Buch lesen: «Роман по-испански»

Посвящаю эту книгу моей любимой группе «Regina» и её русскому фан-клубу, с которым никогда не случится того, что здесь написано

Глава 1
Слишком хорошая девочка

– Ты скоро? – сурово спросила Наташа.

– Видишь, вот, уже шнурки завязываю! – Алёна, сидевшая на скамейке в школьном вестибюле, возилась со своими модными ботильонами под крокодила. – Ну неужели нельзя было обойтись безо всей этой ерунды? Просто дать мне списать, а, Наташка? Тем более завтра суббота, пора отдыхать!

– Я стараюсь для твоей же пользы! – с лёгкой обидой ответила собеседница. – Стремлюсь помочь и при этом должна ещё и дожидаться тебя! Посмотри-ка, все наши уже разошлись!

– Мы с Кристиной пытались сфоткать объект её воздыханий из 11-го класса, а потом прятались от него в туалете на третьем этаже! – радостно сообщила Алёна.

Очевидно, она полагала, что столь важное дело её оправдывает.

Наташа недовольно покачала головой, дождалась, когда её одноклассница застегнёт последнюю пуговицу тоненького розового полупальто с короткими рукавами, буркнула: «Ну всё?!» – и вышла вместе с Алёной на школьное крыльцо.

Девушек нельзя было назвать подругами: разве что прибавив прилагательное «бывшие», как бы скверно и нелепо ни звучало это словосочетание. Они жили в одном подъезде и были знакомы с младенчества: вместе возились в песочнице, вместе ходили в детсад, радовались, когда узнали, что окажутся в одном классе... Но чем старше мы становимся, тем придирчивее выбираем себе круг общения: в дело вступают разные мнения, разные интересы, разные способности. К седьмому классу пути Наташи Коробковой и Алёны Заевой окончательно разошлись, а теперь, в девятом, они уже и не вспоминали, что некогда были подругами: только здоровались да изредка общались по поводу учёбы, если возникала такая необходимость.

Почему они расстались? О причинах этого легко можно было догадаться, только взглянув на одноклассниц. Алёна казалась воплощением легкомыслия: завивка на светлых волосах; кокетливая одежда, купленная на рынке, зато броская, лакированная дамская сумочка; яркая помада – пускай и не совсем идущая к лицу, зато сообщающая всему свету, что девушка повзрослела. Совсем иначе выглядела Наташа: её устраивали и старомодная коса («ни у кого нет такой длинной!»), и строгие чёрные брюки («это классика!»), и довольно унылая куртка («практично, немарко!»), и полное отсутствие косметики («в моём возрасте краситься рано!»), и старый детский ранец вместо сумки («так полезнее для спины!»), и даже прочно укоренившийся в классе статус «синего чулка» и зануды, годной лишь на то, чтобы при случае списать. Впрочем, и списывать Наташа, как правило, не давала: принципы не позволяли. Подглядывание в шпаргалку или чужую тетрадь казалось ей чем-то вроде таскания мелочи из карманов: вроде и безобидно, но от этого ещё более гадко.

Алёна как соседка и бывшая подруга понадеялась, что ей будет сделано исключение. Выйдя на учёбу после долгой болезни, она узнала, что завтра, в последний день учебной недели, предстоит контрольная по физике. Заева и так-то не больно секла в этом трудном предмете, а тут вообще оказывалась «в пролёте»: весь материал изучили без неё. Пришлось срочно наводить справки насчёт помощника. Алёна обратилась к Наташе с просьбой сесть с ней на контрольной: «Просто так... на всякий случай... для уверенности... может, где-то что-то подсмотреть... если, конечно, Коробкова не будет так любезна, что решит для неё одну-две задачки».

Наташа ответила решительным отказом, а потом ещё и прочитала Алёне мораль о вреде списывания. Вместо этого гадкого и лживого способа она предложила бывшей подруге услуги бесплатного репетитора. Проще говоря, пригласила к себе, чтобы объяснить материал. Потому-то две такие непохожие одноклассницы и шли домой вместе – снова, как девять лет назад.

