Раньше имена мне были ни к чему, а теперь я из безымянного дракона вдруг стал Титом. Сказать, что это был волнительный момент, который заставил трепетать мое сердце, значило бы соврать. Единственное, что я тогда чувствовал, так это досаду, что выбрал такое дурацкое имя, но назваться Сильвером язык как-то не повернулся. Константин выдернул руку из моей ладони и внимательно посмотрел на меня.
− Фишман? А не родственник ли вы тех купцов, что с ледника рыбу возят? − спросил он.
Я помотал головой.
− Где ты такого неразговорчивого нашла? − обратился Константин к своей дочери.
− На опушке леса, − Мира опустила голову и стряхивала с подола своего платья невидимые пылинки.
− Ну что, молодежь, идемте обедать? − не уверен точно, но, судя по движению бровей, фермер мне подмигнул.
Обед представлял собой похлебку в деревянной миске на таком же деревянном столе, не удивлюсь, если они были сделаны из одного и того же растения. Как мне тогда не хватало моего обоняния: тогда бы я сказал наверняка. Я сидел перед своей миской в растерянности, мы же все привыкли наверняка знать, чем раньше была наша пища. Узнать это по виду золотистого варева было невозможно, но, что хуже всего, оно наверняка представляло собой смесь из растений и, возможно, мяса. Но мясо красное, а похлебка была янтарной с плавающими кусочками овощей и чего-то коричневого. Тогда я не знал, что так выглядит вареное мясо. А потом я снова почувствовал, как на меня уставились глаза из-под кустистых бровей.
− Что, мистер Фишман, такая еда не по вам? Видать, к разносолам привыкли? − в голосе старика слышалась угроза.
− Нет, что вы, выглядит очень аппетитно. Вот я и любуюсь.
Это были первые люди, с которыми у меня наладился хоть какой-то контакт, и я боялся все испортить.
Я вздохнул и взял некое приспособление с углублением на конце, Мира и Константин такими же черпали свою похлебку. Я аккуратно погрузил его в миску, а затем достал, при этом все содержимое из углубления вытекло обратно. Я опять почувствовал неприятный взгляд на своем лице и снова опустил ложку в тарелку, на этот раз доставал я ее горизонтально, и в ней осталось немного. Я медленно засунул ее в рот, что оказалось совсем не просто, так как ложка была большая. Мира прыснула со смеху, увидев меня с растянутой щекой. Фермер тоже прятал улыбку:
− Ешь, как можешь, мы люди простые. Лично я всегда считал, что человека определяет не его умение возиться с вилками.
Получив такого рода разрешение, я накинулся на еду, разбрызгивая капли по столу. Тогда я понял, зачем люди используют ложки. Когда ест дракон, у него пачкается только кончик носа и вокруг рта, а если так же, как дракон, будет есть человек, то он весь окажется в мясе, как я тогда оказался в бульоне. Подняв голову, я увидел смущенные лица хозяев.
− Было вкусно, − выдавил я.
− Может, еще? − неуверенно предложила Мира.
− Нет, спасибо, я сыт…
Вряд ли у них было достаточно еды, чтобы и в самом деле утолить мой голод.
− А я завтра на столичную выставку свою овечку Долли повезу. В этом году я точно выиграю первый приз и заткну за пояс этих зануд из Спринфилгса, − прервал неловкое молчание старик и продолжил, обращаясь ко мне: − Я вам покажу ее – не овца, а конфетка, её шелковой шерстке может позавидовать любая любительница мехов.
− Пап, я не думаю, что тебе присудят первый приз, − почти шепотом проговорила Мира.
− Это еще почему? − возмутился фермер.
− Ты же знаешь, кто будет в жюри.
− А ты разве не видела Долли? Если они не присудят ей первое место, народ закидает этих судей камнями.
В последних словах было уже меньше уверенности и немного грусти. Затем Константин напустился на свою дочь:
− А вот если бы ты до сих пор в девках не сидела, я бы давно перебрался к Джозефу на его остров на Рассыпающемся архипелаге. Стар я уже стал, не могу самостоятельно следить за хозяйством, да и с тобой много не наработаешь. Что мы будем делать, когда…
− Пап!
