Buch lesen: «Мимо шантажистов»

Schriftart:

ISBN 978-5-0051-8784-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Вот уже четыре года, как Алла – молодая грудастая женщина с красивыми, даже несколько кукольными чертами лица, бывшая Кузовкова, вышла замуж и стала Китаевой. С Китаевым Николаем Матвеевичем Алла познакомилась в ресторане «Пегас», куда попала на свадьбу своей студийной сокурсницы, с которой занималась танцами. В какой-то момент во время свадьбы Алле стало совсем не по себе среди счастливых богатых гостей: почти все были парами, приехали все на крутых машинах, одеты были все шикарно, а особенно Алле было невыносимо счастье сокурсницы, которую она считала серой мышкой. Эта мышка выходила замуж за красивого, а главное для Аллы, богатого мужчину. Узнав нечаянно, что «мышка» выходит замуж за сына известного актёра, Алла приложила много усилий, чтоб попасть на эту богатую свадьбу в надежде найти себе средь гостей подходящую пару, но оказалось, что среди них не было ни одного, кто бы ей подходил в мужья.

Алла вышла из зала, в котором проходило свадебное гуляние, двинулась в поисках туалета по коридору и увидела через приоткрытую в небольшой зал дверь одиноко сидящего за столом мужчину. Алла тут же сообразила, что он не беден, раз позволяет себе ужин в таком ресторане, он один, возможно, что и одинок, и она решилась вступить в игру. Девушка смело подошла к столу, за которым сидел мужчина, и разочарованно отметила для себя, что мужчина не молод, хотя издали казался молодым. Возраст мужчины не остановил её, она попросила у него разрешения присесть, и, не дожидаясь ответа, села на стул напротив и тут же заговорила:

– Вы тоже решили сбежать…

– Простите?

Алла знала, что человек этот вовсе не из числа приглашённых на свадьбу, тех-то она всех запомнила и зафиксировала в своём сознании, но эта «ошибка» была хорошим предлогом начать разговор, а потому, не обращая внимания на его вопрос, она продолжала:

– Я тоже не очень люблю большие шумные компании (это было ложью), или, может, просто моё одиночество вытолкнуло меня сюда, к вам.

– Ко мне?

Алла, как бы не расслышав вопроса, продолжала с застенчивой улыбкой, многократно отрепетированной ею для подобного случая:

– Надеюсь, моя свадьба будет проходить в каком-нибудь скромном месте, в кругу самых близких людей. Всем будет уютно, будут искренние тосты, искренние пожелания, вкусная еда, будет тихая музыка, как здесь (в зале звучала тихая приятная музыка), и искренние танцы.

Николай Матвеевич с обожанием смотрел на Аллу, он даже перестал есть, хотя минуты две назад имел хороший аппетит. Слова красивой девушки об уюте и искренности тронули его. Ему показалось, что перед ним сидит очень чистый, духовно богатый человек, потому, когда она сказала в продолжение своих слов «Давайте потанцуем», он обтёр губы салфеткой, встал и протянул ей руку. Танцевали прямо около стола. Близко, очень близко к его груди была пышная грудь красавицы, в своей руке он ощущал её нежную руку, видел очень близко её нежную шею. Потом, когда якобы, выяснилось, что Николай Матвеевич вовсе не из числа гостей свадьбы, он просто любит тут поужинать, Алла так красиво извинилась, у неё даже на щеках появился румянец.

– А ваш жених тоже мечтает о скромной свадьбе? – что-то решая для себя, задал вопрос Николай Матвеевич.

– Не знаю, – красиво поведя плечом, ответила Алла, – его у меня ещё нет.

***

Свадьба Аллы вопреки её высказыванию о желании иметь скромную свадьбу была достаточно затратной: невеста пожелала оригинальную свадьбу, для чего заказала профессионалам разработку сценария. По сценарию свадьба Китаевых мало походила на традиционные свадьбы, скорее всего это было некое шоу, на которое были приглашены телевизионщики, эпатажные фотографы, был на три часа арендован конный клуб для того, чтоб прокатиться на тройке, были выкуплены цветы одной подмосковной оранжереи, был арендован на двое суток исторический особняк, заказан теплоход, снят на ночь танцевальный клуб. Алла хотела бы ещё много чего, но побоялась переборщить, ведь она ещё не была женой, Николай Матвеевич мог и передумать жениться.

