Rezensionen zum Buch "Взятие Измаила", Seite 2, 24 Bewertungen

И на Очаков, на Измаил С победой войско своё водил.

Честно говоря, первой ассоциацией к названию романа у меня была другая детская хоровая песня о военных игрушках, которую процитировать по дополнительному заданию "Долгой прогулки" не смогу. Возможно, на уроках музыки в начальной школе наш класс разучивал обе песни в один год, или подвела музыкальная память на бодрые маршевые мелодии, но пришлось проверять тексты и удивляться, что песни действительно разные. А роман Шишкина оказался совсем не о Суворове и даже не о 18 веке. Иногда аннотации не обманывают.

Дальше главный спойлер книги.

Что не говори, постмодернизм способствовал окончательнему раскрытию таланта писателей за последние 20-30 лет - то, что казалось невозможным и нецелесообразным, ныне представляется стандартом, а в кои-то веки и masterpiece. Сюжетная канва "Взятия Измаила" по-хорошему должна быть расчеленена на две - три повести, или энное количество интересных рассказов "за жизнь", но воля автора всегда когерентна с пульсом эпохи, и Шишкин не мог от этой самой эпохи отстать - связанное неведомым образом бессистемное повествование порой пудрит мозги в стиле Айлетта, порой ударяется в игру в "классику", какой нам оставил ее Короленко, Достоевский, и другие творцы благородного уныния. Роман затягивает с таким же успехом, как и запутывает. Шишкин явил народу тот случай, когда реализация идеи удачна на все сто процентов. В качестве постмодернитских изысков нас ожидает россыпь пословиц и поговорок по ходу текста, незыблемая связь времен и вполне годный язык изложения. После прочтения этой книги Измаил будет взят - вы прочтете ее, утрете лоб и вздохнете: "Как хорошо я живу Господи, оказывается лучше некоторых" тех, кто еще не читал эту книгу. Шутка, конечно, но много потеряете, если не прикоснетесь дланью к страницам этой книги, и не познаете настоящее искусство.

Совсем непросто покорить эту книгу. Слишком много намешано и витиевато сплетено. Самое первое испытание: разобраться и вчитаться в сплошной текст, не делящийся на главы. И на одной странице зачастую смешиваются разные стили и разные персонажи. Только начнешь отслеживать кого-то одного, вдруг раз, и речь совсем о другом, и даже не замечаешь перехода.

О наслоении старославянских слов можно просто песнь сложить. В одном кусочке текста соседствуют слово современное и что-то такое старинное, пришедшее из прошлых веков. Читаешь старославянизмы и ощущаешь, что все это живет в нашей крови, хранится в нашей памяти. Мы не используем такой язык, мы не читаем такие тексты в повседневной рутине, но все понятно на каком-то неосознаваемом уровне.

Совершенно головокружительные предложения размером с печатную страницу в первой половине книге (праздник для филолога) вдруг сменяются отрывочными предложениями в одно-два слова во второй половине книги. Образные поговорки разбавляют обычное суховатое повествование. Под конец за нагромождением присказок, прибауток и намеков стало чудиться что-то юродивое. У автора есть какая-то своя правда, скрываемая за всем этим словесным танцем. У Шишкина есть персонаж – сумасшедший старик, описанием занимающий лишь пару страниц, но у него проскальзывает мысль, в которой и есть суть книги, на мой взгляд. Как слова, преследуя свою цель, опутывают и запутывают читателя в свои сети.

Время тоже перемешивается, скачки из эпохи в эпоху: то царское правление, то середина или конец двадцатого века, но всегда четко ощущается русский характер и русский след. Книга была написана в другой стране, но национальная принадлежность автора – это сквозная линия всего текста. И так близко и понятно, когда герои вдруг садятся в поезд и сбегают от себя или других, тут же мимолетно знакомятся с кем то, выслушивают истории попутчиков, потом сходят с этого поезда, чтобы все забыть и в то же время верят, что что-то изменилось за время поездки. И почему-то меня не удивил подавленный настрой и депрессивное состояние от мелькающих мрачноватых картинок. Думаю, не стоит читать такую книгу в плохом настроении, станет еще хуже. Но все же мне не хочется давать оценку: хорошая или плохая эта книга. Для нее требуется настрой, готовность вникать в паутину языка и довольно вязкую смесь содержания. Часто появлялась мысль, что не понимаешь, не до конца улавливаешь сюжетные линии, кто кем кому приходится. Состояние безысходности угнетало. Но автору хочется выразить свое восхищение за мастерство и виртуозное владение словом.