− Что, пап? Витаешь где-то в облаках все время, а живем мы, между прочим, на земле.
− А если я улечу? Что ты тогда делать будешь? − в голосе Миры послышался вызов, похоже, собеседники совершенно забыли обо мне.
− Ха! Если тебя возьмут на корабль, я тут же продам свою ферму и пойду работать на Спринфилгские поля!
− Так можешь уже искать себе оранжевый комбинезон. Подожди, я помогу тебе умыться, − Мира наконец обратила внимание на меня, крадущегося к выходу.
Из того дня мне еще запомнился рассказ девушки про далекие страны. Не знаю, извлечете ли вы из него практическую выгоду, но узнать его, думаю, стоит.
− Ты не сердись на моего отца, − говорила она, сидя у прядильного станка, который мерно постукивал. − Он человек добрый, да и правду говорит – хорошего будет мало, если мы вдвоем с ним на ферме останемся. А я вот с детства мечтала на кораблях полетать, с тех самых пор, как впервые увидела парусник в порту. Этого великана с плавниками из весел, связанных парусиной, с огромными парусами, надутыми на ветру, и нашим красно-белым флагом. Но дурь всё это, как отец говорит. А мне бы хоть до соседнего острова на нем прокатиться. Знаешь, как корабль рассекал воздух? Словно сказочный!.. − Мира глубоко вздохнула.
− Почему – дурь? − удивился я
Девушка пристально посмотрела на меня.
− А то ты сам не знаешь. Брать женщин на борт – плохая примета. Конечно, примету можно легко побороть, если выложить кругленькую сумму, но откуда у нас такие деньги? А юнгой или коком на корабль мне путь закрыт. − Мира чуть улыбнулась, что-то вспомнив. − А знаешь, что я слышала про другие страны?
Я помотал головой, откуда мне знать, что она слышала?
− Говорят, там растут такие фрукты, если их проткнуть – кровь потечет. А еще там ходят улыбки на тонких ножках, представляешь, огромные губы, не лица – ничего, только улыбка и ножки. А еще там есть люди, которые… − девушка покраснела, − сливаются воедино и превращаются в крокодила.
Я даже поморщился от такого обилия бреда. По сравнению с нею я мог считаться бывалым путешественником, но о таком и не слыхивал. Ночью меня уложили спать на скамейку у стены, накрытую простыней, с подушкой и одеялом. Уснуть в такой постели было значительно проще, чем на голой земле, а вот проснуться – практически невозможно.
Кажется, женские руки трясли меня целую вечность, пока мужские не окатили ледяной водой из ушата. Старик дал мне свою одежду, которая оказалась мала, подскакивала вверх и мешала при ходьбе. А еще, когда мы шли по дороге, встречные люди как-то искоса на меня посматривали. Это было не очень приятно, но все же лучше, чем марафон с вилами по пересеченной местности.
Как коротко описать, что такое ярмарка?
Представьте море народа. Представили? А теперь увеличьте это всё в десять раз и заставьте кричать. Нет, это не массовое истязание, это у них развлечение такое. Несмотря на внешнюю бредовость, у ярмарки есть вполне конкретный смысл – свести людей, у которых что-то есть, с теми, кому это что-то нужно, причем неважно – что. Да-да, драконы круче, они сами могут себя обеспечить. Только вот людей тысячи, а нас осталось – раз два и обчелся.
Старик пошел со своей овцой на сельскую выставку, а мы с Мирой остались наедине. Девушка взяла себя за локоть и, глядя куда-то в сторону, произнесла:
− Вот и всё, кем бы ты ни был, думаю, ты сможешь дальше сам о себе позаботиться.
− Значит, ты прощаешься со мной?
От моего вопроса девушка еще больше сжалась.
− Ты хочешь остаться на ферме? Но мы не можем позволить себе наемного работника…
− Я не собираюсь оставаться на ферме, − я вздохнул.
Иногда так сложно говорить с людьми, будто летишь в пещере со сталактитами.
− Извини, − сказала девушка.
