеряет связь с Землей?» – Погрузившись в мрачные мысли, я заметила, как ладонь, сжимавшая ручку чемодана, стала влажной, и холодный пластик заскользил в руке.

На коротких маршрутах я оставалась совершенно спокойна. Фобия давала знать о себе, лишь когда воздушное судно пересекало водные просторы, даже если речь шла о безобидном озерце. Вид на бездну с высоты небес приводил меня в ужас. Парадоксально, но при этом сама вода ничуть не пугала. Напротив, я была прекрасным пловцом и страстно обожала все, что связано с морем.

В детстве мы с родителями часто путешествовали по железной дороге. Мне нравилось смотреть в окно: на проносящиеся мимо поля, леса, дома, затерянные в глухомани вдали от больших городов. Картинки сменялись одна другой, мелькали стада фермерских животных, день плавно перетекал в ночь. Во взрослой жизни этот романтичный способ передвижения пришлось заменить самолетом ради экономии ценнейшего из ресурсов – времени.

Торопливо шагая по аллее парка, я пыталась уверить себя в том, что бояться нечего. В конце концов, авиатранспорт считается самым безопасным. По статистике, собранной ООН, в год на дорогах гибнет около миллиона человек, в то время как в воздухе – не более пятисот. Однако, эти данные не обнадеживают. Избежать смерти в автокатастрофе куда проще. Если повезет, можно отделаться лишь парой синяков. В самолете же, напротив, шансы стремятся к нулю.

Внезапно мысли оборвались, и рациональные рассуждения сменила фантасмагория, словно кто-то случайно нажал кнопку на пульте, переключив канал. Мне вдруг отчетливо вспомнился увиденный ночью сон – протянутая рука с кольцом на большом пальце. Казалось, я вновь вижу этот мираж – теперь наяву.

Глубокий вдох. Легкие наполнил прохладный утренний воздух с примесью различных по своей природе запахов: выхлопных газов, свежей выпечки и кофе из забегаловки через дорогу, первых весенних листьев на деревьях, сырой земли после дождя.

Люди спешили каждый по своим делам, устремив взгляд вперед, несясь навстречу рутинным заботам, боясь опоздать и не успеть свершить запланированное. Никому не было дела до мужчины, лежавшего на газоне, лицом прямо в мокрой от росы траве, в непривычной взору старомодной одежде, слишком легкой для прохладного утра весны.

Некоторые из прохожих бросали на беднягу короткий взгляд и еще быстрее, не замечая чужого несчастья, устремлялись вперед. «Пьяница или бездомный», – думаю, нечто подобное эхом отдавалось в их головах. Никто будто и не задумывался о том, что беда может случиться с каждым. И тогда бесчувственное поголовье так же пройдет мимо, оградив себя невидимым барьером от горя, его не касающегося. Мы добились грандиозного технологического прогресса, но словно взамен за инновации расплатились милосердием.

«Величайший грех – это не ненависть, а равнодушие к своим братьям»¹. В совокупности преступное равнодушие погубило не меньше жизней, чем кровопролитные войны и смертоносные вирусы. Именно оно – наихудшее из того, что могут предложить люди. Даже ненависть – и та куда предпочтительней. Она являет собой чувство – сильное, волевое, смелое. А равнодушие – это грязный растаявший снег на обочине дороги, которым лихой водитель на полном ходу обдает с ног до головы стоящего на тротуаре пешехода…

Будто вылепленная из воска ладонь мужчины, испачканная в грязи, приковала мое внимание. Я словно под действием гипноза стояла на месте, разглядывая серебряное кольцо на неестественно побледневшем большом пальце.

Наконец оцепенение прошло и я, оставив чемодан на тротуаре, сделала неуверенный шаг на газон. Каблуки туфель увязли во влажной податливой почве. Неразборчивые обрывки образов и звуков закружились в водовороте сознания. В неуклюжей попытке присесть на корточки, я потеряла равновесие и упала на колени.

Одежда молодого человека была насквозь мокрой, в темных волосах искрились капли воды. Я прикоснулась к его руке, и противоестественный холод через поры просочился в мой организм. Но вместе с необузданным страхом сердце наполнилось и ощущением трепетной нежности. Казалось, что за руку я держу не бродягу в одежде прошлого века, а родного, самого близкого мне человека. Я словно помнила это прикосновение. Помнила красочную палитру чувств: любовь, уважение, почитание заслуг, восхищение. И все к нему – впервые встреченному незнакомцу. Пелена недоумения вскоре все же рассеялась, подтолкнув меня к единственно необходимому действию – вызвать врача.

Поднявшись с земли, я отступила на асфальт. Колени и туфли испачкались в грязи и изумрудном соке молодой травы. Я понимала, что рискую опоздать на самолет, но мне было все равно. Мечты об отдыхе отошли далеко на задворки сознания.

– Здравствуйте, пришлите, пожалуйста, реанимационную бригаду в Палмер-Парк, здесь человеку плохо.

– Опишите состояние пострадавшего, – послышался голос диспетчера.

Мне не доводилось сталкиваться с подобным. Как и все люди, проходившие сейчас мимо бессознательного тела, я тоже старалась не вмешиваться в происшествия, не касавшиеся лично меня. Эгоистично, но от угрызений совести избавляла мысль, что кто-то обязательно поможет, найдется неравнодушная душа. Теперь же спасителем стала я сама.

– Я не знаю, что именно произошло. Мужчина лежит на газоне, мне кажется, он без сознания.

– Хорошо, проверьте, есть ли пульс.

Я вновь приблизилась к нему. На запястье сердечный ритм не прощупывался, но меня успокаивала мысль, что скорей всего виной тому – положение руки, придавленной весом тела, из-за чего кровь не циркулировала с достаточной силой. Он лежал, уткнувшись лицом прямо в землю, было совершенно непонятно, как он дышит, и дышит ли вообще. Хотелось перевернуть бедолагу в более естественное положение, но сдержанный повелительный голос «на другом конце провода» строго-настрого запретил проводить какие-либо манипуляции.

Наконец я прикоснулась к его шее. Вновь от ощущения холода меня пробрала дрожь. И хотя пальцы почувствовали биение сердца, оно было таким слабым, что начало казаться, будто я просто выдаю желаемое за действительное.

Машина примчала спустя десять минут. Я сидела на бордюре, бездумно уставившись в асфальт, чтобы не видеть, как бессознательное тело грузят на носилки.

– Вам лучше поехать с нами, вы что-то неважно выглядите, – обратился ко мне молодой санитар.

Было ясно, что на самолет я безнадежно опоздала. Как ни странно, я вовсе не сожалела, что столь долгожданное путешествие не состоится. «Все, что ни делается – к лучшему.»