***

Передумать жениться в тот момент Николай Матвеевич не мог. Он был восхищён своей невестой и все её затеи принимал с какой-то весёлостью, считая, что так Алла выражает своё жизнелюбие. Для того чтоб Николай Матвеевич считал именно так, Алле пришлось немало поработать. Это было гораздо труднее, чем убедить «мышку» в своей дружеской привязанности. Перед Николаем Матвеевичем Алле приходилось играть роль «наивной дурочки», так она мысленно называла тот образ, который нравился Николаю Матвеевичу – «этому старому козлу», так мысленно Алла называла человека, намеченного ею себе в мужья. Но никому кроме своей матери, Алла не признавалась в своей игре. Матери она доверяла и то не совсем, но с кем-то ей было необходимо делиться, советоваться, нести одной груз игры в «Сюси-пуси», как они её с матерью называли, Алле было сложно.

Мать Аллы, Кузовкова Людмила Дмитриевна, по профессии актриса, давно уже жившая на пособие, получаемое за покойного мужа, бывшего учёного, рьяно взялась помогать своей дочери, радуясь, что её профессиональные навыки вновь находят применение. Сама она когда-то тоже выскочила замуж за человека много старше себя, большого учёного, отчасти благодаря своему артистизму. Теперь ей надо было устроить свою дочь, которая в отличие от неё не имела профессионального артистического навыка, а была, по её мнению, лишь смазлива, пластична и грациозна. Мать не просто репетировала с дочерью сцены приветствий, прощаний, какие-то жесты, но и подготовила для наглядности видеоматериалы. Зная неплохо советский кинематограф, она подобрала нарезки из фильмов, в которых были добрые, наивные, искренние героини. К ним она прибавила два иностранных фильма, в которых были сцены с милыми принцессами и королевами.

– Видишь, видишь, как она держит паузу, – наставляла мать дочь, – ну-ка, повтори! И губу, губу так же чуть закуси. Не поднимай так высоко руку…

Обыкновенно по окончании таких занятий мать с радостью констатировала:

– Аллушка, ты так талантлива! Ты вся в меня!

Алла снисходительно принимала эту похвалу, в действительности считая себя лучше матери. И тут она была права: хороша с лица, с красивой фигурой, пластична. Не имея профессионального артистического навыка, Алла имела природные артистические способности, которым могли бы позавидовать иные специалисты.

***

Китаев Николай Матвеевич, холостяк тридцати семи лет, не догадываясь об игре Аллы, не предполагая даже, что люди способны на такое, видел в девушке не только красавицу, но и красивую личность. На шутливые вопросы друзей о том, что это он вдруг решил жениться, он искренне отвечал «Я встретил ту, которую искал все эти годы». Для Аллы Николай Матвеевич был готов пойти на всё. Слушая её наивные мечты (так он полагал) обучить своего будущего сына языкам, парусному спорту, хоккею, плаванью, и, главное, увидеть в нём большого учёного, как и её отец (а отец Аллы, рано ушедший из жизни, действительно был хорошим учёным), он приходил в восторг. Говоря о будущей дочери, Алла тоже не скупилась на фантазии и на игру. Она с теплотой в голосе и с хорошо сыгранным умилением говорила о будущей дочери – красавице, которая, как и она сама, будет обучаться танцам. Тут Алла отчасти высказывалась искренне, она считала, что науки не для девочек. Но, уловив внутренний протест Николая Матвеевича, быстро с ним согласилась, что да, кроме танцев девочке не помешают и языки, и науки, что умная дочка – это не плохо, и в дальнейшем рисовала картины их умных, красивых детей.

