Buch lesen: «Я прошу тебя – живи!»
– Ну что, подъём? – ОНА потянулась и похлопала рукой по одеялу.
Муж не ответил.
– Ми-и-илый, па-а-адъём, – пропела ОНА, встала с кровати и, сдернув с него одеяло, направилась в ванную.
Душ принимать не стала, просто почистила зубы и умылась. Когда вышла из ванной, увидела пустую кровать. Мужа в спальне не было, одеяло валялось на полу, дверь на лестницу была распахнута.
– Эй, а зубы кто будет чистить? – крикнула ОНА в лестничный пролет.
Муж не ответил.
Она хмыкнула, быстро застелила постель, натянула джинсы и футболку. Взмахнув несколько раз щеткой, собрала густые волосы в небрежный хвост.
Спускаясь по лестнице со второго этажа, ОНА в который раз отметила, какой красивый дом построили они с мужем. Дубовый паркет, лестница из мрамора, песочные обои и кожаная мягкая мебель – интерьер был выдержан в светлых тонах.
Первый этаж представлял собой единое открытое пространство. Зоны кухни, столовой и гостиной были отделены друг от друга парой колонн, элементами мебели и кадками с растениями.
Посреди гостиной лежал шелковый ковер ручной работы; по его светло бежевому фону в причудливом узоре переплетались бледно-розовые цветы с нежной зеленоватой листвой. Букеты похожих цветов стояли в высоких напольных вазах. В большие окна заглядывали лучи июньского солнца. Они отражались в хрустальных подвесках нескольких люстр и настенных бра. Блики играли на стекле аквариума, в котором неспешно плавали экзотические рыбки.
Муж был в кухне, ОНА поняла это по звукам открываемого холодильника.
– Ну, нет, – ОНА не дала ему достать из холодильника любимые продукты, – никакой яичницы с беконом, это холестерин, тебе нельзя. Будем есть геркулесовую кашу.
Муж обиженно насупился, но спорить не стал. По его шагам и скрипу стула за своей спиной ОНА поняла, что он направился в столовую, прошла за ним и включила телевизор, пульт положила перед мужем на стол, затем вернулась в кухню.
Много лет назад она завела в доме несколько правил. Одним из них было никогда не есть в кухне, завтракать, обедать и ужинать только в столовой. «А иначе зачем мы построили такой огромный дом» сказала ОНА тогда, муж с ней согласился.
Вот и сейчас ОНА суетилась в кухне так, как делала это уже много лет: поставила на плиту маленькую кастрюльку, достала из шкафчика тарелки, чашки и блюдца из любимого их с мужем японского сервиза. Вместе с двумя салфетками отнесла в столовую, ловко сервировала стол на двоих.
– Как приятно пахнут, правда? – спросила ОНА мужа, кивая на вазу с мохнатыми пионами.
Муж внимательно смотрел передачу по телевизору, поэтому просто молча дернул головой в знак согласия.
ОНА еще несколько раз сходила в кухню и обратно, принесла кастрюльку с кашей и кофе. Увидев геркулес, муж поморщился.
– Ешь, – строго сказала ОНА, – и никакого кофе, даже не мечтай.
Он вздохнул и снова дернул головой. ОНА налила себе в чашку ароматный напиток и присела за стол рядом с мужем.
По телевизору шла утренняя передача, посвященная здоровью. Ведущая увлеченно рассказывала о правильном питании.
– Вот, видишь! – назидательно произнесла ОНА и подняла указательный палец, – а ты прямо, как маленький ребенок «…хочу жареный бекон… хочу яичницу…» – передразнила ОНА мужа.
Тот в ответ только сокрушенно хмыкнул. Затем он поднялся и прошел в кухню. ОНА не видела мужа из-за колонны, только слышала его шаги и шум льющейся из бутылки минеральной воды.
– Сказал бы, я налила, – немного обиженно пробормотала ОНА, когда он вернулся.