Мы еще пару секунд постояли. Потом Мира наконец не выдержала:
− Мы бы могли попытаться пробраться на прием к знати, сегодня король Силор устраивает пикник для посланников из Ордена. Настоящий пир. Там будет много гостей, а слуг всегда не хватает. Я знаю кое-кого, мы можем попасть туда как официанты. Сможем посмотреть на них, и еще там неплохо платят… Тебе же нужны деньги?
− Звучит неплохо.
Мира улыбнулась. Она взяла меня за руку, но, взглянув на нее, будто увидела впервые, вдруг отпустила. Это сейчас я понимаю, что девушке стало неловко за свой простой порыв, а тогда решил, что со мной что-то не так.
Я быстро поднес ладонь к глазам, проверяя – все ли с ней в порядке. Конечно, рука моя была в полном порядке. Девушка тем временем сказала коротко:
− Идем, − и махнула рукой.
А ведь все действительно складывалось неплохо! Я шел туда, где собиралась вся знать, наверняка там окажется и тот, кому не помешает мой силуэт на гербе.
Пир под открытым небом представлял собой огромные столы, заставленные всевозможными блюдами. Пища, лежащая на них, предстала мне до неузнаваемости изуродованной в процессе приготовления, но ее было столько, что, без сомнения, даже я вряд ли смог бы все съесть. А есть мне было нельзя ни крошки, что было не так уж сложно: весь аппетит отбивал вид так называемой аристократии, которая ела не столько от голода, сколько от скуки, обсасывая каждый кусок. Дамы в огромных платьях вели пустые беседы о нравах и любовных похождениях, мужчины говорили о политике, но все с той же праздностью.
Меня заставили нарядиться в узкие штаны и белую рубашку с ужасно узким воротничком и широкими рукавами, которые все время норовили окунуться в блюда. В этой жутко неудобной форме я ходил и присматривался к окружающим. А аристократы то и дело начинали меня отчитывать. «Личный рыцарь, личный рыцарь, а там, может, и целый орден…» – все время повторял я про себя, чтобы не сорваться и не превратить длинные ряды столов в головешки.
А вот Мире здесь, похоже, нравилось. Она с интересом рассматривала людей и еду. Увидев меня, сделала жест свободной рукой, показывая, что мне следует улыбаться. Время шло, и людей, от которых меня не мутило, становилось все меньше. Однако в тот вечер все же произошло то, ради чего я пришел. Где-то у дальнего стола произошло движение. Парень лет двадцати пяти с широкими плечами, затянутыми в красный вышитый камзол, скинул на пол пару тарелок и вскочил на стол, как на импровизированную сцену.
− Друзья мои! − громким голосом произнес он. − Сколько можно пресмыкаться перед этими драконьими ублюдками?! Сегодня они забирают исконно наш остров Улыбки и тем самым обрезают наши связи с другими королевствами, а завтра они постучатся в наши дома и выкинут нас на улицу?! Они те, кто скармливает людей мерзкому монстру! Это болезнь, которая должна быть уничтожена! Мы должны ответить им, что не будем пресмыкаться перед ними и их гнилым символом. Мы – синтропольцы, и это значит, что мы победим!
Я видел, как люди слушали его, замерев. Их глаза загорались, как свечи, от пламени, что бушевало во взоре юноши. Вот кто мне был нужен, настоящий лидер, способный повести за собой народ. Еще я заметил человека с короной на голове, закрывшего лицо рукой, и двух людей в камзолах с гербом Ордена Черного Дракона, в ярости уходивших с приема.
− Кто это был, там, на столе? − подошел я к Мире.
− Это самый благородный рыцарь в мире, сэр Юрд Андрэс Янг. Правда, он был великолепен?
− Я видел, что его речь многих зацепила. Но тот, с короной, похоже, не совсем доволен.
− Ты о короле Силоре? − девушка хихикнула, а потом снова стала серьезной. − Орден уже много лет отрывает у нас по кусочку, давно стоило дать отпор, но наш король слишком нерешительный.
Защита границ – это, как я понимал, дело благородное.
− Кстати, говорят, Юрд опять ищет оруженосца, − продолжила Мира с задумчивым выражением лица.
− Опять? А что случилось с предыдущим?
− Его отравили. Или это было с позапрошлым?.. Может, этого камнем придавило, или змея покусала… Слушай, у тебя же все равно нет работы, ты бы мог наняться к нему оруженосцем.
