…Трактирная служанка Аманда Эмори сирота, ее мать погибла от рук разбойников, а отца она никогда не знала. Жизнь ее, в одночасье, круто меняется, когда она знакомится с бароном Вильямом Форестером. Барон Вильям, очень давно, потерял новорожденного наследника, других детей у него нет. Он проникся судьбой несчастной девушки, и решил ее удочерить.

Аманда переезжает в замок Форестсер—кассл и барон Вильям знакомит девушку с соседом – сыном своего друга, барона Ричарда Дженсена – Сирилом Дженсеном. К своему удивлению, Аманда узнает, что должна выйти за Сирила замуж. Когда—то давно барон Вильям и его друг поклялись, что если у Вильяма появиться дочь, то она станет женой наследника барона Дженсена. Жених был молод, красив и богат, и Аманда влюбилась в него. Однако против свадьбы возражала жена барона Вильяма – Милагрос. Она сама оказывала знаки внимания жениху приемной дочери, и возненавидела девушку. Аманда ревновала своего жениха, но ничего не могла сделать баронессе. По слухам, леди Милагрос тронулась умом после смерти своего ребенка и Аманда старалась не обращать внимания на ее странности.

Вскоре случилась страшная трагедия – накануне свадьбы молодой барон был убит в схватке с разбойниками на глазах невесты. Почти сразу овдовел старый барон – его жена покончила с собой. Аманда едва оправилась после пережитого ужаса. Она осталась с приемным отцом, став для него настоящей отдушиной в его беде.

Не прошло и года, как обрушилась новая беда – умер барон Вильям. Причиной его смерти стал визит человека по имени Артур Гонсалес. Он, явно, хотел убить барона Вильяма, но старик умер сам, едва увидев лицо убийцы. Аманде удалось спастись, и она твердо решает найти и наказать убийцу.

Аманда вспомнила предсказание одной старухи ведьмы. По ее словам, девушке нельзя было покидать трактир, пока она не найдет свою половину. Аманда решила, что пророчество начинает сбываться, но не отказывается от мысли найти убийцу отца. Поиски открывают ей страшную правду о темном прошлом барона Вильяма, правду, которая стала настоящим шоком для девушки…

…

…Беспокойно поглядывая по сторонам, молодой юноша ходил взад – вперед под раскидистым вязом, с трудом сдерживая тяжелые вздохи, которые вырывались из его груди. Луна уже поднялась высоко, и лишь ее бледный серебряный свет заливал пустынное место, где юноша сейчас, явно, кого – то поджидал. Недовольная морщина то и дело пересекала его лоб, а тонкие светлые брови то сходились на переносицу, то взлетали верх. Серо – зеленые глаза его с отрешенным выражением темнели, словно грозовая туча. Весь вид юноши выдавал его волнение, которое сквозило в каждом жесте, в каждом брошенном взгляде. Но тот, кого он так ждал, похоже, не спешил на встречу с ним.

– Где же ты, Милли? – в отчаянии, прошептал юноша, в очередной раз вглядываясь в полумрак, окружавший его. – Неужели, Господь не пожалеет нас?

Словно в ответ на его слова чуткий слух юноши внезапно уловил легкие шаги. Почти сразу, он увидел тоненькую фигурку, закутанную в длинный плащ, она появилась между деревьев. На секунду девушка замедлила шаг, словно чего – то испугалась, и юноша поспешил ей навстречу. Сердце его радостно заколотилось.

– Милли! – позвал он, и девушка бросилась к нему.

Подбежав, она обняла его за шею, и юноша крепко прижал ее к себе.

– Джеффри, я боялась, что ты испугаешься и не придешь…, – прошептала девушка, и юноша в ответ лишь подавил гневный возглас.

– Как ты могла думать такое? – воскликнул он, встряхнув девушку за плечи.

Капюшон черного плаща соскользнул вниз, открыв взору юноши прелестное личико его спутницы, с огромными черными глазами, тонким носиком с небольшой горбинкой, и пухлыми, коралловыми губками. Кожа девушки была смуглой, теплого оливкового оттенка, но сейчас, даже в темноте, было видно, как она побледнела от волнения.

