Buch lesen: «Чародеи»

Михаил Дорошенко

Schriftart:

Дизайнер обложки Аркадий Павлов

ISBN 978-5-0055-2039-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Необходимо представлять персонажей, какими изобразили бы их двадцать лет назад следующие актеры:

хозяйка заведения – Федосеева-Шукшина

Калиостро – Фарада,

Мюнхгаузен – Гаркалин

Сталкер – Охлобыстин

Геамант – Адабашьян

Уборщица Алена – красотка с ногами

компьютерщик Пентиум – хмурый молодой человек

Шорт – Баширов

Янковский – Янковский

Порохов – Пороховщиков

Ротвеллер – Гафт

Агентство «Хоттабыч»

На полированном овальном столе под гипнотическими взглядами Сталкера и Калиостро носятся, сталкиваясь, желтые и красные игрушечные машинки, и падение каждой из них со стола вызывает вопли восторга или разочарования.

* * *

– Так-та-ак… – входит хозяйка заведения с продуктами в сумках, – взро-ослые люди и чем занимаются… В ра-або-чее время…

– Нет клиентов, – зевает Сталкер.

– Как это нет клиентов? На улице сколько людей, и каждый – потенциальный клиент.

– Так то-ж на улице! Вы и сами в рабочее время по магазинам шастаете.

– Что-о-о? Для вас же стараюсь! Все: пора устраивать собрание.

– Ну-у…

– Зовите остальных.

– А никого нет, – небрежно отвечает Калиостро.

– Где барон?

– Этот не в счет, – кривится Калиостро.

– У меня все на счету. Ему, кстати, будет сюрприз.

– Неприятный, надеюсь? – оживляется Калиостро.

– Это как посмотреть. Присаживайтесь. Господа, – заявляет она после паузы, – я собрала вас… Мунхи, вам особое приглашение нужно? – с раздражение обращается она к Мюнгхаузену, – чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. Если так будет продолжаться и дальше, то через месяц… максимум через три… мы разоримся.

– Ну-у…

– Да перестаньте вы нукать! Работать нужно, работать!

– А мы что делаем? – возмущается Калиостро, открывая ноутбук. Сталкер открывает свой, и они продолжают играть в те же гонки, что и на столе.

– Вы, Калиостро, именно вы… в бирюльки играете.

– Чем же еще заниматься в свободное от работы время?

– Вы неблагодарный! Я вас извлекла из психушки…

* * *

«Я Калиостро», – гордо заявляет несчастный, стоя в смирительной рубашке перед психиатром.

Санитар тычет его лицом в стол.

«Ну, кто ты теперь?» – спрашивает сидящий перед ним врач.

«Ладно, сдаюсь, нормальный я! Притворяюсь, нормальный!»

«Симулянт несчастный, – ворчит санитар. – Пойдешь по статье».

* * *

– Я выкупила вас, – заявляет хозяйка. – Вопреки своим правилам совершила преступление. Чем вы занимались? Апельсины под видом золотых самородков продавали скупщикам краденого на Казанском вокзале.

* * *

«Оп», – рука скупщика сгибается под тяжестью апельсина.

«Чистокровное золото, вот те крест», – машет рукой перед собой Калиостро, тревожно оглядывая по сторонам.

* * *

– Ведь брали, – оглядывает Калиостро всех победным взглядом.

– Вспомните лучше, – укоряет его хозяйка, – как вас поймали, несмотря на ваш гипнотизм. Хорошо, что вас в психушку отправили, а не на месте пришибли.

– Кто старое помянет…

– Не вам об этом говорить, Калиостро не вам. И не тебе, – оборачивается она к хихикающему Сталкеру. – Чем ты занимался? Совсем уже мелким мошенничеством! Детей обыгрывал у школы…

– Я обманывал детей богатых родителей. У меня всегда выходило орлом, а у них решкой. Все по-честному.

– Ха-ха-ха, – по слогам произносит Мюнхгаузен.