***

До свадьбы Алла почти во всём соглашалась с женихом, но став Китаевой, она стала уставать от игры, да, собственно, не очень-то теперь игра и была нужна, потому мир и согласие в семье Китаевых часто стали прерываться раздорами. Отношения супругов приняли не тот характер, какой в воображении рисовал себе Николай Матвеевич, но он особо на этом не зацикливался, считая, что это временные неурядицы, в которых, возможно, он сам и виноват, ведь ему приходилось много внимания уделять своему бизнесу. Николай Матвеевич имел своё производство по изготовлению обширной линейки строительных материалов. Его бизнес, учитывая большой ассортимент изготавливаемых продуктов, а также географию расположения дочерних предприятий и филиалов, можно было назвать большим. Усилиями самого Китаева и умело собранной им команды бизнес его был хорошо отлажен, приносил хорошую прибыль, но, не взирая на это, он требовал постоянного и очень активного участия хозяина. Обыкновенно Николай Михайлович уезжал на работу часов в девять утра, а возвращался в девять вечера, а то и позже. Аллу устраивало то, что с мужем она видится не часто, это давало ей степени свободы, и защищало их семью от скандалов, вот если бы она, как её подруга бывшая одноклассница Настя, имела ещё возможность тусоваться и поздними вечерами-ночами, это было бы совсем для неё здорово. Но открыто на это Алла не решалась, а потому ей постоянно приходилось изворачиваться. Конечно же, помощницей ей в этих делах была Настя. Именно она предложила подруге скрыть от мужа, что уже давно не занимается танцами. Под предлогом занятий, а главное турне-поездок Алла время от времени «отрывалась от своего». Но однажды всё пошло не так, как было задумано подругами, и это заставило Аллу прибегнуть к теме материнства.

***

Подругами всё уже было продумано и решено. Узнав, что студийная группа, где занималась Алла танцами, выезжает в Нижний Новгород, Алла, как и в прошлые разы, объявила мужу, что едет на гастроли. Николай Матвеевич принял это нормально, порадовался за Аллу. Пошутили о возможном её гонораре, пошутили на тему «как бы её не увели», поговорили о Нижнем Новгороде, конечно же, не обошлось без разговора о финансах. Алла попросила денег на текущие расходы и на покупки, ссылаясь на то, что в Нижнем Новгороде по рассказам девчонок всё дешевле, чем в Москве. В назначенный день собравшись, разумеется, захватив и танцевальный костюм, Алла «уехала». Как и в прошлые разы, она остановилась у Насти. Днём она проторчала у телевизора в крохотной запылённой квартирке Насти, по возращению подруги с работы они сходили в ресторан и отправились в клуб, где их уже поджидали дружки, студенты МГИМО, Григорий и Фёдор. Ночь обещала быть приятной. Подчиняясь ритму музыки, чуть захмелевшая от выпитого шампанского, охваченная энергией зала, а главное, пьянеющая от ласковых взглядов, мимолётных касаний, а то и обниманий красавца Фёдора, Алла была почти оторвана от реальности, пока её не вернул в неё сослуживец и компаньон Николая Матвеевича, сын его друга – Максим. Он подошёл к Алле в тот момент, когда вся компания была у барной стойки.

– Алла, приветствую! – почти прокричал он ей в ухо, стараясь быть громче музыки. – Вы прекрасно выглядите.

Алла поначалу хотела проигнорировать мужчину или послать подальше, но названное им имя её остановило. Тем временем мужчина, видя, что Алла не узнаёт его, представился: – Я Максим, работаю в компании вашего мужа, помните, был у вас на свадьбе?

– Ааа! – делая вид, что узнала мужчину и рада ему, отозвалась Алла. – Как же, как же, помню! Максим! Рада видеть вас.

– И я… – как-то неопределённо сказал Максим. – Вы тут с друзьями? – спросил он, окидывая взглядом Настю и парней.

– А…, да. А вы что, один?

– Я с Вероникой, – ответил Максим, указывая взглядом куда-то вбок.

Судя по тому, что Максим назвал спутницу по имени, Алла должна была её знать, но Алла не могла вспомнить даже самого Максима, а потому не стала искать взглядом его спутницу и постаралась скорее отвязаться от него.

