Buch lesen: "Под северными небесами. Пока ты не полюбишь меня"

Schriftart:

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

В оформлении переплета использованы иллюстрации:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Эта история завораживает и не отпускает до самого конца. Любовь и переживания персонажей трогают до глубины души и остаются с тобой надолго».
Amazon

Мила Олсен – автор молодежных романов, наполненных глубокими чувствами и искренностью. Ее цикл «Под северными небесами» рассказывает трогательную историю любви Лу и Брендана, которая придется по душе фанатам драматический историй.

Пролог

Мне не забыть, как он выглядел в тот день, когда похитил меня. Это воспоминание похоже на хрупкую бабочку, навеки застывшую в янтаре.

Он стоял на парковке у туристического центра, и за спиной у него мрачными башнями высились секвойи. Отблески заходящего солнца танцевали в темных глазах, как крошечные волшебные огоньки, которые сулят тайны и приключения. Мне хотелось того и другого.

Вот почему меня ничего не смутило. Как он оглядывался, чтобы убедиться, что на парковке никого не осталось. Как тревожно побрякивал ключами. Как неестественно громко смеялся. Я ничего не замечала – ну или не желала замечать. В его блестящих глазах я читала невысказанный вопрос:

«Хочешь?»

Это могло значить что угодно.

Хочешь пойти со мной?

Хочешь заняться любовью?

Хочешь, чтобы я тебя похитил?

Глава 1

Я балансирую на краю тротуара, напевая под нос и вытянув руки, как будто лечу.

Сегодня мне наконец удалось подбросить в школьное пюре синий краситель, и мистер Смит, наш повар, ничего не заметил. Я улыбаюсь. Представляю себе лица Мэдисон и остальных. Я официально прошла испытание самого престижного клуба в старшей школе. Первая в нашем классе и третья в городе.

«Город» – это, конечно, преувеличение. Эш-Спрингс – крошечный поселок в невадской пустыне, который не привлечет даже отшельника. Всеми забытое захолустье, пересохшее, безжизненное, как сброшенная змеиная кожа. Спасибо, что в нашей глуши хотя бы есть остановка школьного автобуса. Меня посещают мрачные мысли, но я их немедленно отгоняю. Сегодня ничто не испортит мне настроение – ни безлюдные улочки, ни жара, которая убивает все живое. Сегодня я буду думать только о хорошем.

Солнце жжет кожу, волосы щекочут спину в вырезе топика, разноцветные браслеты слегка позвякивают. Что изменится, когда я вступлю в клуб «Влюбленный Аид»? Я автоматически стану крутой? Члены клуба считаются сливками общества… если тебе хотя бы предложили пройти испытание – это огромная честь. Наконец в моей жизни появится что-то интересное!

Дойдя до перекрестка, я сворачиваю на главную улицу, а потом, через некоторое время, в безлюдный переулок, который Джейден метко окрестил «Дорогой в никуда». Я иду по тропинке к нашему дому, на каждом шагу уклоняясь от стеблей полыни. Сегодня даже она пахнет как соблазнительные духи.

За забором я замечаю старшего из своих четырех братьев, Лиама. С закрытыми глазами он стоит под яблоней и удерживает равновесие на одной ноге, уперев ступню другой в бедро. Ладони у него сложены над головой, так что руки образуют треугольник.

С тех пор как Лиам вернулся из Индии, каждый вечер он делает в саду, среди колючей травы, странные упражнения, которые называет позами лебедя, журавля или вороны.

– Это что, поза стервятника? – спрашиваю я, по пути похлопывая его по плечу, но осторожно, чтобы он не потерял равновесия.

– Это поза дерева, малявка, – тихо отвечает он, не открывая глаз.

Я подбираю с земли яблочко, энергично откусываю и, жуя, наблюдаю за братом. Мы с Лиамом всегда дружили. Когда я была маленькой, он придумывал увлекательные игры. Утром по воскресеньям будил меня веселым криком: «Пойдем ловить носорога!» – и я немедленно выскакивала из постели, бежала во двор и раскручивала над головой невидимое лассо. Пока Итан и Эйвери накрывали стол на веранде, я кормила воображаемого носорога малиной и полировала ему рог до блеска.