– У вас меньше всего должно быть поводов для смеха. Вспомните, где я вас отыскала…

* * *

Мюнхгаузен стоит перед витриной и пристально смотрит на коньяк. Содержимое бутылки уменьшается. Он извлекает из кармана лимон, отрезает тонкий ломтик, обмакивает в коробочку с сахаром, закусывает и запевает:

– Раскинулось море широко…

* * *

– Вас били! У вас начиналась белая горячка. Я вас поставила на ноги, паспорт выправила, купила жилье, устроила на работу в агентство…

– Хоттабыч, – подсказывает Калиостро.

– Правильно, хотя я и без подсказки знаю, чем управляю. Псевдоним придумала – «Мюнхгаузен», а вы меня безбожно обманываете.

– Я-я!? – изумляется тот.

– Вы-ы…

– Это клевета! Это клевета, господа!

Мюнхгаузен вскакивает и начинает метаться по комнате. Идет по стене, по потолку. Подходит к хозяйке и, свешиваясь вниз головой с потолка, заявляет:

– Это клевета!

– Ты бы лучше в цирке показывал свои фокусы.

– Меня оттуда завистники выгнали! За талант!

– Фу, накурился! – отмахивается она. – За пьянку тебя выгнали, а не за талант. Ты его всякий раз теряешь, когда напиваешься.

– Я-я? Я теряю?

– Фу, алкаш! – морщится она. – Профукал ты свой талант.

– Что?! Я? Я профукал?

– А, надоел!

Наконец, он спрыгивает на пол, напяливает треуголку и усаживается со скрещенными руками в позе Наполеона.

– Продемонстрировал дурь? – спрашивает хозяйка. – Ты так бы старался работать.

– Не дурь, а умение! А ты не смейся, придурок, – обращается он к Сталкеру и делает едва заметный пасс, выбивая теннисный мяч у него из руки.

В игру вступает Калиостро. Мяч повисает посреди комнаты над столом. Сталкер старается вернуть его назад. Мяч с жужжанием вертится в воздухе на одном месте. Наконец, Мюнхгаузен и Калиостро, переглянувшись, одновременно расслабляются, мяч с силой возвращается к Сталкеру и бьет его в лоб.

– Па-ацан… – презрительно цедит Мюнхгаузен.

– Ладно, ладно, расцениваю, как урок.

– Правильно, – подтверждает хозяйка. – Давно бы так, а то все в позу становишься.

Сталкер садится и сосредоточивает взгляд на Мюнхгаузене, стул под бароном разваливается, а он продолжает сидеть, как ни в чем не бывало.

– Ста-ажер несчастный, – усмехается Мюнгхаузен и от легкого движения руки стул под ним восстанавливается.

– Ох, – вздыхает хозяйка, – за вами глаз да глаз нужен. Представляю, что станет с миром, если каждый начнет такое эдакое выделывать!

– Один я у вас тут без греха, – заявляет компьютерщик Пентиум, – и могу бросить камень в любого, – и он бросает теннисный мяч в Калиостро.

– Помолчал бы, хакер несчастный! – взвивается тот, перехватывая мяч рукой.

– Да, я хакер, однако, не – не вор!

– Сам себя вором назвал.

– Я ворую то, чего нет – виртуальные образы, а вы…

– Минуточку, – перебивает его хозяйка, – никто у нас здесь не ворует. Мы честно людей обманываем, запомните? Вы его не обижайте, он у нас – малолетка.

– Ничего себе малолетка… двадцати семи лет!

– Вот все мы тут взрослые, поэтому он к нам и прилепился. Он застрял на уровне двенадцатилетнего подростка…

– О-би-жаете! – перебивает ее Пентиум. – Я на компьютере могу чего угодно изобразить. Чего нет, и что есть, но сокрыто. Местонахождение Басаева определял сколько раз.

– Ты лучше вспомни, чем это кончилось.

– Приперлись как-то ко мне из ФСБ, разбили компьютер. Еще раз сунешь нос, заявили, не в свое дело, не только компьютер, а и череп попортим. «За что?» – спрашиваю, а они вернулись и телевизор разбили.

