Buch lesen: «Горцы»

Schriftart:

Посвящается президенту
Ассамблеи народов Кавказа
Руслану Кутаеву

Корректор Надежда Соболева

Дизайнер обложки Евгения Язвенко

ISBN 978-5-0050-3842-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Я представляю на суд читателей книгу, над которой тридцать лет работал мой отец – Мурман Ратиани. В советские времена к нему не раз обращались с просьбой издать книгу, но в том варианте, в каком предлагали соответствующие службы он этого сделать не мог. Мой скромный труд над работами отца придал, надеюсь, хоть в малой степени тот рисунок, какой он предполагал в своих замыслах. Могу смело сказать, что собирая и работая над своими материалами, он акценты делал взвешенные, для него мужественные, честные люди, независимо от вероисповедания и происхождения, были в приоритете. В 1962 году Ратиани был направлен в командировку в Кабардино-Балкарию и в Северную Осетию, где он познакомился с известными писателями и творческими людьми этих республик. Известный кабардинский писатель Аскерби Шортанов повернул судьбу Ратиани на историческую стезю. Неизгладимое впечатление на Мурмана произвел, роман Шортанова «Горцы», не случайно он своему роману дал одноименное название. В Осетии он был желанным гостем у Сараби Чехоева и Владимира Царукаева. Увлеченный историей Кавказа, он в последующем по своей специальности выступал только в качестве консультанта. Большой след в его работе оставил, известный чеченский ученый, профессор Юнус Дешериев, который часто гостил у нас дома в Грузии. С 1968—73 годы Ратиани безвылазно пропадает на Северном Кавказе, где его со многими известными людьми знакомит его земляк чеченского происхождения Магомед Дуашвили. Он подружился с лезгинским писателем Няметом Лезгином, и бывал у него дома в Кусарском районе. С автором романа «Зелимхан», с чеченским писателем и диссидентом Магомедом Мамакаевым он дружил, и провел с ним много времени. В его распоряжение были переданы много материалов карачаевского писателя, автора повести «Абрек» Османа Хубиева, а также запрещенные к публикации документы и работы историков и писателей со всего большого Кавказа. С 2001 года Мурман Ратиани на базе своих полевых исследований и многочисленных документов, полученных им от кавказских друзей, готовил к изданию свой роман, но внезапная смерть 2013 году прервала его работу. С 2015 года незавершенную работу отца продолжила я.

Я благодарна всем, и писателям, и историкам Кавказа которые делились с Мурманом Ратиани своими материалами и мыслями. Особая благодарность Магомеду Дуашвили, который повез его на Северный Кавказ и представил нужным для его работы людям. Только в Чечено- Ингушетии, с короткими промежутками, он провел 5—6 лет, с 1968—73 гг.

Книга еще не закончена, если ничего не произойдет, до конца 2020 года я представлю читателю 3 том. По многочисленным просьбам читателей издаю два первых тома. Когда я начала работу над собранными моим отцом материалами, а намеревалась я написать повесть главный герой которого чеченский абрек Кута. Мои друзья, которые лучше меня разбираются в писательском деле, ознакомившись с работами отца, порекомендовали мне написать роман, спасибо им огромное.

В начале своей работы я не сомневалась, что книгу посвящу своему отцу, но работая над его трудом, поняла, что это будет не справедливо в отношении него, он является одним из авторов этого исторического романа. Решение сделать автором романа Мурмана Ратиани я приняла больше года назад, и все это время ломала голову, кому посвятить эту книгу, кто более достоин, быть примером борьбы абреков- этих славных рыцарей Кавказа. История Кавказа щедра на славные имена: Шейх Мансур, Джамбулат Болотоко, имам Шамиль, абрек Кута, Звияд Гамсахурдия, Джохар Дудаев- история Кавказа продолжается, кто следующий!

Сегодня, острота борьбы ничуть не ослабла, напротив, увядающая Российская империя стала непредсказуемой, более опасной и жестокой. Когда кругом все озлоблены, напуганы, клевещут друг на друга, предают друг друга, есть человек, не останавливаясь ни перед чем, не различая людей по религии и национальности, идущий вперед ради торжества справедливости. Соратник и продолжатель дела Гамсахурдия и Дудаева он не изменил своим принципам и не свернул с избранного пути. Он делает все, чтобы укрепить горские традиции и вернуть доверие и дружбу народам Кавказа. Он наиболее больше походить на героев моего романа, книга посвящается президенту «Ассамблеи народов Кавказа» – Руслану Кутаеву.

