Buch lesen: «Капкан для банши. Бейсбол со смертью»
ГЛАВА 1
Случайности не случайны
Кристин Чейз
Дождь, скользкая дорога, лес, две желтых точки в свете фар. Скрип тормозов и мой крик… Темнота.
Противный писк. С трудом открыла глаза. Свет. Яркий, ослепляющий и приятный мужской голос:
– С днем рождения, Крис!
Зажмурилась и снова распахнула ресницы, на этот раз медленнее. Силуэт обрел очертания, постепенно появилась резкость, и вот я увидела мужчину в белом халате. Он смотрел на меня божественными синими глазами, уголки губ приподняты в едва заметной улыбке.
– А сегодня разве пятое февраля? – спросила и не узнала свой голос. Горло дерет, а во рту сухо.
– Нет, – мягко засмеялся он, и мне захотелось раствориться в этом приятном голосе. – Семнадцатое июня. – Почувствовала, как лба коснулась его рука. – Теперь у тебя будет два дня рождения!
– Что? Почему?! – нахмурилась, пытаясь припомнить… Как я вдруг оказалась здесь и почему шикарный врач говорит о втором дне рождении?
Память резко опустила меня. Я провалилась в воспоминания, словно каталась на русских горках… Из теплого помещения больничной палаты, заставленной цветами и пожеланиями скорейшего выздоровления в морозный холод. Приземление оказалось жестким…
– Послушай, тебе совершенно не надо туда ехать! – в очередной раз повторяет подруга. Небольшие помехи на линии съедают мое недовольное сопение. Не надо меня учить…
Я и сама все понимаю, но ничего не могу поделать.
– Мне надо, – объясняю очевидное, – Кэрол организовала эту вечеринку специально для меня!
– Эта стерва наверняка что-то опять задумала, очередную гадость, – снова возмущается она. – Сейчас уже темнеет, куда ты поедешь на ночь глядя? Почему она не пригласила тебя раньше, раз эта вечеринка устраивалась для тебя?
– Ладно, Люси, – пытаюсь прекратить наши пререкания, – ты же знаешь, я все равно туда поеду, хотя бы на полчаса.
– Только потом не говори, что я тебя не предупреждала! – кричит она в трубку, но помехи снова мешают расслышать ее последние слова перед тем, как звонок окончательно прерывается. Кладу трубку на старенький телефонный аппарат с длинным, закрученным, словно тугая петля, шнуром и вздыхаю.
Стоит мне натянуть на себя ветровку, как за окном слышу шум начавшегося дождя, он начинает тарабанить по стеклам неожиданно сильно.
– Да ладно? – хнычу и вешаю на плечо сумочку, хватаю ключи со столешницы, а в следующее мгновение гаснет свет.
– Чтоб тебя! – От неожиданности ключи вываливаются из рук, и я некоторое время пытаюсь нашарить их в полной темноте на полу.
Сверкает молния, на мгновение освещая коридор.
– Вот они! – ликую и удивляюсь, как ключи могли так далеко отлететь к большому зеркалу напротив.
Поднимаю их и в следующую яркую вспышку вдруг ловлю отражение на поверхности зеркала. Секунды застывают. Я неожиданно замечаю не себя, а свою мать. С разбитой головой, такой, как я видела ее после аварии, на опознании. Она широко открывает рот в попытке что-то сказать, но вместо этого из него начинает течь кровь. Густая. Она заливает шею. Капает на ее платье, и мне кажется, что ее не может быть так много.
Вспышка тухнет, и я шарахаюсь назад. Зажмуриваюсь, переживая приступ ужаса. Дышу, пытаясь успокоить взбесившееся сердце. Мозг пытается найти разумное объяснение случившемуся. Вспоминаю, что в ветровке должна лежать зажигалка. Мы ездили с Люси на барбекю, и с тех самых пор она там и валяется. Нервно сую руку внутрь, нашариваю пластиковый корпус и вытаскиваю ее.
Руки дрожат, и у меня не сразу получается зажечь огонь. Медленно, с опаской подхожу к зеркалу и с шумом выдыхаю, обнаружив в отражении свое бледное, испуганное лицо. Даже несколько раз провожу над огнем свободной рукой, проверяя, не сплю ли. Боль отрезвляет.
Убираю большой палец от кнопки, и пламя гаснет, погружая меня в вязкую темноту. В следующее мгновение, когда вспышка от молнии снова освещает коридор, я закрываю глаза, чтобы кошмарное видение не повторилось.