– Я этого не слыхала, – заявляет хозяйка. – Пожалуйста, мне без политики!

– Сейчас свобода мнений, – становится в позу Сталкер.

– Свобода!? Знаешь у кого эта свобода?

– У кого миллиард, у того и свобода, – скороговоркой говорит по телевизору Березовский.

– Слыхали? – вопрошает хозяйка. – Вам бы лучше помалкивать… на такие темы особенно.

– Старорежимный вы человек.

– Береженого Бог бережет. Ну, а ты чем занимаешься? – возмущается хозяйка, обращаясь к компьютерщику.

На экране дисплея Мюнхгаузен сминает бумажку, бросает ее на пол и показывает уборщице в мини-юбке. Она нагибается и подбирает бумажку, нагибается и подбирает…

– Прекрати издевательство над девушкой!

– У меня программа такая имеется. Единственная в мире. Эксклюзив, как сейчас говорят.

– А, ерунда это все, – перебивает его Калиостро. – Я видение вызвал однажды и повернул ход истории. Собралась толпа большевиков перед Зимним дворцом в Петербурге, а я статую Ркацители на них напустил виртуальную…

* * *

Сквозь фасад Зимнего дворца, прорывая его, словно бумагу, показывается бронзовый корабль скульптора Церетелли в натуральную величину с Петром на носу.

* * *

– Большевики вначале застыли от изумления, только Ампилов на трибуне продолжал Собчака крыть по матушке и по батюшке, и по дедушке, и даже прадедушке, не замечая, что у него за спиной происходит. А как Петр им кулаком погрозил, побросали они знамена свои красные, портреты Ленина-Сталина и бегом с площади. Ампилов только на трибуне остался – так и не понял в чем дело. Вот, это была инициация! По потолку каждый у нас тут умеет ходить и даже Алена сумеет со временем, если постарается. Не понимаю: зачем они все здесь нужны, – указывает он на Мюнхгаузена. – Я бы один справился. Ладно, еще родственник…

– Мне он вовсе не родственник, – указывает хозяйка на Сталкера, – а сын соседки по коммуналке. Да, ты у нас старожил: первый пришел. Все вы владеете какими-то навыками. Ты одно можешь, барон другое, и даже у Сталкера кое-что уже получается. А научится, вас всех превзойдет.

– Рожденный мышью, котом не станет, – отмечает Калиостро.

– Тоже мне – кот! – кривится Сталкер.

– Я Чемпионом по плеванию соской с детства считался, – говорит Калиостро. – Мне соску в рот, а я её тьфу и в форточку выплюнул.

– Это что! – говорит Мюнхгаузен. – Я вот в двенадцать…

– Что ты? – перебивает его хозяйка. – Геамант, вот, кто величина!

– Ну и где этот ваш ге-о-мант? Мы зарплату ему начисляем, а он на работу даже носа не кажет.

– Во-первых, ге-о-мант это его профессия, а Ге-а-мантом он велит себя называть, а во-вторых, это вы у меня притворяетесь, что работаете, а сами в бирюльки играете, а он творит! Я у него по телефону советы испрашиваю. Не тебе ли он посоветовал, Сталки, по три страницы читать каждый день Сей Сёнагон для поумнения? Читаешь?

– Да ничего со мной не случается от чтения этого.

– Разумеется! Он тебе велел всю до конца книгу прочесть, а ты сколько прочел? Десять страниц осилил?

– Обижаете: сорок!

– Огромное достижение.

– Вы-то сами прочли?

– Мне не надо, однако, прочла.

– Поумнели?

– А ты не груби! Ишь, распетушились, расхвастались! Сейчас посмотрим, что вы запоете? Это к тебе в первую очередь относится, Мунхи. Алена, вноси!

Красотка вкатывает столик на колесиках, накрытый золотистой бумагой. Хозяйка сдергивает хрустящую бумагу и открывается шоколадная копия Университета на Воробьевых Горах.

– Что это? – спрашивает Калиостро. – День рождения у кого-то сегодня?