– Максим, простите, Коля, наверное, заждался меня. Мне пора домой. Рада была повидаться с вами.

Максим, пожелав приятного вечера Алле, отошёл, а Алла, нарушая планы дружков, заспешила домой.

В тот день ей пришлось вернуться домой и сообщить мужу, что гастроли отменили. Её охватил страх, она боялась, что муж начнёт копаться, что-то разузнавать, ведь не даром же, он спросил, где же она была допоздна. Конечно Алла, как могла, извернулась: опережая компаньона мужа, она сама призналась Николаю Матвеевичу, что была в ночном клубе. Объяснила это так: расстроенные отменой гастролей, они всей группой решили «оторваться в клубе». Всё вроде сошло, но всё же Алла помнила взгляд Максима и интонацию, с которой он произнёс слова «И я…». Алле казалось, что в этих словах звучала явная угроза. А потому хитрая женщина решила по терминологии её матери «играть козырями» – в ту же ночь она заговорила о материнстве.

– Коль, а я знаешь что подумала, это даже хорошо, что отменили поездку. Ну их, эти танцы. Я уже взрослая у тебя, хватит мне скакать. Думаю, мне надо вообще уйти из танцев. Думаю, пора нам стать родителями.

«Козырь» сработал. Когда на следующий день при встрече Максим заговорил об Алле, сказал, что встретил её вчера, Николай Максимович не захотел его слушать и весело перебил словами «Да, да, Алла говорила. Не знал, Максим, что ты тусуешься в таких местах».

***

Алла же в действительности не хотела становиться матерью. Раньше она говорила мужу, что очень хочет детей, но сначала ей хотелось бы повидать мир, ведь живя с матерью, она ещё нигде не бывала. При живом отце они несколько раз выезжали в Крым, и два раза за границу: в Египет и в Таиланд, ей же хочется посмотреть Европу. И вот по прошествии четырёх лет, за которые Алла объездила всю Европу, побывала в ряде стран Азии и Африки, она, зажатая в тиски обстоятельств, наконец, решилась на материнство. Причём рожать Алла не хотела, потому придумала воспользоваться услугами суррогатной матери. К мысли этой постепенно подвела её подруга Настя. На пляжах Настя указывала на женщин с подпорченными родами фигурами, а так же с разрывами жирового слоя на животе и как бы невзначай начинала говорить о том, что нет, она-то уж ни за что не будет рожать сама, о том, какое пагубное влияние роды оказывают на женщин. Таких разговоров было три в разные годы, на пляжах разных стран, куда Настя выезжала на средства Николая Матвеевича, не всегда могущего составить жене компанию в её многочисленных частых поездках, но они возымели своё действие. Хотя даже без этих разговоров Алла не намеревалась рожать. Ей было неприятно думать, что её молодость будет скована не только старым мужем, но ещё и каким-то малышом. Алле хотелось весёлых молодёжных вечеринок, флирта с красивыми молодыми мужчинами, правда, тем всегда был нужен секс, а Алла была фригидна, потому, а вовсе не по причине её замужества, эта часть отношений была ей в тягость. Спиртное Алла тоже не любила, позволяла себе в компаниях выпить немного вина, но пьянство и пьяные люди ей были противны. К счастью Настя тоже не была выпивохой, и тоже очень любила весёлые тусовки, да к тому же легко сходилась с людьми. В числе её друзей были, как правило, интересные творческие люди: художники, артисты, писатели, студенты, бизнесмены, причём большая часть этих лиц были мужчинами. Все друзья-приятели Насти становились и приятелями Аллы, но чаще только приятелями, хотя средь мужчин были и те, кто хотел бы иметь с ней более тесные связи не просто дружеского, а более интимного характера. Из всех, с кем знакомилась Алла, никто за эти годы не стал её другом, зато необыкновенно близка с ней была Настя.