На крыльце девчонка из параллели целовалась с очередным бойфрендом. Алёна, не смущаясь, проводила их любопытным взглядом.

– Ничего себе! – возбуждённо зашептала она Наташе на ухо, как только влюблённые скрылись из виду. – Лебеденко уже с Тихомировым! Вот это скорость! А мне говорили, она с Рудаковым из радиоколледжа!..

– Чего ещё ждать от таких, как она! – поморщившись, ответила Наташа позаимствованной у бабушки фразой.

– Да ладно тебе, Наташка! А может быть, это любовь настоящая?

– Какая любовь, что за глупости... В нашем возрасте не может быть любви. Может быть только юношеское увлечение! – О том, что эти слова она тоже придумала не сама, Коробкова опять умолчала.

– Ну конечно! – Алёна даже как-то обиделась за всех влюблённых. – Вот у Ксенофонтовой с Попковым всё серьёзно!

– Да какое там «серьёзно»... Потусуются месяц-другой и разойдутся...

– Ты что, им зла желаешь?!

– Да не желаю я им ничего! Какое мне дело до всех этих глупостей?! Сошлись, разошлись... Детский сад!

– Так ты что, никогда не влюблялась, Наташка? – Алёна была так удивлена словами одноклассницы, что даже остановилась посредине дороги, чтобы задать вопрос.

Коробкова на секунду задумалась.

– Ну... Может, нравился кто-то... И что дальше? С ума из-за этого сходить? Как понравился, так и разонравился. Ерунда!

Заева посмотрела на бывшую подругу глазами, полными изумления, почти восхищения. Это надо же, как давно она не общалась с Коробковой! Думала, обычная зануда, а она, оказывается, вон какая оригиналка!

«Надо выяснить, как называются люди, которые не хотят любви, и рассказать всем, что Наташка как раз такая», – решила Алёна.

– Так что, – спросила она вслух тем нежным и осторожным тоном, каким разговаривают с детьми и сумасшедшими, – ты, получается, вообще... против этого? То есть... вообще никогда не планируешь?

– Ну почему же никогда? Институт брака я одобряю.

– Чего-о-о?

– В смысле, замуж хочу выйти. Но ведь это не сейчас. Такие вещи ближе к тридцати лучше делать. Вся Европа сейчас женится не раньше тридцати. А нам учиться надо!

– Странная ты, Наташка...

– Вот провертишь хвостом, не поступишь в вуз, тогда посмотрим, кто из нас странный!

– Ой, ну уж можно подумать, я такая страшная вертихвостка! Я и целовалась-то всего один раз в жизни! И вообще... На твоём вузе свет клином не сошёлся! Ну поступишь ты туда, и что дальше?

– Учиться буду.

– А потом?

– Закончу.

– Ну и что?

– В аспирантуру.

– И?

– Потом работать. Вот карьеру сделаю – тогда и замуж можно...

Алёна была в шоке.

– Но, Наташка! Это ж сколько времени пройдёт! Тридцать лет – это две наших жизни! И ты собираешься прожить целую жизнь без любви?!

– Не вижу смысла тратить время и энергию на глупости. Раньше начну – раньше закончу. Если не разбрасываться на всякие романчики, можно добиться успеха уже к двадцати пяти...

– И тебе никогда не хотелось иметь бойфренда?

– Не вижу смысла тусоваться с парнем, за которого всё равно не выйду замуж...

– Но откуда ты знаешь заранее?!

– Да оттуда. Это всем известно! Ну, даже если и выйдешь, то ненадолго. Ранние браки не прочны, спроси у кого угодно! А гулять и целоваться просто так, без серьёзных намерений – это как-то... безнравственно, что ли. Да и на успеваемости может отразиться. Ксенофонтова влюбилась и сразу на тройки съехала.

– А я вот всегда плохо учусь – хоть влюблённая, хоть нет! – Заева захихикала. – Слушай, а кто тебе нравился? Ты говорила, что нравился кто-то... Из класса?

Узнать, что за парни нравятся чокнутым занудам наподобие Коробковой – в самом деле было очень интересно! Может, учителя? Или литературные персонажи?