– Это точная копия у… – тянет хозяйка, – ни… вер… университета! Вот тугодумы! Понимаешь, Мунхи, куда я клоню?

Мюнхгаузен шарахается назад, прижимается к стене спиной и ползет вверх до потолка.

– Где пять тысяч зеленых? – повышает голос хозяйка. – Вам что – мало двадцати процентов премиальных от прибыли?

– Так от прибыли только, – ноет Мюнхгаузен и сползает вниз.

– Сползай, гад ползучий, сползай, с-час мы из тебя пять кусков вырежем, – угрожающе заявляет Сталкер. – По куску за каждый кусок.

– Не беспокойся, барончик, – потирает руки Калиостро, – мы тебя не больно разрежем – под наркозом или гипнозом.

– Спускайся, – меняет интонацию хозяйка, – никто тебя резать не будет, а деньги придется вернуть.

– Я их истратил.

– Мы не будем допытываться, на что ты истратил, а просто обыщем. Лучше сразу отдай, а то выгоним на улицу…

– Нате! – швыряет деньги Мюнхгаузен.

– Это он специально бросил, – пытается Калиостро задвинуть ногой купюры под диван, – чтобы потом сказать, будто мы, собирая, присвоили себе по паре бумажек.

– Неважно, подберем. Мы не гордые. А теперь можем отпраздновать сегодняшнюю прибыль.

Все набрасываются на торт, отламывают куски и жадно съедают. Под шоколадом обнаруживается бутылка коньяка.

– Это я забираю себе, – выхватывает хозяйка из леса протянутых рук бутылку. – Вам пить нельзя, вы на работе.

– Утюг и тот на электричестве работает, – разваливается в кресле, указывает Мюнхгаузен на компьютер, – и нам нужна подзарядка.

– Заработайте денег и пейте в свободное от работы время.

– У нас ненормированный рабочий день.

– Рассказывайте, как было дело.

Раскинулось море широко…

Из шикарной машины выходит здоровенный детина и направляется ко входу агентства со светящейся надписью в черном зеркале: «Старик Хоттабыч. Мудрость Востока. Магия и медицина». Раздвижные двери при его приближении захлопываются, и он невольно отступает на шаг назад. Двери вновь открываются.

– Входите, – раздается голос из репродуктора, – это шутка.

– Хороша шутка, – ворчит посетитель.

– К кому мне обратиться? – спрашивает он сидящую за столиком уборщицу, зевающую от скуки во весь рот. – Я по объявлению, – бросает он газету на стол и тоже начинает зевать.

Глядя на нее, он тоже начинает зевать.

– Я за советом, – наконец, выдавливает он из себя.

– Это не ко мне.

– Да перестань зевать! – орет он на нее. – Ты кто такая, секретарша?

– Не, я уборщица. Хозяйка вышла, я ее замещаю.

– Ничего себе уборщица! Манекенщицей не пробовала работать?

– Где бы ни работать, лишь бы не работать.

Клиент с удивлением указывает пальцем на машинку старого образца, которая печатает сама по себе.

– Ой, – вскакивает девица, – забыла бумагу подставить. Всегда что-нибудь забываю.

– Ага-а… понятно. Куда мне идти?

– Туда, – машет она рукой довольно неопределенно.

* * *

– Входите-входите! – орет Сталкер. – Я известный маг…

– Володенька… – укоризненно прерывает его Калиостро. – Это мой ученик, – указывает он на Сталкера.

– Я здесь… я здесь… – начинает тот возмущаться.

– Ты здесь по блату. Он племянник хозяйки заведения. Она вышла, и я сейчас за нее.

– Да из тебя такой начальник, как из меня…

– Как из тебя Сталкер, ты – Стажёр.

– Я Сталкер, а ты, старый хрыч…

Они начинают шипеть друг на друга. Тем временем в комнату входит Мюнхгаузен, садится на диван позади спорящих коллег и впивается взглядом в сидящего за столом клиента. На лбу у него возникают светящиеся цифры телефонного номера. Мюнхгаузен берет за пуговицу на кармане, выдвигает из груди ящик, достает крохотную записную книжку и записывает номер. Клиента проводит рукой по лбу, и цифры гаснут.