***

Алла понимала, что очень много доверяет Насте, так много, что, по словам Людмилы Дмитриевны «от неё пора избавляться». Но избавиться от подруги значило бы для Аллы потерять тусовки, сплетни, пересуды, то есть захлопнуть окошко в «настоящую» жизнь, ведь та, которой она жила в образе Китаевой, была для неё тяжкой игрой: ей приходилось играть добродетельную, ласковую особу, а по разумению самой Аллы «наивную дурочку-торфушку». Она считала, что деньгами мужа, которыми Настя умело пользовалась, и даже пользовались их общие дружки, она держит свою подругу на поводке, хотя предполагала, что та когда-нибудь вздумает шантажировать её. Сама бы она на месте Насти не упустила такой возможности. Эта мысль частенько приходила на ум Алле, но она не желала на ней заострять внимание, гнала куда-то эту мысль в сопровождении следующей – «Проблемы надо решать по мере их поступления». Сейчас же главной проблемой для Аллы был вопрос материнства, и Настя помогала ей в этом вопросе. Именно Настя нашла для Китаевых суррогатную мать.

***

Имея общительный характер и сметливый ум, Настя была на работе на хорошем счету и чуть ли не душой компании. Все, кроме главного бухгалтера, уже немолодой полной высокомерной женщины со знанием испанского языка, в их небольшом по количеству сотрудников офисе относились к ней по-приятельски. Особенно её ценил босс-испанец – господин Хименас у Ринькон, или как он просил, чтоб его называли, господин Рэймандо. Рэймандо – было именем испанца. Отношение босса несколько возвышало её.

В один день к ней обратился менеджер Лёвушкин Михаил за советом. Речь шла о девушке, его бывшей соседке в Ижевске – Лике. Лика поступала в МГУ на вечернее отделение на юридический факультет. Её оценки позволяли ей поступить на бюджетное обучение на дневном факультете, но сама она не могла себе позволить этого: ей надо было ещё и жить где-то, и питаться.

– Настя, как думаешь, может босс примет к нам на работу девушку-студентку?

– Твою что ли? – забавляясь ситуацией, спросила Настя. Она знала, что Лёвушкин недавно женился.

– Ну, ты что? – Михаила немного расстроила весёлость Насти. – Просто девушка из нашего города.

– Да ты что? Ты же, кажется, из Ижевска? Она что, тоже?

– Ну да, – с еле уловимыми нотками вызова ответил Михаил.

«Видно нашкодил наш тихоня», – подумала Настя, представляя, что между Михаилом и девушкой из Ижевска существует какая-то порочащая его связь, а вслух сказала:

– И чего она сюда приехала, работать? А кто она по образованию?

– В том-то и дело, что у неё только школьное образование. Приехала поступать.

– Малолетка, значит. Ты же сказал, студентка?

– Она ею станет. Сегодня сдаёт последний экзамен. Она отличница, медалистка. Да и просто хорошая девчонка. Ей работа нужна.

– Так она что, не на дневной что ли поступает? А говоришь, медалистка.

– Нет. Ей же нужно на что-то существовать.

– А куда поступает?

– В МГУ, на юридический.

– Понятно. Думаю, можно с шефом поговорить. Может, фасовщики в цехе нужны. А чего ты к шефу не подойдёшь?

– Да вот думаю…, решил с тобой посоветоваться, – ответил расстроенный Михаил. Его расстроило то, что Настя назвала должность упаковщицы. Михаил знал, что в офис требуется секретарь.

***

Через неделю после этого разговора Насти с Михаилом в офисе фирмы «Декор» на месте прежнего секретаря, которая ушла в декретный отпуск, появилась Лика. Девушка была прилежна, приветлива, симпатична и сразу всем понравилась. Даже заносчивая главная бухгалтер была расположена к ней. Настя, прозвавшая Лику малолеткой, хотела укрепить это прозвище за ней и на работе, но любимицу босса никто не поддержал: в случаях, когда Настя в разговоре с кем-нибудь называла Лику малолеткой, её тут же поправляли «Кто? А, Лика…», все называли Лику только Ликой, а иные даже называли ласково Ликусей. Василий, главный технолог организации, высокий молодой мужчина спортивного телосложения с яркой рыжей шевелюрой, называл Лику «солнышко моё». Конечно, обращался он к ней так не прилюдно, а когда они были наедине, при всех он называл её по имени.