− А что они делают, ну, эти… оруженосцы?
− За оружием следят и таскают его за благородным рыцарем.
Что ж, неплохо для начала. Стоило изучить будущего питомца поближе.
========== Шаг второй: разведка обстановки ==========
За вечер работы по разносу еды и выслушиванию всякого рода унижений и ругательств, я заработал серый кружочек диаметром в полтора сантиметра, с выгравированным в профиль мужиком. От Миры я узнал, что это серебряная монетка и ее вполне хватит на то, чтобы меня пустили ночевать в один из специальных домов для тех, кто не успел завестись собственным – его называют таверна, и даже накормили завтраком. Мира довела меня до дверей под вывеской, на которой была изображена кружка пенного пива. Она некоторое время постояла рядом, затем чмокнула меня в щеку и убежала, крикнув на ходу, что завтра придет посмотреть на мое поступление в оруженосцы.
Внутри таверны букет ароматов был еще тот (я был благодарен судьбе за слабое обоняние и был бы не против, если бы его вообще не было). Кисловатый людской запах, вонь перебродивших напитков, плесени и гнили… Пол был покрыт давно сгнившей соломой, а чего бы я случайно не коснулся, все было липким на ощупь. Следуя наставлениям своей новой знакомой, я подошел к столу, который огораживали большие бочки, стянутые ржавыми кольцами.
− Мне нужна комната на ночь и еда, − обратился я к человеку за столом и положил перед ним монету.
Он жестом подозвал одну из дородных женщин, и та отвела меня в комнату на втором этаже. Место было такое же, как и внизу, я вообще не понимал, за что я заплатил, если комфорта было не больше, чем во время ночевки в лесу. Мокрые простыни и кучи насекомых, жаждущих полакомиться мной. Неужели люди еще и едят в подобного рода заведениях?! Лично я решил пока не рисковать, все равно еды было мало. Среди ночи меня разбудило урчание в животе, я встал с кровати, подошел к окну и раскрыл его, впуская в комнату хоть какое-то подобие свежести. В городе ночи прозрачные, когда нет на небе туч, даже с человеческими глазами все прекрасно видно. На улице было пустынно, только запоздалый пешеход брел по дороге нетвердым шагом, его качало из стороны в сторону. Было так просто вылететь из окна и, затащив в темный закоулок, прикончить его… Я захлопнул створки с такой силой, что даже стекла затряслись. Не стоило рисковать. Отошел от окна и, взяв с тумбочки свечу, подул на нее. Свеча, естественно, не загорелась, что на мгновение меня смутило. Потом, вздохнув, я лег спать.
Только утренний свет коснулся век, как я встал, прикончил вчерашний ужин, состоявший из сомнительного качества размазни. Завтрак я тоже уничтожил, как только его принесли. Сразу после завтрака я вышел из таверны и остановился. Я просто не знал, куда идти, передо мной по булыжной мостовой стучали телеги, проходили люди, а я стоял и чего-то ждал. Не знаю, сколько еще времени продлилось бы мое зависание, если бы не спасительный голос:
− Привет, давно меня ждешь?
Сегодня Мира была в сером платье без передника, волосы заплетены в косу с розовой лентой. Она снова была в предвкушении, даже сильнее, чем на ярмарке вчера. Я пожал плечами, потому что был совершенно без понятия, сколько времени простоял столбом на краю улицы. Девушка пошла вперед, быстро проговаривая свою речь, это я уже потом понял – она боялась, что я ее перебью или даже накричу.
− Я вот подумала, ты же мне обязан. Мы с отцом дали тебе ночлег, да и сегодня утром ты не под открытым небом спал, и я тебе в этом отчасти помогла. Мне Джина сказала. Не помнишь Джину? Рыжая такая…. А, точно, я же вас вчера не познакомила, это она нас вчера официантами пристроила. Так вот она… − девушка стала растягивать слова, искоса поглядывая на меня, а я просто ждал окончания этой речи, − сказала мне, что немногие хотят в оруженосцы к Юрду. Этому, наверное, есть причины, но он собирается отплывать завтра утром, а ему еще не подобрали слуг. Пытались назначить кого-то из солдат силой, но тот дезертировал.