– Прости, Джеффри, прости…, – прошептала она, прижавшись к груди юноши, – видит Бог, я так хотела, чтобы поскорее наступил этот день, и мы уехали отсюда! Я очень боялась, когда шла сюда! Мне казалось, что мой отец что – то заподозрил….

– Я не боюсь твоего отца! – с вызовом, бросил юноша и прижал к губам трясущуюся руку девушки, – он не сможет нам помешать! А твой так называемый жених…

– Не напоминай мне о Луисе, умоляю! – в голосе девушки засквозило рыдание, – его я боюсь даже больше, чем отца! Скорее, уйдем отсюда в порт, любимый, прошу тебя! Кажется, только на борту корабля я буду спокойна!

Юноша не успел ответить. В тишине ночи влюбленные, внезапно, услышали треск ломающихся веток и чьи – то тяжелые шаги, которые направлялись в их сторону. Джеффри, прошептав про себя какое – то проклятье, быстро шагнул назад и оттолкнул девушку себе за спину. Между деревьев они увидели две мужские фигуры, и сразу узнали их. Милли за его спиной пискнула словно птичка, попавшая в силок.

– Так – так, значит, твой приятель не соврал! – насмешливым тоном проговорил более старший мужчина в таком же черном плаще, какой был на Милли.

Он остановился в нескольких шагах от влюбленных, помахивая топором, и Джеффри, несмотря на свое мужество, ощутил противную дрожь. Что касается девушки, то она словно окаменела от ужаса, крепко обхватив юношу обеими руками.

– И далеко ты, щенок, собирался увезти мою дочь? – спросил мужчина.

Его спутник, с равнодушным видом, остановился рядом с ним, и под его тяжелым взглядом у бедного Джеффри похолодели все внутренности, но он старался не показать своего страха.

– Я люблю вашу дочь, синьор Родриго! – выпалил Джеффри и шагнул вперед, – и если вы тоже любите ее так сильно, как об этом говорите, почему вы не хотите, чтобы она была счастлива?

– Я хочу этого! – мужчина тоже шагнул вперед, и его черные глаза вспыхнули злобой, – и поэтому моя дочь сейчас вернется домой вместе со мной и своим братом! А тебя, сосунок, я, так и быть, отпущу с миром, лишь сломаю пару костей, чтобы ты забыл дорогу к моему дому! Милли, иди ко мне!

Слова прозвучали угрожающим тоном. Девушка, всхлипывая, уже сделала несколько шагов, но Джеффри остановил ее.

– Она никуда не пойдет! – выпалил он, – можете ломать мне что угодно, синьор Родриго! Можете вообще меня убить, но я не откажусь от вашей дочери! И она не выйдет замуж против ее воли!

Мужчина по имени Родриго, с изумлением, посмотрел на смельчака, а потом на своего спутника. Судя по всему, оба они не ожидали, что Джеффри посмеет бросить им вызов. Родриго даже онемел от изумления, но быстро пришел в себя.

– Повтори, что ты сказал? – процедил он, – потому что через минуту ты лишишься и языка и всего своего богатства, паршивый щенок!

– Пускай весь городок вас боится, синьор Родриго, но я вас не боюсь! – уверенности в голосе Джеффри не было, но все же он не отступил, – повторяю, можете меня убить, но я люблю вашу дочь!

– Ну что же, твое желание исполнить нетрудно! – прорычал Родриго и провел ладонью по лезвию топора. – Сержио, убери отсюда свою сестру, не хочу, чтобы она это видела, с ней я разберусь дома!

– Отец, умоляю, пощади его! – девушка бросилась вперед, обливаясь слезами, упала на колени перед мужчиной и обеими руками ухватилась за топор, – я пойду с тобой, я выйду замуж за Луиса, но не убивай Джеффри!

– Сержио, не стой столбом! – Родриго, с силой, отшвырнул девушку в сторону и отвесил ей оплеуху. Несчастная Милли буквально отлетела назад, и второй мужчина подхватил ее подмышки.

Джеффри бросился, было, за ней, но получил такой удар в лицо, что едва не лишился сознания. Что и говорить, удар у синьора Родриго был поставлен хорошо. Джеффри, с трудом, привстал, опираясь на руку, выплюнул кровь изо рта и понял, что у него сломана челюсть. он с трудом мог шевелить ею, на подбородке налился кровоподтек, а в голове стоял звон.