***

Лика и Василий понравились друг другу с первого взгляда. Встреча их состоялась на улице. Лика шла от автобусной остановки к зданию офисного центра, где она уже работала третий день, а Василий ехал к этому зданию на машине. Проезжая мимо Лики, он сразу её приметил: стройная, с пшеничного цвета распущенными волосами, вот, собственно, и всё, он даже лица её как следует не разглядел, но что-то его зацепило. Припарковав машину, Василий не вошёл сразу в здание, а стал ждать, скоро девушка должна будет подойти: по разумению Василия она шла именно в этот офисный центр, ну а если и нет, то всё равно она должна пройти тут. Стоять на дорожке и смотреть на приближающуюся девушку, было неловко, потому Василий стоял чуть в стороне вполоборота. Лика появилась рядом с ним неожиданно, он даже немного растерялся, но слово приветствия вырвалось само на автомате:

– Здравствуйте! – с некоторым волнением произнёс Василий, виновато улыбаясь.

– Здравствуйте! – с приветливой улыбкой ответила Лика, проходящая мимо него ко входу в здание, чуть приостановившись. Михаил поспешил за девушкой. Двери открылись перед ними автоматически. На входе Лика поздоровалась с охранником и назвала свою фирму.

– Я туда же, – радостно сказал Василий и поспешил за Ликой.

Пройдя турникет, Лика и Василий подошли к лифту. Василий заговорил первым:

– Я сотрудник «Декора», а вы к нам по делам?

– Я тоже сотрудник «Декора». Я новый секретарь. Меня зовут Лика.

– А я Василий. Я в офисе бываю не часто, работаю на производстве. Я технолог.

– Я слышала о вас. Рада познакомиться.

Лика была искренна. Ей действительно было приятно знакомство с этим парнем с необычно красивым цветом волос, которого она уже видела на групповой фотографии у Михаила. Называя каждого, о Василии Михаил сказал – хороший парень, и Лика тогда сразу приняла это, потому, знакомясь с Василием, она знала, что знакомится с хорошим парнем.

Вскоре отношения Лики и Василия переросли в большие чувства. Эти двое уже не мыслили жизни друг без друга. Все на работе заметили это и почти все были рады тому. Не радовали отношения Лики и Василия только двух менеджеров: Лизу, тайно вздыхавшую о Василии, и Настю, которой Василий нравился только внешне, она не предполагала семейного партнёра – простого трудягу, Насте было просто неприятно и завидно видеть счастливых влюблённых, их красивые отношения.

***

Отношения же в семье Китаевых по наблюдениям Насти становились всё более напряжёнными, а стало быть, возникал риск потерять кормушку в виде подачек от Аллы. Настя стала искать способы сохранения брака Китаевых. Конечно же, она учила подругу быть ласковее с мужем, хотя, как правило, на Аллу эти нравоучения Насти действовали обратно; огораживала её от опрометчивых действий, как например, отговорила Аллу таскать в их загородный дом мужскую компанию. Загородный дом Китаевых обслуживался семьёй «дяди Саши», жившей там же в отдельно стоящем на участке домике. Конечно же, по разумению Насти, дядя Саша, а точнее, его жёнушка Зинаида обязательно всё донесли бы Николаю Матвеевичу, и, конечно же, многое, чего даже и не было, эти двое додумали бы сами. В ту пору Алла имела намерение привезти «на пленер» пару художников, с которыми ничего кроме дружеских отношений иметь не намеревалась. Потом у неё возникало желание привезти группу артистов, состоящую как из женщин, так и из мужчин, тоже приятелей Насти, но и тут Настя её предостерегла. В этот дом, как на курорт, подруги изредка наезжали вдвоём, но очень редко, ведь для них там без компании была скукотища.