Вступление

О романе «Горцы» Мурмана Ратиани и Мзии Ратиани

Нашему вниманию представлен, еще не законченный, роман «Горцы» грузинских писателей Мурмана и Мзии Ратиани, где впервые дана честная, основанная на действительных событиях, оценка, без вмешательства и заказа властей. В романе удивительно, красочно, детально, с криминалистической точностью описаны поразительные сюжеты деятельности так называемых кавказских разбойников, именуемых в народе абреками.

В начале ХХ века в Российской империи тема абречества была очень популярной, рассказы об абреках вызывали среди российской интеллигенции самые различные мнения, формировали к себе порою противоположные отношения, часто сами абреки характеризовались, как разбойники, так и народными мстителями. Абреками кишел весь Кавказ. Они были везде: в Грузии, Азербайджане, Дагестане, Чечне, Ингушетии, Осетии, Кабарде, Балкарии, Карачае, Адыгее. В царское время об абреках писал Ахмед Цаликов в своей знаменитой книге «Кавказ и Поволжье».

Враждебные отношения царской власти к покоренным народам, методы и приемы жандармерии принуждали абреков сопротивляться угнетателям. И как не вспомнить слова героя чеченского народа Асланбека Шерипова, который, оценивая жесткое противостояние царской власти и горцев Кавказа, произнес: «Власть терроризировала народ, а абреки терроризировали власть». Почему такая сложилась ситуация? Дело в том, что царская администрация на Кавказе не выработала такую систему управления, которая учитывала обычаи, традиции, религиозные верования непокорных горцев, обладающие самоуправляющимися горскими обществами, отношения внутри которых регулировались на основе адатов и шариатских норм, часто расходившихся с их самоуправляющимися горскими обществами.

В советский период о жизни, деятельности, борьбе кавказских абреков писали целый ряд писателей. Так, в 1930 году осетин Дзахо Гатуев опубликовал документальную повесть «Зелимхан», написанную на основе кропотливого изучения документов в архивах Ленинграда, Москвы, Грозного, встречаясь с людьми, знавшими самого Зелимхана. Карачаевец Осман Хубиев в 1938 году написал повесть «Абрек», адыг Тембот Керашев в 1957 году опубликовал свою повесть «Абрек», кабардинец Аскерби Шортанов в 1978 году опубликовал роман «Горцы», чеченец Магомед Мамакаев опубликовал свой роман «Зелимхан» в 1981 году. Абрек Зелимхан, легендарная личность и он у него изображен в качестве народного мстителя, борца за утверждения социальной справедливости. Подвиги его необычайны, но они представляют собой индивидуальный террор, направленный как против родовых отношений, так и против существующей царской системы, которую абреки, несмотря на их подвиги, мужество, героизм, поддержку простого народа, никак не могли изменить. И только её изменение через социальные революции позволили бы решить проблемы народа, испытывавшего тяжелое угнетение эксплуататоров. Так, писали историки в своих исторических трудах. Полагая, что проблемы, за которые боролись кавказские абреки, в советское время в значительной мере были преодолены.

Однако, нельзя не отметить, что рыночные отношения, которые ныне определяют социально-экономическую основу в различных регионах, в том числе и на Кавказе, никак не приближают к социальной справедливости людей, наоборот, углубляют социальное расслоение, ныне появляются «неодворяне», новые формы несправедливости, происходит стремительное обнищание, проявляются скрытые формы эксплуатации. Выявлено немало социальных язв, что приводит к формированию новых условий для порождения неоабречества.

Прошли многие годы, кавказские писатели позабыли об острых социальных коллизиях, язвах. И вот 2019 году нам представлен роман «Горцы» Мурмана и Мзии Ратиани, отца и дочери. Признаюсь, что этот роман на меня произвел не только глубокое впечатление, он заинтересовал меня с точки зрения исторических фактов, персоналий, заставил по-новому посмотреть на взаимоотношения между народами Кавказа, которые после завоевания Россией, испытывали тяжелый гнет угнетения, подавления свободы и независимости. В то время система социальных, правовых отношений, которая навязывались российской империей завоеванным народам, расходилась с их обычаями, традициями, дружескими, братскими отношениями, они подвергались жестокому испытанию.