Это выдающийся текст: в русской литературе, похоже, очень немногие могут так работать со словом. Истории разных героев переплетаются, перетекают из одного времени в другое, но при этом как бы застывают: несмотря на скачки из эпохи в эпоху, довольно быстро становится понятно, что в мире "Взятия Измаила" времени попросту нет. Сегодня земский деятель Д. лежит убитым в парке в 1910-х, но при этом рассказ о его жизни разворачивается то ли в 1930-х, то ли в 1950-х. Но всё, что с ним происходило и будет происходить, на самом деле происходит здесь и сейчас - со всеми и каждым, от сотворения мира и до начала 21 века. Одновременно со временем меняется и язык: то церковнославянский, то благородный дореволюционный, то пролетарский. Я уже написал, что со словом так работать, как Шишкин, мало кто не умеет? Напишу ещё раз! Порой это даже кажется избыточным: где-то к середине книги ты осваиваешься в этом мире, становится понятна механика сюжета (насколько это слово тут вообще применимо), и ты задаешься вопросом: ладно, тут всё уже понятно, осталось лишь выяснить, чем всё это закончится - а оно всё не заканчивается и не заканчивается. Как бы ни скакало время, пространство романа остаётся неизменным - это исключительно Россия, роман о ней (даже исход евреев из Египта - это Россия). И от этого при чтении становится тошно и тоскливо - пожалуй, главное отрицательное впечатление в этом. Да, в конце автор пишет, что все уродства прекрасны, но эта оговорка в финале ничего не меняет в моём восприятии этой истории как беспросветной.

Такой знаете ли затейливый текст, Шишкин писатель для перечитывания, и к этому нужно быть готовым. По порядку если, на что там сразу внимание обращать? Если собрался читать роман ради повествования, и пытаешься следить за сюжетом, то вот сюрприз, нихерушки непонятно, это как в калейдоскопе только глаз напряжешь, а стеклышко соскочит и вот тебе новый узор, не напрягайся. Что угодно ставь во главу угла, вот про то и роман.

Это роман про время. Которое существует независимо от человека, только нам кажется, что наша эпоха отлична от предыдущих, да нет же, комо бояхи, без роду без племени, собралося тут, ну у каждого века своё средневековье и прочее. Знаете, что тут получилось просто прекрасно? Не объяснять читателю такую очевидную вещь, а дать её на своей шкуре прочувствовать, протащить сквозь строки это измерение пространства и влить в мозг растерянному читателю.

Это роман про отношения со своими героями, которые вот только что на страницах жили и непонятно, как выглядели, а вот уже рядом сидят, попутчиками в поезде и ложкой о край стакана осторожно позвякивают. И ты вроде бы о своем собрался переживать, меланхолично мелькающие верстовые столбы смаргивая, а вот уже в мат-перемат извозчика вслушиваешься и от забот попутчика как от надоедливой мухи отмахиваешься. И ресоры скрипят, и не дай бог в такую слякость ось сломает, эк как погоняет, до постоялого двора еще ехать и ехать.

Это роман по неотделимость тебя от жизни других, как волнами жизнь эта в тебя вливается, это как вот пишешь этот текст, и дедлайн и планируешь вот еще чашечка кофе и подите все вон, я занят, цейтнот, ребята, да, по работе, у меня отчет в понедельник, надо кучу таблиц заполнить, врешь конечно, просто не трогайте. Вот так себя настроишь, с мыслями соберешься. И напротив сидит коллега, и она говорит по телефону, звонит врачу, мама в больнице, а почему мне не сообщили? как еще в шесть утра? а это на территории бсмп? а справка когда? да да, я понимаю, все что могли. И понимаешь, что жизнь она мимо никогда не идет, она всегда тебя за горло держит, иногда по касательной цепляет, а иногда сдавливает клыки на самом дыхальце, пиши не пиши, мимо точно не пройдешь.