– Луиза однажды чокнется, и ты будешь виноват, – каждый раз говорил Лиаму Итан, но тот в ответ смеялся и приносил мне миску воды – носорога надо было поить. Лиам утверждал, что я скорее чокнусь, если буду часами зубрить уроки.

– Джейден дома? – спрашиваю я, хотя и знаю, что не надо мешать Лиаму, когда тот медитирует.

– Дома, пишет.

Я улыбаюсь.

– Ну конечно.

Представляю, как тонкие пальцы Джейдена бегают по клавишам ноутбука. Жить в Эш-Спрингс ему, видимо, не скучно: он ведь может переноситься в воображаемые миры. Лиаму тоже не скучно, особенно после того как он в поисках себя побывал в Индии и Непале. Из Катманду он вернулся тощим, как настоящий аскет, и завшивевшим, однако умиротворенным. Похоже, одной мне не нравится в Эш-Спрингс. Эйвери и Итан тоже не хотят никуда уезжать. Они устроились на ферму, где раньше работал папа.

Я привстаю на цыпочки и дую в лицо Лиаму. Мне хочется поделиться с ним своей радостью, но я сомневаюсь, что «Влюбленный Аид» ему понравится.

– Это ветер в листве, ты, старый трухлявый дуб, – говорю я, поднимаю рюкзак и направляюсь к шаткой лесенке, которая ведет на веранду.

Наш дом – одноэтажный, деревянный, на невысоких сваях – всегда напоминал мне старый барак. Дверь открыта. Значит, минимум двое братьев дома.

Деревянные половицы скрипят под ногами, когда я иду на кухню. На столе возле газовой плиты – тарелка с сандвичами. Джейден, наверно, достал их из холодильника и забыл убрать. С сыром и ветчиной уже не осталось, только крошки. Естественно. Беру сандвич с салями и сажусь на стул. Я, конечно, могла поесть в школе, но после истории с пюре надо было поскорей уносить ноги. Жаль, что Джейден уже дома. Он рассказал бы мне, как это все восприняли.

Уписывая сандвич, я достаю из рюкзака телефон и захожу в свой профиль. Двенадцать новых сообщений.

«Поздравляю», – написала Мэдисон. Она не тратит даром слов, особенно хвалебных. Совсем как Итан. «Причислена к лику богов», – пишет Ава. У меня в животе что-то радостно трепещет. «Влюбленный Аид» – это масса вечеринок и других развлечений, в том числе поездки в лас-вегасские клубы с парнями постарше. Разумеется, если Итан поверит, что я ночую у Элизабет. Я перебираю остальные поздравления и принимаю запросы от новых друзей – это сплошь члены клуба. В их числе и Дэймон, один из самых красивых мальчиков в выпускном классе. Отвожу с лица потные пряди волос и с улыбкой нажимаю «принять». Все девчонки в школе хоть немножко да влюблены в Дэймона. Честно говоря, меня тоже не тошнит при мысли о том, чтобы с ним поцеловаться.

– Где она?

Со двора доносится резкий голос Итана, и я вздрагиваю. Ого, да он сердится. Лиам что-то безмятежно говорит, но его слов я не слышу – торопливо выуживаю из первозданного хаоса в рюкзаке учебники и ручку.

Доносятся тяжелые шаги Итана. Я едва успеваю открыть учебник, а брат уже стоит на пороге и, прищурившись, смотрит на меня. На нем рабочая одежда – клетчатая рубашка с закатанными рукавами и сапоги, облепленные грязью. Плохой знак. Он, видимо, так спешил домой, что даже не переоделся на ферме, как обычно. Надеюсь, торопился Итан не из-за меня.

– Ты головой думаешь? – гневно спрашивает он.

Нет-нет-нет. В доме как будто становится еще жарче. Я притворяюсь, что поглощена уроками.

– В каком смысле? – осторожно спрашиваю я.

– Ты хоть представляешь, что теперь будет?

Терпеть не могу, когда он не говорит прямо, в чем дело. Тем более что преступлений у меня на совести больше одного.

Я поправляю розовые оборки топика и смотрю на брата.

– Итан, я делаю уроки. Что случилось?

– Уроки? – Он смотрит на учебник и презрительно усмехается. – Ты его держишь вверх ногами.

– Я только что начала!

– Мне звонила учительница по математике.

Вздрогнув, я откладываю учебник.

