Хроника потерянного города. Сараевская трилогия

Книга не только о городе, потерянном безвозвратно.

Это и история о неспокойной земле на Балканах, куда, спустя сотни лет так и не пришел мир. А если и приходил – долго не задерживался никогда. Стране, которой уже нет на карте. Югославии.

Похоже, что Сараево - это город, который никогда не сумеет стать забытым и заштатным, тихим местом в спокойной Европе. Только за один ХХ век в нём начались два грозных события, которые взбаламутили мир и в очередной раз перекроили карту. Этот город стоит на перекрёстке культур и религий, всегда был населён разными людьми, для каждого из которых сумел стать своим, родным и любимым. В таких городах непросто жить, но о них невозможно забыть, особенно если они так плотно вросли в жизнь и судьбу писателя, как это стало, например, для Иво Андрича, книги которого я читала уже несколько раз, или вот для его потомка Момчило Капора, с тремя романами которого, изданными под одной обложкой, я встретилась только в этом году. Интересно, что этот человек - художник, и его тексты удивительно образно рисуют картину происходящего. Заметила, кстати, что в последние годы мне всё чаще нравится то, как художники пишут прозу. Причем как классики - Петров-Водкин или Коровин, так и современники, среди которых особенно хорош оказался Эдуард Кочергин, и как теперь выяснилось, Момо Капор. В сборнике три романа, первый из которых, "Хранитель адреса", пронизан ностальгией по беспечной юности, когда можно было завидовать приятелю Бель Ами, который в качестве компенсации за погибших родителей на вожделенном складе, похожем на закрытый распределитель, описанный у Жванецкого, выбрал "огромный кожаный летный шлем с наушниками и резиновым хоботом для подвода кислорода", чем навсегда потряс своих деда и бабку; трепетать в волнении по поводу отданной в редакцию рукописи рассказа и размышлять о необычности любви между Жаном-Полем Сартром и Симоной де Бовуар; вспоминать первые встречи с вином или мечты о Париже, который, конечно, в итоге оказался совсем не таким, каким представлялся в мечтах... Текст пронизан литературными, кинематографическими и музыкальными аллюзиями, и при чтении всё время возникает ощущение объемности впечатления - возникают знакомые зрительные образы, звучит музыка, вспоминаются эпизоды прочитанных романов и пьес. Второй роман, "Последний рейс на Сараево", посвящен причудливой смести двух важных тем: поначалу довольно невнятной для мужчины теме отцовства, но не того, формального, когда твоя женщина родила тебе ребёнка, а подлинного, когда ты вдруг почувствовал свою связь с этим другим, часто не слишком на тебя похожим и не во всём тебе созвучным человеком, и осознал свою ответственность, свою тревогу за него; и тяжелой теме изгнанничества, когда твоя родина в огне, а ты в ней не просто нежелательный элемент, а олицетворенный враг, и все твои взгляды, идеи и личные предпочтения никому не нужны и не интересны... Просто ты - серб, и значит по умолчанию виновен во всём, что творится в Сараево и вокруг него. И отвечать будешь даже не за дела свои, а просто за национальность. И вот молодящийся плейбой, давно уехавший из того самого охваченного пожаром межнационального и межконфессионального конфликта Сараево на проплаченной богатым одноклассником встрече в Белграде сталкивается с юными выпускниками, среди которых его дочь, прекрасная и непримиримая, прячущая свою недозволенную любовь к предателю-отцу под маской равнодушия и цинизма. Этот роман немного напомнил мне "Вечер в Визнтии" Ирвина Шоу, где чем-то похожий на Боба Деспота Джесс Крейг внезапно встает перед вопросами о том как и зачем он прожил жизнь. Нет, герои друг на друга похожи мало, как и обстоятельства их жизней. Похожи, скорее, вопросы, которые, судя по всему, мало зависят от страны, сферы деятельности и даже внешних обстоятельств. Ну а третий, "Хроника потерянного города" - это почти невыносимый рассказ о том, как разрушен привычный мир, как любимый город твоего детства, отторгший часть своего прошлого, становится для тебя чужим. Совсем недавно я слушала рассказ о таком же чувстве Марины Давыдовой, которая потеряла свой Баку, которая даже копии свидетельства о рождении получить в нём не может. Потому что она - наполовину армянка, а армяне стёрты из истории Баку, и даже упоминание их когда-то вполне благополучного существования стало в этом городе невозможным. Я столкнулась с этим сама, когда побывала в этом прекрасном городе в 2019-м году, и вот только теперь, читая Момо Капора, начала осознавать хотя бы отчасти эту боль стертых из всех документов людей, утративших корни. Вот только ужасно жаль, что наша нынешняя повседневность делает такими изгнанниками постоянно огромное множество людей из недавно еще вполне спокойной, удобной и мирной жизни. Этот третий роман - своеобразная история Сараево, в рассказах и зарисовках, с самых древних времён до наших дней, хотя как их называть нашими, если они так безжалостны и бесчеловечны? Само слово "наши" приобрело какие-то другие смыслы, и теперь нашими хочется называть скорее тех, кому также больно, как и тебе, или такое время, когда ты живёшь безмятежно и спокойно, а вовсе не всё это, формально наше... И вот хроника потерь, эта история, которую пишут только победители и всегда именно они, в изображении Момо Капора встает перед глазами читателя, и перед моими глазами проносятся эпизоды фильма "Малена" с невероятно красивой Моникой Белуччи, которая олицетворяет всю эту несправедливую судьбу женщины, города, времени. Интересно, что на картинах Момо Капора тоже очень много красивых женских лиц. Они часто связаны с городами, и буквально несут их на себе. Читая эту невыносимую книгу всё время хотелось закричать: "Хватит! Перестань! Мы всё поняли. Такого больше не повторится." Но кого я обманываю? Не просто повторится, а постоянно повторяется, и мы, те, кто понимает, что за всеми этими громкими пафосными лозунгами ничего нет, кроме жажды денег и власти, расплачиваемся своей свободой, благополучием и жизнью наравне с теми, кто искренне верит, что можно "восстановить справедливость" или "освободить угнетенных". Помнится, крестоносцы в далеких XI-XIII веках тоже надеялись освободить Иерусалим... И мы веками всё толкаемся на нашей крошечной планете, и никак не можем угомониться, пока теряем всё новые города и территории, навсегда лишая их жителей покоя и мира в душе. А это сам Момо Капор, и его картины... Читать ли? Не знаю. Это очень больно.