– Да кто-кто... Неважно! Проехали!

– Нет, ну скажи! Не из класса? А может, артист? М-м? Певец!

– Фу, ну что ты болтаешь?!

– А что тут такого?

– Да то, что это самая большая глупость, какую только можно придумать в жизни! Мало того, что ты никогда с ним не встретишься, так ещё и сама себя обманываешь: любишь не человека, а сценический образ! А потом девчонки страдают из-за этих выдуманных образов, вены режут! Помнишь Удодову из 7-го В? Которую с крыши снимали, когда Майкл Джексон откинулся?

– Ой, ну не все же такие больные!

– По-моему, все! В парней из телевизора влюбляются только полные идиотки!

– Ну значит, я идиотка! – ответила Алёна, обиженно отвернувшись.

Девушки подходили к подъезду.

К тому времени, как они оказались на пороге Наташиной квартиры, отходчивая Заева уже перестала дуться. Она восторженно повествовала однокласснице об ангельском голосе, волшебном репертуаре и прекрасных глазках какого-то американского певца. По словам Алёны, он бешено популярен, но Коробкова, предпочитавшая музыку, проверенную временем, разумеется, и слыхом не слыхивала про такого исполнителя, а потому была «просто обязана посмотреть его клип».

– Сейчас включим музыкальный канал, и я тебе покажу! – радостно сообщила Алёна, скидывая в прихожей одежду. – В два часа у них как раз хит-парад начинается! Вот увидишь, мой пупсик на первом месте!

«Пупсик!» – усмехнулась про себя Наташа. Вымыв руки после улицы, она, естественно, первым делом отправилась в свою комнату за тетрадью и учебником по физике. Заева, пришедшая в Наташину квартиру далеко не первый раз и чувствовавшая себя как дома, прошмыгнула на кухню и, не дожидаясь хозяйки, поставила чайник. Пять минут спустя, когда Коробкова, уже в домашней одежде и с кипой книг в руках, вошла на кухню, она обнаружила одноклассницу сидящей за столом возле включённого телевизора. На экране красовался какой-то смазливый парень.

– Этот, что ли? – спросила Наташа.

– Да нет! Это ещё самый низ хит-парада, двадцатое место! Группа «Лос Сапатос» из Латинской Америки. Но они, по-моему, тоже ничего!

Коробкова хотела ответить, что есть куда более умная и серьёзная музыка, что слушать попсу – это неуважение к самой себе и что этих «Лопатос», или как их там, через год благополучно забудут... Хотела, но почему-то не ответила. Взгляд сам собой притянулся к экрану, где виды тропического побережья сменялись фасадами празднично-белых католических церквей, смуглые девушки танцевали на фоне незнакомого флага, толстощёкий метис тащился от собственной игры на гармонике, гитарист самозабвенно тряс длинной шевелюрой, а сосредоточенный ударник делал вид, что ему всё по барабану... Но больше всех поразил Коробкову солист. Он был мужественным и нежным, ярким и застенчивым одновременно: то игриво улыбался, то смущённо отворачивался, то тянул руки к зрителю, то выразительно прикладывал их к сердцу, то скрещивал на груди, то смешно отставлял назад, будто хотел полететь. Он казался наивным и неумелым ребёнком, сдающим экзамен в музыкальной школе, но от этого, как ни странно, смотрелся не глупо, а обаятельно. Наташа невольно замерла, стараясь не пропустить ни одной ноты, ни одного движения, ни одного взгляда больших и неожиданно грустных глаз. Когда клип закончился, она ощутила такую досаду, словно была разбужена на самом интересном месте сказочного сна.

– Прикольные, правда? – спросила Алёна, всё это время «протанцевавшая» попой на табуретке. – Жаль, что не сначала. Видишь, даже тебе они понравились!

Выражение «даже тебе» показалось Наташе обидным. Словно она какая-то ненормальная и не может обратить внимания на хороший клип! И почему все так к ней относятся?..

– На девятнадцатой строчке хит-парада сегодня обосновалась... – заговорила тем временем ведущая.

Коробкова выключила телевизор, так и не позволив ей произнести имени исполнительницы.