– Мисс Фитч?

Она могла позвонить Итану только в одном случае. Но это еще хуже, чем синее пюре…

– А, ты знаешь, как ее зовут, уже неплохо, – рычит Итан, складывая руки на груди.

Ему едва исполнился тридцать один, и многим девчонкам в городе он нравится, но мне всегда казалось, что он таким и родился – сварливым стариком. И даже хипстерский хвостик его не спасает.

– Луиза, она тебя видела.

Я замираю от ужаса, но тут же думаю: мисс Фитч не могла меня видеть. Никого, кроме мистера Смита, в столовой не было, и он стоял спиной, потому что раскладывал приборы.

– Конечно видела, – уклончиво отвечаю я. – У нас же сегодня была математика…

– Ты покрасила пюре в столовой в синий цвет, и в школе случилась массовая истерика. Не увиливай!

Он в таком бешенстве, что я и в самом деле не смею отрицать. Итан стоит в дверях, широко расставив ноги, словно пытается преградить мне путь.

– Подумаешь, пошутила. Какая там массовая истерика… – неловко бормочу я.

Черт, почему именно Итан все узнал? Почему не Эйвери? Да потому что мисс Фитч всегда звонит именно Итану. Они объединились в битве против меня. Мисс Фитч, похоже, втайне в него влюблена. Она была просто в восторге, когда узнала, что Итан в свои восемнадцать добился опеки над нами после смерти папы.

– Итак, признаешь? – спрашивает Итан и гневно качает головой.

– По-моему, меня уже осудили и приговорили.

Он делает глубокий вдох. Я смотрю на страницу учебника, готовясь к неизбежной нотации, но Итан молчит. Приподнимаю голову. В его глазах не только раздражение.

Досада. Тревога. Горе.

– Нет, это еще не все, Луиза.

Да уж.

Я разглаживаю страницу ладонью, просто чтобы отвлечься.

– Ты мне соврала.

Голос у него очень серьезный. Похоже, Итан сдерживается изо всех сил.

– Ты сказала, что за контрольную у тебя C+, а у тебя F¹.

Щеки начинают гореть. Мне стыдно за свои отметки, стыдно, что не умею мыслить логически. Лиам говорит, что я воспринимаю мир чувствами, а не разумом. В этом свои плюсы. К сожалению, Итан так не считает.

– Ничего не хочешь сказать?

Он бесконечно разочарован – скорее моей ложью, чем F. Да, я поступила нехорошо, но Итан всегда загоняет меня в угол, давит и делает вид, что он тут самый несчастный. Как это все бесит.

– Ничего не могу поделать. Я не умею считать.

– Я не об этом.

– Я просто не хотела тебя огорчать!

– И подделала мою подпись? Только не строй такое лицо! Если у тебя проблемы с математикой, надо не тупить, а заниматься! Заниматься и заниматься! А ты даже учебник не открываешь!

– Да что толку? Я вообще не понимаю математику, – отвечаю я, расправляя загнутый уголок страницы. – И потом, я хотела…

– Ты хотела пойти в кино с Авой и решила упростить себе жизнь. – Итан негодующе фыркает. – Луиза, я не терплю вранья!

Он по-прежнему стоит в дверях. Жарко, душно, и я чувствую себя загнанным в ловушку животным. Итан на сей раз так легко не отстанет. Но в какой-то мере он сам виноват.

– Если бы ты мне больше разрешал, я бы не врала, – сердито говорю я. – Ты строже любого отца. Почему ты не такой, как папа Авы?

– Папы Авы работает круглые сутки. Он понятия не имеет, чем заняты его дочки.

– Аве хотя бы можно гулять, когда она хочет! – восклицаю я и захлопываю учебник. – А я обязана у тебя отпрашиваться! Каждый раз! Даже в гости к Эмме! Это нечестно! Мне не три года!

Итан смиряет гнев.

Я мрачно смотрю на него.

Все мы очень похожи. Овальное лицо с высоким лбом, широко расставленные синие глаза, изящно очерченные губы. Пять вариаций на одну тему. Только у меня черты мягче, губы полнее и волосы светлее.

Я почти не помню папу, мне было пять лет, когда он погиб – попал под трактор во время уборки сена. Но все соседи говорят, что мы, Скриверы, похожи на него как зеркальные отражения. Особенно Итан. По фотографиям это очевидно.