Невероятно правдивая книга, проникнутая столь же невероятными любовью и тоской по потерянной родине. И все это приведено в движение писательским мастерством.

Сгорает город как комок бурьяна Как крошка ладана... Радован Караджич

Сараево не тот город, в котором носят бабочки. (Момо Капор)

Вы бывали в Сараево?.. Городе, на месте которого тысячелетия (с неолита) существовали поселения; столице Боснии и Герцеговины, государства родившегося в середине 90х годов после кровопролитной войны; городе, который сейчас вполне похож своими интернациональными вывесками и супермаркетами на любой другой небольшой центральноевропейский город, где туристам продают местную экзотику, штампованную в Китае. "Хранитель адреса" - первый роман «Сараевской трилогии» (которая состоит из трех почти независимых книг, объединенных городом в Сараевской долине, посреди Динарских Альп) стал моим билетом в этот «Европейский Иерусалим», в те времена, когда его воздух питали мечты о далеком Париже, колокола католического Кафедрального собора величественно отмеряли время и тишину, а в уютной забегаловке «Два вола» поколения и эпохи, сталкиваясь, питали мечты о будущем терпким вкусом навсегда ушедшего.

Момо Капор любовно описывает мир своей юности – Сараево после Второй мировой войны, его будни при коммунизме и Тито, и город описывает себя – тут и там возникают строчки из хроники XVIII века, которую Мулла Мустафа ведет день за днем начиная с 1746 года до года 1809. В реке Миляцке отражаются облака, местный сумасшедший рвет минуты на бумажные полоски, минареты и православные церквушки мирно делят одни и те же улицы, а девушка которую ты любишь уезжает в Париж с другим, потому как у тебя не хватило смелости отвечать за собственные мечты.