– Всё! – жестким тоном сказала Наташа. – Теперь занимаемся!

Вечером того же дня Коробкова сидела в своей комнате и зубрила английский. Если с математикой и физикой, где задачи решались при помощи законов и формул, у неё было всё отлично, то гуманитарные предметы давались с трудом. Слишком мало логики и слишком много исключений мешали Наташе иметь стабильную пятёрку по русскому, литературе и иностранному языку. Впрочем, против исключений как таковых она ничего не имела. Коробкова сама в глубине души считала себя счастливым исключением среди глупых, легкомысленных одноклассников. Создание имиджа приличной, хорошей, правильной девочки не требовало усилий: в этом плане Наташа всегда была самой собой и честно не понимала, зачем красить губы красной помадой и совершать глупости, когда можно спокойно жить, руководствуясь разумом и здравым смыслом. А вот поддерживать статус отличницы было нелегко. Хотя Наташа и не ходила ни в какие кружки (родители считали, это отвлекает от учёбы), ничем серьёзно не увлекалась, не тратила времени на тусовки и гулянки, она всё равно едва-едва справлялась и вечно паниковала, что не успеет подготовиться к какой-нибудь контрольной или сделать очередной доклад. Выручали собственная усидчивость, упорство и системный подход к работе: Коробкова не ложилась спать, пока не ставила галочек напротив всех пунктов плана на день, составляемого накануне. Сегодня там значились, как обычно, выполнение домашнего задания, штопка колготок, стрижка ногтей, уборка своей комнаты, чтение двух рассказов Чехова, положенных по программе, и заучивание десяти слов на английском – единственный пока не выполненный пункт.

Слова приходилось запихивать в голову через силу. Даже уговоры самой себя и мысли о том, что иностранный здорово поможет в будущей карьере, не особенно помогали. От напряжения и духоты у Наташи разболелась голова. Вконец измучившись, она встала, открыла окно. На улице стемнело: шёл одиннадцатый час. Свежий весенний воздух пах влажной землёй и лопнувшими почками. Под окном обжималась какая-то парочка. «Лоботрясы!» – подумала Коробкова машинально.

Попрощавшись с Заевой, она почему-то никак не могла отвлечься от мыслей о латиноамериканской поп-группе, случайно увиденной по телевизору. По-хорошему надо было доучивать слова и ложиться спать, а не растрачиваться на глупости, но Наташе ужасно хотелось ещё раз увидеть этих «Лос Сапатос». Вернее, хотелось и не хотелось одновременно. Коробкова была уверена, что интересоваться молодёжной музыкой из хит-парадов – это стыдно и недостойно её. Вспомнились колкие комментарии родителей, отпускаемые каждый раз, когда по телевизору или радио крутили песенку очередной штампованной финтифлюшки с «Фабрики звёзд»: кровь – любовь, тигрёнок – медвежёнок, шёл – ушёл... Наверняка родители будут разочарованы в Наташе, если узнают, что она увлеклась какой-то попсовой группой! Старались, в филармонию водили – и пожалуйста!

Коробкова осторожно приоткрыла дверь своей комнаты. Из коридора доносились звуки какого-то фильма. Ага, заняты! Смотрят. Ну, ладно. На всякий случай можно надеть наушники. В конце концов, если Наташа разок-другой поглядит клип «Лос Сапатос», ничего страшного не случится: она просто-напросто собирается ознакомиться с творчеством этих артистов. «Получить представление», как говорит мама каждый раз, когда читает какую-нибудь плохую, но популярную книгу! Может быть, Наташе ещё и не понравится эта группа. Не случайно ведь какой-то древний философ, когда его спросили о средстве от любви с первого взгляда, посоветовал внимательно посмотреть второй раз!

Итак, заходим в Интернет, заказываем поиск по видеозаписям, набираем «Los Zapatos» и...