Я понимаю, что Итан хочет мне добра. Но ведет он себя не как брат, а как мой персональный тюремщик.

– Зачем ты это сделала? – спрашивает он.

Пожалуй, он имеет право услышать объяснение. Больше врать я не могу.

– Это было испытание, – говорю я. – Чтобы вступить в клуб «Влюбленный Аид».

– Чего?

Он прекрасно знает, о чем речь, – этот клуб существовал, когда он учился. Просто Итан хочет как можно явственнее выразить неодобрение. Он с упреком поднимает бровь.

– Эти мажорчики? Ой, посмотрите, какой я крутой?

– Тебе они не нравятся, да? – насмешливо спрашиваю я, хотя знаю, что в его словах есть крупица истины.

Разумеется, в клуб входят только самые популярные ребята. Поэтому я тоже о нем мечтаю. Конечно, я дружу с Эммой и Элизабет – но они такие же, как Итан и Эйвери, плоть от плоти Эш-Спрингс. А мне до смерти надоел наш городишко, я собираюсь вырваться отсюда и жить полной жизнью, пока не высохла, как пучок полыни!

– Да ты к ним не впишешься, – говорит Итан, не обращая внимания на мой ядовитый тон. – Ты не богата и талантами не блещешь.

Язва. Но я сохраняю спокойствие, подражая Лиаму, и хладнокровно отвечаю:

– Ава и Мэдисон сами мне предложили вступить в клуб. Вот так!

– Ну конечно. Наверное, парням захотелось свеженького и Ава с Мэдисон им подсказали. Может быть, милое личико там считается за особый талант. Вряд ли их привлекли твои математические способности.

Я сжимаю губы, чтобы удержаться от грубости. Зачем усугублять наказание?

Итан приближается ко мне. Я упрямо разглядываю зарубку на кухонном столе – оставила ее много лет назад, когда мы с Джейденом играли в ножички.

– Чтобы чего-то добиться в жизни, мало смазливой мордашки.

Закатываю глаза. Ну вот, опять.

– Кстати говоря, я не уверен, что тебе стоит ехать в модельный лагерь. Можно еще отменить бронь.

– Что? – гневно восклицаю я.

У меня было столько планов на этот лагерь, и я так долго выпрашивала у Итана разрешение!

– Ну что со мной может случиться? С нами поедет мама Мэдисон, она все время будет рядом!

– Какая из тебя модель с твоим ростом? Аве и Мэдисон, честно говоря, там тоже нечего делать. И вообще, они на тебя плохо влияют. Мэдисон пьет, а Ава спит с кем попало…

С грохотом отодвинув стул, я встаю.

– Ты опять лишаешь меня удовольствий.

– Мы ведь это обсуждали. Сначала исправь оценки.

Итан очень спокоен, и это дурной знак.

– На биологии ты зеваешь по сторонам. Домашнее задание по математике ты вообще не делаешь, а физику прогуливаешь… – Он оглядывает меня с головы до ног и указывает на розовые сандалии с серебристыми бусинами. – Вчера мне пришел счет из магазина. За пять вещей, которые лично я не надену в жизни, даже если похудею на десяток размеров.

Черт. Забыла ему сказать. Я открываю рот, чтобы объясниться, но Итан продолжает:

– Меня не смущают двести долларов. Меня смущает то, что ты без разрешения взяла мою кредитку и назвалась Итаном Скривером.

– Я тебе все верну, честное слово, – поспешно говорю я. – Просто захотелось что-нибудь красивенькое для «Аида», ну на всякий слу…

И я тут же жалею о сказанном.

Итан вздыхает.

– «Аид» подождет.

Я сердито смотрю на него.

– В каком смысле «подождет»? Ты не запретишь мне вступить в клуб!

– Лу…

Ненавижу, когда он начинает разговор по душам. Я сразу теряюсь. С ним становится невозможно спорить. Но сегодня он так просто не победит!

– Я тебя не понимаю, – продолжает Итан. – Но кое-что вижу ясно. Ты готова пойти по плохой дорожке ради исполнения желаний.

– Ой, да как будто тебя интересуют мои желания, – огрызаюсь я. – Тебе надо только одно – чтобы я добилась успеха, поступила в колледж и воплотила твои мечты! А вот что я сама думаю – тебя не волнует!

