Мальчик, птица и гробовщик

Первый заказ мэра

Тридцать лет спустя

– Я хочу, чтобы он был сделан из золотого дуба, – важно сказал мэр. – Ничто не сравнится с золотым дубом. Он крепкий, как бык, и легкий, словно перышко. Говорят… – тут он хотел перегнуться через стол, но ему помешал огромный живот, – можно бросить в океан целое дерево, с корнями и прочим, и оно так и будет плыть до самых диких земель Африки.

– Вы собираетесь устроить похороны в море? – спросил Альберто. Он не привык задавать вопросы. Обычно все клиенты прибывали к нему уже мертвыми.

– Разумеется нет, – раздраженно бросил мэр. – Я же не моряк.

– Верно, в Аллоре нет моряков, – согласился Альберто. Ни один человек, даже сумасшедший, никогда бы не решился выйти в такое бурное море.

Тотчас же, будто в подтверждение этого, громадная волна обрушилась на скалы внизу. Брызги взлетели так высоко, что достали до окна кухни. Через секунду в него врезался и гигантский морской окунь. К счастью, стекло не разбилось.

– Тогда, – сказал Альберто, в то время как огромная рыбина билась на камнях, – зачем вам нужно, чтобы он держался на воде?

– Совершенно не нужно. – Мэр сделал глоток чая, но, попробовав его на вкус, тут же выплюнул обратно. Он пил чай только самых лучших сортов, а у Альберто, конечно же, был самый дешевый.

– Но вы только что ска…

– О, мне наплевать, умеет ли он плавать. Все это вздор. – Мэр замахал руками, как рыба, трепыхавшаяся на дороге снаружи. – Главное, что он… – Гость запнулся, подыскивая нужное слово. – Редкий!

– И дорогой, – добавил Альберто. Дороже древесина будет стоить, только если везти ее из самой Африки. – Вы уверены, что не хотите какое-нибудь другое дерево, например бузину или ясень?

Мэр кинул на него уничтожающий взгляд.

– Я не беден, гробовщик.

Альберто посмотрел на золотое кружево и бархатный плащ мэра.

– Уж в этом вас никто не упрекнет. Итак, золотой дуб. – Он обмакнул перо в чернильницу и вывел эти слова под именем мэра. – А теперь, – Альберто поднял глаза от записной книжки, – мне нужны размеры.

– Размеры? – слегка растерялся мэр. – Какие размеры?

– Ваши, господин мэр. Рост и обхват. Этого достаточно, я же не сапожник.

По правде говоря, сапожников в Аллоре больше и не было. Последний умер две недели назад. Альберто сделал ему гроб:

Мастер Луиджи Скарпа

Бузина

75 × 23 дюйма^[1]

– Э-э-э, да. Понятно…

– У меня есть рулетка, – предложил Альберто. – Могу достать, если желаете.

– Нет, нет. Все в порядке. – Мэр жестом предложил ему сесть обратно. – Обойдемся пока без размеров.

– Боюсь, без этого мало что можно сделать. Чтобы изготовить гроб, я должен знать размеры. Обычно я сам снимаю мерки с тела. Большинство людей попадает ко мне уже после своей смерти.

– Ну я же не большинство, верно? Я – мэр, мэр всей Аллоры. – Он важно выпятил грудь, и его толстый живот врезался в край стола. – И поскольку я мэр, то имею полное право, можно даже сказать, обязан, заказать для себя самый большой и роскошный гроб, который только видели в этом городе.

«Определенно, у него будет самый большой гроб», – подумал Альберто. Он еще не видел, чтобы хоть один человек – живой или мертвый – был таким же толстым, как этот мэр.

– Что это было? – вдруг резко спросил мэр.

Глаза Альберто расширились. Неужели он размышлял вслух?

– А, похоже, это мой желудок. – Мэр снова спрятал живот под стол. – Он всегда капризничает по вечерам. У тебя, случайно, не найдется каких-нибудь конфет или пирожных в шкафу? Нужно утихомирить этого ласкового зверька. – Он нежно погладил себя по животу и с надеждой оглядел кухню.

– Там, на скамье, лежит черствый хлеб, – предложил Альберто. – А на тарелке осталось немного сыра. Хотя даже отсюда видно, что он слегка позеленел.

– Ничего страшного, – сказал мэр, хотя явно так не думал.

– Итак? – спросил Альберто.

– Что «итак»?

– Скажите размеры. Хотя бы приблизительные, чтобы я мог заказать древесину. Если вы желаете, чтобы у вас был самый роскошный гроб, то я должен приступить к работе как можно скорее.

– Ладно, хорошо, тогда семьдесят дюймов на… э-э-э… – Толстые щеки мэра стали пунцовыми. – Семьдесят дюймов, полагаю.

– Семьдесят на семьдесят? – спросил Альберто, не сумев скрыть удивления.

– Что тут такого?

– Да нет, ничего, все нормально. Просто странно.

– Что странно?

– Обычно я делаю прямоугольные гробы, а не квадратные.

– Если для тебя это слишком сложно, – сказал мэр, безуспешно пытаясь встать, – я уверен, что сумею найти другого мастера.

– Никаких проблем, господин мэр. – Альберто обмакнул ручку в чернила и записал размеры. – И еще… – Его голос дрогнул. Он чувствовал, что мэру совсем не понравится следующий вопрос. – Когда гроб должен быть готов?

Лицо мэра побагровело.

– Откуда мне знать? – рявкнул он. – Никто не может знать это наверняка. Смерть порой приходит весьма неожиданно.

– Так всегда, – согласился гробовщик. – Вот ты еще дышишь, а вот – уже нет.

– Хотя, – с нервным смешком сказал мэр, – торопиться тоже не стоит. Я не собираюсь отправляться на тот свет в ближайшее время.

Часы на башне, возвышающейся со стороны кладбища, пробили двенадцать. Желая заглушить этот звон, мэр заорал:

– У меня хорошие гены. Моя матушка дожила до восьмидесяти трех, да и то ее сбила повозка, потерявшая управление. И матушка была полностью здорова, не считая разбитого черепа и проколотого лег…

Три громких удара в дверь заставили мэра прерваться на полуслове. Он нахмурился и поглядел через стол на Альберто.

– И часто к тебе так поздно приходят гости?

– Только неживые, – ответил гробовщик и, оставив мэра на кухне одного, пошел открывать дверь.

– Кладите ее сюда. – Альберто указал на стол рядом с задней стенкой своей мастерской. Он принес свечу с кухни и зажег от нее пять других свечей в комнате. Один за другим загорались маленькие источники тусклого желтого света. Когда свечение от них стало устойчивым, Альберто подошел к двум мужчинам, которые занесли тело.

Он узнал женщину. Это была мисс Бонито. Она переехала в Аллору чуть больше года назад. И за все то время, что она называла городок своим домом, Альберто говорил с ней лишь однажды. Он помог ей прочитать вывеску на рыночной площади: «Две груши по цене одной!».

– Что случилось? – спросил Альберто. Он знал обоих мужчин – одного получше, другого похуже. Тот, что постарше, был булочником по имени Энцо, а второй – его учеником Сантосом.