Роман «Горцы» – увлекательный, остросюжетный, легко читаемый роман, где исторически точными знаниями описаны традиция горцев, их блюда, названия мест и рек, института побратимства, кровной мести и взаимной помощи. В ходе его чтения приходилось осмыслить каждый из прочитанных фактов, сюжетов, прослеживать всю канву авторского замысла, логику его рассуждений.

Не вызывает сомнение, что роман основан на реальных фактах, преданиях, воспоминаниях, сохранившихся в народной памяти, архивных и полевых документах. Главный герой романа Кута – знаменитый абрек конца ХIХ века из чеченского села Довта Мартан. В своих записках Ермолов этот аул называет «Доун-Мартан», как он пишет, «это змеиное гнездо, где всегда приют находят кабардинские абреки». И это село было сожжено палачом горцев. В народе аул был известен тем, что здесь сложилась известная на всем Кавказе исламская школа, где в детстве обучался и Ушурма (шейх Мансур), его мать Ану родом из Довта Мартана. Там учились не только чеченцы, но и ногайцы, адыги, балкарцы, кабардинцы, где у детей завязывались братские отношения, многие из которых сохраняли это братство на всю жизнь.

Героями романа «Горцы» являются кавказские абреки: Кута-чеченец, Саламбек-ингуш, Мушни Ратиани-сван, Канамат – карачаевец, Давид Циклаури – хевсур, Аллахверди – табасаранец, Кири-Буба – лезгин, Ахие Джангузов – балкарец, Дато Шеварнадзе-грузин, Аслан Клишбиев – кабардинец, Ильяс Тхогазитов – адыг… Они известные народные мстители на всем Кавказе. Они доверяли, и преодолевая любые преграды, мчались на помощь друг другу в самые сложные ситуация. Эти защитники простых людей, угнетенного народа считались настоящими рыцарями Кавказа. В романе они изображены как бескорыстные рыцари, устремленные на защиту чести, достоинства, независимости, свободы, обычаев, традиций своих народов.

Кавказская война, которую Шамиль вел 25 лет в конце ХIХ и в начале ХХ века не закончилась, она приобрела стихийное, народническое, абреческое движение. Описанное в романе движение абреков на Кавказе – реальная сила, которая обладала возможностью дать ощутимый отпор не только полицейским, но войсковым соединениям Российской империи. Абреки в силу их мобильности, народной поддержки, были хорошо информированы и быстро группировались и уходили без потерь от преследований.

В первой части романа закручивается драматический сюжет, связанный с чеченским мальчиком, который оказался в центре жестокой кавказской драмы. Он невольно становится заложником старого грузинского князя Геловани. Сын Геловани, молодой царский офицер, проезжая на фаэтоне через ярмарку на границе с Турцией, хлестал плеткой направо и налево простой люд. Попадает он и в чеченца, прибывшего на ярмарку, который вскочил на фаэтом и нанес ответный удар обидчику. Офицер кинжалом ранит чеченца, который успел ответить кинжалом противнику. Молодой офицер Геловани погибает, а раненного чеченца вместе с его женой и ребенком доставили в дом князя Геловани. Ударом сабли Геловани убивает чеченца при жене и сыне.

Первая часть романа завершается освобождением чеченского мальчика из цепких рук Геловани. И это описание полно трагических событий, тонких хитросплетений, которые использовали кавказские абреки и друзья Куты из Довта Мартана. Даже регулярные русские войска в Грузии, брошенные, по доносу Геловани, против Куты и других абреков, не смогли помешать освобождению из плена мальчика и отправке его на свою родину. Таким образом, Кута вернул мальчика на родину, не дал реализоваться коварному плану Геловани.

Через сложные перипетии мальчик был возвращен на родину. И в этом огромная заслуга грузинских, хевсурских, сванских, балкарских побратимов Куты.

Во второй части романа Мурмана и Мзии Ратиани изложена поразительная операция кавказских абреков по возвращению долга рабочих нефтепромыслов в Баку. Рабочие разных национальностей и вероисповеданий, длительное время трудившиеся на нефтяных промыслах, не могли получить свою зарплату. Заканчивался месяц рамадан, рабочим мусульманам, хотелось побыть на празднике в своих семьях. За помощью они обратились к кавказским абрекам, которые с участием Куты проводят дерзкую и хитрую операцию, вынуждают выплатить деньги рабочим капиталистов Нагиева, Тагаева, а также Нобелей. Получив деньги, рабочие с большой радостью отправились на празднование рамадана к своим нуждающимся семьям.