Брат достает из кармана телефон, переводит взгляд на экран и что-то ищет.

– «Всем привет», – читает он и многозначительно смотрит на меня.

Я прикусываю губу, догадываясь, что это такое. Следующая же фраза подтверждает мои подозрения.

– «Здесь, в Эш-Спрингс, асфальт тает на солнце, а я болтаюсь по улицам и не знаю, что делать. Такое ощущение, что моя жизнь – однообразная дорога. И вокруг нет ничего, кроме песка и сухих ветвей. Я хочу, чтобы произошло хоть что-нибудь. Хочу взлететь в небо, чтобы сверху был виден весь мир. Взлететь так высоко, чтобы солнце озарило мою душу. Хочу измениться до неузнаваемости. Вы тоже об этом мечтаете?»

Он замолкает, и я вздыхаю. Я опубликовала эти размышления у себя в профиле в интернете. В устах Итана они напоминают безнадежную молитву, которая обращена к кому-то далекому…

– Послушай, я тебя понимаю, – тихо говорит Итан. – Я понимаю, о чем ты мечтаешь.

Он убирает телефон в карман.

– Но жизнь – это не кино. Так не бывает. Давай радоваться, что у меня и у Эйвери есть работа. Что мы все вместе. Жизнь – хорошая штука, даже без спецэффектов.

Я разглядываю дверной косяк.

– То есть ты обесцениваешь мои мечты?

– Мама с папой сказали бы, что я прав, Лу. Они бы не хотели, чтобы ты занималась ерундой.

– Ты всегда про них вспоминаешь, когда хочешь меня пристыдить.

Я на грани слез. Становится трудно говорить.

– У тебя просто аргументы закончились. Мама с папой умерли! Они не знают, как мы живем! Не знают, что ты тут разыгрываешь благодетеля! Какая разница, чего бы они хотели?

Итан снова делает глубокий вдох, и я вижу, что он едва сдерживается. Я, в отличие от него, не помню маму. Она умерла в родах, и иногда мне кажется, что Итан считает меня виноватой. Может быть, поэтому он такой строгий. Ему было четырнадцать лет, когда мамы не стало, и для него она – не просто женщина с фотографии. А папу он буквально боготворит. Когда я думаю про папу, то вспоминаю печального неразговорчивого человека, от которого пахло лошадьми и сеном. У него редко находилась для меня минутка, потому что он работал день и ночь. Но для Итана мама и папа были самыми близкими людьми, и я не знаю, зачем наговорила ему гадостей. Наверное, потому, что он сравнил мои мечты с кино и намекнул, что они ничего не стоят.

Я начинаю извиняться, но Итан качает головой, поджав губы, и приходится замолчать.

– Ругай меня сколько угодно, Луиза, но ничего от этого не изменится, – говорит он. – Я, в отличие от тебя, чту память папы и мамы. И, черт, я не позволю тебе гнаться за нелепыми мечтами. – Итан кивком указывает на дверь. – Сейчас я поеду в школу. Представь, не все на свете вертится вокруг тебя. У мистера Смита большие проблемы. Его могут уволить.

Я восклицаю:

– Быть не может!

Итан шагает к двери, но тут же оборачивается и смотрит на меня.

– Ты знала, что он дальтоник?

– Угу.

– И ты этим воспользовалась.

Его взгляд полон презрения.

Я стараюсь не отводить глаза.

– Я не нарочно, правда, Итан. Мне жаль, что так вышло.

Бедный мистер Смит. Ава над ним смеется и говорит, что он старый дурак. Я представляю, как его выгоняют из школы. Мне стыдно, что я поддерживала Авины шутки, ведь мистер Смит на самом деле очень милый старичок.

– Ты всегда так – «ой, я не нарочно», – спокойно отзывается Итан. – А потом сожалеешь. Может быть, в следующий раз подумаешь головой, прежде чем подставлять хорошего человека ради каких-то мажоров.

Я быстро хватаю телефон и бросаю его в рюкзак.

– Итан, пожалуйста, можно я поеду с тобой? Скажу, что я…

– Ну толку от тебя не будет. Вопрос в том, как он это вообще допустил. А если бы какой-нибудь дебил бросил в еду отраву?