− Что ты хочешь этим сказать? − мое терпение подходило к концу.
− Я хочу, чтобы ты потребовал взять нас в паре. У них просто не будет выхода, они возьмут.
Мира остановилась и зажмурилась, ожидая моего ответа.
− Хорошо, − ответил я.
Лучшего предложения и придумать было сложно. Похоже, у меня начиналась полоса везения.
− Ты же знаешь, я всегда хотела прокатиться на фрегате, – снова затараторила Мира. – Я уже написала записку своему отцу… Стой! Что ты сказал?!
− Я согласен.
Мира от восторга сначала широко открыла рот, потом, спохватившись, прикрыла его рукой, а после, схватив мои рукава, начала прыгать. Остаток пути мы прошли практически бегом. Девушка привела меня к сколоченному на скорую руку помосту, на котором стоял стол. Два человека сидели или, скорее, полулежали, облокотившись о него. Мира буквально взлетела на помост, за ней вскарабкался и я, попутно отметив в паре метров от себя лестницу и сделав заметку для себя при спуске воспользоваться ею. Девушка узнала в одном из людей Юрда, других причин для одолевшего ее мгновенного столбняка я не видел.
− Зачем пришли? − спросил человек, который не Юрд, подняв ко мне свое обветренное лицо с выцветшими глазами.
− Мы хотим стать оруженосцами, − сказал я.
− Мы? − человек поднял бровь. – МЫ?! Что значит МЫ?!
− Оруженосцами? − сэр Андрэс Янг подскочил, как на пружинах. − Хорошо, Семитон, выдай им жалованье и форму и идем уже отсюда.
− Но, сэр! Он хочет взять с собой бабу!
Рыцарь на секунду задумался и посмотрел на Миру. Девушка сглотнула и очень медленно кивнула головой.
− Так это же неплохо, два по цене одного. Хотя жалованье придется увеличить. − Юрд уже успел соскочить с помоста.
− НО, СЭР!
− Никаких «но», выполняй! − кинул через плечо Юрд.
− Пойдемте со мной, – собрав со стола какие-то бумаги, угрожающе прохрипел Семитон.
Когда я направился к лестнице, мужчина схватил меня за руку. И пристально глядя в глаза, проговорил:
− Ты сумасшедший, раз идешь на службу к Юрду, но хотя бы девку пощадил!..
А затем с досады плюнул на неотесанные доски и, немного хромая, пошел впереди нас. Мире на реакцию Семитона, кем бы он ни был, было плевать, она, будто зачарованная, шла справа от меня. Через некоторое время девушка начала прятать улыбку.
Я никогда не забуду выражение лица ее отца, который едва успел к отплытию, чтобы помахать отлетающему кораблю. Я был уверен, что спустя несколько минут он расплакался, я видел грусть в глазах Миры и пробивающийся сквозь нее восторг, для нее сбывались все мечты, а я вдруг понял, что все стало сложнее, чем когда я был один.
Эскадра состояла из галеона «Отважный» и флагманского корабля «Надежда», на котором находился я, и отправлялась на сбор армии по королевству Синтрополь. Первый пункт назначения находился далеко на севере, в землях, где живут наездники на драконах, белых драконах, разумеется. От одной мысли о тамошнем холоде я поежился, а еще драконы… Мой голод рос день ото дня, и единственный шанс не перегрызть всех на корабле – это дождаться высадки на леднике и поохотиться там. М-да, будет весело, особенно если учесть, что впереди меня ждет полет в замкнутой клетке по Великой пустоши. Этот участок пространства так назван именно потому, что на многие километры нет ничего, кроме бесконечной синевы и облаков. До тверди мне ни за что не добраться даже на третий день путешествия. Фрегат поднял два своих плавника и спустился под остров, ложась на воздушное течение.
Нам двоим дали одну каюту. Мира с улыбкой упала на кровать прямо в форме оруженосца с гербом на груди и вытянулась всем телом.
− Все-таки я не могу поверить, что я наконец-то попала на корабль. Я никогда не видела ничего более… У меня слов нет!
− Мира, а что имел в виду Семитон, когда говорил, что я – псих и не должен брать тебя с собой?