Глава 2
История болезни

Контрольная по физике прошла как обычно. Хулиганьё кидалось бумажками, первые ряды возбуждённо перешёптывались, обитатели «камчатки» беззастенчиво вертели головами. Заева, ничего не усвоившая из Наташиного объяснения, играла с учительницей в игру «Найди мою шпаргалку». Что же касается Коробковой, то она решила все задачи за тридцать минут и те десять, что остались до конца урока, стойко выносила нытьё своего соседа, требовавшего решить теперь и его вариант. Когда все аргументы («Ну что тебе, жалко, что ли?»; «Что ты, блин, такая вредная?!»; «Ну хочешь, я тебе денег дам?» и т.д.) были использованы, сосед пообещал жестоко отомстить и больно ударил Наташу локтём. К счастью, сразу после этого прозвенел звонок, и Коробкова вылезла из-за парты практически невредимая.

Два последних субботних урока, четвёртый и пятый, отводились физкультуре. Школьный спортзал был на ремонте, и для занятий арендовалось помещение во Дворце спорта, находящемся на расстоянии трёх трамвайных остановок. Едва заканчивалась физика, парни сломя голову бежали на трамвай. Девочки тоже торопились, но не могли прийти раньше ребят. Позже всех во Дворце спорта появлялась Коробкова. И вот почему.

Школа нанимала у Дворца один зал. Зал и только. Ни о чём другом речи не шло. В том числе и о раздевалке.

Для переодевания приспособили две ниши в спортзале: поближе ко входу – для парней, подальше – для девчонок. По сути, это были просто два угла одной комнаты. Ни о каких шторках, ширмочках или загородках школьное руководство, разумеется, не позаботилось. Тайна девичьих прелестей могла гарантироваться лишь благородством и скромностью мальчишек. Но те и не думали их проявлять! Прибежав на физкультуру, как обычно, первыми, они за пять минут меняли школьный костюм на спортивный и начинали неистово носиться по всему залу: формально это была игра в футбол или баскетбол, на самом же деле – откровенный способ подглядывать за девчонками, которые к этому времени только-только начинали подтягиваться. Нетрудно догадаться, что для многих физкультура была центральным событием недели: ей всегда предшествовали визги, раскрасневшиеся щёки и счастливые шепотки о случайно увиденном бюстгальтере.

Между тем отдельная женская раздевалка имелась в самой школе. Зимой там надевали и снимали тёплые штаны, меняли шерстяные кофты на кокетливые блузки. Весной и осенью – тусовались и «украшали» стены злободневными надписями. Никто, разумеется, не мешал переодеться здесь, вдали от ненужных глаз, и отправиться во Дворец спорта уже в спортивной форме. Наташа додумалась до этого мгновенно и была страшно довольна свой практичностью и сообразительностью. Правда, сколько ни делилась она своей разумной идеей с другими девчонками, сколько ни убеждала их поступать так же, чтобы не мучиться из-за бесстыжих мальчишек – никто Коробкову не слушал. Девчонки снисходительно хвалили её за изобретательность, иронично кивали, предлагали продолжать в том же духе, а сами раз за разом шли переодеваться в спортзал.

Неудивительно, что на физкультуру Наташа ездила одна: никто не собирался дожидаться, пока она переоденется. Да и зачем? Чтобы в трамвае слушать разговоры об Очень Серьёзных Вещах? Ребятам было неинтересно с Коробковой, а ей с ними – неуютно. И, хоть родители и уверяли Наташу, что непонимание в классе – показатель её выдающегося интеллектуального развития, а «умному человеку никогда не бывает скучно», отличница нередко грустила во время этих еженедельных трамвайных поездок.

Но на этот раз всё было по-другому.

С самого утра Коробкова пребывала в каком-то странно приподнятом настроении. Окружающий мир казался ей неожиданно красивым, жизнь – удивительной и прекрасной. В голове без конца крутилась мелодия песни «Сапатосов». Накануне Наташа посмотрела их клип четыре раза подряд, а теперь, в трамвае, без конца улыбалась.

Если бы какой-нибудь случайный попутчик проследил за тем, что вызывает радость Коробковой, он остался бы немало удивлён, а может, даже и решил бы, что у девочки не всё в порядке с головой. Сначала она расплылась в улыбке, случайно увидев в вагоне рекламу мятных леденцов «Рондо». Потом радостно сверкнула глазами, когда какой-то малыш, увидев на руках у женщины грудного младенца, пискнул «Ляля!». А когда за окном проплыл ресторан «Христофор Колумб», словно опьянела от счастья.