– Отец, прошу, не трогай его! – в отчаянии, визжала девушка, силясь вырваться из рук своего брата, – Джеффри!!!

– Что – то еще хочешь мне сказать, мерзавец? – Родриго наклонился над поверженным противником, и его лицо исказила жестокая улыбка, – давай, у тебя есть еще пара минут!

– Я люблю Милли…, – с трудом пробормотал Джеффри, вытирая рукой кровь, лившуюся у него изо рта, – и буду любить… всегда!

– Что же, похвально! – Родриго сгреб противника за шкирку и приподнял, – ты даже начинаешь мне нравиться! Вот только Милли тебя не любит, хотя об этом и не догадывается! Милли, я прав или нет? – крикнул он, обращаясь к дочери, – скажи этому сосунку, что ты любишь Луиса, и скоро станешь его женой! Тогда, может быть, я оставлю его в живых, но он уберется отсюда навсегда!

Ответом ему послужило лишь горькое рыдание. Джеффри, затуманенным от боли взглядом, посмотрел на свою возлюбленную, и его лицо осветила слабая улыбка.

– Милли….

– Я не люблю тебя! – выкрикнула, внезапно, девушка, – у меня есть жених, о нашей свадьбе договорились уже давно! Умоляю, Джеффри, уезжай отсюда!

– Это говоришь не ты, Милли, это не твои слова! – Джеффри попытался встать, но Родриго не дал ему это сделать и свалил на землю, ударив ногой в живот. Джеффри, со стоном, растянулся на песке, а Милли опять закричала.

– Отец, Бога ради…!!

– Ты хотел сделать из меня посмешище? – процедил сквозь зубы Родриго и приподнял Джеффри, ухватив его за воротник, – хотел поиздеваться над моей дочерью? А ты рассказал ей о пари, которое заключил со своим приятелем?

– О каком пари? – едва шевеля разбитыми губами, пробормотал Джеффри, – я не понимаю, о чем вы говорите, синьор Родриго…?

– Не понимаешь? – прищурился мужчина, – вот так наглость! Может, отвезти тебя в пыточную камеру? Там ты быстро все вспомнишь, или я даром получаю мое жалованье! Расскажи Милли, почему ты вдруг воспылал к ней такими пылкими чувствами, несмотря на ее происхождение? Отвечай, ублюдок, или я прикончу тебя на месте!

– Джеффри, о чем говорит мой отец? – девушка, в ужасе, переводила взгляд с одного мужчины на другого, – какое пари?

– Милли, твой отец свихнулся! – Джеффри снова попытался встать, – я не понимаю, о чем он говорит, я не…

Слова Джеффри прервал очередной удар ногой, на этот раз в лицо. Юноша свалился на землю, обливаясь кровью, и закашлял, а мужчина повернулся к своей дочери. От страха Милли не могла даже закричать, лишь ее огромные черные глаза смотрели на возлюбленного, который корчился на земле от дикой боли.

– Если этот выродок не может ничего сказать, это сделаю я сам! – синьор Родриго замахнулся топором и с силой вбил его в ствол росшего рядом дерева, – ты знаешь, Милли, что он заключил со своим приятелем Биллом пари, поспорил на то, что сумеет окрутить мою дочь и соблазнить ее? И ты, глупышка, поверила ему! Как хорошо, что я успел вовремя все узнать и вмешаться!

– Что…? – помертвевшими губами прошептала девушка, и ее лицо побелело еще больше, – Джеффри…? Джеффри, скажи мне, что это неправда!

– Твой отец лжет, я не делал ничего подобного! – простонал юноша, – я люблю тебя, Милли, люблю, больше жизни! Билл не мог сказать такого, синьор Родриго, если только вы его не запугали!

– А мне это зачем? – прищурился синьор Родриго, – твой друг сам все рассказал, он не хотел, чтобы ты довел до конца свой план и опозорил мою дочь на весь город, в отличие от тебя он честный человек!

– Я все понял…, – с горечью, прошептал Джеффри, – выходит, он обманул и вас, и меня! Синьор Родриго, вам сложно мне поверить, но я люблю Милли по – настоящему, и мне все равно, чем вы зарабатываете на жизнь, это правда!