– Ты что там записываешь? – набрасывается на него Сталкер.

– Я? Ничего, – достает он сигарету из-за уха, закуривает и сбрасывая пепел в ящик на груди.

– Иди отсюда! – набрасывается на него Сталкер. – Иди отсюда! Тебя еще здесь не хватало! Он к нам пришел!

– Может, вы, наконец, мною займетесь? – спрашивает клиент.

– Сейчас-сейчас, только вот выпроводим надоедалу. Тоже мне, фокусник! – кипит от возмущения Калиостро. – Не пытайся перетягивать к себе клиента. Он наш!

– Ну, как хотите, – встает Мюнхгаузен и уходит. – А в чем, собственно, дело, а? – выглядывает он из-за двери.

– Иди-иди отсюда! – орут оба они в унисон.

– Ну вот, проводили надоедалу, – умиротворенным тоном заявляет Калиостро, – теперь говорите: кто вы, что и зачем. Проверь только: не подслушивает?

Сталкер идет на цыпочках к двери, резко раскрывает ее, но за ней никого нет.

– Странно, – удивляется Калиостро. – Итак…

– Минуточку, – подходит Сталкер к стене и, подставив ухо, прислушивается.

* * *

Стоящий за стеной Мюнхгаузен приставляет бокал к стене и, скривив рожу, прислушивается. «Ха!» – вскрикивает Сталкер. Мюнхгаузен роняет бокал и хватается за ухо.

* * *

– Теперь, – объявляет Калиостро, – когда все препятствия устранены, можем продолжать наш разговор.

– Ну, ребята, утомили вы меня своими предосторожностями, – укоризненно машет головой клиент. – Не знаю, как приступить. У меня ба-а-альшая проблема, – он явно мнется, не решаясь высказать свою проблему. – Интересно у вас тут, господа, – оглядывается он по сторонам. – Не знаю, как вам сказать… М-да, господа… Это вы сейчас господами стали, а мы всегда ими были. Дело в том, что я…

Все замирают на мгновение, прислушиваясь.

– Ангел пролетел, – проводит рукой Калиостро, как бы указывая путь.

– Ну да, о чем это я? – спрашивает клиент.

– Об ангелах, – подсказывает Сталкер.

– Нет, вы меня совершенно запутали. Я бизнесмен…

– Это заметно, – кивает головой Сталкер.

– Не перебивай, идиот! – орет на него Калиостро.

– Я бизнесмен. Вы наверняка видели меня по телевизору. Не узнаете?

– Н-нет…

– Дубравский моя фамилия. Ду-у-убравский, слыхали?

– А-а, Дубравский! – уверенно отвечает Калиостро. – Нет, не слыхали.

– Ну, как же: Чу-байс, Березовский, Дубравский, Сосновский.

– Ну, как же, – разводит руками Калиостро, – Чу-байс, Березовский, а… кто такой Сосновский?

– Ребята, вы что – телевизор не смотрите? Да, черт с ним, с Сосновским и Березовским в придачу! У меня своя проблема. Как я уже сказал… Что я сказал?

– Черт с ним, с Березовским, – подсказывает Сталкер.

– Нет, до этого.

– Э-э…

– Ах да, вот: я бизнесмен. Хожу на приемы, бываю в Кремле и в посольствах…

– Вот это жизнь! – восклицает Сталкер.

– Да ничего в этом хорошего нет, для меня во всяком случае. Там пить нужно…

– Враз вылечим, – заявляет Калиостро, – по методу доктора… забыл, как зовут, Мабузе, кажется… отучитесь пить, есть, курить и в карты играть…

– Вы меня неправильно поняли. Вот… эх… вот… вот никто меня не понимает. Я, когда говорю о своей проблеме, все смеются.

– В чем проблема? – спрашивает Калиостро.

– Видите ли, все – наоборот. Мне нужно… короче: научите меня пить, вот! Фух! – выдыхает он с облегчением, как будто выдал постыдную тайну.

