Buch lesen: «Ты Мой Родной. Повесть-счастье»

Schriftart:

ISBN 978-5-0055-4709-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Наверное, почти у каждого из нас побывала в руках книга Корнея Ивановича Чуковского «От двух до пяти». Забавные детские высказывания удивляли, радовали, вызывали улыбку.

Записывать речь своего племянника Дани я начала, как только он начал произносить самые первые слова: ки́ка (киса, кошка), вся́ки-бя́ки (грязь, мусор), тётя Май (тётя Марина), а закончила накануне его четырнадцатилетия.

К этому времени Данино детское «словотворчество» стало уступать место осознанному глубокому мышлению, долгим раздумьям и продуманным интересным суждениям.

Иногда он мог и пошутить, а юмор и шутки были у него всегда на редкость мягкие и добрые.

Постепенно накопилось шесть общих тетрадей, исписанных быстрым торопливым почерком.

Записывать приходилось тайком, часто «по горячим следам», чтобы только не забыть услышанное и что-то не упустить…

Эти тетради стали основой моей книги.

Перечитывая их, я каждый раз будто заново проживаю и переживаю этапы взросления моего дорогого мальчика.

Долго думала, как назвать эту книгу.

«Ты Мой Родной» – название показалось ёмким.

Можно, читая или произнося название вслух, делать ударение на любом из составляющих его слов.

«Ты» – и сразу становится понятным, что книга посвящена очень дорогому для меня человеку.

«Родной» – сердце переполняют покой, мир, радость, тепло, любовь…

«Мой» – конечно, мой, ведь только мне досталось неимоверное счастье иметь такого замечательного и благодарного мальчика, лишившегося в раннем возрасте своих родителей и отдающего мне всю свою огромную сыновнюю любовь и преданность.

Открою секрет читателю: к моменту выхода книги Дане исполнилось 18 лет.

«Башлё-ё-ёй!»
(Растём потихоньку)

Летом местная газета объявила фотоконкурс на лучшую улыбку. Все присланные работы обязательно публиковались. Самые радостные и счастливые лица оказались, конечно же, у детей.

Фотография Дани за столиком, на котором стояли малюсенькие игрушечные машинки, в которые он очень любил играть, тоже появилась на странице очередного субботнего номера. Под ней было размещено небольшое стихотворение, сопровождающее снимок:

Мальчик был жизнерадостный, смышлёный и умненький и уже тогда понимал, что надо обязательно улыбаться, когда фотографируют. Ему и самому нравилось рассматривать фотографии, где он пребывает в необыкновенно хорошем настроении и веселится от души.

Фотография, конечно, была моей, и стихотворение под ней – тоже. Мне нравилось писать стихотворные строчки к памятным семейным снимкам.

Вот Даня, которому только что исполнился месяц, лежит на пеленальном столике. Правая ручка поднята вверх, а выпрямленный указательный пальчик словно предупреждает о чём-то важном, предлагая быть особенно внимательным к тому, что сейчас от него услышат:

А вот ему уже два года, он едет по залитой солнцем траве на трехколёсном велосипедике. В вождении его позднее он станет настоящим «асом», перегоняя мальчишек гораздо старше себя, катающихся на взрослых, больших велосипедах:

Слову «лепота» тоже научила, конечно, я. На наших прогулках по старинным тенистым улочкам города, любуясь высоким безоблачным небом и наслаждаясь запахом цветущих вишен и яблонь, случалось, спрашивала:

– Даня, лепота?

– Лепутя-я-я! – кричал от восторга Даня, соглашаясь со мной и радуясь прекрасному солнечному дню. Сразу понял, что «лепота» – это радость, восторг, восхищение… Всё вместе!

Два года и три месяца. Как-то раз, гуляя по нашей улице, мы услышали за чьим-то забором громкий протяжный вой. Заборчик был небольшой, и я испугалась, что огорчённая собака вздумает перепрыгнуть через него к нам. По её довольно низкому голосу чувствовалось, что была она далеко не маленького размера.

Решила предложить Дане вернуться:

– Нас бабушка к обеду ждёт, супчик, наверное, разогрела…

Пошли к дому, бабушка уже стояла на улице, встречая нас. Даня сразу же залез к ней на руки, обнял за шею и сообщил:

– Там собачка лает: «Му-у-у, му-у-у…»

Именно после этого случая я решила, что настала пора собрать все свои листочки-клочочки с записями смешно произносимых Даней словечек и завести уже тетрадь потолще для описания его «милой детской речи» и связанных с ней забавных ситуаций.