– Я не верю тебе, жалкий англичанишка! – покачал головой Родриго, – ни единому твоему слову не верю! Что ты собирался сделать с моей девочкой? Даже если допустить мысль, что Билл обманул меня, что с того? Ты собирался сейчас украсть Милли, увезти к себе, а что потом? Кем она стала бы рядом с тобой, ты, жалкое ничтожество? Твоей прислугой? Только не говори, что никогда не вспомнил бы о ее происхождении!

– Вы думаете, она будет счастлива с человеком, которого вы выбрали ей в мужья? – выкрикнул Джеффри, – какая жизнь ждет ее здесь? Презрение всего города? Шепот за спиной и ужас в глазах жителей?

– Мои дети уже давно научились не обращать на это внимания! – Родриго тоже повысил голос. – Пока есть правосудие, будут и те, кто вершит его! Пускай меня презирают, но я честно выполняю мою работу!

– Прошу вас, синьор Родриго, отпустите нас! – взмолился Джеффри, понимая, что вряд ли сможет убедить этого жестокого человека хотя бы прислушаться к его словам, – Милли достойна самого лучшего!

– И лучшее, что она получит, это прекрасного мужа, Луиса Альвареса! – закончил за Джеффри синьор Родриго, – таков закон и моя на то воля!

– Отец, прости, но я не смогу стать женой Луиса…, – прошептала Милли, она, видимо, еще не до конца осознала весь ужас происходящего, – я могу быть только с Джеффри, ведь я уже принадлежала ему….

– Что?! – с искаженным от ярости лицом Родриго обернулся к дочери, – что ты сказала?!

– Отпусти нас, отец…, – продолжала бормотать несчастная девушка, зажав уши обеими руками, – я люблю его, просто отпусти нас!

– Ах ты…, – Родриго в два прыжка оказался рядом с девушкой и наотмашь ударил ее по лицу.

Державший ее брат разжал пальцы и девушка упала на землю, обливаясь слезами. Ноздри синьора Родриго начали свирепо раздуваться, как у взбешенного зверя.

– Не трогайте ее! – выкрикнул Джеффри, – бейте меня, если вам так угодно!

– Убери эту дрянь отсюда, Сержио! – скомандовал Родриго сыну, – дома я разберусь с ней по – другому!

– Позволь, я сам прикончу этого выродка! – выкрикнул Сержио, указав на несчастного Джеффри, но Родриго покачал головой.

– Нет, я сам! – отрезал он, – уходи отсюда, немедленно!

Сержио, бросив на Джеффри свирепый взгляд, легко поднял кричащую от ужаса девушку, перекинул ее на свое плечо, развернулся, и быстро зашагал прочь. Крик Милли поглотила ночная мгла. Джеффри прекрасно знал, какая участь теперь грозит его возлюбленной. Отец не пощадит ее…. Бедная, наивная девушка решила, что ее роковое признание им поможет. Что же с ней теперь будет? Это даже представить было страшно. О том, что сейчас будет с ним самим, Джеффри даже не думал, все его мысли занимала судьба Милли.

– Ради всего святого, синьор Родриго…, – прошептал он, едва шевеля разбитыми губами, – пожалейте Милли, я один за все отвечу!

Но синьор Родриго лишь, молча, шел к юноше, при этом в его глазах застыла пугающая пустота, а лицо приняло странное выражение, словно оно стало маской. Джеффри попытался встать, но силы покинули его. С ужасом он посмотрел в глаза человека, который подошел к нему, на ходу подтягивая рукава своей черной рубахи….

…Сержио шел быстро, и все же Милли успела услышать ужасный, рвущий душу крик. Нервы девушки не выдержали этого, и она лишилась чувств….

…

…Дождь, холодный, словно из ведра, лил и лил с неба. Это был один из тех дождей, которые начинаются внезапно, а потом льют, не переставая по несколько дней подряд. Городку под названием Саутхемптон, расположенному на морском побережье, не привыкать было к постоянной сырости. Но все же, дождь, который разошелся не на шутку, угнетал его жителей. В такую погоду на узких улочках встретить кого – то из жителей было бы странно, даже собак не выгоняли добрые хозяева. Как и в большинстве поселений того времени, мощеные дороги были редкостью, и самые бедные кварталы города тонули в грязи и нечистотах. Перемешанные с дождевой водой, они переполняли сточные канавы, наспех вырытые вдоль улиц, и текли по дороге, превращая ее в непроходимое болото.

