Buch lesen: «Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох»

Schriftart:

* * *

Глава 1
Убийство в усадьбе Мелроуз
Часть 1

В день, когда я и мой компаньон Валентайн Смит прибыли в усадьбу Мелроуз, шел мелкий противный дождь, из тех, которые существенно затрудняют работу гробовщиков.

Усадьба располагалась в Скоттиш-Борденс, в глуши неподалеку от Эдинбурга, и мы с Валентайном проделали длинный путь, чтобы в конечном итоге в тот момент, когда мелкая холодная морось перешла в уверенный ливень, упереться в закрытые ворота.

Валентайн раскрыл над нами зонтик – конечно же черный, – а я продолжил ритмично стучать дверным кольцом, в надежде, что нас все-таки услышат.

– Сразу видно профессионала, – усмехнулся Валентайн. – Вы стучите в ритме молотка, забивающего гвозди.

– В этом у меня огромный опыт, и все благодаря вам. – Я усмехнулся в ответ и продолжил ломиться в дверь.

Мое имя Дориан Хэйзел, и мы с партнером представляли одну из важнейших профессий нашего времени, ту, о которой говорят шепотом и в полумраке. Рано или поздно за услугами к нам придут и бедняк, и богач.

Мы – гробовщики, владельцы «Похоронного бюро „Хэйзел и Смит“», довольно успешного бизнеса. К услугам нашего бюро обращались люди самого разного материального положения, а мы старались каждому клиенту помочь по мере сил.

Так мы и оказались в шотландской глуши в полном одиночестве.

Я уже начинал терять терпение, как вдруг ворота поддались и открылись, впуская нас. От неожиданности я едва не потерял равновесие и не ввалился во двор, лишившись последнего намека на грациозность, но Валентайн успел ухватить меня за шарф и поставить на ноги.

– Добрый вечер! – оттеснив меня в сторону, заговорил он. – Мы приехали к лорду Лейтону. Я полагаю, это не вы?

Я поднял голову и посмотрел на встречающего. Это был сухой, но крепкий пожилой джентльмен с идеально прямой спиной и аккуратно подстриженными усами.

– Нет, – усмехнулся он. – Я дворецкий семьи Лейтон, мое имя Джером. Меня отправили встретить вас, но я немного задержался. Подагра, знаете ли… Кажется, будет гроза. Прошу прощения. Могу я уточнить?..

– Смит, – деловито представился мой компаньон. – Валентайн Смит, а это Дориан Хэйзел, мы из конторы «Хэйзел и Смит».

– А… – Тень пробежала по лицу Джерома. – Гробовщики, значит.

– Прошу прощения, мы можем пройти в дом? – не удержался я.

Быть может, с моей стороны это было не слишком вежливо, но поймите меня правильно – ветер был такой холодный, что запястья начали неметь, несмотря на замшевые перчатки, и дождь, капающий с края зонта, затекал мне за воротник. Я начал серьезно опасаться подхватить простуду. Заказывать гроб по собственным меркам не входило в мои ближайшие планы.

– Да, конечно, джентльмены, – спохватился Джером. – Позвольте взять ваш багаж?

– О нет, не стоит, у нас ничего сверх необходимого, – обворожительно улыбнулся Валентайн, подхватывая саквояж. – Нам сообщили, что все приготовят.

Я молча следовал за ними, прислушиваясь к разговору, – он быстро перешел в область погоды, Джером жаловался, что от постоянных дождей болят колени, и Валентайн начал советовать какое-то индийское средство. Я пропустил мимо ушей подробности, занятый своими мыслями.

Теперь, получив подтверждение, что работа гробовщиков не только переложена на чужие плечи, но и уже выполнена, я еще сильнее недоумевал, для чего нас сюда вызвали.