Интересен сюжет угона казаками триста лошадей у чеченца Шоптака, поселившегося за Терек. Похищениями коней, угоном скота занимались и казаки, тем самым проявляющиеся свою удаль и отвагу, нанося урон горцам. По заданию русского правительства он готовил лошадей для российской армии. Вернуть подготовленных для строевой службы лошадей хозяину взялся абрек Кута из Довта Мартана. В этом вопросе горцы проявили удивительное изобретательство, отчаянную отвагу и смекалку. Лошади были возвращены хозяину, и тем самым была сохранена его честь, как надежного партнера-поставшика лошадей в царскую армию.

Описывая эту историю, Ратиани мастерски поведали читателю о любви черкеской девушки Тимази с её соплеменником Исламом, которая закончилась трагически.

Таких трогательно-экспрессивных сюжетов достаточно много в романе «Горцы» и они очень поучительны, возвращает читателя к временам, когда честь, достоинство, свобода слово – ценились выше золота.

Без сомнения, роман «Горцы» изображает тяжелую долю горцев с их жизненными коллизиями, социальными противоречиями, страстями, борьбой, которую вели горцы и народные защитники за социальную справедливость, имеющие свое представление об идеале, к которому они были устремлены в это жестокое, кризисное время.

Жизнь главного героя романа – абрека Куты из Довта Мартана полна трагических опасностей, он повсеместно преследуем, осведомителями, недоброжелателями, властью и регулярной армией, не раз испытывает предательство. Но при этом он никогда не снизошел до подлости, низости. Планка его мужества, чести, нравственности, духовности была очень высока, в наше тревожное, кризисное время, когда лицемерие, алчность чуть ли не правят свой кошмарный бал, и сегодня может, служит многим примером. Говорят, что время настоящих рыцарей, людей чести, достоинства, милосердия, справедливости ушло. Жизнь героев романа «Горцы» должна сподвинуть появлению новых людей чести и достоинства, думаю, что это непременно наступит. И очень важно, чтобы их появление началось с нашего многострадального Кавказа.

В. Акаев, доктор философских наук, профессор

Том первый

Глава 1

Часть 1

За нападение на инкассаторов весной 1901 года, в котором Кута из Довта-Мартана со своими друзьями участвовал по просьбе Аюба из Старых Атагов, зачислили его к вечным врагам Российской империи, за голову которого назначили большую награду. Аюб подготовил и возглавил это удачное нападение, отбитые ими деньги помогли многим обездоленным семьям. Но для многих участников это нападение обернулось большими неприятностями. В этом нападении Кута был тяжело ранен в голову, его к себе перевез участвовавший вместе с ним в этом нападении очень близкий друг из Катар-Юрта Гирмах, сын Маги из племени нашхи. Кута не приходил в сознание, тогда его к себе в Валерик ночью на телеге забрал известный на Кавказе врач Эльмарза из племени аккий, они имели давнюю дружбу с родом абрека. Врач сделал ему трепанацию черепа, Кута пришел в себя, но рана не заживала из-за внутрикожной инфекции. О сложностях последствий операции узнал хороший друг Куты, депутат думы Таштемир Эльдарханов из Гихов, когда он приехал в Валерик проведать абрека. Мазь, привезенная Эльдархановым из военного госпиталя в Ростове, способствовала его выздоровлению. После более года тяжелой болезни известный на Кавказе врач Эльмарза из Валерика поставил на ноги абрека.

Когда близких родственников Куты взяли в заложники, старшие его рода вынуждены были в глазах русской власти отказаться от него, чтобы освободить взятых в заложники родственников. За Кутой шла охота, его дом и дома его близких постоянно были под контролем русских осведомителей. Чтобы не искушать судьбу и не рисковать жизнями близких ему людей, он подался туда, где его совсем искать не будут, – за Терек, к своему другу Дике Дишнинскому.

Дика был постарше его на несколько лет, но душа этого чистейших помыслов человека оставалась вечно молодой. Он всегда был занят поиском новой жены, хотя у него была молодая, уже третья, жена База, дочь известного в этих краях зажиточного человека по имени Шоптак Карабулакский, и взрослые дети. Он развернулся на землях войскового запаса в Кизляро-Гребенском полковом округе. За небольшой срок он обзавелся большим количеством скота, верблюдов, овец и несколькими табунами лошадей. Усадьба его раскинулась недалеко от берега реки Терек, близ станицы Червленная, но арендуемые им земли доходили до станицы Дубовская, где у него были и дальние пастбища.