Хозяйка постоялого двора, Мелисса Десмонд, вышла на крылечко своего заведения и покачала головой. Все – таки, ее муж был настоящим кретином, когда позволил себе купить этот дом в таком месте. И в погожие дни у них было мало постояльцев, а уж в такие и подавно. С таким количеством гостей, которые с трудом добирались до ее постоялого двора, она, того гляди, скоро разорится. Бормоча про себя ругательства, миссис Десмонд уже хотела вернуться назад, в дом. Вдруг она увидела бредущую по улице сгорбленную, тонкую фигурку, закутанную в плащ. Трактирщица приложила к глазам руку козырьком, вглядываясь в залитую струями дождя темноту ночи. Нет, ей не показалось, по улице на самом деле шел прохожий, и именно в сторону ее заведения. Трактирщица прилепила на свою неприятную физиономию подобие улыбки, но, чем ближе подходил прохожий, тем больше ее толстые щеки недовольно отвисали.

Припозднившимся путником оказалась молоденькая девушка, почти ребенок. Когда она подошла ближе, миссис Десмонд увидела, что девушка держит под промокшим насквозь плащом сверток, бережно завернутый в теплый шерстяной платок. Сверток этот слабенько попискивал. По виду девушке было не более пятнадцати лет. Из – под опущенного капюшона плаща на трактирщицу посмотрели большие голубые глаза, с ласковым, и, одновременно, умоляющим, выражением.

– Чего тебе нужно, попрошайка? – грубо спросила трактирщица, она сразу решила, что перед ней малолетняя потаскушка, которую выгнал из дома папаша, когда она притащила ему свой подарочек в платке.

– Позвольте остановиться у вас на одну ночь? – стуча зубами, прошептала девушка и протянула трактирщице несколько медных монет, которые сжимала трясущимися от холода, посиневшими пальцами.

Трактирщица беглым взором посмотрела на монеты, и решила сменить гнев на милость. В конце концов, какое ей дело до этой девчонки, и ее приплода, если она платит деньги за постой.

– Проходи, – миссис Десмонд отошла в сторону, пропустив в двери девушку.

Та, пробормотав что – то вроде благодарности, робко протиснулась мимо хозяйки и вошла в теплую комнату, прижимая к себе сверток обеими руками. Миссис Десмонд прикрыла дверь и, с любопытством, уставилась на гостью. Девушка откинула капюшон с головы, по ее плечам рассыпались волнистые, пепельно – русые волосы. Миссис Десмонд отметила, что она довольно хорошенькая – точеная фигурка, большие глаза с длинными ресницами, тонкие черты лица, нежные ручки, видимо, не знавшие тяжелой работы. Как ни старалась трактирщица вспомнить, но раньше она точно не видела ее.

– Как же тебя зовут? – спросила она.

– Роза… Эмори, – с запинкой, ответила девушка и покраснела, словно от смущения, – а вы хозяйка?

– Мелисса Десмонд. Да, это мой трактир, мой и моего мужа, который в это время уже давно спит. И куда тебя понесло в такой дождь, да еще с ребенком? – спросила миссис Десмонд, подойдя ближе, – папаша не мог выбрать другую погоду, чтобы вышвырнуть тебя из дома?

Девушка робко пожала плечиками, бережно приподняла край платка и посмотрела на младенца, который хныкал все сильнее.

– Меня никто не выгонял, – сказала она, – я приехала в Саутхемптон из другого города, у меня никого нет.

«Ну да, сделаю вид, что поверила!» – злобно подумала трактирщица.

– Твоих монет хватит на пару дней, если некуда пойти пока можешь остаться, – милостиво разрешила она, – пойдем, покажу комнату!