Липкое ощущение, что ужас может вернуться, не покидает. Тороплюсь выйти на улицу и громко хлопаю дверью, хотя внутри стойкое ощущение, что моя мать, с разбитой головой, продолжает смотреть на меня из зеркала коридора…
– Привиделось, – уговариваю себя, влетев в машину. Я вся вымокла, пока добежала до нее. Сую ключи в замок зажигания и поворачиваю. Мотор, сделав несколько оборотов, вдруг глохнет.
– Ну давай же, – позади автомобиля мелькает тень, словно кто-то перебежал улицу.
Оборачиваюсь рефлекторно, стараясь рассмотреть, кто это мог быть. Разводы на стекле превращают улицу в сплошное смазанное пятно, фонаря не хватает рассмотреть что-то дальше светлого пятачка. Осторожно дотрагиваюсь до рычага, и двери одновременно закрываются на замок. Чувствую себя уже лучше в закрытом пространстве седана.
– Клянусь, если ты сейчас не заведешься, я сдам тебя на металлолом, – рычу на свою машину, и она заводится сразу, стоит повернуть ключ еще раз.
Выруливаю на небольшую улицу, в такую погоду не так уж много транспорта, поэтому через несколько минут выезжаю на трассу за город.
Еще с вечера появилось какое-то странное чувство тревоги, и оно усиливается с каждым мигом. Даже голова разболелась, пульсируя в висках, словно ее сжали тугим обручем.
Я пыталась отказаться от поездки, но подруга настаивала. Люси права, Кэрол все время со мной конкурировала в старшей школе, а потом в колледже, и я непременно должна была там появиться, хотя бы для того, чтобы в последний раз попытаться остаться с ней друзьями. В конце концов, мы, вероятно, нескоро встретимся, и хорошо бы оставить после себя приятные воспоминания. А возможно, мне просто хотелось позлорадствовать, что, в отличие от нее, я поступила в университет…
«Вжух-вжух» – шелестят дворники, сгребая со стекла потоки воды. Тяжелые капли барабанят по крыше. Я стараюсь не думать о том, что произошло со мной в квартире, но мысли все время возвращаются в одну и ту же точку на зеркальной поверхности, где я видела свою мать, отчаянно пытающуюся мне что-то сказать.
Включаю музыку, чтобы хоть немного отвлечься, но магнитола зажевала старую кассету, доставшуюся мне от отца, и приходится переключить на радио.
Бодрый голос ведущего несколько раз выкрикивает что-то задорное, а затем начинает шипеть, только изредка позволяя звукам пробиться сквозь помехи.
– Крис-с-с… – кажется сквозь треск.
Нажимаю на кнопку, желая вырубить его, но упрямое радио не хочет отключаться. Шум никуда не девается, наоборот, становится еще противнее и сильнее. Давит на уши.
– Крис-с-с! – звучит уже отчетливее.
– Крис-с-с! – снова повторяет голос, обращаясь ко мне.
– Что тебе надо? Отстань от меня! – выкрикиваю, словно радио способно меня слышать.
Ответом служит хриплый смех, от которого становится совсем жутко.
– Ты умрешь, Крис… – звучит уже другой голос.
– Ты умрешь! – доносится со всех сторон, пробирая меня до костей и проникая в сознание гадким змеем. Что вообще происходит?!
К нему присоединяются другие голоса:
– Умрешь… Умрешь. Умрешь! – твердит целый хор.
Руки дрожат. Хочется бросить руль и срочно заткнуть уши, такого просто не может происходить.
– Не переживай, все будет хорошо, Крис. Это не страшно! – раздается голос отца громче всех, заставляя остальных на мгновение заткнуться. По телу бегут противные мурашки. Это и правда со мной творится?
Дорога. Наконец я обращаю на нее внимание. Проклятая трасса! Та самая, где они погибли. Мои родители. Оба. Это не может быть совпадением? Или да?!
Мелькает табличка с надписью, подтверждая мои худшие опасения. Как я оказалась здесь? Я же избегала этого поворота, всегда выбирая более длинную дорогу в объезд…
Год назад мы ехали по этой трассе, они как раз забрали меня с вечеринки у Кэрол, будь она неладна. Я впервые напилась, вернее, мне в лимонад подлили виски. И отец орал на меня, а мама старалась его успокоить. Я же пыталась справиться с дурнотой, лежала на заднем сиденье ничком. А потом все было как в замедленном сне. Машину повело, затем подкинуло, а следом был сильный удар, разделивший мою жизнь на до и после.
Я судорожно жму на кнопку, пытаясь заткнуть взбесившийся радиоприемник, а после усилием выдергиваю магнитолу вместе с клубком разноцветных проводов. Машина виляет из-за моей попытки прервать эти безумные звуки.
