Расшифровка длилась уже вечность, но мое напряжение только нарастало. Какова была моя беззаботная радость, когда я расшифровал первое предложение! Я совершенно отвлекся от окружающей меня темноты и от давящих стен, и лишь изредка мог расслышать, как капли воды бьются о каменную поверхность пола. О боже, я никогда не забуду все чудо, происходящее в моей темной от полученных знаний голове, которое так и норовило выскользнуть в реальность. Однако прочитать переведенный текст вслух, я ни имел ни единого шанса, ограничивая себя скользящим и охватывающим гулом мычания по сырым границам комнаты.
Должен сказать, что сон изредка настигал меня. Со странным зовом ночи и нежным голосом луны в сновидении, я присягал лордам, столь красивым в своем величии, что чувствовал себя настолько пустым и ничтожным, как червь, безумно корчащийся от боли, принесенной пятикратным расчленением. Они наставляли меня, указывали путь к звездам настолько далеким, каких не достичь даже на теоретически возможных технологиях будущего. А эти существа, к мудрости которых я тщетно старался приблизиться, каждый раз отдалялись все больше. В конце концов я понял, что тех звезд и существ уже давно нет, а время, своей неумолимой поступью движется вперед и люди не способны преодолеть этот барьер, ни ментально, ни физически.
Разочаровавшись в своих видениях, я очнулся в суровой реальности и продолжил перевод. Видимое не зрением, но логикой разума, которую дало мое сознание в тяге к познанию, позволило мне преуспевать над переводом быстрее и быстрее, пока наконец я не перевел все содержимое скрижали. Получившаяся транслитерация неизвестного мне языка звучала великолепно на родном мне языке, но не давала никакого смысла. Что-то толкало на блуждающие в голове мысли и, скорее всего, новый сон принес бы ответы на вопросы, не столько терзающие меня, сколько мой разум, который действовал, не опираясь на чувства. В тот момент я принял это за легкое раздвоение личности, а сновидения вовсе не стремились радовать своим явлением и совершенно точно лишали возможности действовать.
То, что произошло дальше, подобно давлению, спрессовало мою психику в маленькую горошину и повергло в такой шок, из-за которого я каждую ночь просыпаюсь в холодном поту. Тогда раздался стук в металлическую дверь где-то надо мной. Вслед за звуком спустился яркий свет, появлению которого я был рад, но его резкость все же ослепила меня. Передо мной явился сам Ибрагим, спустившийся по деревянной лестнице в мою каменную пропитанную влагой камеру. Кажется, на плече его была сумка, посему из нее он достал все необходимое для свершения своего изначального замысла. Сил на передвижение у меня было мало, поэтому я берег их и ждал подходящего случая, чтобы выбраться из своей вполне возможной гробницы. Среди предметов, пойманных моим взглядом были: нож, окаймленный странными символами, неким образом напоминающими помесь пентаграмм сатанизма и египетских иероглифов, несколько свечей, большие и поменьше, мел и, как ни странно, одеяние, черное как смола. Ибрагим был серьезно настроен, настолько, что в его резко хмуром взгляде прослеживались нотки коварства и злобы. Но вид в робе, которую он одел, нисколько не пугал, наоборот даровал уверенность в том, что мне уже не выбраться отсюда и в следствии потери последнего луча надежды, мне не оставалось ничего кроме, как смириться с неизбежностью.