– Меня только сейчас осенило: мы имеем дело с мужчиной, переодетым в женскую одежду. Из своей квартиры выходить в женском наряде он не может: соседи всё равно его узнают. Меняет одежду по пути. У него где-то в лесу есть тайник. После преступления он заново переодевается в мужскую одежду и спокойно возвращается домой. Не пойму одного: зачем ему понадобилась старушка? Она хотя и слепая, но могла по голосу догадаться, кто перед ней мужчина или женщина. Ненужный риск со стороны маньяка. Надо срочно организовать дежурство сотрудников в квартире старушки, – распорядился Родион Петрович.
Когда оперативники рассказали пожилой женщине о цели своего визита, она не могла поверить их словам.
– Инночка – замечательная девушка, она так искренне заботится обо мне. Я хоть и слепая, но плохого человека на расстоянии чувствую. Когда вы её увидите – сами убедитесь: она ни в чём не виновата, – сказала хозяйка.
Но увидеть Инночку никому не удалось. У своей подопечной она больше не появилась.
Родион Петрович нервничал:
– Наконец- то вышли на след преступника, но вы, по всей видимости, повели себя неосторожно, он вас вычислил, операцию безнадёжно провалили, – выговаривал он Суздальцеву.
Потом маньяк надолго исчез. Родион Петрович часто обсуждал эту тему с подчинёнными:
– Куда запропастился наш Фантом? Заболел? Уехал из города? У меня есть плохое предчувствие: он ещё объявится. Пока затаился, понял, что мы вышли на его след. Успокаиваться рано, лес держите под контролем, – сказал он.
Родион Петрович оказался прав. Через полгода произошло новое убийство. Маньяку опять удалось скрыться. У Родиона Петровича были неприятные объяснения с руководством, однако его рапорт об отставке не приняли. Начальство приказало: вначале надо найти преступника, а уж потом мечтать об уходе на пенсию.
Поиск маньяка продолжался, но он себя никак не проявлял. Потом в течение целого года в районе не было ни одного убийства. Жители успокоились, хотя ходить в лес всё ещё боялись.
А Родион Петрович, несмотря на возражения начальства, всё-таки готовился к уходу на пенсию. К этому важному событию приурочил покупку небольшого дома.
– Фруктовые деревья в саду есть, ещё новые посажу, парник построю, буду на рыбалку ходить- речка рядом. Я- в молодости заядлый рыбак – уже забыл, как червя на крючок насаживать. Всю жизнь работал с утра до ночи, теперь надо учиться бездельничать, – шутливо говорил он друзьям.
Вечерами Родион Петрович всё чаще оставался один, Вадим и Арина уходили на прогулки. Родион Петрович их всегда напутствовал:
– Держитесь от леса подальше.
Вадим смеялся и заверял его:
– Нас, таких молодых и сильных, вашему Фантому не одолеть. Мы сами его поймаем и преподнесём вам в качестве подарка на юбилей.
А Родион Петрович никак не мог избавиться от тревоги. Причиной этому были не только неприятности, связанные с работой. Последнее время его всё больше беспокоили перепады в настроении дочери: иногда она молчала целыми днями, на его вопросы отвечала невпопад. Родион Петрович понимал: Арина его не слышит. Она словно вычёркивала себя из настоящего и исчезала в неведомую ему жизнь. Лишь изредка она обнимала его, была искренней и по-детски доверчивой. В эти минуты Родиону Петровичу казалось, будто они вместе возвращались в прошлое, в то время, когда дочь бегала по двору в майке и трусиках, радостно бросалась ему навстречу. Он старался успокоить себя и странности в поведении дочери объяснял её неустроенностью. Ей скоро тридцать, а она одинока.
– Вадим – парень надёжный, может, у них всё сладится, и я ещё внуков успею понянчить, – думал он.
В сентябре Родион Петрович отмечал свой шестидесятилетний юбилей. Весь день его поздравляли на работе, а вечером они собрались втроём в новом доме. Арина была в нарядном платье, Вадим – в строгом костюме, на столе стояли зажжённые свечи. Застолье начали с шампанского. Родион Петрович сказал с грустью:
– Всё ушло: юность, мечты, любовь…Жаль, но я уже никогда не смогу сократить расстояние между собой нынешним и убегающей молодостью. Вернее, давно убежавшей.