– Вот те на! – восклицают маги в унисон и начинают смеяться.

– Вот, – обиженно вздыхает клиент, – все так. Люблю выпить, как и все, но не могу. Как вот до этого места доходит, – указывает он на печень, – все выпитое назад идет… вместе со съеденным, – добавляет с глубокой обидой в голосе.

– Какой ужас! – хватается за голову Калиостро.

– Нет слов для выражения сочувствия, – протягивает Сталкер руки к нему, но, не получив отклика, заводит за спину. – Как же вы дожили до жизни такой?

– Так и быть, расскажу. Дело было в Чехословакии, куда я еще при прежних властях наведывался, будучи секретарем Мукачевского обкома партии. Набрался как-то на приеме в посольстве до беспамятства. Просыпаюсь в канаве, вернее… в замке.

– Так в канаве или в замке?

– Не перебивайте меня, а то спутаюсь. Заснул в канаве, а проснулся во вражеском замке. В резиденции какой-то разведки. Там меня стали пытать алкогольными напитками: недаянием их. Подписывай, мол, какую-то бумагу, белый лист, можно сказать, а то не дадим похмелиться. Короче, вкололи мне сыворотку правды, и говорят: теперь ты, как только соврешь, все выпитое, как до это место дойдет, – и пальцем мне в печень ткнули, – назад выйдет. Может, мне все это приснилось, да только с той поры как выпью, так все выходит назад, потому как партийный человек сорок раз за день соврет, а деловой человек и подавно.

– Какой ужас! – сочувствует Калиостро.

– Стыдно признаться, а каково на приемах приходится, представляете? Все друзья-приятели пьют, как нормальные люди, а тут корячься, как папа Карла.

– Отчего это у вас? – спрашивает Сталкер.

– На нервной почве, должно быть? – сочувствует Калиостро.

– Вам нужно лечиться, – глубокомысленно предлагает Сталкер. – Аллахолом не пробовали?

– Ты еще скажи: малахолом! – клиент с укоризной смотрит на него и вздыхает.

– Что за средство? – спрашивает Сталкер.

– Игра слов, – орет на него Калиостро, – идиот!

– А?! Все равно не понял.

– Идиот малахольный, – орет Калиостро, – и это ты!

– Да я тя щас… – обретает Сталкер маску тигра рычит на него.

– Брейк, пацаны! Займитесь лучше моей проблемой. Что я только не перепробовал: и грязями, и мазями лечил, и шмазями и солями, и шмалями… Ничего не помогает. Я к вам от отчаянья пришел. Все перепробовал, даже к цыганке ходил. Она-то мне вас и порекомендовала. Сказала: будто вы заговаривать можете мою печень…

– Или уговорить, – подсказывает, выглядывая из-за двери Мюнхгаузен.

– Кыш! – взмахивает рукой на него Калиостро. – Тебя еще здесь не хватало!

– Как хотите, – уклоняется Мюнхгаузен от летящего в него стакана и захлопывает дверь.

– Что бы вам такое присоветовать? – задумчиво вопрошает Калиостро.

– Может, заглянем в Интернет? – открывает Сталкер ноутбук.

– В Интернет всякий дурак имеет возможность заглядывать. Тут нужно что-то такое…

– Эксклюзивное, – подсказывает из-за двери Мюнхгаузен.

– Какой будет приговор или заговор, заключение или как там у вас называется? – спрашивает посетитель.

– Вам нужно научиться пить… – говорит Калиостро.

– Вы что… ненормальные? Я же вам битый час втолковываю: пить не могу! Научите: озолочу!

– Малыми дозами не пробовали? – осведомляется Сталкер.

– Да пробовал я эту вашу гомеопатию: не помогает!

– Такой проблемы, как у вас, ни в одной книге нет, – говорит Калиостро. – Но оставляйте вашу заявку и… пятьсот долларов задатка. Мы рассмотрим вашу проблему на совете нашего агентства и через неделю-другую предоставим ответ. Мы вас проводим, чтобы надоедала не перехватил…