Раньше называл бабушку (бабу Гутю, Августу) – баба Га́га. Смеялся, потому что ведь:

«– Гуси-гуси!

– Га-га-га…»

Получалось только «баба Гага».

Бабушка обижалась, но недолго: подрос и научился! А «тётя Май» быстро переросло в «тётя Малинка»…

Когда ещё не умел говорить, выражал своё неодобрение (например, не закрыли дверь, папа не убрал за собой инструменты, не выключили в кухне свет, бабушка не надела тапочки и т.д.):

– А́-а-а, баба!

Или:

– А́-а-а, папа!

Засыпая, любит ручкой ворошить у мамы волосы.

Перед сном говорит:

– Мама, хост!.. – т.е. распусти волосы, собранные в хвост.

Когда хотел спать, а мамы не было дома, говорил бабушке:

– Ти́тю, и бай-бай!

«Титей» была пустышка.

Воду предпочитает чаю и молоку, называет «кап-кап». Потом научился говорить «Пить!», но все уже так привыкли к его «кап-кап», что сначала какое-то время не понимали, чего он хочет, и переспрашивали:

– Что ты сказал?

Даня повторял, как говорил прежде:

– Кап-кап!

И всем становилось ясно, что захотел пить.

Был совсем маленьким, лежал на столе и махал ручками. Рядом стояла неваляшка.

Махал-махал и случайно её задел. Она качнулась и слегка ударила его.

Даня, продолжая махать ручками, опять задел.

И она тоже ударила, будто в ответ.

Папа рассказывал:

– Тогда сжал кулак и стукнул!

К себе относится с нежностью, называет «Няня», хотя уже давно умеет произносить «да», «дядя», «дай».

В другой раз, ещё маленьким, так же лежал на столике.

На краю его стояла баночка с ватными тампонами, лежали свежие пелёнки и другие полезные вещи, в том числе и носовой платок.

Махал-махал ручками да и прихватил его в кулачок.

Папа пошутил:

– Утираться взял!

Очень реагировал на музыку. На малейшие звуки правая ручка начинала легонько «дирижировать» в воздухе, а сам начинал приплясывать. Даже в полной тишине, например, за ужином, ручка приходила в движение. Предполагали, что пел про себя.

Как-то раз я и бабушка вышли на улицу проводить его с родителями домой.

Откуда-то сверху из окна донеслись весёлые звуки.

Мы «подмузыкнули»:

– Три-татушки, три-та-та…

Даня заплясал прямо на асфальте, помогая себе ручкой в такт, и не хотел останавливаться.

Люди шли, улыбались, обходили нас:

– Да здесь пляшут!..

Папа сказал в шутку:

– Скоро подавать начнут!

Не хотел идти в ванную мыться:

– Неть!

Дала ему резинового розового зайчика:

– Даня, пойдём, надо зайку помыть!

Пошёл с удовольствием, не возражая.

Недавно нашлась открыточка «С днём рождения».

На ней изображён щенок, который с удивлением рассматривает жёлтого цыплёнка. В то время Дане исполнился 1 год и я поздравляла его стихами.

Они и были написаны на этой открытке:

Книга, упоминаемая в стихотворении, это только что изданные мои сказки о Скрипке, которую я подарила Дане в надежде, что вырастет и прочитает.

Кстати, мама сначала называла Даню «мультиком», а позднее про него так и говорила: «Мой цыплёночек».

«Му́лим» – это номер у машины, «масе́на» – машина.

– Покажи, где номер у машины!

Пальчиком:

– Туть и туть!

Вспомнилось, как впервые услышала, что в семье брата скоро появится мальчик. Проболталась медсестра из консультации, мы с бабушкой её хорошо знали и дружили с ней.

На меня нахлынула такая необыкновенная радость, и её было так много, что на какое-то время перехватило дыхание.

Меня будто окатило и до самых краёв залило огромное-преогромное непередаваемое счастье!

Более счастливого мгновения в жизни у меня никогда не было!

Когда Даня родился, на голове у него были ма-а-ленькие волосики. Но мама его всё равно причёсывала, завела малю-ю-сенькую расчёсочку.