Он в это время пил воду, поэтому ничего не ответил, только махнул рукой, типа «ничего страшного, я сам».
ОНА сделала последний глоток кофе, решительно поднялась из-за стола и выключила телевизор.
– Ну, что, принимаемся за работу? – посмотрела ОНА на мужа, он кивнул.
ОНА быстро перенесла в кухню посуду, отметив, что к каше муж так и не притронулся, и направилась в гараж.
– Давай, ты за тот конец, я за этот, – предложила ОНА, и они схватились за стремянку.
Вдвоем они вынесли лестницу из дома и установили ее на крыльце.
Легкий ветерок шелестел зеленой листвой, по голубому небу плыли редкие перистые облака. День обещал быть прекрасным.
– Посмотри, как у нас красиво, – ОНА оглядела ровно постриженный газон и цветник с распустившимися ирисами и разноцветными пионами, – тебе нравится?
Он молча улыбнулся.
– Ты ведь мне поможешь? – тихо прошептала ОНА, обращаясь к нему.
Он внимательно посмотрел на НЕЕ, затем протянул руку и нежно коснулся ЕЕ щеки. ОНА жалко улыбнулась и тихо всхлипнула, на глаза навернулись слезы. «Так, прекрати сейчас же» мысленно приказала она себе и полезла по ступенькам.
Вчера вечером они договорились отремонтировать навес над крыльцом. Во время шквалистых ветров от стального каркаса оторвался край листа поликарбоната. Вот уже месяц он стучал по металлу, особенно в ветреную погоду. А потом из листа вывалился следующий крепеж, парусность увеличилась. Теперь даже в безветренную погоду днем и ночью было слышно постоянное дребезжанье.
ОНА позвонила в несколько строительных фирм. Везде ЕЙ стразу же задавали два вопроса: где находится дом и как давно был сделан навес. Услышав название дорогого коттеджного поселка и узнав, что фасадные работы проведены двенадцать лет назад, все консультанты, как один начинали предлагать заменить старый пластик на более современный. В результате копеечная работа (прикрутить к каркасу край листа) превращалась в дорогостоящую реконструкцию объекта и тянула уже на несколько десятков тысяч.
ОНА категорически отказалась от услуг мастеров, муж ее поддержал. Дело было не в деньгах. Просто они с мужем никогда не уважали наглецов, разводивших доверчивых хозяев на дорогой ремонт. Предпочитали все всегда делать самостоятельно и обязательно вместе.
– Слушай, а тут серьезное дело. Намного хуже, чем я думала, – обратилась ОНА к мужу.
Он держал лестницу и внимательно смотрел на нее снизу вверх.
– Я-то думала прикрутить лист проволокой, а тут, оказывается, край отломался, – пробормотала ОНА, обозревая фронт предстоящих работ, – да-а-а, без дрели не обойтись.
ОНА спустилась со стремянки и вздохнула, – придется сверлить. Давай, ты идешь за дрелью, а я принесу удлинитель.
Муж кивнул и скрылся в доме. ОНА прошла в гараж, взяла в руки катушку и, разматывая провод, вынесла ее на крыльцо. Мужа не было.
– Эй, ты скоро? – позвала ОНА его, заглядывая в дом.
И снова ответом ей стала тишина, муж ничего не ответил.
ОНА осторожно перешагнула порог, сделала несколько шагов и замерла посреди холла.
Дубовый паркет уже давно не сверкал золотом. И он, и мраморная лестница, и шелковый ковер ручной работы были покрыты толстым слоем пыли. На полу были отчетливо видны протопанные ею дорожки: от лестницы к кухне, из столовой в гостиную, от входной двери до гаража. Они пересекались и снова расходились в сторону неровными лучами, образовывая причудливую магическую гексаграмму.