В один из зимних дней, когда Кута гостил у Дики, к нему в гости приехали его друзья и несколько его дальних родственников. Хозяин дома встретил гостей с большим почтением, столы ломились от щедрости хозяина, и гости предавались наслаждению от всей этой душевной обстановки. И, как водится у горцев, начали вспоминать произошедшие с ними приключения и услышанные ими истории. Кута тоже находился среди гостей, но он не был им представлен своим именем.

Один горец из гостей из горного Беноя рассказал, как его отец по просьбе грузин участвовал в освобождении грузинской девочки, которую увезли с собой лезгины в одном из своих нападений на грузинские земли. По воле Аллаха и вмешательству нескольких наибов имама Шамиля эта история закончилась благополучно, девочку вернули своим родителям на свою родину. Этот рассказ беноевца немного сбил ритм праздности компании. В наступившей тишине заговорил другой гость Дики, его дальний родственник с Алдов, из племени дишни:

– Эта грустная история, которая завершилась хорошо, напомнила мне другую историю, которая, я очень надеюсь, будет иметь свое продолжение, – задумался он, явно собираясь о чем-то рассказать. Его звали Джонха сын Устархи по прозвищу Леча, он выделялся среди всех гостей ненапускной серьезностью. Кута приметил его давно, он говорил совсем мало, но если говорил, то по делу, было очевидно, что он знал цену слова. Он взглядом обвел всех присутствующих в комнате:

– Как многие из вас присутствующих здесь знают, я занимаюсь торговлей, много езжу, бывает, бываю в Баку, в Грузии и даже несколько раз был в Иране и в Турции. В конце лета прошлого года я был в Грузии по делам торговли, мне пришлось там задержаться в ожидании одного заказа, и на это время меня к себе в гости пригласил один сван, мой хороший знакомый по торговле. Я гостил у него дома в Вольной Сванетии. В один из дней, когда мы были в княжеской Сванетии, мы зашли в гости к другу моего кунака-свана в Местии, и когда меня представили как чеченца, он удивленно спросил:

– Ты тоже приехал за мальчиком?

Я с непониманием посмотрел на своего кунака. Мой кунак-сван махнул рукой, пытаясь перевести тему разговора в другую плоскость:

– Мой друг купец, он занимается другими товарами, и мы зашли к тебе тоже по делу, – весело похлопал мой кунак по спине своего товарища.

Мне было уже интересно, что за мальчик и почему этот добрый сван мог подумать, что я за ним приехал.

– Скажи, друг, кто этот мальчик, почему ты решил, что я мог за ним приехать? – не сводил я глаз с хозяина дома. Тот посмотрел на моего кунака, мой сван устало пожал плечами.

– Я подумал ты за мальчиком-чеченцем приехал, что находится в заложниках у старого князя Геловани. Вот уже год, как за ним никто больше не приезжает, а раньше несколько раз бывали. Много денег собрали в их роду на выкуп мальчика, но Геловани им его даже не показал. Сваны чеченцам помогали, у себя в домах их принимали. Но они каждый раз так ни с чем и уезжали.

В доме Дики наступила гробовая тишина. Все были захвачены рассказом Джонхи, гнев стоял в глазах у каждого горца. Для чеченцев, которые порой бывали жестоки к друг другу, было оскорбительно, когда кто-то посягал на их жизни и свободы, и, не моргнув глазом готовы были отдать свои жизни друг за друга. Все с нетерпением, затаив дыхание, ждали продолжения рассказа. Джонха нарушил тишину:

Я спросил у свана:

– Скажи, а что случилось, как мальчик оказался у князя, кто этот мальчик и откуда он?

– О-о-о! Это долгая и печальная история, – задумался наш добрый хозяин.

– Князь Илико Геловани из старого грузинского рода, много лет прошло, как этот княжеский род заселили у нас в Сванетии на княжение. Некогда очень сильные, они ослабли под напором тарковских князей Дадешкелиани, и многие из них уехали в Кутаиси и другие районы Грузии. Только старый Илико не оставил мечту вернуть славу и былое влияние княжеского рода Геловани. И к этому он последовательно шел. Его единственный сын Джокия Геловани блестяще закончил в Петербурге военное училище, и вот-вот они ждали из Тифлиса его назначения на службу.