В самые первые дни он чертами лица был очень похож на бабушку. И на шее у Дани нашли коричневую квадратную родинку. Точь-в-точь такую же и на том же месте, как и у неё!

Бабушка себя в Дане не видела, ей казалось, что он похож на её старшую сестру, на которую она, в свою очередь, тоже была очень похожа.

На улице:

– Окола́, окола́!..

Бабушка не поняла:

– Шоколад, что ли?

Потом догадалась: «колокола»! Рядом в монастыре зазвонили в колокола.

Даня первым услышал и сообщил об этом бабушке.

Тоже не сразу поняли, почему закричал:

– Огоро́т!..

Гадали, про какой огород вспомнил…

Оказалось, в конце улицы увидел знакомого мальчика Игорька и стал его звать:

– Огоро́т (Игорёк)!..

Собаку называет «ва́ва».

На улице бабушка ругала: кидал камни в старую брошенную машину.

Камни, отскакивая, попадали чуть не в Даню и могли покалечить.

– Домой! К маме!.. – запросился.

– Мамы дома нет, они с папой уехали далеко-далеко…

Возразил:

– Ва́ва дома!..

Лишь бы скорее домой!

Играл на диване в машинки. Попросил:

– Ням-ням!

Стал слезать с дивана и нечаянно упал. Заплакал.

Мама взяла на руки утешать.

Не признался, что обидно, а руку тянул к кухне:

– Ням-ням!.. Мне баба Лида писла́ла (прислала)…

Открыли холодильник, куда складывали продукты, которые привозили из деревни от другой бабушки.

Осмотрел все полочки, утешился магазинной сметаной в баночке.

Ел с сырничком.

От Игорька научился слову «чувак». Был очень доволен. Играл с бабушкой в комнате в футбол (мячик был матерчатый, со звякающей погремушкой внутри) и себе кричал:

– Бей, чувак! Пинай, чувак!

Не напоминали, и вскоре это слово забыл.

Несколько дней провёл с бабушкой, которая приходила к нему нянчиться. Спрашивал про нас (мы с бабушкой и кошкой Дымкой жили отдельно, в квартире):

– А тётя?.. А Дыма?..

Не знал слова «болеет», поэтому бабушка ему говорила:

– А тётя спит.

– А Дыма?

– И Дыма с тётей спит!

Ходил по комнате:

– Хр-р! Хр-р! – изображал, как мы все спим.

…История имела продолжение.

В воскресенье всей семьёй пришли к нам в гости. Играл в игрушки, которых и у нас было множество.

Бабушка пошла всех провожать, так как мама с папой потом обычно заходили в магазин. В это время бабушка с Даней ждали их на улице.

На лестнице Даня спросил:

– А тётя?.. – мол, пойдёт провожать?

Бабушка держала его за ручку:

– Тётя не пойдёт, она дома останется…

Я стояла в дверях и смотрела, как они спускаются. Даня издали помахал мне рукой («Пока!») и сказал:

– Хр-р! – что означало: «Спи!»

Кошку нашу называет «ки́ка» (киска).

Потом стал говорить «ки́ка Ды́ма».

Играли в мяч на улице, кидали друг другу. Мяч большой, упругий, не сразу поймал.

Я вдруг вспомнила известное стихотворение С. Я. Маршака и решила Даню отвлечь, чтобы не расстраивался сразу:

Присел, удивился, посмотрел на меня:

– Какой стишок!..

Бабушка продолжила:

«всплыло» из детства.

– Помощник! Помощник!.. – не отдавал и долго нёс на прогулке бабушкину сумку. Помогал.

Помогать очень любит. Поливает с мамой грядки, воду носит в своём пластмассовом ведёрке.

Очень обрадовался подарку – новой леечке, стало удобнее поливать!

Крутил ручку у мясорубки и сам прокрутил 2 килограмма ягод!

Сам себе говорит:

– Маладец! Маладец! – если что-то делает и это у него хорошо получается.

– А кто молоде́ц-то?

Нисколько не сомневаясь:

– Няня!

Решили, что не хватает похвалы.

Если Даня недоволен кем-то, говорит:

– Сяка́я (остаток от «такая-сякая»)…

Однажды вздохнул и сказал:

– Мы все сяки́е…

Был с папой у нас на балконе, папа ему сказал:

– Сейчас домой пойдём.