− Боже, откуда ты свалился? Ты, как котенок, который только вчера открыл глазки.
− А ты, похоже, в курсе.
− Ну эта песня стара, как мир: девушки слабее мужчин, должны сидеть дома, воспитывать детей и тому подобное… Неужели ты никогда не слышал об этом?
− А все это имеет под собой основу? Я имею в виду твою слабость и все остальное…
− Я даже не знаю… − смутилась девушка.
Дверь каюты широко распахнулась от сильного удара. Здоровенный детина в полосатой рубашке прямо с порога заявил:
− Тебя звал твой хозяин. Так что хватит тут тискаться и быстро дуй к нему.
Складывалась какая-то неправильная ситуация: я должен был стать хозяином, а не наоборот. Но все еще можно исправить. Я вошел в кабинет, где за столом сидел Юрд. Природа наградила его тонкими чертами лица, но огонь в глазах полностью компенсировал смазливость, придавая ей нечто героическое. Юрд пристально изучал меня своими темными глазами.
− Я хотел пообщаться с моим новым оруженосцем наедине. Думаю, ты согласишься, что решение служить вместе со своей… компаньонкой… − он щелкнул языком, − довольно-таки странное. Я хочу услышать твои объяснения по этому поводу, и вообще, хочется узнать, кого я на самом деле нанял.
− Я понятия не имел о вашем отношении к самкам.
Внимание! Если будете разговаривать с людьми, не называйте особей женского пола «самками» – только «женщины», «девушки» или «особы». «Самки» – уничижительное определение (в то время как «самец», наоборот, иногда носит оттенок похвалы), и Юрд отреагировал на него соответственно.
− Будь Лэйк благородной особой, я бы поучил тебя манерам, – воскликнул он, – но поскольку она простолюдинка… В общем, если она на тебя пожалуется, я прикажу тебя высечь. Ты меня понял?
− Все же странно у вас заведено, вы открыто говорите о некоторой ее неполноценности, и тут же накидываетесь из-за простой констатации факта, − заметил я.
Рыцаря рассмешили мои слова.
− Неужели я нанял психа? Хотя, капитан Семитон меня предупреждал. Ладно, иди и не мешайся под ногами у команды. И еще запомни, мне все равно, что у вас там происходит, на берегу я хочу, чтобы ты четко выполнял свои обязанности, иначе тебя будут судить по законам военного времени. Я думаю, даже ты должен понимать, что это означает верную смерть.
Знал бы он, кому это говорит!
В общем, ушел я оттуда не в лучшем настроении. Скоро оно испортилось еще больше – как только я увидел это косматое нечто с черными глазками-бусинками, пристально глядящее на меня, похожее больше всего на большой лохматый шар на четырех ножках и к тому же с маленькими рожками. Медных драконов легко узнать в их чудаковатой маскировке: если нечто милое и пушистое не поддается никакой классификации, то в восьмидесяти случаях из ста – это медный дракон, остальные двадцать – просто неизвестный представитель фауны.
− Только тебя здесь не хватало, − прошипел я.
Медный дракон фыркнул, продолжая изображать безмозглое животное.
− Чак, куда ты запропастился?
По коридору разнесся глубокий женский альт, а затем появилась и сама его обладательница. С замысловатой прической, по сравнению с которой гордиев узел показался бы простым бантиком. Корсет платья сжимал крупные буфера, чуть ли не выталкивая их наружу, само же платье из жесткого корсета переходило в юбку, свободно ниспадающую мягкими складками.
Дама смерила меня надменным взором:
− Знаешь, паренек, у тебя благородная внешность, если бы не твоя форма, я бы никогда не догадалась, что ты простолюдин.
На вид ей было лет тридцать, и она, казалось, просто распространяла вокруг себя порочность и скрытую под ней невинность, или наоборот?.. Разобраться было сложно. Но чего ей действительно не хватало, так это красной стрелки с надписью «осторожно». Хотя, стрелка все же была, хоть и метафорическая, – в виде медной бестии у нее на руках.