Я напряг память, желая восстановить последовательность событий именно так, как они происходили. И выходило следующее – несколько дней назад на связь с нами вышел лорд Лейтон, эсквайр, владелец поместья в небольшом городке к востоку от Эдинбурга. Разговор вел Валентайн, я же изучал вчерашнюю газету, сидя в кресле, и не особенно прислушивался. Но, со слов Валентайна, лорд Лейтон вызвал нас для похорон своей супруги, леди Лейтон, скончавшейся внезапно. На вопрос, зачем шотландскому лорду лондонские гробовщики (я сильно сомневаюсь, что в таком большом городе, как Эдинбург, наблюдалась нехватка представителей нашей профессии!), лорд Лейтон отвечал весьма уклончиво. Выходило, что мы лучшие в своем деле и нас ему лично рекомендовали. Интересно было бы установить личность этого поручителя. Чувствуя, как в ботинках хлюпают шотландские лужи, я все больше проникался к этому неизвестному неприязнью.

Путь от ворот до самого поместья занял не меньше четверти часа. Вся территория заросла густым кустарником, за которым никто не ухаживал, а деревья разрослись так, что листва перекрывала путь дождю и служила естественным убежищем. Петляя по дорожкам хитрого лабиринта, я успел заметить изящный грот и беседку-ротонду с белыми мраморными скамейками на берегу совсем крохотного пруда, заросшего тиной.

– Когда леди была молода, здесь было очень красиво, – вздохнул Джером, словно подслушав мои мысли. – Потом она заболела и уже не могла ходить так, как раньше. А без нее тут все забросили.

– А чем она болела? – поинтересовался Валентайн.

– Суставы. Едва могла передвигаться без инвалидного кресла, а по дому ей помогала передвигаться компаньонка, – пояснил дворецкий.

Валентайн кивнул, словно ответ полностью удовлетворил его любопытство.

– Вы проделали такой долгий путь ради нашей просьбы, поэтому прошу вас, о делах до завтра не говорим. Лорд Лейтон приедет утром, а пока мне поручено проследить, чтобы вы расположились со всем возможным комфортом.

Джером открыл перед нами двери, ведущие в правое крыло, и первым прошел внутрь, зажигая свечи.

Валентайн чуть помедлил, дожидаясь, пока я поравняюсь с ним, и легонько толкнул меня плечом. Уголок рта его приподнялся в ухмылке. Он подмигнул мне – в сером глазу сверкнули искорки веселья.

– Крыло для слуг, – прошептал он и скользнул вперед мрачной тенью.

Я остановился на пороге и оглянулся на высокий мрачный особняк в неоготическом стиле, напоминающий замок своей ветхостью и неприступностью. Два крыла – для слуг и, скорее всего, гостевое, расходились как легкие, от господской части, сердца этого места. Центральный вход легко узнавался по массивным дверям из цельного дуба с бронзовыми ручками-кольцами, высокому мраморному крыльцу и бронзовым львам, сторожащим подъездную дорожку.

Крыло для слуг, в которое нас привели, было попроще и, кажется, построено позднее основного здания.

– Дориан! – Оклик Валентайна вывел меня из размышлений, и я шагнул в дом, закрывая за собой дверь.

Внизу располагалась кухня и что-то вроде гостиной, а массивная лестница, выстланная неброским ковром, уходила наверх, к длинной анфиладе комнат.

– Лорд Лейтон нечасто принимает кого-то в доме, – с извиняющейся улыбкой проговорил Джером. – Но дал распоряжение устроить вас как можно лучше. Вот, прошу. Две комнаты, в каждой есть печка, ночами у нас бывает холодновато. Грелки уже в кроватях. Ужин в 19:00, о нем оповестят ударом гонга. Это все ваши вещи?

– Да, благодарю. – Я занес в комнату свой саквояж, поймав настороженный взгляд Джерома.

Мало ли что может скрываться в черном саквояже гробовщика. Почему-то люди сторонятся наших подручных средств даже больше, чем нас самих.

– Из этого крыла есть проход в дом? – поинтересовался Валентайн, отвлекаясь от разглядывания старинного портрета в потертой бронзовой раме. Старик выглядел таким же потертым. Если это был кто-то из лордов Лэйтонов, он крупно провинился перед наследниками, раз его сослали сюда.

– Да, в конце галереи есть черная лестница, правда, на ночь ее всегда закрывают. Лорд Лейтон хочет быть уверен, что в ночи никто не потревожит его покой.

– Стало быть, днем слуги спокойно туда ходят? – Валентайн задумчиво накрутил на палец прядь отросших черных волос.