– Опять? – спросил.

Видно, не нагостился…

Кушает больше по ночам.

За ночь выпивает три бутылочки с молочной смесью.

А днём ест плохо, рот закрывает крест-накрест руками, чтобы даже ничего и не пробовать!

– Даня, будешь кушать?

Научился говорить:

– Неть пока!

В этом выражении нет резкого отказа, и у бабушки остаётся надежда, что уж потом-то, в другой раз, поесть не откажется.

Мама, перед тем как пылесосить ковёр, всегда говорит Дане:

– Сейчас мы будем: жу́-жу-жу, жу́-жу-жу…

Даня звука пылесоса не боялся.

«У-хо-хо́» – означает «высоко», «графи́» – «фотографировать».

Понял и очень понравилось слово «вместе».

Папа собирался идти выгуливать собаку.

Даня стал проситься с ним:

– Вме́се! Вме́се!..

Нравится общение и пребывание вместе со всеми.

«Кисьлё» – это у него «колесо», «пу́ги» – «пуговицы».

Сидит на руках у бабушки, у которой спереди на кофте большие пуговицы.

Нажимает пальчиком на каждую:

– Пу́ги! Пу́ги!..

– Го-го! – катается на бабушке верхом. – Го-го! – просит покатать ещё.

Потом «научился» так же кататься на маме и на папе.

Ходили гулять в центр города к театру, где на площади катают детей на пони. Никакой реакции!

– Что, на бабе лучше кататься? – спросили.

– На папе!..

Папа везёт и подтрясывает, везёт и подтрясывает!

А на лошадке слишком спокойно, никакого удовольствия!

Родители, уезжая на выходные в деревню, решили взять с собой Даню.

Обычно они уезжали одни, чтобы помочь там пожилым бабушке с дедушкой по хозяйству. Даня же оставался со мной и «городской» бабушкой, моей мамой.

Сели в машину.

Дверцу с силой захлопнули. Тут же раздался громкий Данин крик.

Пока ехали по улице, кричал, не умолкая…

Вернулись домой, мать сказала:

– Плакал там все два дня.

Даня молча прошёл в комнату, прилёг на бочок в пальтишке прямо на диван и до-олго лежал, не разговаривая, гладил покрывало ладошкой… Вернулся.

У Дани есть старший брат – первый мамин сын.

Называет его «Лю́ля».

– А Люля (Где Юра)?..

– Юра в деревне. Ты же был в деревне, Юру-то видел?

– Ага…

– А что он делал?

– Ку́сал (кушал)…

«Ля-ля́» – многозначное слово. Оно означает и музыку, которую слышит (например, из проезжающего мимо автомобиля), и свою игру на пианино («Ня́ня ля-ля́»).

И даже Юрин магнитофон:

– Лю́ля… ля-ля́! – и машет рукой в сторону, что означает «Юра магнитофон увёз в деревню».

Пытались расспрашивать, что Даня видел в деревне.

– Ко́зики (козочек)… – сказал.

– А собачка там была, как её зовут?

– Волк!

Собака большая и лохматая, решил, что волк.

Мать возразила:

– Да не волк это, Пират её зовут! Пират!..

Так и не запомнил.

На следующий день бабушка его спрашивает:

– Как в деревне собачку-то зовут?

Нараспев по слогам:

– Са-ба-а-ка! – Обрадовался, что не волк, но как её зовут, не сказал.

Любит слушать гудок из телефонной трубки.

Я предлагаю:

– Хочешь с тётей поговорить? – и набираю «Службу точного времени», где женский голос громко и чётко называет число, день и время.

Даня послушал, аккуратно положил трубочку на телефон и всем объявил, что понял:

– Суббота!

Была и правда суббота, и все засмеялись.

На стене фотография бабушки с её сестрой, которая когда-то очень давно приезжала в гости. Спрашивает:

– Это тётя?

– Нет, это две бабы, – отвечает бабушка, считая, что так будет понятнее для ребёнка.

– Ой-ёй-ёй!..

Очарован машиной-экскаватором.

Рукой показывает, как экскаватор работает:

– Ковшом, ковшом!

Экскаватор называет «бибиба́х»: по телевизору видел рекламу, как два экскаватора ковшами с грохотом перекидывали друг другу железную бочку.