Миссис Десмонд гордилась своим трактиром, считая, что для своих постояльцев она делает все самое лучшее и комнаты в ее заведении тоже самые хорошие. Для Розы она выбрала комнатку наверху, самую маленькую, больше похожую на скворечник. Там едва умещалась грубо сколоченная кровать с матрацем, набитым соломой, и пара сундуков. Окошко прикрывала полотняная занавеска, на стенах висели несколько подсвечников, куда хозяйка еще утром поставила новые сальные свечи. Пройдя вперед, миссис Десмонд зажгла свечи от той, которую принесла с собой, и повернулась к девушке.

– Ну вот, можешь побыть тут пару дней, – сказала она, потом подошла к двери, и остановилась.

Пройдя в комнатку мимо нее, Роза бережно положила ребенка на кровать и развернула платок. Младенец недовольно запищал, и девушка беспокойно посмотрела на хозяйку.

– А молоко у вас есть? – робко спросила она.

– Своего нет?

Девушка покачала головой и отчаянно покраснела. Трактирщица пожала плечами.

– Сейчас принесу. Мальчишка?

– Девочка, – Роза взяла ребенка на руки, и принялась укачивать, на ее голубые глаза навернулись слезы, которые закапали на маленькую головенку, с воинственным хохолком черных волосиков. – Ее зовут Аманда…

– Красивое имя. А чего плачешь? Не хочешь, не отвечай…

– Все хорошо, маленькая, – прошептала Роза, словно не слыша трактирщицу, и прижалась губами к выпуклому лобику ребенка, – мама с тобой, мама тебя не бросит….

Миссис Десмонд пожала плечами и вышла из комнаты, чтобы принести молока. Роза подошла к окну и вгляделась в темную, беспросветную ночь. Дождь, все сильнее, хлестал по окнам, и девушка невольно вздрагивала от ударов тяжелых капель по стеклу.

– Господи, прости меня…, – простонала она, прижимая к себе ребенка, – прости, я сделала все, что могла….

……

… – А потом сестра Ифигения вбежала в сарай вслед за мной! Она не знала, что возле порога поросенок успел оправиться! Она поскользнулась на этой куче, упала, проехала носом вперед и вляпалась в еще одну кучу! Видимо, у поросенка с утра было расстройство желудка. Видела бы ты лицо почтенной монахини!

Девушка, которая рассказывала эту историю, невысокая, с задорными рыжими кудряшками, весело расхохоталась. Ее собеседница, тоже молоденькая, только волосы ее были черными, как вороново крыло, рассмеялась вместе со своей подружкой.

– Да уж, я могу представить, как она выглядела! – брюнетка ловко выплеснула из корыта грязную воду в которой только что мыла рыбу, – неудивительно, что ты долго не задержалась в монастыре, Дженн!

– Удивительно, как я вообще попала туда! – рыженькая болтушка снова рассмеялась, – наверное, почтенная госпожа Севедж все же надеялась, что из меня получиться настоящая леди!

– Но ведь она тебя любила, даже дала свою фамилию, – пожала точеными плечиками темноволосая девушка, – если бы она не умерла…

– Мне не пришлось бы искать себе место, вроде этого трактира, – Дженн недовольно скривилась, и заговорила уже тише, – как же я ненавижу его и мамашу Десмонд, а особенно ее мерзкого сынка…

– Если она услышит, то снова будет орать на нас, – предупредила брюнетка, – пойдем назад, надо еще сварить рыбный суп.

– Не забудь налить в него слабительный настой! – хитро улыбнулась Дженн, – потом посмотрим, как гости мамаши Десмонд будут пачкать ее кусты сирени!

Брюнетка захихикала, представив себе эту картину, но тут во дворе появилась и сама трактирщица, о которой сейчас болтали девушки. За время, которое прошло с появления в трактире Розы Эмори, старуха изменилась до безобразия. Ее отвислые щеки опустились еще ниже, лицо покрылось морщинами, а рот стал похож на щель, которую прорезали ножом над жирным подбородком. Увидев ее девушки разом смолкли и перестали смеяться.

– Снова вам нечем заняться, безмозглые тараторки! – заорала старуха, остановившись над сидевшими на земле девушками, – быстро вернитесь в дом, скоро посетители начнут приходить, а обед еще не готов!

– Мы почти все приготовили! – возразила брюнетка, но мамаша Десмонд тут же схватила ее за волосы и дернула к себе.