Идею привязать к себе «старого козла» высказала сама же Алла на втором году совместной жизни с Николаем Матвеевичем. В тот год Алла так называла за глаза мужа, это уже потом по наставлению матери она стала называть его «мой», а когда очень была зла на него, называла «мой тюфтя». Идея о ребёнке, конечно, исходила от Людмилы Дмитриевны, сама же Алла её отвергала, она просто поделилась с Настей тем, что предлагает мать. Настя поняла, что Людмила Дмитриевна предложила неплохой выход, и надо так и действовать, но действовать осторожно. Сначала она полностью согласилась с Аллой – ребёнок усложнит всё, ещё рано, понимая, что рано или поздно Алла сама ухватится за эту «соломинку». Сама Алла тоже чувствовала, что их брачный корабль дал крен. Постоянно играть роль влюблённой в мужа жены она не могла, чем больше ей приходилось играть, тем более она начинала ненавидеть мужа. Напряжённость в отношениях, так или иначе, начал замечать и Николай Матвеевич. Надо было что-то делать.

Встреча девушек в клубе с Максимом, который был сыном «дяди Саши» и Зинаиды, сыграла в решении Аллы определяющую роль – она уцепилась за спасительную соломинку – решилась на то, что у них появится ребёнок, который, по её мнению, снимет в семье напряжение и, главное, усугубит обязанности Николая Матвеевича перед ней. Об этом Алла тут же на следующий день рассказала Насте. Настя ликовала, но виду не подала. Она высказала Алле сочувствие и даже стала её успокаивать.

– Ал, ну и правильно. Зато у вас будет полноценная семья. Теперь-то уж точно твой Николай никуда от тебя не денется. Рожай!

– Да? Легко сказать, рожай. Ты хочешь, чтоб я расплылась как ром-баба?

– Да полно, что у вас денег что ли нет? Наймёте суррогатную мать. Сейчас все богатые так делают. Не будешь же ты портить свою фигуру?

Подруги, как обычно, когда требовалось обсудить что-то важное, сидели в «Смарте». Они ещё долго говорили по этому поводу: вспоминали известные им случаи, когда детей рожали суррогатные матери, прикидывали по деньгам, чего примерно это может стоить. Оказалось, Настя в этом вопросе была достаточно информирована. Главной же темой разговора было то, как Алла уговорит мужа согласиться на использование ими услуг суррогатной матери. Настя, ведущая аудиозапись, не хотела на ней выглядеть провокатором, потому она не стала напрямую давать подруге указания, а лишь спросила:

– А с сердцем у тебя всё в порядке?

– Конечно! – ответила Алла и добавила вопрос, – А что?

Задавая вопрос, она уже поняла, к чему клонит Настя, а потому далее весёлым голосом добавила: – Правильно! Скажу, что у меня с сердцем не всё в порядке. – Но тут же уже погрустневшим голосом продолжила, – Не поверит. Скажет, «Как же ты занималась танцами?»

Насте пришлось всё-таки вмешаться:

– Ну, знаешь, танцы – танцами, тут сердце работает только на тебя, а роды – это совсем другое. Сердце должно обеспечивать кровью сразу двоих. Скажи, что в детстве как раз из-за сердца тебе и рекомендовали заниматься танцами, но ещё тогда предупреждали, что роды, скорее всего, тебе будут противопоказаны.

Настя, зная, что ночью Алле пришлось как-то объясняться с мужем по поводу тусовки в клубе, а значит, сегодня она расскажет что-то интересненькое, захватила с собой записывающее устройство и сделала нужную запись. Она чувствовала, что тема материнства Аллы куда более сильный материал для компромата, чем её высказывания о «своём тюфте» и даже чем отношения с Фёдором.

***

«Вот если б ещё эту курицу (об Алле) заставить отказаться от сдачи яйцеклетки», – думала Настя, лёжа в постели на своём диване, – «то был бы убойный материал, стало бы вообще зашибись. Я полностью ухватила бы эту „золотую рыбку“ за жабры. Конечно, надо сначала склонить их к суррогатной матери. Кстати, хорошо бы иметь своего человека в этой роли». Мысли Насти ещё покружились по теме будущего шантажа, мысленно она пересчитала все имеющиеся уже у неё материалы, потом, понимая, что главный материал назревает, вернулась к теме суррогатной матери для будущего ребёнка Китаевых. Прикидывая кандидатуры тех, кто предположительно мог бы стать таковой, она вспомнила бывшую одноклассницу, сослуживицу на одной из предыдущих работ, и ещё она вспомнила Лику. Лика идеально подходила для этого: молода, здорова, нуждается в деньгах, а главное, прямо на глазах. Конечно, тут мог помешать Василий, но Настя решила, что она постарается опередить его.