Это произошло летом 1900 году в Ахалцихе, на границе Грузии с Турцией, там всегда проводятся ярмарки. Когда молодой князь Джокия на фаэтоне проезжал до отказа забитую торговцами, подводами, телегами и покупателями улицу, его кучер плетью нанес удар горцу, освобождая дорогу. Тот вскочил на козлы, стащил кучера и стал его избивать. За кучера заступился молодой князь и ударил тростью горца, другой рядом стоявший горец ударил князя. В ответ князь выхватил кинжал и нанес им удар в живот своему обидчику, горец нанес ему ответный удар кинжалом. Их схватка закончилась быстро, раненый горец ответным ударом убил князя. Этим горцем оказался чеченец. Он приехал на ярмарку в Грузию в составе группы чеченцев и ингушей, где много торговали кавказские и турецкие купцы. С ним были его молодая жена и мальчик лет трех-четырех. Чеченца с их телегой с товаром, женой и сыном задержали русские, потом их передали князю Илико Геловани. Чеченскую семью доставили в Местию, потом переправили в Ладжано, в родовое село Геловани.

Князь не хоронил сына в ожидании их прибытия. Он саморучно зарубил связанного по рукам и ногам раненого отца семейства, зарубленный чеченец свалился намертво, и его еще теплая кровь ручьем побежала к тут же рядом стоящему гробу его сына Джокия. На площади было много народу. Жена чеченца упала в беспамятстве, связанный по рукам мальчик, бледный как мертвец, смотрел на истерзанное саблей тело отца, широко открыв свои карие глаза.

Мать и сына князь не выпускал за пределы своей княжеской усадьбы. Их мало кто видел, только те, кто по делу бывал у князя или кто работал у них на усадьбе. Этой же зимой стало известно, что мать с сыном сбежали от князя. Их побег устроила одна балкарка, она часто работала в саду у князя Геловани, зная беду этих несчастных матери и сына, она полюбила их и сделала всё для их побега. Люди князя искали их повсюду. Через неделю их нашли недалеко от перевала Бурунташ. Занесенных снегом, их учуяли собаки. Чеченка была мертва, она замерзла, она была в одном платье, всю свою одежду она натянула и укутала ею своего сына. Сын был очень слаб, но выжил, его увез к себе старый князь. Тело чеченки сваны не дали увезти грузинскому князю, ее по законам ислама похоронила та балкарка недалеко от своего дома. Родственники мальчика появились первый раз весной. Когда чеченцы предложили князю за мальчика деньги, он вернул им телегу с лошадьми убитого им чеченца с нетронутым товаром:

– Женщина с сыном погибли зимой, когда они совершили побег, – сообщил родственникам посланец князя, – заберите, что осталось от них, и нас больше ничего не связывает.

Сван виновато, как будто он повинен в этом преступлении, встал и быстро расставил перед нами чашки и пошел за чайником:

– Я угощу тебя настоящим грузинским чаем, а там подоспеет и шашлык, – ворковал он, глядя на меня.

Кушать не хотелось. Мы еще немного посидели с моим кунаком у его товарища и засобирались домой. Когда, проводив нас до ворот, мы прощались, он, пожимая мою руку, посмотрел на меня:

– Они появились за мальчиком осенью еще один раз, покрутились у нас тут, в Местии, несколько раз сунулись в родовое село Геловани Ладжано, и больше их после этого никто здесь не видел, – отпустил он мою руку, похлопывая по плечу.

На второй день мы с моим кунаком-сваном были в Ладжане во дворе князя Геловани. Ветхий вид некогда зажиточного дома создавал удручающее впечатление. Всё кругом сыпалось от старости, но двор содержался в чистоте.

На площадке второго этажа появился старец в серой черкеске с газырями, поясом с серебряными узорами, без кинжала, на ногах были мягкие, удобные черные кожаные чувяки. Он спускался медленно по ступенькам лестницы с достоинством, как будто он делал одолжение всей Грузии, и в упор разглядывал гостей. Делая рукой знак рассаживаться за тут же во дворе стоящий стол, присел и он сам:

– Чем могу быть вам полезен, – посмотрел он на моего кунака.

– Я привел к вам по делу моего друга чеченца, – посмотрел мой кунак на меня.

– Князь, я чеченец, в Грузию приехал по делам торговли, я знаю историю с вашим сыном, вы отомстили сполна, мне нужен мальчик, – и я выложил на стол все свои деньги и немного золота.