Никому из окружающих было невдомёк, что имя первооткрывателя Америки напоминает Коробковой о Колумбии: вчера вечером она узнала из Интернета, что именно эта страна является родиной «Лос Сапатос». Вычитала Наташа и имя обаятельного солиста. Звали его Лало Редондо.

В спортзале, как всегда перед физкультурой, царил невообразимый шум. Мальчишки смеялась и били об пол волейбольным мячом, девчонки требовали оставить их в покое, физрук лениво покрикивал то на первых, то на вторых. Как только Наташа добралась до «девичьего угла» и опустила рюкзак, в «раздевалкозаменитель» влетел Димка Корженевский – самый высокий и отнюдь не самый застенчивый парень класса. Он шлёпнулся на лежащий на полу мат и нагло спросил:

– Ну что, девчонки, помочь кому-нибудь переодеться?

Девчонки что есть силы завизжали, хотя, в общем, все были в одежде: только Заева в последний момент подтянула недонадетые штаны.

– Пошёл отсюда!!! – заорали на Димона.

– Убирайся!!!

– Надоел!!!

– Дебил!!!

– Придурок!!!

– Как же ты всех нас бесишь!!!

«Неужели он действительно всех бесит?» – удивлённо подумала Наташа. Она отнюдь не первый раз наблюдала, как одноклассницы ругаются на Димона, обзывая его самыми обидными словами, какие только можно придумать. А ведь тот был очень даже симпатичным. Это его Коробкова имела в виду, когда вчера призналась Алёне, что кое-кто ей всё-таки нравился. Правда, было это давно, в седьмом классе. С тех пор Наташа много раз убеждалась, что красавец не видит её в упор, и усилием воли выкинула его из головы. Примерно тогда же она и пришла к выводу, что романтические вздохи и всякие поцелуйчики в школьном возрасте – глупость и неприличие.

– Эй, Корженевский, хочешь помочь мне развязать ботинки? – бросила она, чтобы не оставаться в стороне от событий.

Димка не прореагировал. Через несколько секунд физрук прогнал его с мата и велел девчонкам побыстрее заканчивать переодевание. Наташа сняла куртку, поменяла ботинки на кеды и была готова к уроку. Впрочем, скучать ей не пришлось: девчонки дали Коробковой чьё-то пальто и велели стоять, растянув его на вытянутых руках, пока каждая из них не переоденется в этом «укрытии».

– Что бы вы без меня делали! – сказала Наташа, подчёркивая важность своей роли.

– Да не говори! – бросила ей, не оборачиваясь, одна из одноклассниц.

Несколько девчонок захихикало.

Сколько ни убеждала Коробкова себя и окружающих в том, что она умная и ценная, всё равно иногда не могла избавиться от ощущения, что смотрят на неё как на пустое место...

После физкультуры Наташа, как правило, не задерживалась. Она вообще любила делать всё быстро и чётко, без лишней возни: надевала верхнюю одежду на спортивную форму и отчаливала, ни на кого не глядя, через две минуты после звонка. Однако сегодняшний день был не таким, как все остальные. Коробковой нужно было обязательно с кем-то поговорить. И не просто поговорить! Она чувствовала прямо-таки физическую потребность побеседовать о «Лос Сапатос». Единственным подходящим собеседником Наташа сочла Заеву – свидетельницу того, как зародилось её неожиданное увлечение.

Алёна провозилась со своими шмотками дольше всех: к сожалению для Наташи, потому что пришлось ждать её, и к счастью, потому что к тому времени, как Заева собралась, в спортзале никого уже не осталось и подслушать разговор было некому. Как только девчонки остались наедине, Наташа засыпала Алёну вопросами:

– Помнишь группу, на которую мы наткнулись вчера на музыкальном канале? Знаешь что-нибудь про неё? Давно они выступают? Где можно купить диск?

– Что?! Да откуда ж я знаю-то? – Заева была немало удивлена началом беседы.