Ближе к началу как-то между прочим происходит сотворение мира, а так как творим мы, разумеется, Россию, творят Сварог, Перун, Велес и др., ставшие постепенно участниками обыденной нашей действительноти, участниками нескончаемого судебного процесса. Это совсем посторонние персонажи, но перед нами проходит жизнь этих людей, начавших творить убогую, красивую Русь из окна поезда. Именно такую, какой мы из окна поезда ее и видим посейчас. И вот они - крупные юристы и правоведы, а вот они - умирают, каждый в меру своих способностей. Автор болен болезнью крестословицы (см. Павича), но не ради слов и пустых образов, у него это способ как-то организовать саму жизнь, судьбы, эпизоды, радости и несчастья. Времени, четко структурированного, у него нет. Все, что было, что есть, что будет, происходит сейчас. Ты частица всеобщего узла, но ты и тот Сварог, что по дороге творит мир. При этом в той же дороге ты можешь просто потеряться, забыть кто, где, когда ты теперь. Самое подкупающее во всем – доброта. Много жестокого, нехорошего, неприятного, но краска не черная, нет ощущения антисанитарии, такого привычного в последнее время. «Посмотри, это лужа – в ней солнце, а там, вверху, между листьев, - там Бог». Все истории не имеют конца: плохие – плохого (не оставляют ощущения безнадежности или сентиментальной грусти), хорошие – хорошего (ощущение радости «без конца»). Тема неучастия, непричастности, неоказания помощи. Всё это лекция по процессуальному кодексу, которую он диктует машинистке, вспоминая по ходу дела разные истории, приводя примеры. А история человека, диктующего лекции, тоже вплетается в общую ткань, с нее все начинается, а где-то в конце мы узнаем, с чего началась она и что из этого вышло. Началось все с неучастия (говорят, надо, на удивление взяла и согласилась, напоили, не осознавал, испугался и т.п.), и вот, словно костяшки домино, падают одна за другой человеческие жизни. Эта история с плохим концом, но конец сам становится жизнью, судьбой, которая уже просто данность, в которой надо жить. Она превращается в счастливую и светлую историю, потому что человек в ней участвует. И вот конец, который в начале книги, – солнце внизу, Бог наверху.

Это моё первое знакомство с Михаилом Шишкиным, хотя слышала об этом авторе много лестных отзывов. Решила начать с романа, получившего Русского букера в 2000 году, т.к. питаю некоторую слабость к книгам-лауреатам и стараюсь знакомиться с ними лично. Могу сказать точно, я не пожалела... Книга не из лёгких, читать её было довольно трудно, понимать ещё труднее. Отсутствие сюжета как такового часто ставит в тупик и тормозит чтение – истории возникают внезапно, захватывают, увлекают, но также внезапно обрываются и заканчиваются на полуслове. Обрывки мыслей, судебных речей, журнальных статей и дневниковых записей, проникающие друг в друга судьбы множества людей... И вся эта многоголосица, полифония в конце сливаются в один голос – голос самого автора. Очень необычный стиль повествования. Всё перепутано – люди, жизни, эпохи, языки, вымысел и реальность... Начавшись как защитная речь на суде, история вдруг обрастает множеством бытовых и психологических подробностей. Герои действуют от своего лица: любят, ненавидят, страдают... По воле автора уже знакомые нам действующие лица через 100-200 страниц вдруг оказываются совсем в другом городе, в другом времени, в других обстоятельствах... Читаешь и думаешь: что это? Наброски к будущей книге? Множество вариантов одной и той же жизни? Но всё же главный герой этой книги – сам автор... Это его мысли, чувства, переживания находят отражение во всех героях. Они говорят его словами, думают, как он, снова и снова переживают события, произошедшие в жизни их создателя. Финальные страницы романа - пронзительная исповедь автора, наполненная любовью, грустью, надеждами... Книга написана удивительным языком... Можно сказать, что язык – это ещё один главный герой романа. Автор с лёгкостью переходит с современного русского на старославянский, виртуозно владеет словом и стилем. Читала и думала: неужели в наше время ещё так пишут?! Приятное удивление. Сильная книга сильного автора.

Первый роман Шишкина, после которого он собственно стал известным. Роман конца девяностых, но я прочёл его только сейчас, а до этого читал "Венерин волос" несколько лет назад.

По прочтении убедился во мнении, что Шишкин - один из крупнейших русских писателей сейчас. В своей манере он наследует Саше Соколову, который вроде как сейчас ничего не пишет. Чтение нелёгкое, но удивительно захватывающее и интересное. Эксперименты со стилями и с языком не отвлекают и через стилизованные куски текста не приходится продираться. Нет ощущения манерности при играх с языком.

Сюжета как такового нет, просто описание эпизодов сквозь призму свинцовой мерзости русской жизни. Люди разных времён, а, может, всё это про одного человека. Масса цепляющих бытовых и личных деталей. Очень качественная литература, и не зря он там каких-то премий наполучал в начале двухтысячных. Очень рекомендую. И вообще буду следить за этим автором.

Слишком сложная книга, чтобы уместить отзыв в одно – два предложение. Ощущение что рассматриввешь мазайку или ласкутное одеяло с разных концов.

Книга очень понравилась, прослушал (аудиокнигу) 2 раза в исполнении Елены Лебедевой. В первый раз довольно трудно разобраться, сюжет немного хаотичен, второй раз просто получаешь удовольствие от языка автора, М. Шишкин очень умный человек. Книга депрессивная, вызывает упадок настроения, но слушал с наслаждением.