На улице только и следит, когда «бибибах» проедет!

В пластмассовой коробке хранятся картонные карточки с азбукой. Играем с Даней так: достаём по одной, смотрим, что нарисовано сверху, и называем, не обращая пока внимания на буквы:

– А-а-бусь, белиська (арбуз, белочка)…

Сама игра у нас называется «Играть в бибибах».

На карточке с буквой «Э» нарисован его любимый экскаватор.

Заранее стараюсь положить эту карточку пониже, чтобы, пока до неё не дошёл, успел назвать побольше слов.

И вот наконец-то она у него в руке, радостно кричит:

– Бибибах, бибибах!..

На этом игра заканчивается.

Карточка уже износилась, обтёрлась по краям, потому что Даня её часто рассматривал, любовался и целовал много-много раз.

Поскольку на карточке была нарисована буква «Э», карточку называли – «ЭТО бибибах», чтобы в сознании закрепилась правильная буква.

«Тётя-вак» – тётя-врач.

Пуговицы у бабушки на кофте стал называть «кисьлё», заметил сходство с колесом.

«Фу-фу» означает «пускать мыльные пузыри», а также флакон со специальным раствором для этой игры.

Потом «фу-фу» стало означать и дым от костра, и выхлопную трубу сзади у машины, откуда идёт дымок.

Рассказывает его мама:

– Были во дворе. Держал коробок со спичками. Достал спичку и чиркнул! Она и зажглась!.. Испугался, нельзя уже спички давать!

Купила я Дане пластмассовый игрушечный экскаватор. Подарила, когда он с родителями пришёл к нам.

Решил взять экскаватор домой, положил в большой пакет.

Спускаясь по лестнице, зорко следил, несёт ли бабушка пакет, не забыла ли…

Не хотел утром вставать. Лежит и говорит:

– Буду болеть!..

Бабушка достала докторский детский наборчик, послушала его:

– Тук-тук, тук-тук…

Сделала ему укольчики в ручку и в ножку, несколько. Даня похохотал и встал весёлый.

Играет всегда на диване, на полу холодно.

Около дивана положен небольшой детский матрасик.

Любит спрыгивать с дивана прямо на него, держась за чью-нибудь руку. Всегда при этом приговаривает:

– Пик-кок (прыг-скок)!..

Утром просыпается и говорит:

– Всё! – мол, выспался, встаю.

Просыпаясь, часто улыбается, не открывая глаз. Полежит так какое-то время, потом уже глаза открывает и встаёт с улыбкой на лице!

Просто удивительно!..

Так хочет вырасти!

– Даня у нас большой?

– Башлё-ё-ёй!

Помахивает правой ручкой в воздухе, приветствуя.

При этом говорит:

– Приле́п, приле́п (привет, привет)!..

«Ки-ки-ку́» – кукареку, «мамолёть» – самолёт.

Когда подарят игрушку, говорит с большим удовлетворением:

– Но́ва (новая)!..

Бабушка стала носить Дане в пол-литровой баночке молочную кашу, только что с утра сваренную, решила, что пора прикармливать.

Чтобы донести её горячей, сшила сумочку из рукава старого зимнего пальто.

Доставала из неё банку с кашей, завёрнутую для верности ещё и в газетку, и выставляла на стол.

Даня, пользуясь моментом, сразу опускал в сумочку руки и грел их, вбирая накопившееся тепло.

Различал «ба́бину кашу» и «мамину» (в бутылочке).

Перед едой его спрашивали:

– Что будешь есть?

– Бабину кашу.

Наестся, потом просит:

– Мамину!

Или, позднее:

– Йо́гут (йогурт)!

Гуляли.

Бабушка предупреждает, увидев огромную лужу:

– Даня, обходи! Здесь целое болото!

С тех пор, как увидит большую лужу, показывает на неё и говорит:

– Болёте, болёте (болото, болото)!..

Читали ему книжку В. Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо».

Стал на всех говорить:

– Пахо́й, паха́я!..

Три дня не убирал игрушки, все игрушки были разбросаны по комнате. Родители решили их спрятать и вынесли в сарай на улице.