– Да, конечно. Им же надо делать свою работу.

– Конечно, – эхом повторил Валентайн. – Спасибо, Джером, вы очень любезны.

Джером откланялся и оставил нас одних.

В здании было тихо. Не слышно ни разговоров, ни шагов.

– Слуги, видимо, сейчас в доме – готовятся к приезду хозяина, – поймав мой взгляд, сказал Валентайн. – Однако надеюсь, что мы сможем с кем-нибудь здесь перекинуться парой слов.

– Зачем? – искренне удивился я, поскольку беседы с живыми людьми не входили в мой список вечерних радостей.

Я, наоборот, вздохнул с облегчением, узнав, что лорд Лейтон не дома – столь длинная дорога неизменно меня выматывала, и я надеялся отдохнуть.

– Потому что здесь что-то произошло, друг мой. – Валентайн поднес палец к губам. – Что-то. И вот хотел бы я знать, какое к этому отношение имеем мы…

– Мы хорошие гробовщики? – О господи, это прозвучало слишком наивно.

Валентайн рассмеялся.

– Мы лучшие гробовщики, мой дорогой, но зазвать нас за столько миль от дома ради того, чтобы поработать лопатами… Слишком изощренно даже для избалованного богача. Если только…

– Если только? – Я подошел ближе, и Валентайн, понизив голос, прошептал мне на ухо:

– Если только наш клиент здесь не ходит сквозь стены.

Я прошел в комнату и сел на кровать прямо в пальто. Слова Валентайна звучали резонно. Мы не стремились предать огласке наши спиритические таланты, однако мы жили в Лондоне, и пытаться утаить что-то было равносильно тому, чтобы встать на углу Оксфорд-стрит и объявить о том во всеуслышание. Потому мы ничего не скрывали, но и старались не привлекать излишнего внимания, чтобы не превратиться в декоративных медиумов в убийственно-зеленых гостиных.

Я видел призраков с детства – просто родился уже таким, едва не умерев при рождении, а Валентайн в юном возрасте столкнулся с шаровой молнией и заработал шрам на половину лица, белый зрачок и способности спирита, которые вовсю использовал в работе.

Но ничего удивительного, что слухи все равно шли, и иногда именно эти слухи и приводили к нам клиентов. Лорд Лейтон жил в глуши, но вел дела в Лондоне, так что…

– Стало быть, считаете, что его беспокоит призрак?

– Ставлю свой цилиндр, а он, как вы знаете, дорог моему сердцу. – Валентайн занес в спальню мой саквояж и уселся прямо на него, закинув ногу за ногу и игнорируя стул. – Вопрос, который меня беспокоит, что именно это за призрак. Печальная фигура в саване, подглядывающая в окна по ночам и мешающая спать слишком пристальным взглядом, терзающим совесть? Или буйный полтергейст, стремящийся разгромить дорогие сердцу фамильные безделушки?

– Валентайн. – Я сурово на него посмотрел. – Что-то вы слишком веселы, друг мой. Не к добру.

– Просто я не люблю, когда меня водят за нос. – Его взгляд был невинен, как у агнца, но за счет того, что один глаз у него был серый, как грозовое небо, а другой белый и почти без зрачка, ожидаемого эффекта он добиться не смог.

– Нам платит лорд Лейтон, и мы должны быть на его стороне.

– Нам платят как гробовщикам, а хоронить пока некого. К слову, он даже не внес задаток. Я вообще не уверен, что похороны уже не прошли. Так что я оставляю за собой право провести здесь небольшое самостоятельное расследование.

Я обреченно вздохнул.

– И вы точно не хотите просто дождаться возвращения лорда Лейтона и все обсудить напрямик?

– Не будьте так наивны, Дориан. Если бы лорд Лейтон желал встречи с нами, он бы дожидался нас здесь. Мы с вами добирались на перекладных, а у него наверняка есть собственный экипаж. Так что будьте уверены, он ждет, что мы сами столкнемся с чем-то… интересным. А потом, удивленно разводя руками, скажет, что не имел об этом понятия, оно тут появилось само!

Я прикусил губу.

– Вы же не думаете, что он убил свою жену?