Через грязные разводы оконных стекол и пыльные серые занавески в дом с трудом пробивались лучи июньского солнца. Они не отражались в хрустальных подвесках люстр и не бликовали на мутных стенках аквариума: она давно не мыла окна, а в аквариуме еще год назад забарахлила система очистки; сейчас в зеленоватой воде неспешно плавали экзотические рыбки из пластмассы.
– Милый мой, мне так плохо без тебя, так одиноко… я больше не могу … – прошептала ОНА.
И снова ей никто не ответил. Уже много лет дом безмолвствовал. ОНА села на диван, закрыла лицо руками и горько заплакала.
***
С тех пор, как три года назад умер муж, ее жизнь потеряла всякий смысл. Похороны прошли, как в страшном сне. Накачанная лекарствами, она вообще не понимала, что происходит. Во время отпевания потеряла сознание, ее вынесли на свежий воздух. На кладбище вырывалась из рук державших ее друзей и выла, как сумасшедшая. Когда гроб с телом мужа опускали в яму, снова упала без чувств. Глаза от слез опухли так, что она ничего не видела. Поминки помнила плохо.
Потом были девять и сорок дней. Снова собрались родственники и друзья. Они говорили добрые слова об усопшем и, как могли, ободряли женщину. Она их не слышала. Сидела, уставившись стеклянным взглядом в одну точку и твердила «Я не верю». А потом все разошлись, дочка с мужем и детьми вернулись к себе домой, а она осталась один на один со своим горем.
На работе отнеслись с пониманием к ситуации и предложили ей пойти в отпуск. Она категорически отказалась. Она боялась оставаться одна, особенно в родном доме. В нем все напоминало о муже. Каждый вечер, приходя домой, она ждала, что сейчас откроет дверь и увидит его. Он примет у нее сумку и поможет снять пальто. Но чуда не происходило, и сердце сжималось от боли и одиночества.
Приготовленные для стирки рубашки мужа она принесла обратно в спальню и положила рядом с собой на кровать. По вечерам обнимала их и, уткнувшись лицом в родной запах, снова и снова плакала. Ей постоянно слышался шум его шагов или тихое покашливание, иногда казалось, что он включает на первом этаже телевизор или открывает на кухне холодильник. В такие мгновения она замирала и прислушивалась. Но в доме было тихо.
Каждую субботу она ездила к мужу на могилу и подолгу сидела около нее на скамеечке. Помня строгие наказы пожилых людей «не беспокоить усопшего», никогда не причитала. Конечно, сдержать слезы было нелегко, но она старалась плакать беззвучно. А еще рассказывала мужу последние новости. Она обсуждала с ним последние новости, делилась переживаниями о работе, зачитывала эсэмэски от дочери и показывала на экране планшетника фото подросших внуков. Со временем разговаривать с умершим мужем вошло в привычку.
На кладбище она обычно сидела допоздна, совершенно не боясь темноты. Напротив, она была готова к встрече с кем угодно «оттуда», чтобы поговорить о муже и узнать, как он «там». Если бы она могла воскресить мужа, то сделала бы это, не раздумывая ни секунды. И не важно, каким бы он стал. Она согласилась бы на любое колдовство и продала бы душу кому угодно, только бы увидеть его еще разочек, только бы услышать его родной голос.
Много раз с территории кладбища ее и некоторых других припозднившихся посетителей выводили ночные сторожа. Она садилась в машину и ехала в пустой дом, не представляя, чем там можно заняться. Она садилась на диван и раз за разом просматривала фильмы, сделанные в путешествиях. Когда на экране появлялся муж, она включала стоп-кадр, подолгу смотрела в родные глаза с легким прищуром и гладила его по голове и лицу. А потом ложилась в одинокую постель, обнимала его рубашки и горько плакала.
Так прошел год. Земля на могиле уже осела, и она привела ее в порядок, поправила ограду и заказала мраморную плиту. На вопрос каменщика, почему на плите под именем и датами осталось так много пустого места, ответила «Это для меня».