Утром Даня встаёт, а машинок нет, только две остались: «мили́ся» (милиция) и ещё одна, маленькая…

Папа сказал:

– Машинки отдали другому мальчику, который умеет игрушки убирать…

День прожили. А утром Даня, гуляя во дворе, приоткрыл дверцу сарая, которая никогда плотно и не закрывалась, и все свои машинки увидел.

Позже папа рассказывал про тот вечер без машинок:

– Думаете, он расстроился? Тут же переключился! До одиннадцати часов просил книжки ему читать!

Одно из первых слов, которые выучил, было «низзя́» (нельзя).

Стоит на подоконнике, отковыривает пальчиком белую бумагу, которой на зиму заклеили окна, и сам себе говорит:

– Низзя!..

Когда подрос и бабушка говорила: «Даня, нельзя!», спорил с ней:

– Зя, зя, зя!

К двум годам и трём месяцам:

– Мозьно! Мозьно!..

Конфету называет «кафе́ньтя», семечки – «клю-клю́».

– Ня́не клю-клю́ (Дане дайте семечек)!..

Полюбил книжку К. И. Чуковского «Федорино горе», особенно «дзинь-ля-ля».

– Дзинь-ля-ля́!.. – часто говорит в полном восторге и от избытка чувств.

Книгу называет просто «Горе».

Нашу кошку звали Дымка, Дыма…

Она была светленькая, сиамская.

Подарили ей большую картонную коробку из-под чайного сервиза.

Дымка устраивала в ней засаду: затаивалась на самом дне и неожиданно выпрыгивала, если кто-нибудь проходил мимо.

Часто пряталась там от Дани, когда тот надоест ей своими жаленьями и тасканьем.

На дне коробки для неё и одеяльце мягонькое было постелено.

Даня возил кошку в коробке прямо по ковру, толкая впереди себя. Коробка по нему хорошо скользила.

Дымка вылезать не пыталась, лежала, крепко вцепившись когтями в подстилочку. Терпела и ждала, когда отстанут.

Однажды катал-катал да и стал переворачивать коробку прямо вместе с Дымкой. Кричит:

– Как масе́на (как машина)!..

Видел, как у самосвала опрокидывается кузов и из него высыпается песок.

Дыма вываливалась медленно и неохотно, в полном недоумении. Она не ушиблась, коробка просто сильно наклонилась и легла на бок, но так играть Дане никогда больше не разрешали.

Гулял с бабушкой. Уже возвращались домой.

– Один пойду!..

– Один? Ну иди!

Бабушка рассказывает:

– Прошёл немного, оглядывается, опять пошёл… Оглянулся, лицо жалкое: «Не сейчас один!..»

Познакомились с одной молодой женщиной, которая приходила гулять с сынишкой, ровесником Дани, на нашу улицу.

Иногда с ними гулял и папа.

Конечно, чтобы поговорить с ребёнком, в одну из встреч задали ему обычный в таких случаях вопрос:

– Как зовут твоего папу?

На что мальчик ответил:

– Папа Лёса (Лёша).

Потом у Дани спрашивали:

– Как у Димы папу-то зовут?

– Лёха!

При встрече рассказали Диминому папе. Слушал с недовольным лицом. Предложили Дане:

– Давай будем звать Диминого папу «дядя Алексей»?

Даня стал повторять (уж как получалось!):

– Акике́й! Акике́й!

Решили, что Даню не будем переучивать, не было бы хуже!

– Я балова́юсь! – говорит.

Или:

– Не балова́йтесь!..

Полюбил рассматривать альбом с фотографиями.

Предлагает:

– Давай титать (читать)!..

Листаем альбом и «читаем»:

– Тут Даня надел новый костюмчик… А вот тут на дорожке стоит, улыбается… Ой, да тут в ладошки хлопает…

«Чтение» может продолжаться до получаса.

На фото – Даня с бабушкой.

Оба стоят на коленях и, наклонившись, заглядывают под кровать, куда убежала Дымка.

Сложились стихи к этой фотографии:

С пелёнок знает стихотворение:

Под это стихотворение маршировали с ним по комнате. Очень нравилось топать ногой, топал даже заранее, не дожидаясь нужного слова.

Позднее при словах «прямо мишке в лоб» хлопал себя рукой по лбу, а в конце стихотворения ещё и топал изо всей силы.

– Даня, как твоя фамилия?

– Фале́ф!.. – т. е. Халеев.