Валентайн вскинул руку:

– Дориан! Дориан, кто же бросается подобными обвинениями? Не случайно в 1789 году наши друзья-французы изобрели презумпцию невиновности! Сначала придется установить истину, а уже потом решить, кто кого убил.

– А вы не сомневаетесь, что убийство было?

– Я не сомневаюсь, что здесь была смерть. – Он легко поднялся на ноги и огляделся. – Однако условия тут неплохие. Жаль, что наши комнаты не соединяются между собой, но они рядом. Терпимо.

Неплохие условия, упомянутые Валентайном, представляли собой обычную комнату для слуг в любом подобном особняке – когда была жива моя сестра, в поместье ее мужа, Кинс-холле, были точно такие же. Широкая, но простая кровать, застеленная свежим льняным бельем, небольшой шкаф для хранения личных вещей, стул и стол и таз для умывания в углу – вот и вся мебель. На окнах висел светлый тюль, и я поморщился – ночью в комнате наверняка слишком светло. В последнее время у меня усилились головные боли, и свою спальню дома я завесил самыми плотными черными гардинами, сшитыми на заказ в нашем траурном ателье. Мой домашний призрак мистер Ч. М. Блэк по этому поводу сообщил, что я слишком рано начал превращать спальню в модный нынче саркофаг, а экономка миссис Раджани переживала, что воздух совсем перестанет попадать в комнату и я непременно заболею и умру, но я предпочел возмущению домочадцев сон без кошмаров, и пока меня все устраивало.

До нынешнего момента.

– Возможно, ночью нам и вовсе не придется спать, – словно уловив мои мысли, усмехнулся Валентайн. – Кто знает, что нас ждет.

– У вас уже есть план?

– Конечно. – Он поймал мой взгляд и широко улыбнулся. – Нам обещали ужин. Прозвучит гонг, и нам надо будет спуститься в кухню – как я понял, она находится здесь же, на первом этаже, и там есть что-то вроде столовой для слуг. В любом подобном месте слуги – глаза и уши дома, если хоть что-то произошло, они должны знать. Расспросим их.

– Вряд ли они вздумают раскрыть секреты хозяев посторонним гробовщикам, – криво усмехнулся я. – Если вообще из суеверия не испугаются разделить с нами стол. Вы же знаете, к нам относятся как к прокаженным.

Это было правдой – чем дальше от Лондона, тем сильнее демонизировали нашу профессию. Я не сомневался, что местные горничные настолько суеверны, что носят подношения маленькому народцу и верят в любые небылицы.

– А это уже зависит от нашего личного обаяния, – мягко ответил Валентайн. – И этого у нас с вами не отнять.

Валентайн ушел в свою спальню, а я снял пальто и шляпу, убрал их в шкаф и растянулся поперек кровати, глядя в потолок.

В оконные стекла стучал дождь, и я вдруг почувствовал, что очень устал. Все тело ныло от боли. В последнее время у нас было много дел – весна шла на убыль и уносила за собой все больше и больше лондонцев. Особенно тех бедолаг, чье здоровье надорвалось на тяжелой фабричной работе. Многие пережили зиму только чудом, и промозглая весна с легкостью добила их.

Нам приходилось хоронить бедолаг в общественном гробу. Неприятное занятие. К сожалению, гробы стоят дорого, и мы не можем позволить себе хоронить каждого бедняка в личном деревянном сюртуке – когда у них порой и при жизни сюртуков не водилось. И далеко не у каждой вдовы оказались деньги, припрятанные на похороны.

Тогда нам приходилось использовать общественный гроб, в котором мы доставляли тело, трясясь в вагоне третьего класса от вокзала Лондон Некрополис до Бруквудского кладбища, рыли там могилу на положенных шесть футов вниз и затем переворачивали гроб, отправляя покойника в последний путь в одном саване под рыдания вдовы и ребятишек. А потом тащили пустой гроб на себе обратно в бюро, и, скажу я вам, хороший дубовый гроб весит порядочно. А бедняки не могли позволить себе сопровождение и катафалк.

Такова работа гробовщика, и я не жаловался, понимая, что цены на смерть неизменно растут вместе с ценами на все остальное, но теперь, когда бесконечное таскание общественного гроба туда-сюда на время прекратилось, мне хотелось просто отдохнуть.