Ещё сильнее она удивилась, когда поняла, что все эти вопросы Коробкова задала лишь для того, чтобы поделиться собственными открытиями.

– А я вот узнала, они из Колумбии! Это на северо-западе Южной Америки, между Перу и Венесуэлой! Представляешь, какая даль?! И они играют вместе уже семь лет, выпустили две пластинки! – радостно трещала Коробкова, выходя вместе с Алёной из спортзала. – А знаешь, какие у них имена? Панчо, Чучо, Начо и Лало...

– Ха-ха! Ничего себе клички!

– Ага! Лало – это солист. Ему тридцать три. Как ты думаешь, это не слишком много?

– Для чего? – Алёна усмехнулась.

– Ну... вообще...

– Нет, договаривай! Для чего? Для того, чтобы ты вышла за него замуж?! Ха-ха-ха, Наташка, ну ты даёшь! Ещё вчера говорила, что в артистов влюбляются только дуры, а сегодня сама подсела на эту группу!

Лицо Коробковой мгновенно сделалось непроницаемым.

– Не говори глупостей, Алёна! Если мне нравится музыка какой-то группы, это совершенно не значит, что я собираюсь замуж за её солиста! Я же не какая-то там идиотка! Не собираюсь фанатеть и пускать сопли по этому Лало! Я просто слушаю музыку и наслаждаюсь, как нормальные умные люди, что в этом такого криминального?!

– Да никто не говорит про криминал! Это ты сама себе придумала, будто увлекаться артистами – это что-то позорное. Прикольная группа, я тоже с удовольствием её слушаю... Наташка, а почему бы тебе не вступить в фан-клуб этих «Лос Сапатос»? Наверняка такой...

– Нет уж, спасибо!!! Я не собираюсь вступать ни в какие фан-клубы! Пусть всякие двоечницы пишут этому Лало слезливые письма и рвут милицейские оцепления на концертах!

Алёна пожала плечами:

– Как хочешь. Просто, если тебе нравится обсуждать этих ребят, ты могла бы найти подходящих собеседников, только и всего...

– Да в таких клубах одни сумасшедшие! Это же очевидно!

– Ладно, твоё дело. – Алёна решила сменить тему разговора. – Но какой номер сегодня Корженевский отмочил, это надо! Явился в нашу «раздевалку»!

Лицо Заевой приобрело романтическое выражение.

– Да ну его, этого Димку. Противный же он. Бесит всех, – ответила Коробкова не совсем искренне, зато в тон общественному мнению.

– Скажешь тоже! Он симпатичный! Многим нравится! – Заева удивилась.

– Его же все девчонки терпеть не могут! Как только ни обзывают! – недоумевала Наташа.

Алёна загадочно улыбнулась и промолчала.

«Детский сад!» – подумала Заева про Коробкову.

«Детский сад!» – подумала Коробкова про Заеву.

Вечером того же дня Наташа совершила потрясающий по своей неразумности поступок – досидела до двух часов ночи. С самого утра она жила ожиданием новой встречи с «Лос Сапатос» и, добравшись до Интернета, оторвалась на полную катушку. Нарыла кучу информации о группе, скачала оба альбома, отыскала видеоархив с несколькими клипами и множеством концертных записей. А потом смотрела, смотрела, смотрела их до умопомрачения...

Лало Редондо был самым красивым и артистичным из парней, которых Наташа когда-либо видела. Всё, что делал, он делал восхитительно: пел, танцевал, обнимал микрофонную стойку, бросал многозначительные взгляды на зрительниц, прыгал, как мячик, по сцене, кривлялся, кокетничал... Раньше Коробкова думала, что кокетство не идёт мужчинам, но этот певец мог позволить себе всё. Каждая его поза, каждый жест, каждый взгляд казались Коробковой произведением искусства. Редондо качался на сцене, строил рожи, прыгал на одной ножке, бессмысленно размахивал руками, в шутку толкал своих товарищей по группе... Будь это кто угодно другой, Наташа бы сказала, что он пьян или сумасшедший, и с отвращением отвернулась бы. Но трогательные круглые щёчки с лёгкой небритостью, пушистая, необычно светлая для латиноса чёлка и пронизывающий, грустный и немного безумный взгляд голубых глаз заставляли прощать артисту всё на свете. Даже то, что в жизни он, возможно, совсем не такой, и Наташа никогда его не увидит.