Бабушка стала учить произносить по слогам:

– Ха…

– Ха!.. – повторял Даня.

– Ле…

– Ле!

– Еф… – бабушка.

– Веф! – Даня.

– Ха-ле-ев… – бабушка нараспев всё слово.

Даня:

– Фале́ф!

Стали с ним учиться бегать по комнате: от двери до окна и назад, взявшись за руки.

Сначала подготавливали ногу, ставили на пятку.

Приходилось давать команду:

– На старт, внимание, марш!

Бег начинался с той ноги, которая была на пятке, ноги чередовали. Поначалу никак не удавалось начать бег, нога всё хотела топать.

Прошло несколько дней. Сам предложил:

– Давай бегать!

Встали на старт.

Даня кричит:

– На ста-ат.., вимание.., топ! – и бегом!

Бег был быстрый, и ему, чтобы не отстать, иногда приходилось в самом конце немножко даже пролететь над полом, крепко держась за мою руку и повиснув на ней.

Но от этого нам было только веселее!

Вспомнила, что когда-то дарила Дане паровозик. Он был музыкальный, на батарейках: приятная мягкая мелодия, впереди мелькают фары, звучит паровозный гудок…

– Даня, где паровозик? На верёвочке-то ещё возили?..

Даня не помнил. Спросили у бабушки. Она велела посмотреть в тумбочке. Нашёл и прицеп, и всех пассажиров. Покатал. Папа ему говорит:

– Батарейки сели, не играет!

Даня принёс паровозик к нам с бабушкой на кухню.

Я ему говорю:

– Скажи папе, пусть поглядит, сколько там надо батареек, купим!

Побежал к папе с паровозиком:

– Папа, погляда́й, погляда́й!

Бегать научился.

Когда один бегает по комнате, собака не выдерживает, вскакивает и бежит за ним, слегка прихватывая за мягкие части, добавляя Дане веселья и радости.

Первый раз я сама мыла Даню у нас в ванне. «Шампунчиком», как говорила его мама.

Вынесла в комнату, положила на простынку на диване, смотрю, коленки чёрные остались:

– Коленки-то надо было сильнее тереть! Гляди-ка, чёрные какие!

Даня утешил:

– Ничего, зимой отмоем!..

Пришёл в гости.

Посадила его на стол у окна и раздеваю, приговаривая:

– И кто это к нам пришёл? И как же зовут этого мальчика?

Вдруг сказал:

– Даниля!

– А давно ли ты «Данила»? Всё «Няня» был!..

Папа из коридора:

– Со вчерашнего дня, вечером вдруг стал говорить «Даниля»!

Гуляли, и мне на улице хвастался:

– Я много песен знаю!..

Стали вдвоём петь «Едет-едет паровоз…» (автор Г. Эрнесакс). Даня:

– Едет-едет паяёсь…

Я подхватываю:

– Две трубы и…

– Сто каёсь (сто колес)… – выкрикивает.

Опять я:

– Две трубы, сто колёс, машинистом рыжий…

– Пёсь (пёс)!!! – в полном восторге.

Песенку «Антошка» поёт так:

– Антоська, Антоська, пойдем ваить катоську («варить картошку» вместо «копать»)…

А песенку «Мы едем-едем-едем в далёкие края…» заканчивает так:

– Вот кака́ кумпа́нтия!.. – вместо «Вот компания какая!»

Пил компот из стакана.

На щеках отпечатались красные полоски.

– Да у тебя усы как у Чапаева!

– Нет, как у Дымы.

Почему-то перестал играть в настольные игры:

– Не фо́чу!..

А сам то и дело спрашивает:

– Что будем де-е-лать?

Очень нравится играть в прятки, а ещё очень любит нарочно разбрасывать кубики: построит из них башню, идёт мимо и как бы нечаянно задевает, чтобы кубики разлетались во все стороны.

Бабушка стала водить его в «школу» (Центр развития ребёнка). Кубики там больши-и-е…

Воспитательница детям говорит:

– Давайте построим с вами огромную стену, чтобы потом её разрушить!

Впечатления бабушки:

– Разрушать стену Даня первым побежал, а строить помогать не торопился…

На занятиях в Центре только Дане разрешали быть с бабушкой. Он жил с родителями в частном доме, других детей видел редко. Даже когда с Даней гуляли по близлежащим улицам, их почти не встречали.