Арина и Вадим стали его убеждать, что в каждом возрасте есть свои плюсы. Скоро он обретёт полную свободу, время будет принадлежать ему: как хочешь, так им и распоряжайся. Старость – своего рода привилегия, скорее, подарок судьбы, он не всем достаётся.
– Доживёте до моих лет, сами поймёте, какая это привилегия. Но вы правы: постараюсь не скучать, заняться есть чем, шестьдесят лет – не конец жизни.
Арина ушла на кухню. Вадим протянул Родиону Петровичу кольцо. Лицо Родиона Петровича побледнело.
– Это её кольцо? – спросил он Вадима.
– Да, мамино. Она мне отдала его перед смертью. Ничего не сказала, но я понял: она хотела, чтобы я передал его вам. Мама вас любила, и я об этом знал.
Родион Петрович откинулся на спинку стула, прикрыл глаза, пытаясь воскресить в памяти любимое лицо давно умершей женщины. Сердце на мгновение словно оцепенело.
Вернулась Арина с большим блюдом плова.
– Надеюсь, вам понравится, я очень старалась. Почему у вас такие грустные лица, что здесь произошло во время моего недолгого отсутствия? – с тревогой в голосе спросила она.
Вадим ничего не ответил, посмотрел на именинника и громко сказал:
– Родион Петрович! Я вам обещал в день рождения устроить встречу с маньяком. Я его нашёл.
Родион Петрович рассмеялся:
– Где же он? Ты его в шкафу прячешь?
– Он перед вами. Можете прямо сейчас надеть на меня наручники и отправить в тюрьму.
– Вадим, я всегда ценил твой юмор, понимаю, ты решил устроить розыгрыш в честь моего юбилея, но мне совсем не смешно, – растерянно произнёс Родион Петрович.
Арина сидела безмолвно и пристально смотрела на Вадима.
– Прошу меня выслушать, но рассказ будет долгим, – попросил Вадим.
– Говори, только я всё равно не поверю твоим словам. Знаю тебя с рождения, на моих глазах по земле топать начал.
– Не спорю, рос на ваших глазах. Вы работали участковым, и хотя посёлок считался большим, с каждым жителем вы были лично знакомы. Но о нашей семье знали не всё. Мой отец работал механиком на автотранспортном предприятии, рабочие его уважали. Зато дома он был совсем другим человеком – тираном и деспотом. Других определений для него у меня нет. Он издевался над мамой, часто бил по лицу и постоянно унижал. В каждом его слове и жесте сквозило пренебрежение и ненависть к ней. Он полностью контролировал её жизнь: заставил уйти с работы, не позволял встречаться с подругами, замкнул в пространстве дома и двора. Её парализовывал страх, когда он появлялся.
Родион Петрович перебил Вадима:
– Ты ничего не придумываешь? Вашу семью считали образцовой.
– Мне и маме запрещалось выносить «сор из избы,» а на людях отец был заботливым, нежным мужем и прекрасным отцом.
– Погоди, Вадим, отец любил твою маму, об этом в посёлке все знали, – сказал Родион Петрович.
– Вначале любил, но она его не любила. Когда он об этом догадался, возненавидел маму и меня в придачу. Она вышла за отца замуж из чувства благодарности: он спас её- вытащил из реки, когда она тонула. В детстве я многого не замечал, когда повзрослел, очень жалел маму. Но в какой-то момент я потерял к ней уважение: откуда такая покорность, почему молча сносит издевательства отца? Я видел с каким ужасом она ждала приближения ночи. Маме не хватало смелости противиться желаниям мужа, она безропотно, словно на казнь, шла с ним в спальню. Могу только догадываться, каким унижениям она подвергалась. Мама радовалась, когда отец засыпал пораньше на диване, ходила мимо него на цыпочках, словно боялась, что он почувствует запах её тела и проснётся. Однажды я спросил у него:
– Зачем ты глумишься над мамой? Она не заслужила такого отношения.