– Вот всё, что у меня есть, заберите это и верните мальчика, – пододвинул я руками деньги и золото в сторону старца по столу. Князь молчал, глядя поверх денег и золота, в глубь двора. Нездоровый блеск его глаз не предвещал ничего хорошего, он двумя руками резко отодвинул обратно ко мне мой выкуп:

– Мальчика нет, не ищите то, чего уже давно нет.

Обратно мы ехали молча, мои надежды не оправдались, от своего бессилия я был зол на самого себя:

– Скажи, а он есть, этот мальчик? Ты его видел? Есть хоть кто, кто может подтвердить, что он есть? – Глазами пожирал я своего кунака, как, будто он был виновен в этой трагедии.

– Я его не видел, но он есть! Его видели сваны, работавшие у князя, – уверенный в своей правоте, произнес он.

Я удачно завершил свои дела в Грузии, это поездка оказалась как никогда удачной. Всё у меня хорошо, но нет мне покоя, покой мой остался там, в Сванетии, с этим чеченским мальчиком, который находится в плену у грузинского князя.

Кута не пропускал ни одного слова, волнение Джонхи передалось ему, как и всем остальным тут присутствующим.

– Надо собрать в мечетях по всей Чечне деньги и выкупить его, – предложил один из гостей.

– Деньги не помогут, – тихо подал голос ушедший в себя Джонха.

– Очень большие деньги вызволят мальчика, – настаивал гость Дики, не сомневаясь в своей правоте.

– Никакие деньги не помогут, – зло воскликнул в своем углу Джонха, – я видел этого князя, видел его глаза, я слышал там, что он растит его, чтобы из него сделать христианина, чтобы этим поступком еще раз насладиться жаждой мести.

– Для чего собираете деньги? – смотрел на своих гостей только что вошедший Дика, услышав конец разговора.

– Если деньги для благого дела, я дам столько, сколько соберет один аул, – улыбался он, не понимая, отчего насупились его гости.

– Мальчика надо украсть или отбить, если невозможно его выкупить, – посмотрел в сторону Джонхи гость из горного Беноя.

Дика, увидев, что идет серьезный разговор, не вмешиваясь, присел рядом с Кутой, который устроился на диване возле окна и слушал, не вмешиваясь в обсуждения гостей.

– Я об этом тоже думал, – встал из своего угла и прошел к столу Джонха. – Отбить можно, но увезти невозможно оттуда, – вспоминая еще чего-то смотрел Джонха на друзей. Затем он остановил свой взгляд на Куте:

– Откуда я тебя знаю, ты торговлей не занимался? – рылся в своей памяти он.

– Да. Он раньше занимался лошадьми, может, там и видел его, – вмешался Дика отводя Джонху от Куты.

– То, что нам кажется невозможным, обыденное дело для тех, кто, рискуя своими жизнями, каждый день борется с нашими врагами, – как клятву на Коране произнес Адам из Зандака. – Знает ли об этом Аюб из Старых Атагов, Кута с Довта-Мартана, Бага из Зандака, Зелимхан из Харачоя, Саадала из Притеречья? Кто-то из них сможет вернуть мальчика домой, – искренне веря в сказанное, смотрел он на друзей, радуясь, как будто мальчика уже вернули на родину.

Столы вновь накрыли яствами, пар поднимался над только что сваренным мясом свежего барашка. В ноздри бил запах чесночной приправы, возбуждая аппетит гостей Дики. Разговор пошел по другой канве, гости вдруг вспомнили, кто чего ел из блюд соседних народов, и, давая оценку качеству и вкусу того или иного блюда, отдались еде и напрочь забыли про мальчика. Только о нем не забыл Кута.

На второй день гости засобирались домой. Дика снарядил их подарками для их родных и отправил за Терек домой. Вечером засобирался и Кута.

– Я знал, что сегодня ты ускачешь, – улыбнулся Дика, – в Грузию? – посмотрел он на абрека.

– Поскачу в Балкарию, к своему другу Ахие Жангуразову, у них через хребет всегда налажена дорога со сванами, – проверял свое оружие Кута.

Зная, что абрек в любое время надумает ускакать, еда для абрека у Дики всегда была готова: сушеный бараний курдюк, сушеное мясо и кукурузная мука. Когда стемнело, Кута вскочил на своего коня и исчез, как будто его тут никогда и не было.