Итан говорит так, как будто сам не может простить мистеру Смиту невнимательность.

– Это же просто пищевой краситель, – слабо протестую я.

– Неважно. За халатность надо отвечать. Если хочешь, завтра все объяснишь директору. А сегодня ты сидишь дома. – Итан указывает на учебник. – Делай уроки, потом поможешь Джейдену прибить доски под домом. О последствиях поговорим вечером.

Я киваю, и он уходит. С каждым его шагом половицы скрипят, как будто разочарованно вздыхают. Итан. Я по-прежнему зла на брата, но тем не менее бегу за ним к двери.

– Итан!

Он останавливается на пороге и смотрит на меня.

– Прости, что я так сказала про маму и папу.

Итан кивает, но выглядит отстраненно.

– Проехали.

Я действительно делаю уроки, во всяком случае пытаюсь, но по алгебре я так отстала, что бреши в знаниях велики, как кратеры. И потом, я все время отвлекаюсь: думаю про мистера Смита… и про то, что наговорила Итану. Впервые кажется, что, может быть, мама с папой тоже разочаровались бы во мне. Они бы решили, что я безответственная, легкомысленная дурочка, у которой только и есть, что смазливое личико.

Эта мысль оказывается неожиданно мучительной. Я даже отчасти рада, что они умерли и ничего не знают.

Просидев час над уравнением, я сдаюсь. Может, Джейден меня спасет. Вместо того чтобы заняться биологией, я достаю тарелки из посудомойки. Мучимая совестью, складываю свою грязную одежду в корзину для белья, а потом берусь за пылесос. Затем мою ванну – пусть Итану будет сюрприз, ведь сегодня его очередь, – и собираю в гостиной пустые стаканчики от йогурта и пакеты из-под чипсов.

Уборка отвлекает от мрачных мыслей. А вдруг Итан, увидев порядок, простит меня и не посадит под домашний арест до конца года? Вот дурацкое наказание. Кому в наше время запрещают гулять?

Завязывая мусорный мешок на кухне, я перебираю худшие варианты. Итан пригрозил отменить поездку в модельный лагерь, но, может быть, он сказал это просто со зла. «“Аид” подождет»… Да, не исключаю, что он запретит мне вступать в клуб до следующего года. Это катастрофа, ведь придется обо всем рассказать Мэдисон и Аве. Надеюсь, через год не придется проходить испытание заново.

Я мою и пол. Лучше уж перестраховаться. Насколько я знаю Итана, обойдется нотацией и парой недель домашнего ареста. Он никогда не сердится на меня долго.

Джейден заходит на кухню, когда я вытаскиваю переполненный мешок из мусорного ведра.

– Что случилось? – спрашивает он, приглаживая взлохмаченные волосы и моргая, словно со сна.

Когда Джейден отрывается от ноутбука, он всегда слегка растерян, как будто не вполне понимает, где находится.

– В ванной и в гостиной стерильная чистота, – продолжает он, кивком указывая в коридор. – Хоть операцию проводи.

Джейден некоторое время смотрит на меня, а потом ухмыляется.

– Что ты натворила? Кроме синего пюре? Судя по масштабу уборки, ты совершила ужасное преступление. Неужели отравила мисс Фитч?

– Ты уже в курсе?

– Что, правда отравила?

Он улыбается до ушей.

– Я тебя разочарую, – буркаю я, проталкиваясь мимо. – Мисс Фитч жива. А про пюре ты откуда знаешь?

– Эйвери мне написал.

– Вот гад.

Джейден смеется. Обычно он такой замкнутый, а со мной ему легко и весело, хотя никогда не угадаешь, что у него в голове.

– Он торопится домой, чтобы тебя побаловать.

Мне становится не по себе. Итан, очевидно, позвонил Эйвери и нажаловался. Может быть, он даже сказал, какое наказание меня ждет. Вот Эйвери и решил приготовить мое любимое блюдо, чтобы я не грустила. Они всегда так – Итан строгий, Эйвери добрый. Похоже, они пытаются заменить мне маму и папу. Эйвери явно за мамочку.

Я отношу мусор в бак за забором. Лиам теперь стоит на голове. Если президент США лично выйдет в эфир и скажет, что близится конец света, Лиам, возможно, не моргнет и глазом.