Хотя бы один вечер, когда на законном основании у нас не было здесь никаких дел…

Но разве такие мелочи могли остановить Валентайна Смита?

Впрочем, пока он был чем-то занят, отделенный от меня крепкой неоготической стеной, я подумал, что могу поддаться слабости, и прикрыл глаза, намереваясь хотя бы четверть часа подремать.

Гонг заставил меня подскочить на кровати и в ужасе озираться по сторонам. Спросонья мне показалось, что я услышал выстрел. Но это всего лишь было приглашение к ужину.

– Проснулись, дорогой мой? – мягко спросил Валентайн за моей спиной, и я подскочил снова.

– Вы здесь давно?! – возмутился я. – Нельзя же так!

– Наблюдать, как вы спите? – невинно поинтересовалось чудовище в мантии гробовщика, закидывая ногу на ногу.

Он сидел на стуле у окна с книгой на коленях. Присмотревшись, я с удивлением понял, что он читает Китса.

– Лежала у моей кровати, захватил от скуки, – поймав мой взгляд, отмахнулся он. – Умойтесь, Дориан, и приведите себя в порядок – нам пора отправляться очаровывать милых горничных, и у вас в этом деле главная роль!

«Любой театр прогорел бы с таким драматургом, – подумал я, причесываясь перед тусклым зеркалом. – Главная роль в деле очарования милых горничных его стараниями досталась самому бездарному из возможных кандидатов».

– Вы прекрасно справляетесь, – добавил мой бесстыжий друг. – Меня вы очаровали, а это не так-то просто сделать!

Он шутливо поднял вверх указательный палец. Я вспыхнул и огляделся по сторонам, не найдется ли чего поувесистей, вроде томика Китса, чтобы кинуть в него и тем самым немного приглушить неуместное веселье.

Валентайн поднялся со стула, примиряюще держа руки перед собой, и подошел ко мне.

– Дориан, вы должны попробовать. Вы из нас двоих наиболее нормальный, а нам не помешает погрузиться в происходящее хоть немного, прежде чем мы поймем, какие роли уготованы здесь нам.

Он взял с туалетного столика мою черную ленту, обошел меня со спины и принялся заплетать мне хвост.

Я задумался. Если отбросить в сторону мою нелюбовь к разговорам с живыми людьми, я понимал – чем быстрее мы поймем, с чем имеем дело, тем проще нам будет определиться с дальнейшими действиями. Я сейчас уже не был уверен, кому мы приехали организовывать похороны, и не удивился бы, если бы выяснилось, что лорд Лейтон позаботился досрочно о своих собственных. Усмехнувшись этим мыслям, я посмотрел в зеркало, отметив аккуратно завязанный бант, и первым вышел в коридор.

На кухне было пусто. Это удивило меня и даже немного расстроило – спускаясь по лестнице, я так отчаянно готовился к тому, чтобы предаваться пустым разговорам с милыми барышнями, что отсутствие этих самых барышень выбило меня из колеи. На мгновение я сам поверил в то, что желал этой беседы.

– Где же все? – Я огляделся по сторонам.

Добротный кухонный стол был прибран, но не накрыт к ужину. Значит, слуги еще не возвращались сюда, несмотря на гонг, призывающий к столу. Не было даже кухарки. Я заглянул за небольшую дверцу и увидел теплую еще печь, где стояла кастрюля, из которой исходил ни с чем не сравнимый аромат слегка подгоревшей овсянки. Пока я печально осознавал, чем это чревато для голодных нас, Валентайн в два шага оказался у печи и пригасил огонь.

– Вот так. По крайней мере, ужин не пострадает, – пробормотал он. – Но куда всех унесло?

Словно отвечая на его вопрос, над нашими головами раздался отчаянный крик. Я вздрогнул. В голове моей сразу пронеслись легенды о баньши – духах умерших, своим нечеловеческим воем предрекающих скорую смерть тому, кто услышит их вой. Сердце зашлось, и я, прижав руку к груди, медленно осел на стул.