Дождь продолжает с силой барабанить по крыше, по стеклам жужжат дворники, ветер шумит в кронах деревьев, а из колонок теперь доносится еще и похоронный марш. Черт возьми, я же выдернула эту дурацкую магнитолу. Они должны были заткнуться!
Все внутри сжимается в ком, я вцепляюсь в руль, а нога сама вдавливает в пол педаль газа. Мне надо побыстрее уехать отсюда! Несколько поворотов, пустая дорога, и вот на следующем мои фары выхватывают посередине трассы нечто здоровое. Человек?! Похоже. Его глаза светятся, ослепляя и доводя до настоящей истерики. Кто он? У людей ведь не светятся глаза!
Пытаюсь затормозить, но скорость слишком большая, и меня заносит. Кручу руль, но только усугубляю ситуацию, меня закручивает на мокром асфальте. К шумам, голосам и музыке прибавляется еще и обреченный свист тормозов.
Машину крутит, в глазах плывет. Всякий раз, как меня разворачивает, я успеваю заметить силуэт, стоявший, словно вкопанный. Почему он не пытается уйти с дороги?!
Мужчина исчезает буквально за миг до столкновения, а машина, слетев с дороги, ударяется в дерево, следом катится вниз, к самой реке.
– Ты мертва! – удовлетворенно произносит голос и обрывается, погружая меня в темноту…
Замок из песка
Кристин Чейз
Спустя два года
– Крис, выходи, иначе мы опоздаем! – Майкл в своем репертуаре. Сказала же, что не хочу никуда ехать, нет… Не отцепится. Хватит с меня, был уже печальный опыт поездок с дурным предчувствием. Может, все-таки отказаться?
В любой другой день не вопрос, но сегодня… Сегодня ровно два года с того дня, как я попала во вторую аварию. Настроение на нуле, но моему без пяти минут парню не терпелось познакомить новую девушку со своей компанией. И зачем я согласилась встречаться?
Хорошо, что Майкл не знает о моем прошлом и причину переезда в другой город. Знал бы – непременно сбежал, только пятки бы сверкали…
Раньше у меня было все: любимый дом, желанный университет, куча друзей, веселая жизнь… Но в тот день все полетело под откос вместе с голосами в моей голове и машиной, слетевшей с трассы.
После я постоянно слышала их. Эти голоса… Они звали меня, будили посреди ночи, рассказывали жуткие истории, кричали, требовали, а иногда становились настолько невыносимыми, что я вынуждена была без видимых причин покидать лекции, неожиданно прекращать разговоры с друзьями и следовать зову голосов.
И они вели. Вели и показывали… Тела. Зарезанные, задушенные, избитые, истерзанные, умершие на больничной койке, погибшие под колесами поезда… Сколько я успела их повидать за первые два месяца, просто не счесть.
Все вокруг считали меня безумной. Да и как можно верить человеку, который раньше, чем полиция, находит убитых? Друзья отвернулись, парень бросил, тетка открестилась, из университета отчислили…
Но я в бреду, как ворон, почувствовавший падаль, летела в те места, где кто-то непременно умирал. И самое обидное, не помнила, как там оказывалась.
В конечном итоге меня арестовали, подозревая в двойном убийстве, назначили психологическую экспертизу. В результате сочли безумной и заперли в клинике для принудительного лечения. Хотя к тому времени я уже и сама была не прочь туда попасть и наконец перестать слышать голоса любой ценой.
Полтора года понадобилось, чтобы снова почувствовать себя нормальным человеком. Пятьсот сорок три дня. Уколы, капельницы, пилюли. Тщательная работа больного мозгоправа… И вот, наконец, я прошла курс лечения, переехала, поступила в другой университет и снова чувствовала привычное желание жить.
От мощных седативных средств голоса затихли. Их больше не было, но чувство тревоги периодически угнетало, заставляло сердце биться чаще, все так же вызывая приступы непреодолимой головной боли.
– Иду, – со вздохом ответила Майклу и спустилась со второго этажа общежития.
Звезда университетской команды по бейсболу, плейбой и кареглазый брюнет покорно ждал меня, прислонившись спиной к шершавой стене у входа. И зачем только я согласилась с ним встречаться, спрашивала себя в который раз.