Прекрасная история об ускользающем мире – именно МИРЕ, где мусульмане, евреи и православные, революционеры и *гнилая интеллигенция*, гомосексуалисты и кряжистые брутальные мужики органично сосуществуют; вдохновенная симфония о том, что навек ушло без возврата – разлетелось по миру, осев в Париже, Нью-Йорке, Веллингтоне, втопталось в грязь и прах братоубийственной войной. Это хроника потерянного адреса, что существует теперь лишь в памяти немногих и в сердцах, которые уже не бьются…

«Последний рейс на Сараево» - Белград конца прошлого века, время выпускных балов, горьких воспоминаний и неоплаченных счетов. В одном банкетном зале, по воле судьбы собралось 2 группы выпускников – нынешние, юные, полные надежд и изо всех сил цепляющиеся корнями за жизнь и те, которые закончили школу 30 лет назад, в Сараево, в прошлой далекой жизни, обломки самих себя прежних, без дома, семей, без незыблемости уже тех, когда-то казавшихся вечными, основ, которые безжалостно разрушила боснийская гражданская война, начавшаяся в 1992 году с расстрела сватов именно в Сараево.

Боб Деспот – стареющий Дон Жуан, стюард на пенсии, отец-неудачник сидит за столиком и смотрит на своих бывших одноклассников, и в его воспоминаниях оживает мир послевоенных сараевских улиц с *их неутолимой жаждой жизни и путешествий, невыразимой тоской по неким счастливым островам, где нет нужды ежемесячно отоваривать карточки на питание и мануфактуру, далеких от хоровых песен из репродукторов, прибитых к столбам, залепленным рукописными объявлениями*, перемешивается с аэропортами всего мира и болью потерь, с горечью жесточайшего поражения. Разве полувека мирной цивильной жизни, полвека домашних хлопот по хозяйству, смешанных браков, путешествий, чтения книг и наслаждений искусством ровным счетом совсем ничего не дали жителям его родного города, разве все эти годы прошли впустую? Он потерял все – родной город, отца (неизвестно даже где и когда он погиб, упрямый мудрый старик, собиравший семейную историю по крохам), родовое дерево, семью, дом, друзей… У него остались только воспоминания – Багдад, на который падают бомбы, что будут лететь в пространстве целых четыре года, пока не угодят в Сараево; списанный *Боинг-707* и нелегальные рейсы в захлебывающийся смертью город в попытках спасти отца и что-то наконец доказать себе и девочке, которую любил в школьные годы; Сингапур и старый китаец, предрекший ему за 5 долларов счастливую жизнь («Вы будете танцевать до самой смерти»), воспоминания, воспоминания, воспоминания… Но оркестр играет и шоу должно продолжаться. Удивительная по силе и глубине история о человеке, которого жернова истории перемололи и выбросили в этот последний танец с дочерью-выпускницей, которая пришла сказать ему все, что думает о нем как об отце. Боб Деспот выигрывает, последний раз проиграв, дервиши с серебряными иглами кружатся все быстрее и вонзают каждую из своих сверкающих игл в читателя.

«Хроника потерянного города» - последний и (если это возможно на фоне великолепных предыдущих двух) самый щемящее-прекрасный роман о городе, где красота и несчастье переплелись в вечном и нерасторжимом объятии. Заключительный аккорд, мощная квинтэссенция любви и надежды на прощение, роман-размышление о той арене, на которой несовершенный человек, пытаясь достичь неба, сражается с самим собой, с миром и с искушавшим его дьяволом, роман-искупление, возвращение в потерянный город, в который невозможно вернуться, реквием.

...И вновь весенние цветы покроют старые раны и шрамы. Только это будет совсем не тот город, который мы любили. Это будет то самое вечное, подпольное зло, которое станет терпеливо ждать ровно столько, сколько потребуется, чтобы вдруг, в один прекрасный день, когда никто не будет думать об этом, разбудить древнюю ненависть, вздыбить на своих плечах асфальт и мостовые и так встряхнуть землю, что вздрогнут окрестные горы и начнет чудовище пожирать окрест все живое и мертвое. И хотя военный огонь потушен толстыми резиновыми подметками чужих солдатских сапог, под пеплом осталось достаточно жара для того, чтобы снова вспыхнул этот город — «очаг всех войн».

...Я только что из Сараево. Который в старинных турецких документах назывался «очагом войн и цветком среди городов».