На Валентайна чудовищный вой не произвел, кажется, никакого впечатления. Ухватив пальцами свой подбородок, он осматривался, наклоняя голову то к правому, то к левому плечу, и оттого удивительно напоминал деловитого грача, из тех, что тщательно обойдут и оценят корку хлеба со всех сторон, прежде чем склевать.

Вой стих, а сердце мое все никак не унималось.

– Друг мой, что вы там так тщательно рассматриваете? – наконец вдохнув, спросил я.

– Пытаюсь понять, как это у них все устроено, – ответил он, глядя куда-то вверх. – Вот, видите? Эти трубы разносят любые звуки по всему особняку. Подозреваю, что разговоры тоже, главное – знать, как слушать. Кстати, Дориан, предлагаю нам с вами перестать что-либо обсуждать в наших спальнях иначе, кроме как шепотом. У здешних стен весьма неплохие уши…

– А что это был за вой?..

– Всего лишь женский крик. И, если предчувствие меня не обманывает, когда мы отправимся тем маршрутом, которым слуги обычно ходят в жилую часть дома, мы отыщем источник этого звука. И новые неприятности на наши грешные головы заодно.

Предчувствие Валентайна не обмануло. Стоило нам пройти коридор насквозь и выйти в неприметную дверь, соединяющую флигель с основным крылом особняка, как в скором времени мы обнаружили собрание слуг, которые, подобно птичьему парламенту, собрались в центре гостиной, что-то шепотом обсуждая. Одна из горничных, миловидная худенькая девушка в черном платье и с белой наколкой в аккуратно уложенных волосах, причитала в голос. Слов было не разобрать, но именно ее крик мы услышали через трубы на кухне.

Мы стояли на галерее второго этажа около лестницы, и сверху нам хорошо было видно, что произошло.

Кровь на красном ковре с золотым вышитым орнаментом была почти незаметна, однако вряд ли хоть один человек мог остаться жив с ножом, торчащим из затылка.

По крайней мере, славному дворецкому Джерому это оказалось не под силу.

– Ау, – пробормотал Валентайн и невольно потянулся рукой к затылку. – Наверное, это было больно.

– Я рассчитываю, что он сам нам об этом расскажет, – пробормотал я. – Но никого не вижу.

– Этот гомон распугает кого угодно, – хмыкнул Валентайн. – Нахожу не лишним спуститься и предложить свои услуги. Это окончательно уничтожит нашу с вами репутацию милых людей, однако по крайней мере мы сможем привести в порядок тело.

– Думаю, это было бы вежливо с нашей стороны, – согласился я.

Я уже заметил, что среди слуг был только один мужчина – видимо, лакей, и он выглядел белым как мел. По опыту я знал, что в таких делах пользу обычно приносят женщины, а не мужчины, и приметил полную, румяную кухарку, которая довольно резко рявкнула на рыдающую девушку:

– Эми, возьми себя в руки, дуреха! Он уже умер! А если мистер Лейтон приедет и не обнаружит у себя в спальне горячую ванну, он тебя так отходит, что мало не покажется!

Эми в ответ только еще горше зашлась слезами.

Кухарка нахмурилась.

– Ах ты, глупая девчонка!..

Она замахнулась было полотенцем, но ее остановил вкрадчивый голос Валентайна:

– Позвольте нам вмешаться, господа. Видите ли, когда дело касается смерти, лучше уступать профессионалам.

Эми подняла заплаканное лицо и уставилась на моего компаньона диким взглядом. Дрожащий палец устремился прямо в центр его груди, словно она пыталась застрелить его усилием воли.

– Это все вы! – крикнула она. – Вы принесли смерть! Вы черные слуги Сатаны!

– Справедливости ради, нас вызвали для организации похорон, стало быть, смерть нас опередила, – спокойно ответил Валентайн, подходя ближе. – Кстати, я был крещен, как и полагается честному англиканцу.

Я вскинул бровь, впервые услышав, что Валентайн, оказывается, честный англиканец, и сделал зарубку в памяти непременно рассказать об этом нашему общему другу викарию Майерсу. Он обязательно оценит шутку.

Эми же его слова не убедили. Враждебности во взгляде не поубавилось.

– Где видно, чтобы гробовщиков приглашали в дом! Ваше место – на кладбище, среди могил! Джером был замечательным человеком! Лучшим из вас из всех!