В первые два дня я еще много чего усвоил. Первое: девушкам нужно много места для сна; из-за этого мне пришлось спать на полу. Второе: у нас были просто царские условия по сравнению с матросами, спящими в натянутых в несколько рядов гамаках на носу корабля – самой раскачивающейся части, между прочим. А еще вскоре все на корабле стали считать меня чудаком. Даже корабельный кок, который и сам был весьма странным типом. Худощавый парнишка, постоянно близоруко щурившийся, в беседе вечно перескакивал с темы на тему и был весьма дерганым. Мире он таким не показался, и после несъедобной кормежки она осталась ему помогать, хотя от их взаимного чувства неловкости работа на камбузе вряд ли стала продвигаться быстрее, если не сказать, что вовсе затормозилась.
На корабле, кроме команды и тех, о ком я уже сказал, были еще пассажиры. Монах, который должен был нести слово об истинной вере. После часовой лекции заунывным голосом я так и не понял её сути, что-то вроде чистоты как идеи без ее воплощения. И еще был лорд Карл Чевис, в нашем плавании он был запасным игроком на тот случай, если что-то случится с Юрдом. В первые дни я видел его только изредка, когда слонялся по коридорам, а о капитане галеона «Отважный», который мы тащили на буксире, вообще знал только со слов Юрда. На третью ночь, когда корабль отлетел от берега достаточно далеко, чтобы я уже и помыслить не мог о возвращении на берег, меня накрыло. Что такое голод в моем случае? Это желание съесть всех подряд и бегание по кораблю. Мое странное поведение к тому времени всех уже перестало удивлять. Многие надо мной подшучивали, кроме тех, от кого я ожидал какой-нибудь свиньи, но медный дракон ничего не предпринимал, что, к слову, тоже натягивало нервы.
Я продержался пару дней, прежде чем это случилось. Я снова метался по каюте, как лев в клетке.
− Я думаю, пора бы тебе уже успокоиться. Сколько можно беситься? − с укором произнесла Мира, сидящая на кровати.
− А я думаю, тебе стоит помолчать, − резко остановившись, произнес я. – Только советов какой-то глупой малолетки мне сейчас не хватало!
− Не смей со мной так разговаривать! – разозлилась Мира.
Она встала, вытянув руки по швам и сжав кулаки.
− И почему это я не должен сметь?! – огрызнулся я в ответ, повышая голос и даже добавив в него рык.
Девушка немного испугалась.
− Так, с меня хватит, я пошла к Полонику. Проще переждать, пока ты успокоишься.
Полоником, к слову сказать, звали того странного кока. Мира хотела было уйти, но я преградил ей дорогу.
− Пропусти, − серьезно проговорила Мира.
А я посмотрел на нее и на секунду представил, какова она будет на вкус, представил свои зубы, не человеческие, а настоящие, входящие в ее тело. Не знаю, каким чудом, но я выскочил из каюты, как ошпаренный. Буквально «вылетел» на палубу, хватая ртом воздух, мое тело трясло. А глаза, похоже, сами собой превратились в драконьи, потому что мир снова стал ярким и четким, как раньше.
− Эко тебя прихватило, − раздался сбоку от меня писклявый голос.
− А я-то думал – когда ты до меня доберешься?! − прорычал я на мелкую шавку.
− Я знаю, для чего ты взял девчонку с собой: что, до плавания с охотой не ладилось?
− Сейчас у тебя с жизнью не заладится, − взревел я, в мгновение ока превращаясь в дракона.
Но услышал лишь писклявый смех.
− Да ты, оказывается, малолетка, − произнес меховой шар настоящим драконьим басом. − А подружка у тебя действительно аппетитная, если ты понимаешь, о чем я. Если полезешь в общие запасы – убью.
− Ты всего лишь медный дракон, и даже огненного дыхания у тебя нет.
− Я медный дракон очень давно, и, поверь, это многое значит, − сказал он и потрусил к входу.