Понятно же сразу, что мы не пара: ему нравится ходить по тусовкам, а мне – сидеть дома; он кое-как учится, уделяя основное время спорту, а я спасаюсь лекциями по психологии и чтению; он постоянно смеется, откалывает какие-то нелепые шутки, а я и не помню, когда действительно искренне улыбалась в последний раз…
В зале общежития довольно шумно, студенты общались, играли, слушали музыку, а я шла, ежась от ужаса, стараясь не подавать вида, что со мной что-то происходит. Я всегда панически боялась возвращения голосов. Посчитала до десяти, чтобы успокоиться, и головная боль немного отпустила.
Майкл взял меня за руку и потащил к машине.
– Детка, ну ты чего такая капуша, – засмеялся он и чмокнул в щеку. Трехдневная щетина колола, а после поцелуя я почему-то рефлекторно вытерла щеку…
– Эй, Крис, ты в порядке? – говорит он, и я понимаю, что на какое-то мгновение выпала из очередного, нелепого разговора о бейсболе. Что со мной? Оглядываюсь по сторонам. Мы едем уже какое-то время. Черт, только не это.
Паника начинает захлестывать:
– Майкл, нам надо вернуться, – мямлю и хватаюсь холодными пальцами за ремень безопасности.
– Крис, не гони! – предупреждает он. Да, вполне ожидаемо, что злится на меня. Как же, плейбой не появится на тусовке. Какой ужас… – Мы сейчас клево оттянемся, тебе обязательно понравятся мои парни, – продолжает он, словно нарочно доказывая, что зря я с ним связалась.
Отдохнем, оттянемся. Заманчиво, но… Его слова не успокаивают, я дергаю ручку двери, когда он резко сворачивает с трассы на более узкую дорогу. Автомобиль врезается в густое марево, что стелется по дороге.
– Подожди еще немного, мы практически приехали, – смеется он, не замечая моей надвигающейся истерики.
Громко играет музыка, Майкл дергается в ритм, изображая, что танцует, а вокруг джипа клубится густой туман. Он, словно патока, заливает дорогу, и кажется, что машина плывет сквозь него как по морю.
Зачем он едет так быстро? Не видно ведь ничего. Можно проколоть колесо, съехать с дороги, скатиться в какую-нибудь яму…
– Можешь сбавить скорость? – спрашиваю, перекрикивая музыку. – Мне страшно!
– А? Да я эту дорогу и закрытыми глазами проеду! – отвечает он, даже не удосужившись повернуться в мою сторону и убирает руки с руля, улыбаясь во весь рот. Вот же самодовольный придурок!
Я всем телом вжимаюсь в сиденье и закрываю глаза, буквально кожей ощущая, как белое марево просачивается внутрь машины и трогает меня, словно живое. Что-то приближается. Настолько огромное и неизбежное, что нам не уйти от столкновения с ним. Оно жаждет заглотить целиком, уничтожить, растерзать…
И меня накрывает, я кричу, кричу громко и сильно, поскольку знаю точно, сейчас произойдет что-то непоправимое.
Стекла вылетают наружу, разбиваясь на мелкие осколки. Затыкается магнитофон. Мой парень продолжая рулить одной рукой, трогает свои уши, на ладонях кровь.
– Какого черта? – возмущается Майкл. – Что это было? – вяло мямлит он и поворачивается ко мне.
В машину врывается холодный ветер. Вот оно.
Внезапный «бам», последовавший за ним «бум» по крыше машины, сработавшие подушки и свист тормозов заставляют меня вцепиться в ремень безопасности. Мы что-то сбили?!
Но ни посмотреть на Майкла, ни проанализировать произошедшее я не успеваю. Мне просто не дают этого сделать. Голоса… Они вдруг возвращаются и снова гомонят в моей голове, не давая вдохнуть.
– Он умрет!..
– Твой друг умрет!
– Это точно!..
– Умрет! Умрет. Умрет… – бормочут они. О боже, только не это!
– Нет, пожалуйста, не надо… – шепчу враз пересохшими губами. Воздуха катастрофически не хватает. Легкие сжимаются от спазма.
– Ты же хочешь спасти его, Крис? – женский, тонкий, но пробирающий до основания черепа голос становится настойчивее.
Хочу. Майкл не виноват, что связался с сумашедшей. Сил не хватает сказать это вслух. Судорожно пытаюсь избавиться от подушки безопасности, но она не поддается с первого раза.
– Нет, он должен сдохнуть! Почему только я? Ему тоже надо ответить за содеянное! – совершенно безумный, разъяренный мужской.
– Не успеет! – кто-то волнуется. Кажется, даже искренне переживает.
– Правильно, пусть сдохнут оба! – врывается еще один. Этот в ярости. Я буквально кожей ощущаю, что если бы он мог, его руки давно сжимали бы мою шею.