Полив помидоры и фасоль за верандой, я залезаю под дом вместе с Джейденом. Мы лежим на спине, плечо к плечу. Над нами деревянные половицы, под нами красная глина. Зазор фута три², и мне кажется, что я погребена заживо. С балок свисает густая паутина. Под домом ни дуновения, поэтому я заслоняю лицо рукой и дышу в потное запястье, чтобы не чувствовать затхлый запах.

– Вот тут, под ванной, совсем сгнило.

Джейден тянет доску, которую предварительно открутил шуруповертом, и она ломается пополам.

– Хорошо, что пол двухслойный, иначе кто-нибудь провалился бы, сидя на толчке. Надо что-то придумать с вентиляцией.

Я представляю, как Итан со спущенными штанами проваливается под дом, и усмехаюсь.

– С вентиляцией в ванной? – переспрашиваю я.

– От вентиляции в ванной здесь ничего не изменится. Нет, я имею в виду вентиляцию под домом. – Двумя пальцами он отдирает еще один гнилой кусок доски. – Нужно сделать так, чтоб внизу циркулировал воздух.

Я чувствую себя полной дурой. Откуда он все это знает? Ему три месяца назад стукнуло двадцать. Джейден всего на полтора года старше меня. И я представить не могу, что в двадцать буду интересоваться чем-то подобным.

– Я гуглил для романа, – объясняет он, словно прочитав мои мысли. – Давай доску!

Протягиваю и спрашиваю:

– Как ты думаешь, мама с папой во мне разочаровались бы?

Он перестает дергать доски и поворачивается ко мне. В один прекрасный день, возможно, я увижу его лицо на первой странице «Нью-Йорк таймс», с подписью «автор бестселлера». Джейден не такой, как мы. Он не похож на Лиама, который всю жизнь «ищет себя». Джейден понял, чему хочет себя посвятить, как только Эйвери впервые прочел ему книжку на ночь, и с тех пор неустанно идет к цели. Он, пожалуй, самый амбициозный из нас. Мама и папа им бы гордились. При этой мысли мне вновь становится больно.

Джейден устремляет на меня пронизывающий взгляд. На лбу у него сидят москиты.

– Глупости, – говорит он резко. – С чего ты взяла?

Я во всем признаюсь. Когда замолкаю, он присвистывает. Мне вовсе не становится легче.

– Итан скоро успокоится, – говорит Джейден.

Я понимаю, что он просто пытается меня подбодрить.

– Я эгоистка, да?

– Конечно.

– Джей, я серьезно! Что ты обо мне думаешь?

– Ты моя младшая сестра. Что я могу о тебе думать? Ты меня бесишь.

– Ну Джей!

– Ладно, ладно. По-моему, ты в общем нормальная.

Будь под домом просторнее, я бы швырнула в него пачкой шурупов.

– В общем?!

– Ну в общем и целом, так сказать оптом. Все твои качества идут комплектом.

Я вспоминаю одну нашу старую игру и прошу:

– Опиши меня тремя словами. Ну как будто для книжки.

– Никто такую книжку не купит…

Тем не менее это интересная задачка. Брат отвечает не сразу. Сначала он прикручивает новую доску и открепляет следующую. Половицы над нами скрипят. Видимо, Эйвери приехал и готовит спагетти. А может быть, Лиам закончил заниматься йогой.

– Ну?

– Ты веселая, эмоциональная и неуверенная, – с улыбкой отвечает Джейден и вкручивает шуруп в отверстие.

Надеюсь, он не пытается представить меня в качестве персонажа.

– Почему неуверенная?

– Потому что ты хочешь, чтобы другие тебе сказали, какая ты.

– А Итан говорит, что я легкомысленная, неразумная и проблемная.

– Ты сама так считаешь?

– А что, он неправ?

Джейден пожимает плечами. Это странно выглядит в положении лежа.

– Я сказал то же самое, но не забыл и о достоинствах.