– Сколько раз повторять тебе, Аманда, не смей мне перечить! – заорала она, – если я сказала, что обед не готов, значит, он не готов! Господь Всевышний, почему я должна терпеть этих нахальных девок в моем почтенном заведении? – завопила она, подняв глаза к небу.

– Наверное, потому, что кроме нас никто не смог бы работать на вас, госпожа Десмонд! – выпалила Аманда, вырвавшись из цепких лап трактирщицы, но тут же получила в ответ пощечину.

– Замолчи, негодяйка, иначе я снова отведу тебя к палачу, чтобы он всыпал тебе хорошенько хлыстом! Ты уже забыла, как тебя наказали за непочтение к моему сыну?

Черные глаза Аманды гневно вспыхнули, но в этот раз она не стала спорить, лишь опустила голову вниз и ее пальцы сжались в кулаки.

– Нет, не забыла…, – процедила она, и мамаша Десмонд удовлетворенно покачала головой.

– Вот и умница! – похвалила она, – а теперь живо на кухню, и займитесь обедом, разгильдяйки!

Развернувшись, трактирщица вразвалку направилась к обшарпанному дому, выстроенному из оструганных бревен, а Аманда, высунув ей вслед язык, приставила к голове «рожки».

– Ведьма…, – прошипела она, – как же я ненавижу ее, наверное, еще больше чем ты, Дженн…

В это время во дворе появилась еще одна девушка – она вышла из низенького сарайчика, из которого доносилось мычание коровы, и поставила на землю тяжелое ведро с молоком. Вытерев лоб ладонью, девушка помахала рукой своим подружкам, которые уже собирались уходить.

– Аманда, Дженн, подождите меня! – позвала она, и ловко ухватила ведро, – пойдем вместе! Я слышала голос мамаши Десмонд?

– Да, она тут была, – Аманда подняла корыто, и сдула упавшую на лоб прядь волос, – снова кричала, и угрожала нам хлыстом. Господи, я уже не могу все это терпеть! С тех пор, как умерла моя мама, моя жизнь стала сплошным кошмаром!

Тяжело вздохнув, девушка побрела к дому, а ее подружки последовали за ней. Вместе они направились в огромную кухню, где повариха Матильда готовила свои яства для гостей мамаши Десмонд. Из прислуги трактирщица держала только эту старуху и еще трех девушек – Аманду, Дженн и Селену, ту, которая доила коров. Трактирщица полагала, что все они прекрасно могут выполнять любую работу, даже самую тяжелую, при этом денег им она не платила. Все три девушки были сиротами, пойти им было некуда, и они предпочитали жизнь в трактире другой жизни, которая могла их ожидать, окажись они где – нибудь на улице. Мамаша Десмонд не уставала повторять, какая она добрая и великодушная – приютила несчастных сирот, заботиться о них, как может, и за это они должны быть ей безмерно благодарны. При этом она забывала о том, что девушки делали в трактире самую тяжелую работу за кусок лепешки, что жили они в хлеву, вместе с коровами, а есть им приходилось лишь то, что они находили на столах. Иногда, тайком от хозяйки их подкармливала сердобольная кухарка.

Они были почти ровесницы, старше всех была Селена, ей исполнилось семнадцать, Аманде было шестнадцать лет, а Дженн скоро должно было исполниться шестнадцать. Но на свой возраст они не выглядели, потому что были бледными и худенькими, лишь Аманда выделялась из всех троих броской внешностью – у нее были черные волосы, темные глаза и смугловатая кожа. Волосы Селены были цвета свежего меда, а глаза светло – голубые, как цветок незабудки. Дженн отличалась ярко – рыжими кудрями, и глазами изумрудного оттенка, из – за чего боялась лишний раз появляться в городе – в те времена такие волосы и глаза могли посчитать признаком того, что девушка знается с нечистой силой, а это грозило весьма неприятными последствиями. В городе частенько появлялись охотники за ведьмами, но Дженн уже научилась отличать их с первого взгляда, каким – то обостренным, шестым чувством, что очень помогало ей успешно прятаться и избегать встречи с ними.