Нет, так не годится! Нужно избавиться от них, избавиться немедленно!
– Заткнитесь! – Наконец-то получается сделать вдох, и я отчаянно кричу в ответ, но знаю, что им все равно, мои мольбы только позабавят голоса.
Наплевав на потерявшего сознание Майкла, нажавшего лбом на гудок (его подушка безопасности не сработала), я дрожащими руками дотягиваюсь до сумочки, во всей этой суматохе улетевшей на заднее сиденье, достаю из потайного кармашка таблетки и кладу под язык сразу две. Хорошо, что все-таки взяла их.
Несколько бесконечно долгих мгновений, и лекарство начинает действовать. Голоса становятся тише, я все еще их слышу, но уже способна действовать.
Осторожно отодвигаю Майкла от клаксона, и противный гудок наконец затыкается. Мне кажется, что становится слишком тихо в машине. Я слышу свое дыхание и только свое. В панике проверяю его пульс. Всхлипываю.
– Боже мой, Майкл, прости, – шепчу. Он мертв. Совсем мертв. Абсолютно. Стараюсь вырваться из машины. Потом осознаю, что надо немедленно позвонить в скорую и полицию. Вдруг я ошибаюсь и Майкл все еще жив? Врачи приедут и помогут нам. Они должны спасти его!
Боль в голове снова усиливается, и эхо голосов начинает давить откуда-то изнутри. Снова тянусь к сумочке. Больше таблеток нельзя, но сейчас главное, чтобы голоса не вернулись. Стоит мне коснуться маленькой белой баночки, как в мое запястье вцепляется сильная рука. Останавливает.
– Майкл?! – удивленно поднимаю глаза и замираю от ужаса.
Мой парень смотрит на меня пустыми глазами. Половина его лица кажется мне оголенным черепом, а другая окровавлена. Уголок его губ дергается, растягивая рот в кривой ухмылке… Он так никогда не делал. Эта улыбка не его, она принадлежит кому-то другому. Но кому?
– Тебя нет! Ты мертв. Мертв! – хриплю, но голос срывается. Я дергаю руку на себя, только чтобы это нечто, что влезло в Майкла, меня не касалось.
– Не смей больше пить таблетки, – вдруг говорит он, и изо рта течет алая кровь вперемешку с черными сгустками, – они тебе не помогут!
– Помогут. Тебя нет! – повторяю, словно мантру.
Он мертв. Мертвецы не разговаривают. Это только мое воображение. Я снова схожу с ума. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Считаю до десяти. Медленно осматриваюсь.
Майкл все так же лежит, неестественно развернув голову, и не шевелится. Хочется исчезнуть. Выскочить и бежать, куда глаза глядят, но я должна проверить, кого или что мы сбили, и вызвать спасателей.
Непослушными пальцами кое-как открываю дверь, и липкий туман беспрепятственно врывается в салон. Оплетает, словно паутина, пробирается под платье…
На негнущихся ногах выбираюсь из машины и пытаюсь осмотреться, едва дыша.
Смотрю в ту сторону, откуда мы ехали, и… Из-под туманного ковра поднимается нечто высотой с меня. Оно утробно рычит, смотрит прямо на меня двумя красными глазами.
Испуганно пячусь обратно к машине, а оно стоит, словно сомневается: подойти и прикончить меня или свалить куда подальше?!
Что такое мы сбили? Кажется, по размерам оно даже больше медведя, стоит тому наконец разогнуться во весь рост. Неужели этих тварей несколько? Мне конец.
Внезапно в легкие врывается поток холодного воздуха, и я наконец-то могу кричать.
Животное хватается лапами за уши, припадает к земле и наконец принимает решение, разворачивается, и в два больших прыжка скрывается за густыми кустами. Надеюсь, что оно не вернется сюда, но все же рисковать не стоит. Быстро достаю телефон из кармана кожаной куртки и кое-как набираю девять один один.
Хрупкая, словно карточный домик, надежда на то, что моя жизнь может наладиться, а я наконец стану нормальной, рассыпается на глазах. Верила, что таблетками смогу решить вопрос с голосами и галлюцинациями в моей голове, но все пошло прахом. Кажется, я теряю нить происходящего. Что было в реальности, а что вызвано галлюцинацией? Разговаривал ли со мной Майкл, видела ли я этого монстра или это снова не взаправду?
– Девять один один, что у вас произошло? – врывается действительность, и я хватаюсь за этот голос.
– Девушка, мы с парнем попали в аварию, – всхлипываю в трубку.
– Говорите адрес!..