***

На следующий же день Настя обратилась с этим делом к Лике. Она, зная бедственное материальное положение девушки, начала разговор с того, что Лика может с лёгкостью улучшить его. «Сможешь машину купить себе», – прекрасно зная, что Лике надо решить жилищный вопрос, специально сказала Настя. Она заявила Лике, что стать родителями ребёнка, хотят очень приличные состоятельные люди. Муж в этой паре уже пожилой, зачать ребёнка нормально у них не получается, а главное, у женщины проблема – больное сердце. Врачи рекомендовали им обратиться к услугам суррогатной матери. Предположительная сумма, названная Настей за эту услугу, позволяла Лике съехать от тёти Вари, двоюродной сестры матери Лики, которая уже дважды спрашивала «Ты когда, Лика, от меня съедешь? Мать твоя говорила, что ты только на время поступления будешь у меня». Лика заверила тётю, что скоро съедет, вот только чуть поднакопит денег. Пока ей хватает оплатить только саму квартплату, а требуется ещё и аванс. Кроме того, она обещала заплатить и самой тёте Варе за своё проживание, на что та сделала вид, что обиделась.

На предложение стать суррогатной матерью Лика ответила Насте не сразу, она обещала подумать и ответить завтра. Вечером, изучая через интернет вопрос суррогатного материнства, Лика расстроилась и в то же время обрадовалась: по закону женщине, принявшей на себя обязанности суррогатной матери, должно быть не менее двадцати лет, Лике же не было ещё и восемнадцати. На следующий день Лика, уже отказавшаяся от мысли стать суррогатной матерью, сказала о том Насте, но, оказалось, что в данном случае возраст её не препятствие, родители будущего ребёнка уладят этот вопрос. Тут же Настя стала уверять Лику в том, что рожать в молодости женщине не вредно, что даже наоборот, полезно. Она привела в пример женщин позапрошлого века из классических романов и приврала, что одна её знакомая, которая жива и поныне, родила первого ребёнка в четырнадцать лет. При этих разговорах Лика сразу вспомнила свою мать, родившую её в восемнадцатилетнем возрасте.

***

Мать Лики Нина Ивановна Васикова была чуть младше сегодняшней дочери, когда встретила своего суженого-ряженого – молодого оперуполномоченного Геннадия Крапивина. В школе, где училась Зинаида, перед самым их выпускным балом кто-то произвёл поджог, в результате которого сгорел физкультурный инвентарь и было попорчено другое имущество школы. На расследование этого дела прибыла группа оперативников, среди которых был и Геннадий. Во время следственных мероприятий Нина, как и все, отвечала на вопросы Геннадия, отдельного знакомства или даже просто разговора у неё с ним не было, да и в нём ничего особенного она не увидела, хотя другие девчонки говорили о нём «Хорошенький какой. Я бы с ним замутила». Через неделю Нина встретила Геннадия у своего подъезда. Он поджидал её. Девушка была ошарашена, ей казалось это невероятным, её расположения добивался взрослый мужчина, Геннадию в ту пору было двадцать пять лет. Всё закружилось очень быстро, Нина почти до беспамятства влюбилась в Геннадия в тот же день, и вскоре они поженились. Родителям Нины Геннадий нравился, лучшего мужа своей дочери они и не желали, единственно что их расстраивало, так это то, что их Нина, закончившая школу с одной четвёркой, и то, выставленной ей невзлюбившей её преподавателем физики, не успела получить образование, а уже готовится стать матерью. Но Нина обещала родителям, очень желавшим, чтоб дочь их получила высшее образование, и мужу, что обязательно выучится. У Геннадия родителей не было. Он был воспитанником детского дома. Семья Васиковых стала для него самой родной на свете.