Трактир мамаши Десмонд посещала публика самого низкого пошиба. Девушкам приходилось то и дело силой отбиваться от развязных гостей мамаши Десмонд. Чаще всего они просто прятались по углам, стараясь по возможности не подходить к посетителям. Чтобы не привлекать к себе их внимание девушки частенько вымазывались сажей из печи, и повязывали на головы рваные платки. Хуже всех приходилось Дженн – кроме посетителей ей приходилось отбиваться от сына мамаши Десмонд, который буквально преследовал девушку. Трактирщица, впрочем, не обращала на жалобы служанки внимания – она повторяла, что Дженн сама виновата, и своим поведением дурно влияет на бедного мальчика.

Сейчас старая Матильда хлопотала у огромного котла, в котором кипел суп. Подойдя к нему, Аманда вывернула туда принесенную с собой рыбу, и присела на стул, усталым движением проведя ладонью по лбу. Селена занялась принесенным молоком, его нужно было процедить через холстину, а Дженн вывалила на стол тесто из деревянной кадушки и принялась ловко орудовать скалкой.

– Девочки, вы вести из города слышали? – спросила Матильда, – я только что вернулась с рынка, и такое узнала!

– Не томи, Матильда! – отозвалась Аманда, – ты знаешь, нас почти никуда не выпускают из этого трактира, я уж и забыла, когда была на рынке!

– Говорили, что на болотах, неподалеку от города, люди видели ведьму!

– А это значит, что мне в городе лучше не появляться в ближайшие несколько дней! – тяжело вздохнула Дженн, – ну что же, мне не привыкать…

– Ну, не переживай, – Селена ласково обняла подружку за плечо, – можно подумать, в нашем захолустье можно увидеть много интересного!

Дверь в кухню скрипнула, и вошел сын мамаши Десмонд – Хью, толстый, похожий на откормленного кабана, увалень, с такими же, как у его матери, отвислыми щеками, приплюснутым носом и заплывшими жиром, тусклыми глазами, выпуклыми, словно у рыбы. При его появлении девушки разом примолкли.

– Дженн, пошли со мной! – рявкнул он, выпятив толстый живот, – поможешь принести дров для камина!

Дженн беспомощно оглянулась на своих подруг, прекрасно понимая, зачем зовет ее толстый мерзавец. Аманда, которая сидела на стуле, поднялась и подошла к своей подружке.

– Господин Десмонд, Дженн помогает Матильде готовить…

– Не припомню, чтобы я тебя о чем – то спрашивал! – рявкнул Хью и Аманда испуганно замолчала, – а ты, шевелись живее!

Дженн пришлось подчиниться, и она, опустив голову, вышла из кухни вслед за Хью. Аманда в бессильной ярости сжала кулачки.

– Бог мой, когда же это чудовище оставит Дженн в покое? – воскликнула она, и Матильда в ответ лишь пожала плечами.

– Когда за нее будет кому заступиться, – проворчала она, – бедная девочка….

– Я пойду сейчас за ними, и прослежу, чтобы мерзавец ничего ей не сделал! – Аманда рванула, было, к двери, но Селена остановила ее.

– Не надо! Ты не поможешь Дженн, а сама опять можешь попасть к палачу! Уже забыла, как Хью тебя к нему отволок, когда ты ударила его?

– Может, ты его и боишься, а я нет! – Аманда вырвала у Селены руку, – и не пытайся меня остановить…!

… – Зачем ты противишься тому, что произойдет рано или поздно! – Хью, ухмыляясь, подошел к девушке, испуганно забившейся в угол сарая, в котором лежали дрова, – тебе некуда деться, Дженн! Ты ведь не хочешь, чтобы я отдал тебя охотникам за ведьмами? Им ты точно придешься по вкусу! Я могу попросить маму, чтобы она позволила тебе жить в доме, в кладовой, что скажешь?

– Не прикасайтесь ко мне! – в отчаянии выкрикнула Дженн, пятясь назад. По ее лицу текли слезы, но Хью только веселило это.

Он подошел к девушке, и цепко ухватил ее за подбородок, подняв ее голову вверх. Липкие, слюнявые губы прижались к губам Дженн и та, взвизгнув, замотала головой, а потом ловко вывернулась из рук мерзавца.