Я всерьез задумываюсь. Джейден продолжает работать – молча, как обычно, – а я лежу и размышляю. Выбравшись из-под дома, отправляюсь в душ. Потом ищу футболку с вырезом поменьше и не слишком короткие шорты. Моя «откровенная одежда» – еще одна причина наших с Итаном постоянных споров. Он считает, что одеваться сексуально – значит намекать парням, что я доступна. Или, хуже, что я из тех девушек, от которых парни не принимают слово «нет». Я спросила у Итана, о чем он сам думает, когда видит откровенно одетых женщин, но он просто отмахнулся. Ладно, неважно. Сегодня придется быть паинькой, поэтому я надеваю коралловую блузку с кружевными оборочками и темно-синие шорты чуть выше колен, а затем заплетаю косы, чтоб наутро волосы вились.

Когда я выхожу из комнаты, в доме уже витает восхитительный запах чеснока и свежего базилика. На кухне я украдкой хватаю со стола вяленый помидор, и Эйвери меня успокаивающе обнимает, пусть и наслышан о произошедшем в школе.

– Итан тебе все рассказал? – спрашиваю я.

Эйвери делает неопределенный жест. Внешне он похож на меня, черты у него мягче, чем у остальных братьев, поэтому он кажется намного младше своих двадцати восьми. Многие думают, что Лиам старше, хотя ему всего двадцать четыре.

– Итан велел тебе молчать, – догадываюсь я, когда пауза затягивается.

– Он хочет сам тебе все сказать, – отвечает Эйвери и помешивает спагетти в кастрюле, избегая моего взгляда.

– Дело плохо?

– Да, тебе не понравится.

– Эйвери, колись. Ну пожалуйста, я должна быть морально готова.

Я тяну его за рукав и смотрю щенячьим взглядом, который на Эйвери почти всегда действует безотказно.

– В этот раз ты перешла черту, – уклончиво говорит он.

– Поэтому ты готовишь мое любимое блюдо?

– Луиза… – Он вздыхает и поворачивается спиной к плите. Возможно, Эйвери тоже во мне разочарован. – Итан просто хочет, чтобы ты поступила в колледж. Тебе надо учиться, если не хочешь всю жизнь вкалывать на ферме.

– Но вам же нравится работать у мистера Гудмена.

– Я никогда ни о чем другом и не думал, но Итан… он ведь пошел на ферму только потому, что были нужны деньги.

– Но я не Итан! – возражаю я, стараясь не думать о том, что Итан, вероятно, многим пожертвовал ради нас. – Может быть, я не хочу в колледж!

– А куда ты хочешь?

– Пока не знаю…

– Ну вот. Если сама не знаешь, надо прилежно учиться. А ты даже не стараешься. И Итан думает, что тебе плевать на все его усилия.

Я достаю из буфета тарелки и расставляю их на столе.

– Ты сам говорил, что он слишком строгий.

Эйвери снова поворачивается ко мне, с ложкой в руке.

– Я просто тебе объясняю, что он думает.

Обычно объяснениями у нас занимается Итан. Мне стало не по себе, как только я увидела Эйвери у плиты, а после разговора с ним в животе стянулся узел. Я начинаю подозревать, что домашним арестом дело не обойдется.

Ужинаем мы в неприятном молчании. Итан с непроницаемым лицом сидит во главе стола, и остальные тоже не склонны болтать. Видимо, приговор им известен. От скрипа вилок по тарелкам у меня волосы встают дыбом, и я несколько раз давлюсь, потому что спагетти с томатами и кедровыми орешками застревают в горле. Я чувствую, что Итан не сводит с меня глаз. Он ни словом не обмолвился о том, как чисто в доме, – только спросил, сделала ли я уроки. Когда я призналась, что не решила ни одного уравнения, брат просто отвернулся и ушел. Лучше бы наорал.

После того как мы с Эйвери убираем со стола, начинается суд.

Итан невозмутимо перечисляет мои многочисленные грехи: я подделала подпись, купила вещи онлайн от его имени, воспользовалась кредиткой без разрешения, завалила контрольную по математике, врала, прогуляла урок, пробралась в столовую через заднюю дверь и подбросила в пюре краситель (и еще неизвестно, какие будут последствия). Кроме того, у меня плохие отметки по биологии и по физике, а еще мы с Авой написали на стене спортзала «Мисс Фитч – сука». И все это Итан выяснил сегодня.

1.В США оценки ставятся буквами (A, B, C, D, F), из которых A – наилучшая отметка, а F – наихудшая, означающая, что ученик не перешел базовый порог.

2.Примерно 90 см.

Die kostenlose Leseprobe ist beendet.