Zitate aus dem Buch «Бесстрашная»

- Лукас Горяцкий, двадцать семь лет. Доход - стабильный. Коплю на собственный озерный остров. Имею лошадь, двуколку и большое желание официально ухаживать за вашей дочерью! - выпалил на одном дыхании Лукас, не сходя с порога.

- Нет, - раздался лаконичный ответ.

- Что? - изумился он.

- Почему нет?! - выпалила я. - Где я еще найду парня с двуколкой и конем?

- С лошадью, - тихонечко поправил Лукас.

- Да хоть с коровой и козой в придачу!

Полы халата разошлись, открывая пижамные штаны, ровные, без единой морщинки, точно аристократы спали болванчиками, выпрямив руки и ноги. Вдруг захотелось, чтобы у Кастана, как у любого обычного, неловкого и не слишком удачливого человека, слетела домашняя туфля с замятым задником. Проскакала бы по ступенькам, а суним Стомма на одной ноге попрыгал бы следом, ведь наступать на ледяной пол голой ступней было жуть как неприятно. Однако конфуза не случилось. Видимо, у педанта не имелось привычки сминать задники на домашних туфлях.

Я сам… сам могу обтереться… подтереться… В смысле, натереться…

детского гробика, сохранившаяся во влажной глубине даже за пятнадцать лет. Видимо, на похороны не пожалели денег, и дерево обработали специальным заклятьем против гниения. Кое-как могильщики вытащили ящик в форме вытянутого шестиугольника, оказавшийся на удивление тяжелым. Аристократ с волнением следил за рабочими, тащившими ношу к телеге. Неожиданно один из могильщиков поскользнулся, зашатался, стараясь вернуть равновесие, но все равно, матюгнувшись, выронил гроб. Ящик рухнул на землю, крышка отлетела, и оттуда на глазах у побледневших свидетелей выкатились речные валуны. Со звоном раскололось о камень белое личико вылетевшей из гроба фарфоровой куклы. Одним уцелевшим глазом бедняжка уставилась в серое небо. Люди боялись пошевелиться. В

– Что случилось-то?! – всполошилась полная дознавателей приемная. – Гонимся! – объявил страж, еще с минуту назад направлявшийся в хранилище. – За кем? – За кем-то!

усадили за знакомый длинный стол с поцарапанной крышкой. Через некоторое время, когда поток

Вдруг в глухой тишине хранилища зазвучали чужие

учинили погром в оранжерее и оплатили взыскание

Оставшись в одиночестве, я села на краешек дивана, пристроила на коленках

Сероватое лицо дознавателя стало подозрительно розоветь, словно упырь неожиданно обрел вторую жизнь.