Девушка вскочила на ноги и теперь кричала, обращаясь уже ко всем:

– Джером был лучшим, а теперь его нет! Его убили! Потому что этих гробовщиков зачем-то пустили в дом!

– Эми, что ты несешь, чертовка?! – выругалась кухарка.

– Вы убили его, вы все!

Слуги озадаченно переглядывались. Я заподозрил, что у горничной начинается истерика, а потому предоставил Валентайну самому отдуваться и, проскользнув к Эми, осторожно коснулся ее руки. Она взвизгнула и дико посмотрела на меня, а потом решительно осела в обморок. Я вздохнул, подхватывая ее – не тот результат, которого я намеревался добиться, однако уровень шума заметно снизился. Я оттащил девушку на кушетку, проверил, что она дышит, просто без сознания, и вернулся к собранию.

Валентайн наметанным взглядом вычленил в толпе главного – ту самую кухарку, и обращался теперь к ней.

– Я прошу вас успокоиться. И пропустить нас с коллегой к телу. Поверьте, вы уже ничем ему не поможете, а последние почести оказать необходимо. Или хотя бы подготовить тело к ним.

– А я считаю, что надо вызвать полицию! – высказался лакей, которого звали Дик.

Горничная, чьего имени я не знал, довольно полная и с копной светлых волос, выбивающихся из прически, нервно рассмеялась.

– Так связи нет уже несколько дней. Как леди преставилась, так и нет!

– Нет связи? – Валентайн поднял бровь. – Но лорд Лейтон…

– Если лорд Лейтон связывался с вами по телефонному аппарату, то уже из Лондона, – сказала кухарка, которую, как выяснилось, звали миссис Фордж. – Во время грозы повредились провода. Обычное дело для нашей глуши. По мне, так лучше бы вообще без связи, но леди уж очень настаивала, нравилось ей, что вроде как в цивилизации живет.

– Да и не надо полиции, – с опаской добавила сухопарая женщина в длинном фиолетовом платье. Раньше я ее не замечал, настолько она держалась тихо и в тени. Я подумал, что она была экономкой. Голос у нее был тихий и сухой, но когда она заговорила, ее все услышали. – Надо дождаться мистера Лейтона, чтобы он уже распоряжался. Не думаю, что он желает вмешивать полицию в свои дела.

– У нас есть знакомый полицейский инспектор, – предложил я. – За него мы можем ручаться.

– Вот и предложите это мистеру Лейтону, – настойчиво повторила экономка. – Тем более связаться с ним вы все равно не смогли бы.

– Лорд Лейтон возвращается завтра, – сказал Дик. – Вот так сюрприз его ждет…

Валентайн тем временем подошел к трупу Джерома, присел рядом на одно колено и тщательно осмотрел.

– Убили кухонным ножом, – заметил он. – Миссис Фордж, у вас в последнее время утварь не пропадала?

– Что? – Миссис Фордж побледнела и посмотрела. – Боже правый, это и правда мой нож! Я уже пару дней не могу его разыскать. Все ругалась на Эми, вечно глупая девчонка куда-то запрячет посуду, и не сыщешь концов!

Валентайн поднял на нее взгляд. У миссис Фордж дрожали губы, кажется, она всерьез испугалась, что прямо сейчас ее обвинят в убийстве.

Дик и экономка шагнули вперед, демонстрируя, что не дадут ее в обиду. Я не знал, что делать, обстановка явно накалялась, и все, что могли сделать мы – позаботиться о теле покойного, но и этого нам не разрешали.

– Вот стоит умереть, и тут же дисциплина идет прахом, – вздохнул Джером за моим плечом.

Я вздрогнул, хоть и ожидал его явления. Оно меня успокоило – я привык, что с покойными можно конструктивно поговорить, потому что живые редко способны к переговорам. Что и доказывали нам сейчас на деле.

– Не пугайте их, юноша, – продолжил Джером. – Не разговаривайте со мной сейчас, мы пообщаемся позже. Только успокойте их и отправьте заниматься своими делами.

Я посмотрел на Валентайна. Тот, ощутив мой взгляд, поднял голову, взглянул мне за спину и чуть заметно улыбнулся.