Особенно зацепила Коробкову одна игривая песенка, исполненная «Сапатосами» на концерте в каком-то клубе. Взгляд Редондо на этом видео был особенно чарующим, а мотив особенно завораживающим. Наташа, словно загипнотизированная, сидела перед компьютером, извиваясь в такт музыке и каждые две с половиной минуты нажимая на левую кнопку мыши, чтобы снова запустить видеоролик. «Сьемпре ке те прегунто... ке комо куандо и донде... ту сьемпре ме респондес... кисас кисас кисас! – самозабвенно подпевала Коробкова. – Эстас пердиендо эль тьемпо... пэнсандо пэнсандо... пор ло ке мас ту кьерас... аста куандо аста куандо». О чём поётся в песне, она, разумеется, понятия не имела.

Оторвавшись от экрана в третьем часу ночи, Наташа без сил упала на кровать и отключилась. До рассвета она ворочалась в полубреду, шепча время от времени «Лало... Лало...». Лишь к рассвету уснула нормально. Нормально – это если не считать того, что снились Коробковой «Лос Сапатос».

В понедельник она первый раз в жизни шла в школу, думая не о том, как бы повторить уроки или заслужить хорошую оценку, а о том, чтобы встретить Алёну и поговорить с ней о «Лос Сапатос». За выходной Коробкова выяснила кучу разных фактов о своей любимой группе. Их было так много, что казалось, Наташина голова просто треснет, если не выпустить их наружу, не поведать человечеству в лице Заевой – единственного его представителя, готового слушать коробковскую болтовню. Зачем Алёне знать дату и место рождения Лало, зачем ей выслушивать историю группы, зачем знакомиться с переводами песен, которых она даже не слушала – это всё было дело десятое. Наташа уже предвкушала, как поделится с заново обретённой подругой своими открытиями.

Увы, этого не случилось. Заева почему-то не пришла в школу. Коробковой было не привыкать проводить перемены, сидя за партой, но сегодня это показалось особенно унылым. Нет, она, конечно, вовсе не мечтала носиться в это время по коридорам, как некоторые! Да и всякие тусовки в туалетах с обсуждением там якобы «секретиков» считала глупостью несусветной. Что уж говорить о беготне на школьный двор: ведь там, считала Коробкова, собираются одни лишь конченые люди – те, кто курит. Нет-нет-нет. В правильности Наташиного поведения на переменах невозможно было сомневаться: все нормальные люди только так и должны вести себя между уроками! Но... как хотелось иногда влиться в компанию, почувствовать себя среди друзей, обсудить последние новости, увиденные фильмы и… творчество «Сапатосов»!

Наташа посмотрела по сторонам: в классе кипела жизнь. Возле нескольких парт кучковался народ, один из парней старательно выводил на доске бранное слово в адрес врага, два других тренировались в поднятии собственного стола, кто-то хвастался новым мобильником, кто-то торопливо переписывал домашку из тетради приятеля. Все чем-то заняты, и никому не было дела до Коробковой – равно как и до группы «Лос Сапатос».

Может, сегодня всё-таки удастся найти себе собеседника?

Она встала из-за парты, прогулялась по классу туда-сюда. Никто, разумеется, не обратил на неё внимания. Выходя в коридор, Коробкова услышала сзади: «Наташа!!!», вздрогнула, хотела обернуться, но не стала. Было ясно, что зовут кого-то из тёзок, учившихся в классе. Отличницу звать было некому и незачем, да и гоняли её, в случае чего, только по фамилии.

На подоконнике сидели две девчонки из Наташиного класса и что-то оживлённо обсуждали. В их беседе проскользнуло слово «химия». «Учёбу обсуждают! – подумала Коробкова. – Наконец-то за ум взялись. Подойду-ка я к ним, пообщаемся, может, по химии что посоветую...»