А я медленно снова превратился в человека. Утром команда нашла меня на палубе завернувшимся в старую парусину. Следующей ночью я не выдержал и попытался напасть на хранилище с припасами. Но был натуральным образом заломан медным драконом в узком коридоре: стоило мне приблизиться к двери, как этот шарик выскочил из-за неё, на лету принимая свою настоящую форму. Я тоже быстро среагировал, став драконом. К нашему общему счастью, мы были не особо крупных размеров, иначе коридоры были бы разнесены вдребезги. Я ринулся прямиком на соперника, так как другой возможности пройти не было. И на что я надеялся, идя на таран, лоб в лоб? Пусть Чак и был немного меньше меня, но явно сильнее и опытнее. Врезавшись головой в его «заботливо» подставленный бок, я был сбит на пол одним неожиданно мощным ударом лапы. Массивная медная туша навалилась сверху, пытаясь удержать меня, не желающего сдаваться, но все быстрее теряющего свои силы.
− Ты хоть понимаешь, что только что чуть не натворил? − тяжело дыша, прошипел он. − Хоть представляешь, каково это – быть среди медленно умирающих? А потом, без команды, мы бы и сами умерли. Не был бы ты еще сопливым юнцом, я бы уже разорвал тебе горло, но если еще раз вытворишь что-то в этом духе, меня твой возраст не остановит.
Остальные дни я попытался просто проспать. В общем, с горем пополам, я дожил до высадки на ледники. И не успел еще опуститься трап, как я ринулся в снежную даль, услышав позади вздох Юрда:
−М-да, и это мой слуга…
========== Шаг третий: главное – не переусердствовать ==========
Я несся, утопая в блестящем снегу, который резал кожу не хуже стекла, и постоянно посматривал через плечо, чтобы не пропустить момент, когда смогу превратиться в дракона. Безумие – охотиться на территории стаи железных драконов. Но еще большее безумие – возвращаться на корабль голодным. Что ни говори, а медный дракон, или, как называла его та женщина, Чак, был прав: если бы я добрался до припасов, это означало бы голодную смерть для всего экипажа. Я добежал до холма и превратился в серебряного дракона. Для меня это было настоящее наслаждение – снова крепко стоять на четырех лапах, чувствовать кожистые крылья, а главное – снова видеть и чувствовать мир по-настоящему! Достаточно хорошо, чтобы учуять рыжую псину, несущуюся вдогонку за мной.
− А теперь-то что? − спросил я у волосатого комка шерсти.
− Да ничего, в принципе. Просто пришел посмотреть на твою охоту., Кстати, я тут учуял стадо ледяных коз. Лети прямо против ветра, не ошибешься.
Я, естественно, начал облет по ветру, и часами кружил надо льдами и деревушками. В лучах холодного солнца моя шкура переливалась, словно снег, и люди, похоже, не видели разницы между мной и белыми драконами, по крайней мере, издали. А вот мое внимание привлекла следующая сцена, происходившая в ближайшей от места высадки деревне. На площади стояла Мира вместе с Полоником и они тихонько переговаривались, поглядывая в сторону, как Юрда стоящего чуть поодаль и сжимающего свой боевой меч в предвкушении боя.
− Что он делает? − спросила Мира Полоника, который помогал ей держать тяжелые сумки, видимо, со снаряжением.
− Похоже, хочет стать здешним королем, − кок подавил нервный смешок.
− И что для этого нужно?
− Ну, кроме того, о чем он прокричал на пиру, – остаться живым до заката.
Из разных уголков деревни уже неслись люди в меховых одеждах и кольчугах с боевыми топорами наперевес. Они мчались к одиноко стоящей на площади фигурке Юрда. Мужчина в полном рыцарском облачении с клетчатым гербом на груди все крепче сжимал меч. Первый подбежавший северянин первым и погиб. Рыцарь, поднырнув под размашистый удар, вспорол здоровяку живот и, не дожидаясь, пока первый противник упадет на землю, перехватил меч, направляя его себе за спину, пронзил следующего врага, сделав разрез от груди вниз. Уворачиваясь от следующего удара секиры, Юрд упал на одно колено и с разворота снес третьему северянину голову. Его бой напоминал кровавый танец с мечом – ни одного лишнего движения, только точные удары в тела врагов, но не нужно было быть экспертом, чтобы понять − противников слишком много. Трупы падали на снег, обагряя его, но и сэру Андрэсу пришлось принести жертву зиме своей кровью. Он начал понемногу отступать к холму, с которого за ним наблюдали его второй оруженосец и кок.