– Господа, мне кажется, что мы все на нервах и устали, – сказал он. – Но начну, пожалуй, с самого основного. Я, будучи не полицейским, не частным детективом, а всего лишь гробовщиком, тем не менее абсолютно уверен, что среди вас убийцы нет.

Я покосился на призрачно парящего Джерома. Он согласно кивнул. В шее у него торчал призрачный нож, и я невольно задумался, обладают ли ножи душами и не богохульничаю ли я сейчас.

Валентайн тем временем поднялся на ноги и повторил, обращаясь преимущественно к миссис Фордж:

– Убийца не здесь.

– Как вы можете быть уверены, что его нет среди нас? – скептически спросил Дик. – Полиция бы тут же посадила всех под арест и начала допрашивать.

– Господа, мой друг прав, – поспешил вмешаться я. – Мы не полиция и допрашивать никакого права не имеем. Но, по правде говоря, я тоже уверен, что все вы – невиновны. И нам стоит быть союзниками сейчас. Ради спокойствия лорда Лейтона… И Джерома, который уже не с нами.

Джером хихикнул. Удивительно, как улучшается характер у людей, стоит им покинуть бренный мир и сбросить всю связанную с этим ответственность.

– Мы подготовим тело Джерома к похоронам, – сказал я. – У вас есть прохладное место?

– Да. Погреб… – сказала та же горничная. – Есть еще склеп, где лежит леди, но я сомневаюсь, что лорд Лейтон обрадуется, если мы положим Джерома рядом с ее светлостью. Они, конечно, очень ладили, но все-таки как-то неприлично…

– Вы правы, мисс…

– Абигейл. – Горничная сделала книксен.

– Мисс Абигейл. – Валентайн улыбнулся, и она покраснела. Я нахмурился. Вот кому не надо и усилий никаких прикладывать для очаровывания других!

– Мистер… Смит, верно? – Экономка выступила вперед. – Прошу прощения, мы не были представлены, я слегла с мигренью на весь вечер… Я Ребекка Холден, экономка поместья Мелроуз. С вашего позволения, я займусь организацией… процесса.

Миссис Холден говорила на скаузе – ярко выраженном акценте уроженки Ливерпуля. Среди шотландского говора остальной прислуги ее произношение резко выделялось.

– Я буду благодарен. Мы с коллегой доставим беднягу Джерома туда, куда вы нам скажете.

Миссис Холден принялась раздавать указания, коротко и сухо. Абигейл отправилась подготавливать погреб, миссис Фордж намеревалась вернуться на кухню и все-таки обеспечить всех ужином, а Дик попытался привести в чувство Эми.

Мы с Валентайном со всей осторожностью и подобающим почтением подняли тело Джерома на плечи.

– Я бы помог вам, молодые люди, да, к сожалению, уже не столько грузоподъемен, как раньше, – усмехнулся в усы призрак Джерома. – Однако буду благодарен, если вы меня не уроните.

Я вздохнул, понимая, что призрак пользуется моментом, когда мы не можем ему ответить, и дразнит нас, и лишь понадеялся, что в нормальной беседе он будет вести себя серьезнее.

– Мистер Смит, – вдруг сказала миссис Холден.

Она стояла очень прямо, сложив руки на талии, и ее серые глаза смотрели с глубокой тревогой.

– Да, миссис Холден? – Валентайн, удерживая на плече ноги дворецкого, повернул голову так, что на экономку был устремлен его левый глаз, белый без зрачка, окаймленный шрамом от шаровой молнии.

– Если среди нас нет убийцы и Джерома убил не кто-то из нас… Тогда где настоящий убийца? Где он сейчас?

Вопрос, заданный миссис Холден, мучил и меня тоже. Если где-то в доме прячется убийца, никто из нас не был в безопасности.

Зато в погребе с нами осталась только Абигейл, и это была превосходная возможность обо всем ее расспросить.

– Вы не волнуйтесь, мастер Джером бы сказал, что все правильно, каждый должен делать свою работу, – оперативно расчищая стол, говорила она. Речь ее была торопливой и с ноткой истерического веселья. – Может быть, стоит вынуть у него из головы нож?